В шеренгу стоят военные КАМАЗы. Рядом крутятся солдаты, офицеры. Невдалеке расположена курилка. Солдаты курят.
Иван расстегнул бушлат, шапка на затылке, затягивается. К нему подходит солдат, в руках крутит письмо.
-- О. Серёга, почта пришла? Письмо с малой родины? С Большой Земли!
-- Ага! - Серёга вскрыл конверт.
Вынул бумагу. Издалека было видно, что это официальный документ. Солдат внимательно прочитал. Расстегнул бушлат, потом куртку, потёр грудь. Снял шапку и засунул её в карман. Было видно, что крупные капли пота градом бегут по остриженной голове, стекают по лицу. Серёга шапкой вытер лицо, голову, шею, снова в карман.
Иван внимательно смотрел на товарища.
-- Чего там? Как ты?
Серёга вздохнул - выдохнул.
-- Дай закурить.
-- Так ты же не куришь?! - Иван удивился.
-- Нормально. Теперь можно. Уже курю.
Взял сигарету умело прикурил. Затяжка, закашлялся, пошатнулся, схватился за столбик. Перехватил тревожный взгляд друга.
-- Всё нормально. Давно не курил. Голова закружилась.
-- Что тебе прислали?
-- А, это? - Серёга помахал документом. - Официальное уведомление о разводе.
-- О как! - Иван удивился. - Я и не знал, что женат.
-- Уже нет. Я ждал этого.
-- Поведай, друг, мне, что случилось. - Иван подвинулся поближе, чтобы не пропустить ни слова.
-- После 9 классов я поступил в техникум в краевой центр. Из деревни приехал. На строителя учился. Думал, вернусь домой, буду строить. Механизатором стал ещё в школе, а вот строителем захотел. И на последнем курсе влюбился. Влюбился. Втюрился до беспамятства. Увидел в кафе и всё! Свет в голове выключили. Стал ухаживать. Но она смеялась. Кто она, и кто я!
-- А кто она?
-- Она ... - Серега полез во внутренний карман куртки, достал военный билет.
Там лежало фото девушки. Протянул Ивану.
Красивая блондинка. Длинные волосы, тонкие черты лица. Припухлые губы. Чуть-чуть вздёрнутый носик. Милые ямочки на щеках. Голубые глаза. И в глазах - как чёртики притаились. Неудивительно, что такая могла вскружить голову деревенскому парню.
-- Ты так дырку протрёшь на ней! Смотри! Не влюбись! - Серёга забрал фото и спрятал в карман.
-- Не влюблюсь. - Иван покачал головой.
Иван не стал рассказывать Серёге, что в Москве ему приходилось общаться со многими красавицами. Но на фото действительно была красивая девушка. Её глаза... они манили.
-- Долго я ухаживал. Вернее пытался. Меня все отговаривали. Говорили, что она дочь Лба!
-- О, ё-тать! И кто такой Лоб?!
-- Семён Петрович Печёнкин. Он же Лоб.
-- И почему "Лоб"? Логично же - "Печень"?
-- Он и был поначалу, как рассказывали, "Печенью". Вначале девяностых бандитствовал. Но потом поменяли кличку на "Лба". Он здоровый. Под метр девяноста. Он хватает человека - а хватка у него, как у кузнеца деревенского - и лбом бьёт в лицо. Лицо всмятку. Говорят, что кто-то и умер. Кости носа попали в мозг. Не знаю - правда, или просто брешут. Но страшен. Время прошло, все кто рядом с ним были, сели надолго, а потом и умерли по тюрьмам, да, лагерям. А у него брат старший в милиции - полиции. Сейчас высокий пост занимает.
-- Наверное, он дружков брата и определил на лесоповал, а там уже ...
-- Многое болтали. Предупреждали, стращали. А я как телок за маткой привязанный шёл. Куда она, туда и я. На последние копейки покупал ей цветы. Просто, как морок на меня напал. Обмороченный был я. Да и сейчас не до конца оклемался. Как похмелье осталось.
-- Тестю ты тоже не глянулся?
Серёга рассмеялся, махнул рукой.
-- Я никому из её семьи не глянулся. Совсем. Батя её крутой. Самая крупная строительная фирма. Пара ресторанов. Магазины, автосалон. Не считая мелочи, типа автостоянок. Всего не знаю. Меня не пускали в свои дела. Когда дело до свадьбы дошло, так заставили подписать бумагу, что я не претендую на их имущество. Думали, что я на их добро рот разеваю. К бесу оно мне нужно! Мне Каролинка нужна была! Эх! - Серёга сплюнул зло.
Иван усмехнулся.
