"Вот они, свидетели! Вот ключи совпадений!" - думал великий магистр и приказал слуге пригласить секретаря. Тот пришел еще более задумчивый, чем утром. Мешки под глазами выдавали чрезмерную усталость.
- Дорогой Оливер, вы так и не подремали сегодня утром? - сказал ля Валетт и указал рукой на кресло.
- Нет, Ваша Светлость.
Гроссмейстер не спешил с серьезным разговором и начал с отвлеченных вопросов.
- А что это за шифры на листочках из букв и цифр? - спросил великий магистр.
- В мои обязанности вашего секретаря входит не только сбережение и пополнение архива Ордена, но и систематизация всех материалов. Я разработал принципы этой систематизации и составил определенный каталог, по которому разместил тома архива. Буквы - имена событий, городов, людей, цифры - даты событий и даты поступления документа в архив. Еще в цифрах - где приобретен документ. Кто автор, ну и т.п.
Сэр Старки говорил холодно и без эмоций. Сочетание противоположностей - умение сердцем Видеть у ля Валетта и математические точные умозаключения Оливера. Это давало возможность делать некоторые выводы. Но великий магистр не ученый, на его плечах ответственность принятия решения.
- А по какому принципу вы пополняете архив? Точнее, библиотеку? Например, почему в Триполи купили именно эту книгу, а не другую?
- Книги переписываются десятки, сотни раз и названий - многие тысячи. А в выборе книг у меня тоже есть система. Ее трудно описать, это нечто вроде матрицы знаков. Например, восточный триграммы, египетские иероглифы. Когда мы с вами, сир, играем в шахматы, то на простом уровне используем мою систему.
- Это огромный, напряженный труд! Но почему Вы не докладываете мне о своей работе?
- Наверное, потому, что всему свое время. Яблоко должно созреть, чтобы упасть с дерева. И тогда можно делать выводы: почему упало, по какому закону? А гордиться и хвастаться перед вами своей работой - не считаю достойным. Я должен подчеркнуть, что я могу невольно подпасть под влияние какой-то просто сочиненной легенды, мифа, который растиражировался по книгам и по миру. Я должен точно знать Вектор Истины!
- Я прекрасно понимаю вас, друг мой! Пергамент и те листочки в папке на этом Векторе?
- Не знаю пока. Все это подлинники, но на Векторе ли Истины? Я еще хочу поработать в библиотеке.
- Я буду участвовать в этой работе! Мне тоже нужно точно знать Вектор Истины! Прочувствовать его и умом и сердцем!
Сэр Старки поклонился и пошел к выходу. И когда он уже взялся за дверную ручку, гроссмейстер спросил громко, чеканя слова:
- Где сейчас Укладка?
- У Сулеймана, - был ответ.
- Что может делать эта змея?
- Все! Любое зло!
- Султан применял ее на Родосе? И такая Укладка одна?
- Не знаю, - ответил Старки и вышел медлительно, склонив голову.
- 12 -
Платоныч довез путешественников до аэропорта. Ирина взялась проводить. Уже прошли регистрацию.
- Ну что тебе, Вера, эта Мальта. Лучше бы в усадьбу поехала. Сейчас виктория поспевает... - моряк явно нервничал.
- Все, не надо. Улыбнитесь, капитан! -Вера Яновна была на подъеме сил. - Мы с фельдмаршалом пойдем на посадку, а вы езжайте. Бабуле привет и поцелуи.
- Семь футов под килем! - Платоныч пожал руку "лоцману", обнял Веру и ушел первым.
Иришка быстро поцеловала сестру, Андрея Петровича, уже почти плача пожелала "Счастливого пути" и ушла в машину.
"Гейт" находился рядом с киоском "Пресса", и Андрей удачно приобрел путеводитель по Сицилии. "Чижик-Пыжик" нес свою службу исправно!
Объявили посадку на рейс Санкт-Петербург - Стамбул. Все четыре часа полета мужчина и женщина почти не разговаривали. Вера читала повесть Андрея, а он - ее книгу-исследование. Изредка (видимо уже пора было конспирироваться) женщина называла мужчину "дорогой" и просила о какой-то мелочи. "Новобрачный" был галантен и ухаживал за "молодой" в меру пылко. После обеда, к которому "дорогая" не притронулась, она положила голову на плечо Андрея, и легкое ее дыхание и убаюкивающий хрупкий аромат волос заставили и Андрея заснуть последний час полета.
