В конце концов гнев в глазах Лу-Энн погас.
– Ну, наверное, если выложить все так…
– Да, мисс Тайлер. Можно я буду называть вас Лу-Энн?
– Это мое имя, – резко ответила она, опускаясь на стул. – Что ж, я тоже не собираюсь отнимать у вас время, поэтому как насчет часов работы? Первая половина дня вас устраивает?
Быстро вернувшись на место, Джексон уставился на стол, медленно потирая руками его растрескавшуюся поверхность. Когда он поднял взгляд, выражение его лица стало еще более серьезным, чем было считаные мгновения назад.
– Лу-Энн, вы когда-нибудь мечтали о том, чтобы стать богатой? Я имею в виду, такой богатой, какой вы не видели себя в самых смелых мечтах. Такой богатой, что вы с дочерью могли бы делать буквально все, что только пожелаете. Вы когда-нибудь мечтали о таком?
Лу-Энн хотела было рассмеяться, но осеклась, взглянув ему в глаза. В их глубинах не было ни веселья, ни неуверенности, ни сочувствия, лишь сильное желание услышать ее ответ.
– Да, черт возьми! А кто не мечтал?
– Что ж, смею вас заверить, те, кто уже баснословно богат, редко мечтают о таком. Однако вы правы, большинству остальных людей в какой-то момент приходят подобные мечты. И все же практически никому не удается осуществить их. Причина проста: они не могут.
– Но сотня долларов в день – это тоже неплохо, – обворожительно улыбнулась Лу-Энн.
Почесав подбородок, Джексон кашлянул, прочищая горло, и спросил:
– Лу-Энн, вы когда-нибудь играли в лотерею?
Удивившись этому неожиданному вопросу, женщина тем не менее с готовностью ответила:
– Время от времени. У нас все так делают. Хотя это удовольствие может стать весьма дорогим. Дуэйн играет каждую неделю, порой спускает половину своей зарплаты – когда у него случается зарплата, что бывает редко. Он убежден, что непременно выиграет. Каждый раз ставит на одни и те же числа. Говорит, что увидел их во сне. А я скажу, что он просто непроходимо туп. А что?
– Вам когда-нибудь приходилось играть в Национальную лотерею?
– Вы хотите сказать, в ту, что по всей стране?
Джексон кивнул, не отрывая взгляда от ее лица.
– Да, – медленно подтвердил он, – я имел в виду именно ее.
– Изредка. Но шансы такие маленькие, что я скорее прогуляюсь по Луне, чем выиграю в нее.
– Вы совершенно правы. Если быть точным, в этом месяце вероятность выигрыша составляет примерно один к тридцати миллионам.
– Это я и хотела сказать. Да я лучше куплю на доллар моментальную карточку. По крайней мере, тут есть шанс быстро получить двадцатку. Я всегда говорила, что нет смысла просто так выбрасывать деньги, особенно если и денег-то особых нет.
Облизнув губы, Джексон облокотился на стол и пристально посмотрел на Лу-Энн.
– Что бы вы сказали, если бы я пообещал вам многократно повысить шансы выигрыша в Национальную лотерею?
Он не отрывал взгляда от ее лица.
– Прошу прощения?
Джексон ничего не сказал.
Лу-Энн обвела взглядом кабинет, словно ожидая увидеть где-нибудь камеру видеонаблюдения.
– Какое это имеет отношение к работе? Господин хороший, я пришла сюда не для того, чтобы играть в игры!
– Точнее, – продолжал Джексон, не обращая внимания на ее вопрос, – что, если я повышу ваши шансы до одного к одному? Вы согласитесь?
– Это что, шутка такая? – взорвалась Лу-Энн. – Можно подумать, за этим стоит Дуэйн! Лучше скажите, что здесь происходит, черт побери, пока я не завелась!
– Это не шутка, Лу-Энн.
Она вскочила на ноги.