-- Это как она тебе запала! Через такие унижения прошёл.
-- Ты пойми, я её к себе же звал. В деревню! Там бы всё по-другому срослось! А тут... Стали жить с её родителями.
-- У неё, что квартиры не было? Да не поверю! Папаня крутой, а дочери хату не справил! - Иван недоверчиво покачал головой.
-- Да была у неё квартира. Двести квадратных метров! У нас в деревне и домов таких нет. Папаша её говорит, мол, все будем жить под одной крышей. Домина - дворец! Больше шестисот "квадратов"! Ну, пошёл я в примаки.
-- Куда?
-- В примаки, - повторил Серёга, - это когда в дом жены родителей приходишь. Унизительно, конечно. Особенно, когда тесть строит из себя, мол, он хозяин жизни! Кум королю, сват министру! А ты - ноль без палочки! Устроил он меня к себе на стройку прорабом. И контролировал каждый шаг, целая бригада его шавок в офисе проверяла каждую смету, акты на просвет рассматривали, наверное, на зуб пробовали, а не украл ли я чего от тестя. А тут с работы приехал. Аврал был. Замотанный, с утра маковой росинки во рту не было. Грязный, есть хочу! В глазах темно. Помылся, говорю любимой, мол, накорми меня! А она в ответ: "Мы в ресторане поужинали, и я за тебя не для того замуж выходила, чтобы кухаркой при тебе быть!" И скачками к папеньке, мол, муж меня к плите гонит! Ну, Лоб ко мне. По пояс голый. Жарко ему. Коньяком за версту разит. Крест на груди золотой. У нашего попа медный и то поменьше будет. Орёт, мол, ты, что, сявка, оборзел в корень! Мы тебя, щенка шелудивого, в дом пустили! Живёшь, как у Христа за пазухой! И пузом своим к стенке меня давит. Ну, думаю, как своей башкой чугунной как даст мне по кумполу, так головёнка и расколется, как пустой орех, на мелкие кусочки. Ему-то ничего не будет. Тренированный! Брат ментовской выдаст за несчастный случай, на арбузной корке, деревня, поскользнулся. Когда он прижал меня к стенке, я резко присел. А тестюшка мой ненаглядный впечатался в метровой толщины стенку...
-- И как?
-- Как? Стенка выдержала. На совесть сработана. А Лоб весь в крови без сознания на полу. Я еле успел вынырнуть из-под туши. Много мяса. Не каждый боров перед забоем столько весит. Тут жена с мамашкой ейной прискакали, визжат, как свиньи на бойне, мол, я - убивец, паршивец... Много чего я услышал в свой адрес. У нас мужики так пьяные не все умеют ругаться... да и на стройке не каждый день услышь... Вот тут я и сообразил, что пора "делать ноги". Ходу, кумушки, ходу! Вещички свои в рюкзак кинул, паспорт, прихватил у них пару бутылок коньяка дорогого. И двинул, что было сил. Понял, нельзя автобусом, - поездом. Братик Лба сейчас всё перекроет. На попутках за сутки добрался до родительского дома. Посидели с батей. Подумали. Я коньяк на стол. А он, хоть и не дурак выпить, говорит, мол, убери, для дела сгодится. Военком через два дома живёт. Мы к нему. Отдал я ему два "пузыря" коричневой жижи - коньяка. У того глаза как у быка производителя стали. Чуть не выпали из орбит. Он понимает в нем толк. Говорит, что такой не во всех магазинах в Москве продаётся. Обрисовали ему ситуацию. Он затылок почесал. Говорит, чтобы завтра был в 9.00 в военкомате с вещами, и в тот же день я был в команде на Дальний Восток. Военком позвонил кому-то, чтобы меня отправили как можно дальше.
-- Ты же говорил, что у Лба связи крутые. И, что, не достал он тебя?
-- Пытался. Уголовное дело возбудили. Тяжкие телесные, кража чуть ли не миллиона денег, золота полпуда и ещё чего-то. Вызывали меня в военную прокуратуру, спрашивали, как оно было. Контрразведка дёргала. Следователи рожу кривили. Контрразведка смеялась в голос. Потешалась. Требовала деталей истории. А потом мне со стройки написали, что обо мне разговоры пошли, что чуть Лба не завалил. Даже посылку отправили в знак благодарности. Мироед он и есть мироед. Работяг всегда прижимал по деньгам. Три шкуры сдерёт штрафами. Пашут на него, а потом получается, что ты ему ещё и должен. Избил, писали они, я его. И авторитет его упал. Если такой дохляк как я смог с ним сладить, значит, и другие смогут. Да ещё заявление в милицию написал. А это у них не поощряется. Лоб, писали, чуть дом не разнёс. Навалял под горячую руку и жене и дочке, они виноваты, что меня в дом привели, - вздохнул, затянулся. - Вот и получается, что мне ещё много лет нет ходу из армии. По контракту останусь служить. А, может, и в военный институт пойду. В армии хоть и не сахар, но своих не сдают. Жена сказала, чтобы бросил курить - бросил. Ну, а развелась... - он помахал конвертом. - Я и снова начал. А ты как в армии после института оказался? Не просто же так?