Аэропорт в Стамбуле, как и любая другая вещь в Стамбуле, назывался "Ататюрк" - Президент и любимец турок. Султан, вроде наших Ленин-Сталин.
Ожидать рейса Стамбул - Валетта придется шесть с половиной часов. Ехать даже на такси в шумный восточный жаркий город путники не захотели. Регистрацию они сделали еще в Питере, поэтому сразу прошли через контроль в более уютные и прохладные залы вылета. Оба были опытны в длинных перелетах! Молодая женщина и ее кавалер нашли большое, полутемное и практически пустое кафе, заняли столик в самом дальнем от входа углу. Кондиционер рядом, на столике лампа и свечи. Андрей сходил к буфету, принес кофе, чай, сок, воду, закуски, которые заказала спутница. Опустился в мягкое кресло, зажег свечу.
- Я два года назад летала этим маршрутом на Мальту. Конечно, обдумывая и будущую работу и книгу, но, главное, хотела, чтобы Павлик поучился в одной из международных школ, коих на Мальте достаточно. Он был со мной, две недели провел в летнем лагере, но учиться в далекой, чужой стране не пожелал. Ну и ладно. Да и знаки были против учебы здесь.
- Ты, как и Ирина, эзотерик? - спросил Андрей.
Вера Яновна рассмеялась наивности и прямолинейности вопроса, затем сосредоточилась и сказала:
- Я профессиональный, если угодно, эзотерик. Только я не ищу Шамбалу, не вслушиваюсь в "музыку сфер" и пр. Я двадцать лет занимаюсь тайнописью, знаками тайн и тайнами знаков, учусь понимать слово в знаке и знак в слове. Естественно, за всем этим стоят вибрации космической энергии. Только я практик, и не плету паутину нитей подсознания. Это, видимо, умеешь ты. А мой метод проще: логика и расчет. Похвастаться могу лишь тем, что "матрица" у меня в голове настолько обширна, что я умею строить сотни комбинаций. Ну, как очень сильный шахматист. Хотя кое-что использую и на уровне... шаманства. Трость твоя, например.
Говорила все это Вера Яновна "отрешенно и созерцательно" как о "рабочем моменте". Одновременно поедая бутерброд и салат. И внимательно читая андрееву повесть. Андрей достал из сумки Бродского и начал лениво листать страницы, лишь пробегая их глазами. Он то и дело бросал взгляды на соседку. Эротическая компонента в этих взглядах хоть и была, но уступала той одухотворенности, детскости и одновременно материнству, которые излучала эта необыкновенная женщина. Ей хотелось довериться. И впрямь Мадонна и ее вечная тайна!
- Что ты читаешь? - спросила Вера.
- Бродского. О Стамбуле.
- А, это где он называет город "человеком с двухдневной щетиной с утра". Бродский не любил Стамбул, так, посетил Второй Рим, будучи выпертым из Третьего. Он любил Венецию. А Байрон любил Стамбул... - все это женщина говорила, не отрывая глаз от повести. - Мне понравилась вот эта глава. Называется "Камень и колокол". Вот ты пишешь, что Савл в молодые годы был участником убийства первомученика Христова, Стефана, который к тому же был родственником Савла. Савл держал камень в руке, но не бросил в Стефана. А вот еще... Савл любил рассуждать: какой камень нужен... много небольших для мученической смерти... На руке Савла остался след от камня... А вот уже в образе Павла: "Пусть правая рука не знает, что делает левая". А вот еще дальше... апостол Петр струсил и отрекся от Учителя. А Христос отреагировал словами: "На сем камне (Петре) воздвигну я церковь свою". Хороши Первоверховные апостолы: один убивает первомученика, другой отрекается. Может Христос разуверился во всех своих учениках, и вообще в людях, и так горько сиронизировал: "на твердолобном камне"... Других не нашел...
