Около 23 часов Андрей был уже у Юлии Станиславовны. Вера с Ириной подбросили его до дома в Мучном, сами уехали на Смольный проспект. Вера жила там. На прощание она пообещала Андрею после возвращения с Мальты пригласить его в гости и показать, как прекрасен вид из ее окон на Смольный монастырь в вечернем освещении.
Юлия Станиславовна начала хлопотать на кухне. Паша сидел в другой комнате за компьютером. Андрей Петрович не отказался от предложенного чая и, присев на диван, взял в руки лежавший на столике альбом. Альбом был раскрыт на странице, где располагались иллюстрация одной из любимых картин Андрея "Странник над туманом" немецкого пейзажиста Фридриха Каспара Давида. Символизм и одиночество, характерные для полотен этого художника, легко и приятно ложились не только в приоритеты Андрея в искусстве, но и вообще в строй его души. Но почему альбом живописи в 700 страниц раскрыт на этой именно странице? Опять знак?!
Юлия Станиславовна подкатила к дивану сервировочный столик-тележку с чаем, вареньем и закусками. Услужливо постелила на колени мужчины тряпичную салфетку, проговорив:
- Вы, наверное, устали за рабочий день?
- Да, - промямлил Андрей.
- А позвольте полюбопытствовать - с чем связана ваша служба? И каковы успехи за этот день?
"Служба". Словечко театральных и военных людей. Андрей чуточку раздражился, но невежливо, право, ей было бы не спросить. А ему не ответить. Может быть в традиции тех, прежних женщин 19 века спрашивать за вечерним чаем мужчин об их делах, о прошедшем на службе дне.
- Да так, один... проект.
- Инженерный? Строительный? Архитектурный? А может быть творческий?
- Да, да, еще какой творческий! - Андрея "понесло". - Наша строительная компания намерена кое-что "сотворить" на острове Сицилия. Пока будем вести геологоразведывательную работу. Местные мафиозные структуры пытаются "вставить палки в колеса" прогресса. Ну да ничего: у нас свои палки! - он приподнял грозно трость.
Впечатлительная женщина закачала головой, заморгала и проговорила полушепотом:
- Необходимо заручиться государственной поддержкой!
Андрей чуть было не брякнул, что, мол, флот уже направлен к берегам Палермо, но осекся, вспомнив про мужа Юлии. Но так как по законам жанра даже в маленькой одноактной комедии финальная мизансцена должна быть как удар литавр, мужчина проговорил со значительным видом:
- Основные мафиозные структуры под контролем наших лучших дипломатов! У них связаны руки!
- Вы знаете, у моей Веры, сестры Иришки большие связи в дипломатических кругах! Может быть обратиться к ней?
- Мы рассмотрим этот вопрос на следующем заседании. Спасибо за чай. Очень вкусный. Пора "бай-бай", - и зевнул.
- Вот и чай Вера достает через этих дипломатов.
"Знаю... где, - подумал про себя Андрей, вспомнив слова МарииРодиславовны. - Любовник-таможенник-контрабандист во фраке и с верительной грамотой".
- Белье на стуле, диван можно раскинуть. Спокойной ночи, - и женщина удалилась "на цыпочках".
Мужчина устроился на диване, погасил свет. События дня вереницей парусников ускользали из сознания.
"С-тро-ительная компания. Троица авантюристов! Замечательно!" - услышал сквозь дремоту Андрей голос пани Марии.
Затем образ женщина трансформировался в образ странника с картины. Тот повернулся! Когда на полотне он стоял спиной к зрителю, поза его воплощала раздумья и волю. Он не боялся ни тумана, ни бездны за краем обрыва скалы, на которой стоял, опираясь на трость! Но сейчас на его лице была неизбывная печаль и тревога: "бездна вглядывалась в него". И вдруг снова решительность во взгляде! И трость превратилась в меч! И на груди мальтийский крест! И меч был воткнутый в камень! Странник развернулся лицом к бездне и стал в дозоре!
- 11 -
Великий магистр долго стоял у окна, вглядываясь в туман, слившийся с серым небом. Море гнало волны на прибрежные камни. Те ударялись о камни, разливались пенными струями, но как только головы камней проступали над поверхностью воды, следующие удары раз за разом лохматили седые курчавые водяные пряди этих голов. Будто табун бешеных скакунов с серебряными искрящимися гривами рвался на берег. И если морды и грудь первых лошадей имели отчетливый естественный вид, то те, что следовали шеренгами сзади напоминали сказочных северных заснеженных мамонтов. На секунду ля Валетту почудилось, что крупы этих сильных лошадей покрыты мертвыми рыцарями. Головы были опущены и руки безжизненно свисали.
