Сёстры поплыли за ней. Они кричали ей, чтобы Таня бросила водоросли, говорили, что отец зовёт, хватали её за руки, но каждый раз девушка ускользала и плыла всё быстрее и быстрее.
Когда до берега оставалось совсем мало, сёстры вдруг покинули её. Они словно осознали, что в этом больше нет совершенно никакого смысла, и приняли решение не мчаться за Гроттер. А Таня всё плыла и плыла, и наконец-то оказалась около того самого камня, на котором сидел её принц. Сейчас там не было никого – и девушка застыла в воде около самого берега, плетя, как и говорила ведьма, тонкое платье из водорослей.
Она была прекрасной мастерицей, но ткань получалась путанной, с мелкими узелками. До рассвета было ещё очень далеко – сейчас только-только стала светить луна, и Таня плела и плела, а после, когда работа была закончена, набросила на себя платье, удивляясь тому, насколько оно неудобно и насколько мешает плыть, насколько сковывает одежда, которой она прежде так завидовала, и попыталась выбраться на берег.
Хвост нельзя было пересушивать, но Таня не думала об этом. Она легла на берегу, потому что не могла никуда идти, а острые камешки кололи её, но девушка, уставшая от долгого плаванья, уснула, не пытаясь даже вспомнить о своём прекрасном голоске. И последним, что она слышала, уже попадая в великолепное царство снов, была тихая, грустная песня её любимых сестёр, которые прощались с нею, сами не зная, почему их младшенькая вдруг подалась на берег…
А снился Тане её прекрасный принц, и она словно видела, как они шли вместе, держась за руки, по прекрасному саду, равных которому нет на свете, и вокруг цвели те прекрасные цветы, которые уничтожили её сёстры – и имя тем цветам было розы…
***
- Проснитесь! – Гроттер почувствовала, как кто-то сильно встряхнул её за плечи, открыла глаза…
И увидела своего принца.
Тот смотрел на неё широко раскрытыми глазами, чёрными, словно ночь без звёзд, а она не могла отвести от него влюблённого взгляда.
- Глеб! – послышалось откуда-то сзади, и несколько незнакомых людей показалось на берегу. Таня, не понимая, чем вызвано подобное удивление, покосилась на свой хвост, думая, что беда в нём, но вместо него были ровные, красивые, стройные ноги, точно такие же, как она и просила у ведьмы, что лучше даже и не придумаешь.
На Гроттер было одно только тонкое, едва ли не прозрачное платье из водорослей, и ей почему-то стало очень стыдно, что принц видел её такой – но тот, кажется, в свою очередь не особо смущался, а лишь мягко, даря ей какую-то странную надежду, улыбался ей.
- Господин Бейбарсов! – вновь обратились к кому-то люди, и Таня поняла, что это как раз и был её прекрасный принц, имени которого она до этого момента знать не знала.
Имя ему шло – так никто своих детей не называл в русалочьем мире, но Гроттер и не думала об этом, потому что ей было достаточно того, что в мире где-то существовал её прекрасный принц, который сейчас улыбался ей и проводил ладонью по её рыжим, растрёпанным волосам.
- Я видел тебя, - вдруг прошептал принц. – Ты была русалкой в море.
Услышавшие это люди, которые стояли совсем рядом с ним, подошли поближе.
- Русалок не бывает, и вы прекрасно об этом знаете, принц, - с некоторым укором промолвил один из них. – Хватит мечтать. Девушка, вам плохо?
Но Таня не ответила. Она смотрела на принца и мечтала промолвить хотя бы одно слово, но у неё не было дара речи.
Как же ей хотелось хоть что-то сказать ему!
- Как тебя зовут? – тихо прошептал принц – и Таня вдруг поняла, что он стоит на коленях перед нею и сжимает нежно-нежно её ладонь, словно пытаясь промолвить ещё что-то, но в последний момент отступая и не решаясь это сделать.
Но она молчала.
Как она хотела назвать ему своё имя, рассказать о том, кто она такая, пояснить, что она сделала для него! Но всё это было недоступным для неё, и Тане хотелось едва ли не рыдать от горя, что она потеряла даже самую маленькую возможность рассказать ему о себе!