Андрей раздраженно нахмурился и остановил Веру:
- Христос перевернул сознание в первую очередь не смиренных, а глубоких людей, противоречивых в своей гениальности. И со своими неоднозначными человеческими характерами и судьбами.
- Да, да... вот тут у тебя: Христос любил смиренного Петра, но любил не меньше и Иоанна, резкого, греховного, вооруженного мечем... Но, Андрей, Христос ведь всех призывал к кротости?
- Этим мечем Иоанн защищал Христа до последнего... - задумчиво произнес мужчина. И еще строго: - кротость не слабость.
- А вот эта мысль замечательно глубокая: Пилат сыграл роль колокола! Этот колокольный звон пронзил сердце самого Пилата и обратил в веру тысячи... - Вера "ушла в себя" на минуту и затем резко вскинула глаза на Андрея: Я представила Христа, вонзающего меч в камень истины...
Андрей Петрович воскликнул:
- Удивительно! Этот образ! Как многое совпадает!
- Ты о чем? - спросила женщина.
- Так, потом расскажу. Знаешь, я в какой-то момент захотел из повести сделать роман, чтобы сложные сюжетные переплетения, характеры героев, были более выпуклые. С диалогами, раздумьями этих героев.
- Отличная мысль! И что?
- Раздумал... пока.
- Вернёшься в усадьбу - будешь писать!
- А зачем мне возвращаться в усадьбу?
- Извини, что я вот так... Но ты талантливый и... особенный человек. Ты можешь много сделать! И... вам, то есть тебе нужно поменять жизнь...
Андрей промолчал и достал её книгу. В самолете он изменил своим правилам и читал книгу с середины, с эпохи Павла I, пытаясь все-таки "зацепить" контекст. Результатом он остался недоволен и теперь принялся внимательно читать сначала.
Первые две главы были небольшие и предваряли основной материал книги. Касались они Петровского и Екатерининского периодов. Но Андрей Петрович прошел по этим "вешкам" с удовольствием: это было время Российской первой "перестройки".
Петр I, не принятый в Европейские масонские ложи (говорят, к этому приложил руку сэр Исаак Ньютон) организовал на Мальте Великое посольство, решив подружиться с Орденом. Некоторые историки полагают, что уже Петр I планировал создать еще одно "окно в Европу" и "грозно выглядывать оттуда самому".
В самом конце 17 века его друг, Борис Петрович Шереметьев, умный, наблюдательный и тщеславный боярин, посетил Мальту и был принят в Ордене. Принят великим магистром, затем в Риме Папой. Очень уж хотел заполучить официальное звание рыцаря. Не заполучил, хотя был одарен золотым мальтийским крестом и правом носить его.
"Пять держав "рисовали" картину 18 и начало 19 веков: Англия, Франция, Пруссия, Австрия и Россия, - привычно думал историк.- Сейчас в "восьмерку" пристраиваемся...".
Екатерина II уже "конкретно" устремилась через Черное море, далее на Босфор и в Средиземное море. Англия, и, особенно Франция очень были недовольны этим. "Русский медведь" вставал в полный рост!
Андрей Петрович вспомнил, как еще Людовик 15 призывал ослаблять Россию изнутри, вызывая беспорядки! Все в истории старо... все когда-то было. И еще одна андреева интересная мысль: именно страх перед Россией заставит Наполеона захватить Мальту! Стратег! И вдруг другая: а почему бы Наполеону не поставить Орден себе на службу? Более половины рыцарей - французы, и почти все великие магистры - французы. А сколько во Франции приорств и командорств. Нет, конечно это было невозможно: аристократы ни за что не примут выскочку-революционера. Циника, атеиста.
Андрей Петрович припомнил также труды Ключевского. Тот считал, что Средиземноморский поход Ушакова был направлен против турок, но соглашался с тем, что Екатерина II, подстрекаемая Вольтером, как и Петр I хотели возродить Византию и сделать Константинополь столицей Российской Империи - Третьего Рима. "Наполеоновские планы!".
Орден не шел на союз с екатерининской Россией. Не шли рыцари и на союз с тайной французской масонской ложей, которая в то время имела влияние на Мальте. Пройдет чуть более 10 лет, и Орден посмотрит в сторону России, а еще чуть позже волны наполеоновских войн и смута внутри Ордена "выбросят" рыцарей к берегам России!