– Черт возьми, вы точно задумали что-то нечистое, и я не желаю в этом участвовать! Сотня в день или до свидания, – произнесла она с отвращением, смешанным с глубоким разочарованием по поводу того, что надежды на заработанную тысячу быстро исчезали.
Подхватив переноску с Лизой, Лу-Энн собралась уходить.
От тихого голоса Джексона у нее по спине пробежала дрожь.
– Я гарантирую вам, что вы выиграете в лотерею. Я гарантирую вам, что вы выиграете минимум пятьдесят миллионов долларов.
Лу-Энн застыла на месте. Несмотря на то, что мозг говорил ей бежать отсюда как можно быстрее, она помимо воли медленно развернулась.
Джексон не шелохнулся. Он по-прежнему сидел за столом, сплетя руки перед собой.
– И больше никаких Дуэйнов, никаких выматывающих ночных смен в придорожном кафе, никаких забот о еде и чистой одежде для дочери. Ты сможешь получить все, что только пожелаешь. Сможешь отправиться туда, куда только захочешь. Сможешь стать кем угодно. – Его голос оставался негромким и спокойным.
– Не угодно ли объяснить, как вы это сделаете?
Он действительно говорил про пятьдесят миллионов долларов? Боже всемогущий!
Лу-Энн оперлась рукой о дверь, чтобы удержаться на ногах.
– Я жду ответа на свой вопрос.
– На какой вопрос?
Джексон развел руками.
– Ты хочешь разбогатеть?
– Вы что, спятили? Силы мне не занимать, так что если вы подумаете какие-нибудь глупости, я так наподдам вам под задницу, что вы вылетите на улицу, по пути растеряв половину тех мозгов, с которыми начинали день!
– Я так понимаю, вы мне отказываете?
Смахнув волосы на сторону, Лу-Энн переложила переноску из правой руки в левую. Девочка переводила взгляд с одного взрослого на другого, словно поглощенная жарким спором.
– Послушайте, блин, не может быть и речи о том, чтоб вы точно знали, что я выиграю. Поэтому я просто уйду отсюда и позвоню в психушку, чтобы за вами приехали.
Вместо ответа Джексон посмотрел на часы, подошел к телевизору и включил его.
– Через одну минуту будет розыгрыш ежедневного тиража Национальной лотереи. На кону всего один миллион долларов; тем не менее этого будет достаточно, чтобы проиллюстрировать мои слова. Пойми, я не получаю никакой выгоды; это лишь чистая демонстрация, чтобы успокоить твой вполне объяснимый скептицизм.
Лу-Энн повернулась к экрану, следя за тем, как в лототрон засыпают шары.
Джексон взглянул на нее.
– Выигрышными номерами будут восемь, четыре, семь, одиннадцать, девять и шесть, в таком порядке.
Достав из кармана бумагу и ручку, он записал числа и протянул листок Лу-Энн.
Та едва не расхохоталась, с уст сорвался презрительный смешок. Который быстро замер, когда объявили первый номер: восемь. Далее один за другим быстро выкатились шары с числами четыре, семь, одиннадцать, девять и шесть, которые и стали выигрышной комбинацией. Бледная как полотно, Лу-Энн уставилась на листок бумаги, затем перевела взгляд на числа на экране.
Джексон выключил телевизор.
– Надеюсь, твои сомнения в моих способностях рассеялись. Быть может, теперь мы вернемся к моему предложению?
Лу-Энн бессильно прислонилась к стене. Вся ее кожа зудела, словно в нее впился целый миллион пчел. Посмотрев на телевизор, она не увидела ни проводов, ни каких-либо специальных устройств, способных повлиять на изображение. Видеомагнитофона также не было. Телевизор был просто подключен к розетке в стене. Сглотнув комок в горле, Лу-Энн повернулась к Джексону.
– Черт возьми, как вы это сделали? – В ее приглушенном голосе прозвучал страх.
– Вам совсем необязательно знать эту информацию. Просто ответьте на мой вопрос, пожалуйста. – Он слегка повысил тон.