Это было так кошмарно, что даже прекрасная первая встреча показалась ей каким-то ужасом в этом мире.
- Вы можете подняться? – вновь вмешался какой-то мужчина, которого Таня никогда не видела, и она наконец-то догадалась кивнуть.
Принц помогал ей подняться – никто больше не прикасался к девушке, - поддерживал её всю дорогу, и эти мимолётные, практически незаметные прикосновения казались ей смыслом всей жизни.
Каждый шаг, что только его делала Таня, отзывался ужасной болью. Ей казалось, что она идёт по лезвию ножа, и девушке хотелось вскрикнуть, но она улыбалась, глядя на своего прекрасного принца, а её походка была лёгкой и воздушной.
Гроттер казалось, что почему-то мужчины смотрели на принца с завистью, но она не понимала, почему. Так на неё глядела отвратительная старуха, которая дала ей возможность ходить, и Таня всё равно не видела для этого совершенно никакой причины. Ей было всё равно, что происходило вокруг, ведь её прекрасный принц был рядом…
***
Его звали Глеб. Это имя, казавшееся ей прекраснее всего на свете, стало для Гроттер основным талисманом…
Но жизнь в замке не радовала её.
Прекрасные шелка и кисея заставляли её содрогаться, а прохладные прикосновения дорогого атласа душили девушку, сковывали её и не позволяли даже шевельнуться. Она пыталась вырваться из этого сплошного плена, кошмарного и отвратительного, который был для неё чем-то адским и непонятным, но никак не могла этого сделать и каждый раз оставалась словно в какой-то ограде от нормального, реального мира. Ей хотелось сбежать куда-то с замка…
Но потом приходил её прекрасный принц, и её радовало хотя бы то, что он был рядом.
Глеб Бейбарсов – у него была какая-то смешная для других фамилия, но Тане хотелось переубедить его в том, что всё это ерунда и ложь, что просто завистники пытаются убедить его в том, что в нём есть хоть что-то плохое.
Нет!
Он был идеален.
Он оказался единственным, что заставляло Таню каждый раз выполнять всё, что только говорили ей, надевать эти жуткие, сковывающие её платья…
И ходить.
Это была кошмарная боль. Она танцевала на балах лучше всех, и каждый считал за честь танцевать с нею, но ни разу она не проронила ни единого слова, потому что дар речи покинул её. Сколько бы ни пыталась русалочка сказать что-то, она замолкала на полуслове, затихала, не проронив ни звука, а после часами плакала у себя в комнате…
А ещё она ходила к морю. И с принцем, конечно же, но чаще всего сама, поздно-поздно вечером, позволяя себе кривиться на каждом шагу от отвратительной боли, которая буквально пронзала её насквозь, шагая уверенно, но с каким-то страхом, что сейчас ей станет ещё хуже, в сотни раз, чем было прежде.
Море встречало её волнами, которые скользили к ногам и разбивались о берег, приятными, холодноватыми капельками немного уменьшая её боль. И только там Таня плакала…
Где-то далеко пели её сёстры. Таня слышала это, и слёзы начинали литься пуще прежнего – но когда она возвращалась к себе в комнату, она умывалась и ложилась спать, и только принц замечал, что у неё почему-то чуть красноватые глаза, и только её Глеб спрашивал у неё, всё ли в порядке и не случилось ли что-то непоправимое – но Таня отрицательно качала головой и говорила…
Ничего не говорила, потому что не умела.
О, как хотелось ей рассказать принцу обо всём, что только она думала! Наверное, она была бы для него не таким-то уж и плохим собеседником, ведь она не глупа, отец учил её… Но у неё не было такой возможности.
Это оказалось кошмаром, в котором он был единственным минутным пробуждением, каким-то счастьем…
Он знал, что её звали Таней. Это имя угадывалось как-то в шуме ветра… Он догадался спросить у неё, а она прошептала одними губами… И после кивнула, когда он наконец-то угадал.
Больше его ничего не интересовало.
Как и обычно, сейчас он вновь проскользнул в её комнату без стука – Таня разрешала входить просто так, потому что была уверена, что всё равно позволит Бейбарсову войти.
- Доброе утро, - улыбнулся он. – Помнишь, я вчера обещал показать тебе сад? Пойдём?