-- Да... - Иван неопределенно махнул рукой.
-- Что тоже бегаешь?
-- Вроде того.
-- Слушай! А как ты все категории в водительских правах открыл? Когда ротный увидел, так сразу тебя за командирскую машину определил. Как сумел? Тебе по возрасту не положено, да и по стажу тоже. Как?
Иван усмехнулся, посмотрел вдаль, словно перенёсся в прежнюю жизнь.
-- В карты выиграл.
-- Как в карты? - Серёга чуть дымом не подавился от удивления.
-- Играли в карты. С нами ГАИшник был. Проигрался в дым. Отыграться хочет. Ставит на кон, что в случае проигрыша откроет все категории в правах.
-- И чего?
-- Я выиграл. Так он выдал через день права. И, как вишенка на торт сверху, - на трамвай и троллейбус. Так что я могу управлять всем транспортом, кроме железнодорожного и воздушного.
-- Сурово. Уважаю. А сам-то водить умеешь?
-- Умею. По Москве гонял - никто догнать не мог.
-- Так, если у тебя дома засада, так, давай дальше в армии и останемся. Понимаю, что тебе дома тебя никто не ждёт, кроме неприятностей?
-- Угу. Не ждут.
-- Долги, Иван?
-- А как догадался?
-- Ты сам рассказал про карты.
-- Угу.
-- Много?
-- На эскадрилью американских бомбардировщиков хватит. Купить можно. Вместе с аэродромом.
-- Ни... себе! И ищут?
-- За такие деньги ищут.
Солдаты, офицеры засуетились.
-- Рота! К машинам! - послышался голос старшины.
Показался командир роты с бутылкой минеральной воды. Вид у него был изрядно помятый, периодически прикладывался к воде, делал большой глоток, кадык на жилистой накаченной шее дёргался вверх-вниз.
Личный состав подбегал к магазинам, переговаривался на ходу:
-- О, дочку "обмывал".
-- Вторая дочь. Он так сына ждал.
-- Бракодел!
-- Он на учениях, ему позвонили, сообщили. Не успеет из роддома забрать.
-- К нему сейчас мать и тёща приехали.
-- О, тёща! Она ему мозг не вынесет, а съест!
-- Нашему ротному? Он сам кого угодно сожрёт на завтрак.
Все построились возле своих машин. Командир роты принял рапорт. Он периодически потирал лоб. Было видно, что ему тяжко.
Командир первого взвода зачитал приказ командира батальона на марш.
-- По машинам! - прозвучала команда.
Эхом она прокатилась по всему строю. Все сели в машины, стали выстраивать колонну.
Иван был водителем на командирском КАМАЗе, УАЗ забрал комбат, его машина поломалась.
Ротный сел, сдвинул головной убор на затылок, приложил бутылку ко лбу.
Иван усмехнулся. Он-то знал, что такое похмелье. Не раз и не два тоже так страдал. Знал, что самое лучшее средство - это принять стопку-две, но не солдатское дело ротному указывать, что делать. Ротный страшен в гневе, а сейчас, с похмелья, так лучше молчать. Иван опустил стекло со своей стороны - такой сильный запах перегара был.
Командир роты был нормальный мужик. По мелочам не придирался, обращался только на "вы", был строг ко всем, включая себя. Устав внутренней службы знал, казалось, наизусть. И в технике разбирался. Водил на автодроме лучше всех в батальоне. Первый раз Иван его увидел болеющим с похмелья. Всегда выглажен, подтянут. Ну, оно и понятно. Не каждый день вторая дочь рождается.
-- Разрешите начать движение, товарищ капитан?
-- Давай. Разрешаю, - махнул ротный бутылкой в сторону лобового стекла. - Только не гони. Не болванки артиллеристам везём. Тихо-тихо. Аккуратно. Понял?
-- Так точно! Понял.
Иван на пониженной передаче вывел КАМАЗ со стоянки, встал в колонну. Впереди него ехал точно такой автомобиль с таким же грузом.
По радиостанции были слышны доклады старших машин и командиров взводов о готовности к маршу.
Когда поступили все доклады, ротный скомандовал по станции:
-- Начать движение!