"Да, - подумал гроссмейстер, - Орден в опасности". Он прочел перевод пергамента еще раз. Сэр Старки сопровождал слова и фразы текста знаками вопроса и пометками. Чаще в тех местах, где текст на иссохшей и потрескавшейся коже был неразборчив, и смысл его неясен. Кое-где заметки выдавали собственные соображения Оливера.
Действительно, с большой вероятностью описание случая, изложенного на пергаменте, можно было связать с кораблекрушением судна у берегов Мальты, на котором был Св. Павел и историей со змеей. Но главным, притягивающем внимание своей таинственностью был рассказ о Черном Человеке. Он пришел, неверное, вместе со всей группой спасшихся. Черный плащ с капюшоном. Лица не видно. Когда люди начали носить хворост и складывать его для розжига костра, этот человек незаметно для всех достал какую-то Укладку золотистого цвета, проделал с ней несколько странных манипуляций, и вместе с хворостом бросил в огонь содержимое Укладки. Предок женщины-мальтийки поняв, что эти люди не пираты и не принесут ему вреда, на этот момент уже вышел из укрытия и наблюдал за всем, тоже подбрасывая хворост. Рассмотреть детали происходящего было невозможно из-за темноты. Но в свете луны он видел, как в момент бросания в костер каких-то светлых камушков, Черный Человек прошептал некие слова, а из костра раздалась короткое, на миг, но режущее слух шипение. Люди находились поодаль и ничего не расслышали. И Черный Человек не обратил внимание на наблюдающего за его действиями человека. Этот наблюдающий счел разумным снова удалиться в укрытие. Черный Человек будто испарился.
После чудесного случая со "змеей", когда все удалились от костра, этот Черный Человек опять возник будто из воздуха, достал из горячих углей камушки, положил в Укладку и вновь исчез!
И уже от себя Старки записал: змея была подложена, она из Укладки, из камушков. Змея - орудие Сатаны, этого Черного Человека.
Текст перевода впечатлил гроссмейстера, но до конца поверить выводам Оливера он не мог. Сколько пергаментов с рассказами о всяких чудесах бродит по свету! Некоторые он и раньше держал в руках. Писали на них люди, а Видят ли люди Реальность?!
"А что Оливер говорил про Византию? При чем здесь Византия?" - подумал ля Валетт. "Что за бумаги в папке, которую он принес?". Нет, надо эмоциям остыть! Правильней будет погулять часок, дождь прошел. Он неспешным шагом направился в сторону форта Святого Эльмо. Там полным ходом шло завершение строительства крепостных стен. Строительство города (своего города!) тоже не давало покоя. Город должен быть прекрасным! Но в первую очередь город-крпость!
Гроссмейстер и доверял Старки, и знал его прекрасную образованность, и удивительно острый аналитический ум. Но он глава могучего Ордена! Он опасался подпасть под чужое мнение, не имеет права. Ля Валетт любил дозировать информацию, терпеть не мог выслушивать чужие преждевременные выводы, а тем более советы. Он сам должен все обдумать. И без спешки! Думать он начал издалека, с истории Византии. Среди славных и благородных дел Ордена были и черные пятна. Стыдно, что госпитальеры участвовали в финальных позорных крестовых походах против Византии. Католики-христиане убивают православных христиан. Прельстились они и островом Родос, не обращая внимания, что он - часть владений православной Византии. И Папа дал добро! Да еще по совету одного генуэзского пирата! Вот и оказались "пиратами во Христе"! И как не прельститься: мягкий климат, плодородная земля, один из красивейших островов, остров роз в Эгейском море. Но ведь мусульман держать в постоянном напряжении было удобно из-за выгодного расположения острова. Орден был на Родосе 214 лет! Наверное мысли магистра перескочили на Родос потому, что земля на Мальте плохая, каменистая и малоплодородная. Приходилось даже с приезжих кораблей брать дань землей в мешках. Затем мысли перескочили на то, как рыцари укрепляли старые византийские стены на Родосе. Эти крепостные стены и фортификации были спроектированы остроумно: двойной ряд стен, крепкие двери. Мысли мешались и путались. Ля Валетт задумался о том, что на смену старинным катапультам начали приходить осадные орудия. В памяти всплыл и странный старик-грек, который бежал из падшего Константинополя на Родос и рассказывавший рыцарям легенду о незапертой двери.
