Она должна была разбиться о волны и превратиться в пену.
Сейчас на ней было лишь то самое платьице из водорослей, в которое она так сильно верила прежде. Она водила кончиками пальцев по водной глади и пыталась успокоиться, но спокойствие никак не желало приходить, а боль, которая поселилась где-то глубоко-глубоко, будто бы разъедала её.
Таня хотела плакать, но у неё не осталось на это сил, поэтому девушка просто молча смотрела вперёд, любовалась на прекрасный корабль, украшенный всё теми же розами, которые настолько сильно любил Глеб. Боги, зачем он только рассказывал ей об этом? Зачем?!
Тане хотелось ещё больше рыдать. Она вроде бы успокаивала сама себя, а получалось всё совершенно наоборот, и Таня принималась страдать всё больше и больше. Как же ей было плохо! Она не знала, что происходит, не понимала, как это могло случиться и почему она так сильно любила его…
Нет, она должна быть ближе. Пусть этот день настолько плох для неё, но ведь для него это счастье, и его невеста тоже, пожалуй, радуется…
Плыть было долго, но в воде её измученные от постоянной боли ноги словно отдыхали, и Таня с уверенностью плыла вперёд, улыбаясь своей смерти, которая подобралась к ней слишком близко.
Лишь бы успеть.
Гроттер преодолевала огромные расстояния прежде – но сейчас она была так беспомощна в море, что едва-едва приплыла к кораблю. Её волосы вновь превращались в подводную волну, но теперь Таня не умела дышать под водой, и она ещё и захлёбывалась, а после сильно закашливалась и буквально сходила с ума от страха, от того ужаса, который попросту окутал её одной сплошной волной.
Когда Таня оказалась рядом с кораблём, венчание ещё не началось. Все только готовились к этому торжественному моменту, и она тоже замерла совсем-совсем рядом с кораблём, дожидаясь того мгновения, когда услышит музыку…
Ей так хотелось петь!
Прекрасные слова песни буквально лились из уст девушки – она не понимала уже, что делает, и просто пыталась успокоиться и поверить в страшную сказку, за которую она заплатила жизнью.
- Где-то давно, в далёкой стране,
Плавал корабль большой…
Счастье одно на этом судне –
Сыплет своей красотой.
Стаи сирен следом плыли,
Словно немые ручьи…
Пламя и ясное солнце гори!
К сердцу найди ты ключи…
Песни краса тянет ко дну,
Волны укроют в ночи.
Ты присмотри там сирену одну,
И ничего не кричи.
Песню поют: тебе и всем,
И больше слова нет…
Солнце зашло, гаснет уж день…
Сирены ведут совет.
Падай ко дну, плыви скорей,
Раб ты прекрасных чар.
Воду морскую чашами пей,
Принимай высший дар.
Море шумит, дальше бежит,
Песню скорей допой…
Вот, посмотри, чайка летит,
С берега слышен вой…
Но для тебя дороже всего
То, что сирена поёт…
Тут не услышишь ты ничего,
Песня тебя тут сожжёт.
Падай ты вниз, моряк или принц…
Наш ты или ничей!
Перед сиренами падает ниц
Слёз горьких тихий ручей…
Падай ты вниз, муж иль дитя,
Песню – не победить!
Жизнь отбираем только любя,
Но что такое любить?
Стая сирен, словно ручей,
Льются слова – только спой,
Будешь ты наш или ничей,
Глаза ты свои прикрой.
Смерть от воды – приятная смерть,
Знал ты об этом иль нет…
Сирены тянут тебя в круговерть,
Гаснет твой внутренний свет…
Песня, старая, словно этот мир, тянулась долго-долго и не хотела останавливаться. Таня всё пела, пела и не понимала, что поёт…
Принц показался на палубе, но девушка даже глаз на него не подняла. Она лишь покачивала головой в такт, а её прекрасный, мелодичный голос, лучше которого не сыскать во всём мире, лился потоком прекрасных и страшных слов, о которых прежде никто-никто не знал…
Невеста звала его раз за разом, тянула к нему руки – она не слышала прекрасной песни, которая не предназначалась для женских ушей…
- Смерть от воды – приятная смерть,
Знал ты об этом иль нет…
Сирены тянут тебя в круговерть,
Гаснет твой внутренний свет…
Русалка всё пела и пела – она, пусть даже уже и похожая на человека, не могла остановиться. Близился час, когда она должна была стать пеной, и желание уничтожить всех не покидало её.