И поехали, поехали, поехали! Медленно, не более сорока километров в час. Это головная машина едет со скоростью сорок километров, а техническое замыкание несется все восемьдесят.
Сзади на цепях громыхало бревно, точно такие же были прикреплены ко всем машинам. Не очень красиво, и на ротного другие командиры ругались, смеялись, крутили пальцем у виска. Но он был непреклонен. Опыт войны в Афганистане, Чечне, показал, что вот такой доморощенный "горный тормоз", спасал много жизней. Когда взбираешься в горку, машина глохнет, отказываются тормоза, то катишься назад, и просто упираешься в это бревно или брус, и останавливаешься. А у КАМАЗов тормоза - это "болезнь". Часто отказывают. Командир роты берег и людей и технику.
Поехали, поехали!
Кажется, чего проще - крути "баранку", держись "в хвосте" у впереди идущего. Но сон так и накатывается от монотонной езды. Дорога неровная, ухабистая, да и рельеф не из Московской области, где всё гладенько да ровненько, как на блюдечке. Сопки, вверх-вниз, вправо, влево, машина серпантином взбирается почти на вершину, потом так же стремительно вниз.
У "Узбека", земляк служит в разведроте бригады, так он по секрету шепнул, что будут устраивать засады на колонны. Эта весть также "по секрету" разлетелась по роте, и теперь не только соблюдай дистанцию и следи за поворотом, но головой тоже крути - откуда разведчики устроят пакость.
Сопки лесом поросли. То хвоя вечнозеленая, то кустарник такой, что танк спрятать можно - с десяти шагов не увидишь - не то, что группу солдат в маскхалатах.
И каждый всматривался, как мог, в лесистые склоны. Ротный на занятиях рассказывал, что при атаке на колонну подбивается первая машина и последняя, потом расстреливай и колонну и людей. Поэтому задача - деблокировать проезд. Сталкивай машину в кювет, пусть там даже твой раненный товарищ и ты не можешь его эвакуировать. Жизнь одного - это ценность, но на фоне всей колонны и боевой задачи - ничто. Строчка в штатно-должностной книге роты (ШДК). Скорбеть будем потом, а сейчас нужно выполнить задачу.
Так командир роты доходчиво объяснял, что выполнение боевой задачи - самое главное, всё остальное - средства для выполнения задачи.
Колонна идёт. Вверх-вниз. Вправо-влево. Вправо - вниз, с правой стороны склон сопки - жмись к нему, слева - обрыв метров десять глубиной, приятного мало. Пот по спине, ладони вытираешь о тряпку и о штаны. Руль скользит. Пот со лба рукавом куртки отираешь. Даже свежий воздух с улицы не остужает. Напряжение во всём теле.
Впереди, через пять машин раздался взрыв на склоне сопки, и тут же раздался треск автоматных очередей. Откуда стреляли, было нападение - непонятно. Тут же ожила радиостанция:
-- Нападение со стороны сопки. Впереди завал. Работает "дымовуха" (шашка дымовая).
Ротный орёт в гарнитуру:
-- Колонна! Стой! К бою!
Обращаясь к Ивану:
-- Тормози!
-- Торможу! Не тормозится!
Педаль тормоза хлюпала в полик кабины. Иван дёрнул ручной тормоз на себя, машина замедлила ход, потом где-то внутри раздался звук "бздынь", и машина пошла накатом, приближаясь к впереди стоящему грузовику.
Ротный схватил руль:
-- Прыгай, солдат! Я приказываю!
Иван отпихнул здоровенного ротного:
-- Сами прыгайте! У вас дети! Вы и дочку ещё не видели! Быстрее!
-- Я приказываю!!! - рычал ротный. - Рядовой!
-- Быстро прыгайте! Я под склон уведу! - Орал Иван, крутя "баранкой", ловя дорогу. - Врежемся! Полколонны рванет! Прыгайте! Ну! - посмотрел на ротного. - За дочку прыгайте, - в голосе была мольба. - Прошу!!!
Командир роты рванул ручку, высунулся и прыгнул. В боковое зеркало было видно, как он сумел ухватиться за какой-то куст, повис на нем и, только как машина прошла, скатился вниз и побежал следом.
Иван отчаянно крутил руль, но понимал, что кроме как вниз у него не было другого выхода. До впереди стоящей машины осталось не более трех метров, когда он резко начал выворачивать руль влево...
Что такое металлическое ограждение для легковой машины? Непреодолимая стена. Для многотонного грузового КАМАЗа, груженного снарядами? Небольшая заминка. Со скрежетом ограждение прогнулось, спустя полсекунды порвалось...