И собственная история госпитальеров была полна легенд. Ля Валетт вспомнил одну: о рыцаре Дьедонне де Гозоне, ставшим в 1346 г. великим магистром. Этот рыцарь победил Дракона. А может быть, это была огромная змея или крокодил. Гозон отвлек чудовище гончими псами и отрубил ему голову.
Гроссмейстеру не удавалось удерживать мысли в строгом направлении. А может быть и не надо: мыслеобразы не бывают случайны и выстроятся в строгий логический ряд в определенный момент. Этот момент должен "обустроить" в голове и сердце сам магистр.
Он принялся анализировать те события, когда крестоносцы (не только госпитальеры) проигрывали то Тимуру (Тамерлану), то арабам и туркам. Уступили Смирну, Кипр, Родос. Рыцари всегда сильно уступали в численности противнику. Их сила была в надежных крепостях и галерах. И силе духа. В морских сражениях флот иоаннитов превосходил турецкий флот. У турок были парусники. У рыцарей - галеры. Галеры не зависели от ветра, были маневренные, особенно при штиле, быстро могли набирать скорость и менять направление хода. Великий магистр с любовью посмотрел вниз на красавицы-галеры, стоящие в бухтах вблизи строящихся фортов.
В 1480 году Родос попытался захватить Мехмед II. Ля Валетт сравнивал его с Александром Македонским: такой же бесстрашный гений полководца, та же глубочайшая образованность. И если Македонского направляла рука его учителя Аристотеля, то Мехмед II тоже, несомненно, обладал сакральными знаниями. И еще не знающей границ кровожадностью. Гений и злодей. Не так давно, в 1453, году он захватил Константинополь.
У турок новейшие мощные осадные орудия. 28 мая 1480 г. в крепости появился перебежчик, главный эксперт по артиллерии, немец "мастер Георг". Он ходил, изучал стены крепости, и внешние, но особенно тщательно (и это было подозрительно) внутренние. Несколько рыцарей неотступно следили за ним, и когда тот начал что-то "ковырять" в засове на небольшой двери во внутренней крепостной стене, его схватили. Немец признался, что он лазутчик. Допрашивать не стали и казнили на месте.
Ля Валетт появился на Родосе, когда туда была направлена значительная финансовая помощь от Европейских государств. Прибыла на остров и военная помощь. Все понимали, что турки не оставят иоаннитов в покое.
В июне 1522 года султан Сулейман Великолепный лично возглавил войско в 200 000 человек, прибывших на бортах 700 кораблей к берегам острова. 300 рыцарей полгода держали оборону против Османской империи! Мужество и героизм их были беспримерны, но не безграничны возможности людей. Султан предложил госпитальерам заключить мир. Условия были весьма великодушными для характера турок: все сдавшиеся рыцари с оружием, знаменами и пр. покидают остров. Без резни, без всяких препятствий?!
Гроссмейстер опять вспомнил два мистических по своему характеру факта. Первый касался случая, происшедшего в 1521 г. с великим магистром Филиппом Вилье де Лиль Адамом. Когда тот возвращался из Франции на Родос, случилась жуткая буря, и молния ударила в корабль. Из немногих оставшихся в живых был и де Лиль Адам, но меч, висевший у него на поясе, оказался расплавленным! И это произошло у Мальты. Помог Всевышний?!
Второму случаю ля Валетт был свидетелем. 1 января 1523 г. рыцари оставляли Родос, и когда де Лиль Адам взошел на борт флагманского корабля "Святая Анна", судно накрыла снежная буря! Как такое могло случиться там, где снега не бывает?! Никогда!
Магистр посмотрел в небо. Уже двенадцатый час, а небо все еще хмурилось. Но климат Мальты нравился гроссмейстеру своим нежарким летом, а дожди, тем более "африканские", были редки. Великий магистр вспомнил жаркий Триполи, где с 1546 по 1549 г.г. он был губернатором. Город плохо укрепленный и его пришлось в 1551 году уступить туркам.
Ля Валетт повернул обратно к своей резиденции. Тягостные и сумбурные размышления о Родосе и Триполи сменились мягкими и милыми о своем поместье в Тулузе. Став рыцарем, он ни разу не был там!