Лу-Энн сделала глубокий вдох, стараясь совладать с нервами.
– Вы спрашиваете у меня, готова ли я сделать что-то плохое? Так вот, я вам отвечаю: нет, я отказываюсь. Пусть больших денег у меня нет, но я не преступница.
– Кто сказал, что это что-то плохое?
– Прошу прощения, вы хотите сказать, что гарантированно выиграть в лотерею – в этом нет ничего плохого? А по мне, твою мать, это самый настоящий мухлеж. Вы думаете, если у меня мусорная работа, я полная дура?
– На самом деле я очень высокого мнения о твоем интеллекте. Вот почему ты здесь. Но ведь кто-то должен выиграть эти деньги, Лу-Энн. Почему бы не ты?
– Потому что это плохо, вот почему!
– А кому конкретно ты сделаешь плохо? К тому же и формально ничего плохого не будет, если никто ничего не узнает.
– Буду знать я.
– Это очень благородно, – вздохнул Джексон. – Но неужели ты действительно собираешься до конца своих дней жить с Дуэйном?
– У него есть свои плюсы.
– Вот как? Не соблаговолишь их перечислить?
– Почему бы вам не отправиться прямиком в ад? Думаю, следующей моей точкой станет полицейский участок. У меня есть знакомый «фараон». Готова поспорить, ему будет интересно услышать про все это.
Развернувшись, Лу-Энн взялась за дверную ручку.
Наступил тот момент, которого ждал Джексон. Его голос продолжал повышаться:
– И Лиза вырастет в грязном фургоне на пустыре. Если твоя девочка пойдет в мать, она будет необыкновенно красивая. Она достигнет определенного возраста, ею начнут интересоваться молодые мужчины, она бросит школу, вероятно, вскоре появится ребенок, и цикл начнется сначала. Все то же самое, что было с твоей матерью? – Он помолчал. – И что было с тобой? – тихо добавил он.
Лу-Энн медленно обернулась, в ее широко раскрытых глазах блеснули слезы.
Джексон сочувственно посмотрел на нее.
– Это неизбежно, Лу-Энн. Я говорю правду, и ты это знаешь. Какое будущее ждет вас с Лизой, если ты останешься с Дуэйном? А если не он, придет другой Дуэйн, еще один, еще… Ты будешь жить в нищете и умрешь в нищете, и то же самое будет с твоей девочкой. От этого никуда не уйти. Разумеется, это несправедливо, но это ничего не меняет. О, те, кто никогда не был в твоем положении, скажут, что тебе нужно просто сложить вещи и уйти. Забрать дочь и бросить Дуэйна. Вот только они не смогут объяснить, как ты это сделаешь. Где возьмешь деньги на автобус, номер в мотеле и еду. Кто будет присматривать за ребенком, сначала пока ты будешь искать работу, а затем когда ты ее найдешь, если ты ее найдешь. – Сочувственно покачав головой, Джексон подпер рукой подбородок, глядя на Лу-Энн. – Конечно, если хочешь, можешь заявить в полицию. Правда, к тому времени как вы сюда вернетесь, здесь уже никого не будет. И неужели ты думаешь, что тебе поверят? – На его лице мелькнуло снисходительное выражение. – И чего ты этим добьешься? Только упустишь шанс, какой выпадает раз в жизни. Единственную надежду выбраться из грязи. И все коту под хвост.
Джексон печально покачал головой, словно говоря: «Пожалуйста, не будь такой глупой!»
Лу-Энн крепче стиснула ручку переноски. Испуганная Лиза зашевелилась, и ее мать машинально принялась качать переноску взад и вперед.
– Вы говорите о мечтах, мистер Джексон… У меня есть свои мечты. Большие. Чертовски большие.
Однако голос ее дрожал. Внешне Лу-Энн Тайлер была очень крепкой – результат многолетней суровой борьбы за существование, совершенно бесплодной; но все же слова Джексона – точнее, прозвучавшая в них правда – задели ее.