Бросился в воду какой-то мужчина, клянясь, что спасёт великолепную девушку, поющую что-то внизу…
И море приняло дар.
Поднимался шторм, бесконечный и очень сильный, который никогда не остановится перед тем, что люди не желают его тут видеть.
- Смерть от воды – приятная смерть,
Знал ты об этом иль нет…
Сирены тянут тебя в круговерть,
Гаснет твой внутренний свет…
Таня пела. Она не могла остановиться, потому что песня показалась ей слишком прекрасной для этого. Она повторяла последний столбик раз за разом, прислушиваясь к тихому плюску воды, который раздавался вокруг, и улыбалась про себя.
Её мелодичный голос прекрасно подходил для этой песни, и девушка без конца пела и пела, не смея остановиться ни на единое мгновение, радуясь возможности воспеть эту песню перед её любимым принцем.
Как же прекрасно садилось солнце!
Как играли последние лучики с её великолепными рыжими волосами, какие блики оставляли…
Принц не устоял. Он слышал какой-то голос со стороны, то, что говорила ему его будущая жена, его принцесса, но это было уже неважно.
Глеб сделал шаг, второй, и ступил в бездну, падая в бесконечное море.
Песня бесконечно лилась.
- Смерть от воды – приятная смерть,
Знал ты об этом иль нет…
Сирены тянут тебя в круговерть,
Гаснет твой внутренний свет…
========== Чтение пятое. Зеркало ==========
Когда принц открыл глаза, она сидела совсем-совсем рядом и глядела куда-то вверх. У неё были всё такие же рыжие-рыжие волосы, а сама она походила на русалку, такая хрупкая и нежная в своём странном платье из водорослей. Бейбарсов попытался подняться и почувствовал вдруг, что что-то неизвестное душит его.
Девушка наконец-то обратила на него внимание – бросив взгляд на Глеба, она немного помолчала, а после промолвила:
- Твоя невеста умерла.
- Моя невеста? – он попытался вспомнить о том, как звали его невесту, но не смог. В голове была сплошная пустота, и Бейбарсов понятия не имел, как бороться с этим. Он попытался вновь отыскать в своей памяти хотя бы что-то, но прошлое стиралось словно ластиком. – О ком ты, Таня?
Девушка усмехнулась. Переступив через всё доброе, что только было у неё в душе, она вернула себе голос, но…
Ступать было уже совершенно не больно. Острые камни, которыми был усыпал пол пещеры, конечно, ранили её ноги, но точно так же, как и у любого нормального человека.
Гроттер оглянулась и внимательно посмотрела на парня, который пока что только-только приходил в себя. Её песни ещё звучали у него в ушах, и он то и дело всматривался в глаза рыжеволосой и пытался что-то сделать, решиться сказать что-то, но всякий раз отбрасывал подобные мысли в сторону, признавая, что ничего у него не получится. Таня слишком сильно завораживала его, и это было просто-таки нереально отодвинуть на задний план.
- О чём ты думаешь? – спросила, улыбаясь, Гроттер, чувствуя, как сердце сжимают ледяные тиски.
Бейбарсов подошёл чуть поближе и отпрянул от края пещеры, в которой они находились. Огромная гора, возвышающаяся над океаном, тонула где-то далеко-далеко в потоках вод, и ни о какой суше не могло даже быть речи. Глеб не понимал, как он вообще мог оказаться тут, но что-то странное, какие-то отрывки мыслей то и дело всплывали в его голове.
Он видел какую-то девушку – нет, не Таню, другую, только не мог вспомнить сейчас, кого именно. Она стояла совсем рядом и радостно улыбалась ему, пытаясь что-то сказать, а после кто-то начал петь.
Таня.