Всплыл в памяти образ одного аббата, духовного отца юного Жана. Его звали отец Бертран, он был настоятелем аббатства, находящегося недалеко от поместья. Десятилетний ля Валетт со своим другом и ровесникомГийомом дни напролет, бывало, проводили в беседах с отцом Бертраном и в библиотеке монастыря. Этот аббат, эти странные книги с Востока возбуждали и сердце и ум юношей. Высказывания отца Бертрана были часто дерзкие, противоречащие тем каноническим католическим проповедям на мессах в церквях Тулузы, куда по выходным направлялись жители города. Аббат утверждал, что церковь нуждается в реформации, что уже по всей Европе начал распространяться дух этой реформации.
Жан был прилежен в обучении богословию и наукам, но молодой ум искушался мудростью европейских и восточных мыслителей. Однажды он испугался, глядя на отца Бертрана, после его высказывания о том, что мир снаружи нереален, а глаза - не единственный орган зрения, спросил:
- Отец, как относиться к словам, которые часто звучат в проповедях "не внеси в святилище Божие чуждого огня"?
- Огонь един! - воскликнул аббат.
Он был алхимиком и много работал с огнем. Он называл себя то Постигающим, то Смотрящим. На всю жизнь запомнил Жан высказывания отца Бертрана:
"Меч познания нужно воткнуть в камень истины".
"Поиск нужно начать с созерцания, отстраненности от предмета поиска. Нужно строить намерение с ощущением абсолютного покоя, не пытаясь, как платоники, искать порядок и правила. Нельзя выбраться из трясины, прилагая к ней силу!".
Ля Валетт помнил наизусть и другие мудрые высказывания аббата.
Нужен отдых. Покой, отстраненность. Он зашел в комнату, сел в кресло и начал смотреть на огонь в камине. Он медитировал, отец Бертран называл это анамнезис, воспоминания души. "Генетические" воспоминания не только его личного духа, но и Мирового духа.
Через 20 минут он очнулся, открыл глаза. Магистр не достиг на этот раз полного покоя. Значит, читать бумаги из папки Старки еще не время.
Выглянуло солнце. Гроссмейстер взял любимого сокола и вышел во двор. Ля Валетт радостно, как ребенок, запустил птицу и принялся наблюдать ту нить паутины, которую в воздухе очерчивал сокол. Что было в способе дозора птицы? Если только случайный поиск, то зачем он взмывал высоко вверх и парил там. Оттуда не увидишь добычу, выгодней было летать низко. На ум опять пришли слова аббата:
"Спрессованное в словах намерение обладает магической силой. Смотрящий получает Ключи Совпадений".
- Да, да, именно совпадений, именно ключи, - вслух проговорил ля Валетт.
Он вернулся к столу. Ему показалось, что в папке теперь меньше бумаг.
"Отлично! Промысел оставил именно то, что нужно", - улыбнулся про себя великий магистр. Пора посмотреть.
Всего два листочка, пронумерованные каким-то шифром из букв и цифр. Старинная бумага, тексты написаны от руки: один на греческом, другой на арабском языках. Второй явно более древний. Лист вырван из книги. Текст бы составлен со слов свидетеля (!) с корабля, на котором Св. Павел потерпел кораблекрушение у берегов Мальты. Текст именно со слов, наверное, изменялся и переписывался много раз, но суть та же, что в пергаменте! К листку прикреплена небольшая записка от сэра Старки, поясняющая, что листок этот из одного древнего издания, купленного Старки на базаре в Триполи в 1550 году.
Первый же, на греческом языке, Старки нашел на Родосе, когда знакомился с церковными записями в одном христианском храме. Это было изложение исповеди, которую местный священник с разрешения исповедовавшегося беженца из Византии записал, и теперь показал Старки как важный документ (обычные исповеди не записывают и не хранят в церковных архивах). Этот беженец-грек был свидетелем (!) случая, когда несколько турков, оказавшиеся каким-то образом у двери-керкапорты во внутренней стене крепости, достали какой-то золотистый предмет, из которого выползла змея, проползла под дверью и открыла засов с другой стороны! Человек этот нес питьевую воду для держащих оборону внешней крепостной стены. Увидев турок, он испугался и спрятался, а как только турки ворвались в Константинополь - он бежал из города. Он бродяжничал и все рассказывал: "Дьявол! Дьявол! Я видел как вошел в дверь Сатана!".