– Знаю. Я уже говорил, что считаю тебя умной, и всеми своими действиями во время этой встречи ты лишь еще больше укрепила меня в этом мнении. Ты заслуживаешь лучшей участи, однако люди крайне редко получают то, чего заслуживают. Я предлагаю тебе способ осуществить свои большие мечты. – Он щелкнул пальцами, подчеркивая свои слова. – Вот так.
– Откуда мне знать, что вы не из полиции и не пытаетесь меня подставить? – с опаской спросила Лу-Энн. – Я не собираюсь из-за денег отправляться за решетку!
– Ну, это была бы типичная провокация, только и всего. В суде дело развалилось бы. Да и зачем, во имя всего святого, полиции выстраивать такую хитроумную схему, чтобы подцепить тебя?
Лу-Энн прислонилась к двери, чувствуя, как судорожно колотится в груди сердце.
Джексон встал.
– Понимаю, ты меня не знаешь, но я отношусь к своему бизнесу очень и очень серьезно. Я никогда ничего не делаю без веских оснований. Я не стал бы напрасно тратить твое время ради какой-то шутки, и уж точно я ни за что не стал бы напрасно тратить свое время. – В его голосе прозвучала неприкрытая властность, глаза пристально впились в Лу-Энн.
– Но почему я? Почему из всех людей в этом долбаном мире вы постучались именно ко мне? – Она говорила чуть ли не с мольбой.
– Справедливый вопрос; однако я не готов на него ответить, и он не имеет отношения к делу.
– Откуда вам известно, что я выиграю?
Джексон выразительно посмотрел на телевизор.
– Если, конечно, ты не думаешь, что мне невероятно повезло с этим предсказанием, ты не должна сомневаться в исходе.
– Ха! Сейчас я сомневаюсь во всем, что слышу. Итак, если я соглашусь сыграть и все равно не выиграю?
– И что ты потеряешь в этом случае?
– Как что – два доллара, цену билета! Быть может, для вас это не деньги, но для меня это проезд на автобусе почти на целую неделю!
Достав из кармана четыре однодолларовых купюры, Джексон протянул их ей.
– В таком случае считай, что риск полностью устранен, к тому же ты получаешь стопроцентную компенсацию.
Лу-Энн потерла купюры в пальцах.
– Я хочу знать, вам-то зачем все это? Я уже старовата для того, чтобы верить в добрых фей и загаданные желания. – Теперь ее взгляд был чистым и полностью сосредоточенным.
– Опять же хороший вопрос, но к нему мы вернемся, только если ты согласишься участвовать. Однако ты права: я занимаюсь этим не по доброте душевной. – У Джексона на губах мелькнула улыбка. – Это чисто деловая операция. Причем прибыльная и взаимовыгодная. И все-таки я склонен полагать, что ты останешься довольна щедростью условий.
Лу-Энн спрятала деньги в сумочку.
– Если вы хотите получить от меня ответ прямо сейчас, то это будет большое и жирное «нет».
– Я отдаю себе отчет, что мое предложение достаточно необычно. Поэтому я дам тебе время, чтобы все обдумать. – Записав на листке бумаги номер бесплатного телефона, он протянул его Лу-Энн. – Но времени будет немного. Розыгрыш месячного приза Национальной лотереи состоится через четыре дня. Я должен получить твой ответ послезавтра до десяти часов утра. По этому номеру ты отыщешь меня где угодно.
Лу-Энн посмотрела на листок бумаги.
– А что, если через два дня я по-прежнему отвечу «нет», как, скорее всего, и будет?
– В лотерею выиграет кто-то другой, Лу-Энн, – пожал плечами Джексон. – Кто-то другой разбогатеет минимум на пятьдесят миллионов долларов, и уж этот человек, уверяю, точно не будет мучиться чувством вины. – Он мило улыбнулся. – Поверь мне, многие с радостью займут твое место. С радостью. – Вложив листок бумаги Лу-Энн в руку, он сжал ее пальцы в кулак. – Помни, десять часов и одна минута – и мое предложение перестанет действовать. Навсегда.