Её не было на корабле – Бейбарсов понятия не имел, как она вообще оказалась где-то рядом, и почему в тот миг, когда корабль вдруг разлетелся вдребезги, его там не было. Прыгнул в воду, наверное, но…
Старая, как мир, легенда о сиренах, которые плавают по морям и океанам и тянут на дно мореплавателей, то и дело вспыхивала у него перед глазами – и Таня была такой же. Такой же прекрасной, словно восход солнца, пламенной, будто бы не имеющей никакого отношения к морю, с великолепнейшим голосом, который разливался волнами вокруг и буквально затапливал всё вокруг…
- Ты убила всех, - прошептал вдруг Бейбарсов, всматриваясь в её глаза. Он даже не обращал внимания на взгляд Гроттер, какой-то в одночасье рассеянный и очень сосредоточенный…
Она хотела что-то сказать ему, но Глеб не мог пока что расшифровать это достаточно странное послание.
А зря.
Гроттер улыбнулась в последнее мгновение и кивнула чему-то, а после выдохнула:
- Но ты любил её. А я не могла позволить тебе быть с кем-то, кроме меня, - она опустила голову, а после, вновь поднимая на него глаза, рассмеялась. – Ты пока что не понимаешь, но потом, возможно…
Бейбарсов хотел что-то сказать, наверное, обвинить её в чём-то, но не успел проронить ни единого слова. Гроттер, скривившись, вдруг толкнула его – она была хрупкой девушкой, но этого было вполне достаточно для того, чтобы столкнуть человека вниз.
Глебу показалось, что за его спиной раскрываются крылья, но их вряд ли будет достаточно для того, чтобы выжить.
- Прости, милый, - улыбнулась она. – Так будет намного лучше.
Закусив губу и почувствовав, как странные чувства прошлой жизни вспыхивают в её голове, Таня лишь вздохнула – голос пробудился в ней вместе со злом. Прикрыв от странного удовольствия глаза, Гроттер тоже сделала шаг вперёд – и, так и не думая о том, что будет дальше, тоже полетела на всех парах вниз, отчаянно надеясь на то, что ничто не заставит её остановиться…
Мир разрезало молнией.
***
- Ты плохо себя чувствуешь? – с оттенком беспокойства в голосе спросил Бейбарсов, присаживаясь рядом. – Что-то случилось?
Гроттер отрицательно покачала головой. Она то и дело опускала глаза на свои ноги, словно пытаясь понять, что во всём этом не так, но после отмахивалась от повседневных и очевидно глупых мыслей, вспоминала о своём замечательном забытом прошлом и шагала вперёд.
- Мне нравится этот лес, - промолвила наконец-то она. – Тут светло и есть чем дышать… Редкостное явление.
Бейбарсов кивнул.
Они буквально бежали от моря – от слишком солёного, переполненного кровью запаха – Глеб пытался вспомнить о том, что происходило, но его память молчала. Сколько он себя знал, он любил ту самую необыкновенную рыжеволосую девушку, которая сейчас шагала рядом с ним, и не мог представить себе жизни без неё.
Она отвечала взаимностью.
Бейбарсову ещё ни разу не захотелось изменить что-то в своей жизни, скорее даже наоборот – его вполне устраивало всё то, что окружало его, и не было ни единого желания хотя бы руку поднять для того, чтобы сделать нечто иное. Глеб порой думал о том, что было раньше, но мысли каждый раз получались очень размытыми, и парень попросту отгонял их от себя.
- А куда мы идём? – спросила вдруг Гроттер. – У нас есть цель?
- Не знаю, - покачал Бейбарсов. – Если ты хочешь, то мы можем остаться тут.
Таня согласилась. Ей понравился этот вариант развития событий, и Гроттер не собиралась отбрасывать его – она подумывала уже даже над тем, как можно было бы спокойно жить в лесу, где никто никогда не будет трогать их, где никто их не отыщет.
Им по пути встречались большие города, но Таня старалась уйти оттуда как можно быстрее. Что-то невидимое отталкивало её от той местности, и она, хватая Бейбарсова за руку, тянула его за собой.
- Там какая-то процессия, - удивился вдруг Бейбарсов. – Словно… Нет, ну как можно было делать в таком прекрасном лесу кладбище?
Тут как раз проходила граница между дикой местностью и тем, что называлось у людей цивилизацией. Кого-то сейчас хоронили – и совсем рядом возвышалось что-то вроде склепа, высокого, массивного…
Столица?
Кто строит столицы рядом с лесом?