А пока, в период с 1775 по 1795 г.г., были лишь ограниченные военные и дипломатические контакты. Из военных Андрей отметил, что русские корабли вставали в гавани Мальты и воевали против турок. Дипломатические, пожалуй, более важные. Во-первых, в 1775 году в Польше Екатерина II помогла организовать новое богатое приорство Ордена и 6 командорств. Во-вторых, на русскую службу был приглашен граф Джулио Литта, кавалер мальтийского Ордена с 1790 г. С 1789 года, в России капитан-генерал-майор, затем контрадмирал. С 1795 г. он еще и посол Ордена в России.
Но беда надвигалась быстро, как грозовые тучи. В 1789 случилась Французская революция. На Орден обрушились удар за ударом. Потери территорий, приорств, средств! И весьма значительные потери!
И вот в 1798 г. Мальта сдана Наполеону! Практически без сопротивления...
Следующая, самая большая и основная глава, как и большая часть приложений, уже относилась ко времени правления императора Павла I.
Андрей устал, хотя прочел всего-то 37 страниц несложного для историка текста. Закладывая 37-ую страницу он почему-то подумал: "Почему Пушкин ничего не написал серьезного о Наполеоне, о волне революционности, о русском декабрьском восстании. Ну разве что "Во глубине сибирских руд..." Но это не обзор, и не анализ, на который был способен "наше все". Неужели известная дерзость характера, отголоски африканской крови толкали к оправданию революций?... Гений и злодейство..."
Он предложил Вере Яновне перекусить. В кафе они сидели уже почти четыре часа. Та кивнула и произнесла: "Горячее что-то и чашку чаю, зеленого". Андрей принес два кебаба с баклажанами и два чая.
Мужчина переключился на размышления о Византии, о рукописях профессора. Женщина закончила читать повесть и обедать одновременно. Очень симфонично. Захлопнула книгу и легонько брякнула вилкой и ножом о пустую тарелку.
- Можно тебе, Андрей, задать пару вопросов?
- Да.
- Первый: почему ты разгуливаешь без трости?
Она, видимо, заметила, что до бара и обратно он шел без нее.
- Я нес поднос двумя руками.
- Это я понимаю, но привычка носить трость должна быть стабильной, устойчивой.
- Да тут за версту нет ни английских, ни турецких шпионов. Пустой, большой, полутемный бар. И, кстати, почему мы совершенно не тренируемся изображать молодоженов? Только вот книжки читаем часами...
Она не обратила внимание на эти слова и сказала:
- В нашей тактике поведения на Мальте (а я обдумала кое-что) есть слабое место, ты прав: я не умею так быстро и естественно играть... шутовские роли...- и тут же переключилась на второй вопрос. - На странице 37 ты пишешь, что Св. Павел был отправлен в Рим. На суд кесаря, на суд этого вепря Нерона по собственному желанию. Это что - наивность? Уверенность в своем умении убеждать?
- Павел надеялся вылечить будто бы болевшую жену Нерона...
- Свою супругу Нерон, этот матереубийца, ненавидел...
- Не упрощай. Он провел жизнь в ужасе, а его учитель Сенека...
- Ну да, Нерон играл на арфе, декламируя свои поэмы, а ... ногами забивал своих любовниц.
- Тем не менее, сенат и император дали Павлу право еще какое-то время путешествовать и проповедовать: Кипр, Антиохия, Македония, Греция.
Вера еще с полчаса, называя номера страниц по памяти, и буквально цитируя Андрея, задавала вопросы.
- Мне это важно, Андрей. Для моей "матрицы" в голове.
- Но я ведь в повести больше поставил вопросы, чем дал ответы.
- Это естественно, но раз есть возможность "вживую помучить" автора, я не могу отказать себе в удовольствии.
- Извини, я хочу вздремнуть минут 20.
И он действительно задремал сразу и забормотал. Но как-то странно: глаза полуоткрыты, лицо напряженное, левая рука мелкой дробью стучала пальцами то по повести, то по книге Веры Яновны, правая сжимала то горячую кружку чая, то трость.