Конечно, Джексон не стал добавлять, что если Лу-Энн откажется, он сразу же ее убьет. Его голос прозвучал резко, но затем он снова улыбнулся и открыл перед ней дверь, бросив взгляд на Лизу. Девочка успокоилась и, вытаращив глазки, смотрела на него.
– Внешне вылитая твоя копия. Надеюсь, и мозги у нее твои. – Когда Лу-Энн уже вышла в приемную, Джексон добавил: – Спасибо за то, что пришла. Желаю тебе всего хорошего.
– Почему мне кажется, что ваша фамилия не Джексон? – спросила Лу-Энн, пристально глядя ему в лицо.
– Я искренне надеюсь, что в самое ближайшее время ты мне позвонишь. Я люблю делать добро тем, кто этого заслуживает. А ты?
И он мягко закрыл за ней дверь.
Глава 4
В автобусе по дороге домой Лу-Энн крепко сжимала переноску с Лизой и листок бумаги с номером телефона. Ее не покидало неуютное чувство, что всем пассажирам автобуса прекрасно известно о случившемся с ней и, как следствие, все ее строго осуждают. Пожилая женщина в поношенном пальто и штопаных чулках, прижимая к груди пакеты с покупками, сверкала взглядом на Лу-Энн. Та не могла сказать, то ли женщина действительно посвящена в детали состоявшейся встречи, то ли просто завидует ее молодости, внешности и очаровательной дочурке.
Откинувшись на спинку сиденья, Лу-Энн дала волю своим мыслям, изучая, какой будет ее жизнь в зависимости от того, ответит она на предложение Джексона «да» или «нет». В то время как отказ был сопряжен с определенными последствиями, которые все до одного были богато украшены образом Дуэйна, согласие, похоже, также имело свои проблемы. Как сказал этот человек, если она действительно выиграет в лотерею несметные богатства, то сможет сделать все, что только пожелает. Абсолютно все! Поехать куда угодно. Купить что угодно. Господи! При мысли о том, что от подобной необузданной свободы ее отделяют лишь четыре дня и один телефонный звонок, Лу-Энн захотелось побежать по узкому проходу между сиденьями, вопя от радости. Она решительно отбросила подозрения в том, что все это розыгрыш или какая-то хитроумная схема. Джексон не просил у нее никаких денег; впрочем, она все равно ничего не смогла бы ему дать. Также он ничем не показал, что желает от Лу-Энн каких-либо сексуальных услуг, хотя полностью соглашение еще не было озвучено. Впрочем, ей не показалось, что она интересовала Джексона в сексуальном плане. Он даже не прикоснулся к ней, ни словом не высказался о ее внешности – по крайней мере, напрямую – и, похоже, был во всех отношениях сугубо деловым и искренним. Конечно, возможно, он полный псих, но если это так, он определенно великолепно справился, изображая здравый рассудок. К тому же ему пришлось потратиться, чтобы арендовать офис, нанять секретаршу и так далее. Если Джексон и был невменяемым, у него определенно случались просветления. Лу-Энн покачала головой. И он действительно правильно назвал все выигрышные номера ежедневного тиража, даже до того, как эта проклятая машина вытащила шары. Отрицать это нельзя. Так что если Джексон говорил правду, единственная загвоздка заключалась в том, что его деловое предложение попахивало чем-то противозаконным – мошенничеством, разными гадостями, о которых Лу-Энн не хотелось даже думать. Конечно, это было уже что-то серьезное. А что, если она согласится, а потом ее схватят и все это всплывет? Быть может, ее упекут за решетку до конца жизни… Что тогда станется с Лизой? Внезапно Лу-Энн почувствовала себя бесконечно несчастной. Подобно многим, она мечтала о мешке золота. Это видение не раз захватывало ее мысли, особенно когда ее захлестывало чувство жалости к самой себе. Однако в мечтах к мешку золота не было приковано пушечное ядро.