Они остановились как раз у того самого леса. Таня собиралась уходить, но Бейбарсов неотрывно смотрел на какую-то надпись, что-то бормоча себе под нос, словно собирался что-то сказать, но каждый раз останавливал себя, будто бы не решался. Под конец он вновь начинал вспоминать что-то, и Гроттер стало как-то не по себе.
- Пойдём отсюда, - наконец-то хрипло промолвил он, притягивая девушку к себе. – Пойдём скорее. Думаю, этот лес нам вряд ли подойдёт. И эта страна тоже.
Уходя, он в последний раз оглянулся, скользнув взглядом по какой-то надписи – странное дело, но свежие числа привлекали его взгляд, а портрет недавно почившей принцессы заставлял сердце останавливаться…
***
Она была ангелком с, как ни крути, тёмными крыльями – и чернота просыпалась в её глазах каждый раз всё ярче и ярче. Бейбарсов видел по её глазах, что она помнила, а она, ловя его настороженные взгляды, прекрасно знала, что он тоже прекрасно понимает, в чём дело и что он всё вспомнил ещё в тот страшный день, когда они оказались вдруг на старом, но ещё не заброшенном кладбище и стояли рядом со старым склепом королей и королев, который совершенно недавно пополнился кем-то новым.
Она не понимала, почему он молчит, а он прекрасно знал, что у неё даже слов таких приблизительно нет, чтобы пояснить всё то, что было.
Это было приятно – упиваться горьким напитком смешанной со слезами любови, особенно когда она до такой степени запретна.
Пьянит.
Постоянная скорость и желание умереть от какого-то очередного столкновения – жизнь в прятки и непонятная игра в ту самую жизнь, которая не приводит ни к чему хорошему.
- Ты не спишь уже третью ночь, - холодно отметила Таня, глядя на силуэт бывшего принца, остановившегося над небольшим озером и смотревшего на водную гладь, которая маняще поблёскивала где-то впереди, оставляя какие-то блики от луны на окружающих деревьях.
Глеб не оглядывался – он прекрасно видел силуэт Гроттер и в воде.
- Не желаешь поплавать?
- Ты же прекрасно знаешь, что я не умею! – воскликнула Таня, чувствуя, что сердце её до боли сжимается.
Зачем всё это? Зачем так?
Магия, которая вернула ей голос, отобрала у неё море, отобрала надежду и сердце, которое способно любить. У неё был кто-то один, с кем она могла бы находиться, но – не более.
Его любовь приносила слишком горькое наслаждение, чтобы её можно было бы назвать реальной – Таня смирилась уже очень давно с тем, что должна была бы быть вместе с ним – потому что он оказался единственным, кто не видел в ней сумасшедшую, когда она по ночам звала море, а после кричала, чтобы оно испарилось и превратилось в капельки пары.
Море отобрало у неё море.
- У неё был твой голос, - оглядываясь, промолвил с усмешкой Бейбарсов. – А тебе подошла бы её корона, знаешь ли.
- Какая корона? Мы обычные люди, - удивилась Таня.
Он кивнул, немного подождав, а после притянул её к себе, обнимая за плечи.
- Мы сбежим от моря и от проклятого королевства, в котором нас может кто-то вспомнить, а после всё окончательно забудем, - прошептал парень. – Ты не изменилась, русалочка, просто тебя прошлой больше нет.
Гроттер хмыкнула.
В ней не было ни капли от русалки.
Её ноги не резало от боли, когда она ходила по камням, а её прекрасному голосу мог позавидовать каждый. Её глаза потеряли оттенок моря, превращаясь в два прекрасных, но вполне человеческих изумруда, а прекрасные волосы путались каждый раз, когда их трепал ветер, и не признавали другие стихии…
Она не русалочка.
Поминки её прошлого справляют сегодня – сорок дней как она получила душу, сорок дней, как её чёрная душа проклинала собственную реальность.
Сорок дней, как священник брызнул в неё чем-то, и у неё не осталось ни единого шанса остаться обыкновенной морской пеной.
Принц отобрал у неё море, она отобрала у него жизнь. Ненависть за ненависть.
Горячий поцелуй вновь вызвал очередной приступ амнезии – раз уж у них не получается погибнуть, то третий приступ забвения обязательно сотрёт всю память окончательно, и они вновь на некоторое время потеряют всё, кроме друг друга…