Она кивнула и потянулась к самым прекрасным туфелькам, которые только были у неё. Её задаривали столь великолепными одеждами, такими прекрасными предметами, о которых могли только мечтать остальные, но обувь казалась Тане самым лучшим из всего, что было.
Прохладные, на каблучке, они позволяли не прикасаться к отвратительной земле, которая резала её ноги и доставляла такую боль. Ходить в туфлях тоже было очень больно, но не до такой степени – и Таня улыбалась, и её походка была воздушной и лёгкой.
Она вновь позволила приобнять себя за талию, зная, что Глебу будет приятно идти рядом с ней, и спокойно шагала с Бейбарсовым вперёд. Ей хотелось говорить с ним, но она не могла…
И тут она увидела сад.
Этот сад был в тысячи раз прекраснее, чем тот, который она столько раз видела там, под водой.
Благоухание цветов поражало её, а вместо рыбок, которые так наскучили Тане в подводном мире, тут носились мотыльки, прекрасные, великолепные и попросту завораживающие своим идеальным танцем.
Но лучше всего тут были цветы.
Они не походили на то, что она прежде видела в своём мире – тут не было ничего настолько грубо-зелёного, отвратительно-бурого или в каких-то подобных тонах, нет! Тут всё казалось настолько утончённым, настолько идеальным, что у неё просто перехватывало дух.
Когда Таня заметила куст с теми цветами, которые когда-то случайно упали с корабля, она буквально ринулась к нему.
Прекрасные, алые цветы…
- Тебе тоже нравятся розы? – спросил Глеб.
Таня не знала, как точно называются эти цветы, но кивнула, приблизительно поняв, что именно он имел в виду.
- Мне тоже, - согласился Бейбарсов. – Они прекрасны, - на его лице вновь появилась та улыбка, которую так сильно любила Гроттер. – Садись на лавку рядом со мной!
Таня согласилась. Глеб подвинулся, и она присела рядом с ним, осматриваясь и вслушиваясь в прекрасное пение птиц. Ей тут очень нравилось – Гроттер получала настоящее удовольствие от того, что находилась именно тут, в этом до такой степени реальном и прекрасном мире, что просто захватывало дух.
Как же тут легко дышалось! Она пробовала нырнуть под воду, но там было совершенно не так. Теперь она не могла дышать морем – оно отталкивало её и прогоняло, и девушка не имела сил даже достаточно долго держаться на плаву.
Нет, тут, в саду, ей было намного более прекрасно, чем там, в отвратительном и ужасном море, которое так душило её! Она думала прежде, что море её любит, что будет пытаться помочь ей спокойно дышать и спокойно жить, но получилось всё наоборот. Море ненавидело её до такой степени сильно, что Таня не знала, куда ей сбегать. Она боялась всего вокруг и пряталась от него, а море появлялось совсем рядом и заставляло вновь возвращаться в прошлое и вспоминать о том, как она предала его и позабыла даже о том, как вообще плавать…
Бейбарсов потянулся к кусту и сорвал один цветок, а после, задумавшись на мгновение, вдруг осторожно поправил прядь Тани и заколкой прикрепил к её волосам розу.
- Нет, - вдруг отрицательно покачал головой он. – Чёрная подойдёт тебе лучше!
Он вскочил на ноги, и Гроттер хотела броситься за ним, но не смогла, потому что боль оказалась сильнее её…
А потом он вернулся.
Великолепный цветок, только чёрный, словно его глаза, Глеб осторожно прикрепил к причёске Тани. Гроттер удивлённо улыбнулась – да, наверное, этот цветок будет идти ей намного лучше…
- Ты просто прекрасна, - улыбнулся принц. – Тебе нравится?
Она кивнула. Гроттер не видела ещё себя, но знала, что её Глеб никогда не пожелает ей совершенно ничего плохого, и она может совершенно не волноваться. У него всегда всё получалось просто идеально, до такой степени прекрасно, что она была поражена… О боги, ну почему она не может сказать ему ни единого слова, почему не может потянуться к нему…
- Как жаль, что ты молчишь, - вдруг промолвил Бейбарсов, обнимая её и притягивая к себе. – Ты, наверное, могла бы рассказать много чего интересного.
Девушка лишь пожала плечами.
Она не знала сейчас, что ответить, потому что не могла разговаривать – но если бы могла, то рассказала бы ему о море, о том, как она жила там… Она рассказала бы о том, как ей нравится здесь и как сильно она любит его, и они навсегда были бы вместе! Но почему ведьма отобрала у неё голос? Почему не красоту, не длинные рыжие волосы, а именно голос, когда он ей до такой степени нужен?
- Почему ты плачешь? – удивился Глеб, стирая мелкие слезинки с её щеки. – Таня, не плачь! Когда-то ты обязательно заговоришь!
Она грустно улыбнулась. Знал бы он, что она никогда не сможет научиться разговаривать, то никогда бы не верил в это…
Таня не понимала, почему слёзы катятся по щекам – они, наверное, просто были следами той боли, к которой она уже настолько привыкла за последнее время. И, содрогнувшись, испугавшись чего-то, Таня сначала потянулась к принцу, а после, не понимая, что делает, осторожно поцеловала его, чувствуя, как Глеб обнял её в ответ.
Она не должна была этого делать…
Но это мгновение было самым прекрасным в её жизни!
***
Все вокруг плясали.
Гроттер тоже танцевала с каким-то мужчиной, но она то и дело пыталась отыскать взглядом принца. Где же он?
Прежде он танцевал с нею много раз, и Тане казалось, что её ноги перестают болеть, когда она именно с ним. Ей становилось легко-легко, и Гроттер улыбалась совершенно искренне, чувствуя, как он обнимает её, ощущая его отчасти горячее дыхание на своей коже…
А тот поцелуй?
Таня никак не могла забыть его. Она, наверное, даже и не пыталась – но порой, когда ей становилось совсем грустно, Гроттер хотелось рассказать хотя бы морю о том, что случилось…
Но речь, звучавшая столь ясно в её мыслях, не могла сорваться с её губ, потому что она не имела никаких сил проронить хотя бы одно-единственное, маленькое слово из пяти букв, которое было бы признанием её любви.
- Как жаль, что вы молчите, - вдруг промолвил тот, с которым она танцевала сейчас. Но Тане не хотелось даже смотреть на него, потому что её прекрасный принц был намного лучше, чем этот мужчина.
Ей так хотелось быть рядом с ним!
Но ничего не получалось. Сколько бы Гроттер не мечтала о том, что она когда-то станет его, этим мечтам не было совершенно никакого подтверждения, способного убедить её в том, что всё в этом мире реально. И девушка задыхалась от испуга и какой-то душевной боли, чувствуя, что в этот день что-то должно было перемениться…
И тут она увидела своего принца. Он обнимал какую-то незнакомую девушку за талию и танцевал с нею, улыбался ей, а она что-то отвечала ему – конечно, ведь она могла говорить!
- Наконец-то наш принц нашёл себе невесту, - вдруг улыбнулся её спутник.
Таня почувствовала, как подкосились её ноги. Невесту? Но ведь это она, она должна стать его невестой, быть с ним и только с ним!
Её боль стала ещё сильнее в десятки раз, и девушка едва ли не упала. Кто-то спрашивал у неё, что произошло, но Таня не ответила ни разу, потому что просто не могла. Принц не подошёл к ней – он танцевал со своей будущей женой, и её компания полностью устраивала его…
Зачем ему глупая русалка, простившаяся со всем миром ради того, чтобы быть с ним? Нет, она ему без надобности! Принцесса, красивая, стройная, очевидно, умная, нравилась ему намного больше, чем какая-то глупая девица…
О боги!
Она же даже не умела разговаривать!
***
Она умирала и пришла к морю. Где-то там, далеко-далеко, виднелся корабль, на котором праздновали свадьбу её принц и его драгоценная молодая жена. Нет, наверное, они ещё не обвенчались – но Гроттер знала, что это скоро случится.
Это было другое море. Чужое. Не то, в котором жила она. Это было куда более смурным; оно прилегало к владениям принцессы, на которой женился Глеб, и Гроттер пришла сюда только потому, что ей было некуда деваться. Она чувствовала, как жизнь мелкими капельками вытекала из неё…