— Так ты собираешься заручиться поддержкой короля эльфов? Чтобы вести войну?
Я пожал плечами:
— У Гроггана повсюду союзники. Добровольные или подневольные, но они есть. На моей стороне лишь несколько человек. Согласись, укрепление позиций — не самый глупый план в моём положении.
Бессмертный с усталой улыбкой оглядывал светящиеся стебли, пробивающиеся из-под слоя листвы и озаряющие подножия талинатов. В тёплом зеленоватом свете этих растений лес казался сказочным, я подсознательно ждал, что из-за гигантских стволов вот-вот появятся стайки мифических фей.
— Однако ты здесь всё же не для этого, — Бессмертный не спрашивал, он утверждал.
Я, покосившись на него, ответил:
— Не только для этого.
Парень помолчал, будто что-то вспоминая.
— Ищешь эссенцию. Седьмую эссенцию.
— Я даже не надеялся, что эта информация пройдёт мимо тебя.
— У каждого свои способы добывать её, — улыбнулся он.
— Удивляюсь, как ты с такими возможностями до сих пор сам не расправился с Грогганом. Ты же бессмертный. Буквально. Мог бы заплевать его до смерти, а он на тебе и царапины не сможет оставить.
— На это ушло бы слишком много времени! — хохотнул он, но веселья в этом смехе не было и близко. — А если серьёзно, на то есть две причины. Во-первых, устранение Гроггана ничего не даст, пока его хозяин у руля.
— Тринерон? — я гадливо скривился и пожал плечами. — Да. Это задачка посложнее. Что ты знаешь о нём?
— Кое-что знаю. Главное — что он живее всех живых и продолжает набирать силу.
— Если помнишь, его пёс хвастался, что служит самой мощной силе во Вселенной.
— Так и есть. И в этом нет ничего удивительного. Он же Хранитель. Это в его природе. Прочие существа априори не могут тягаться с ним в силе.
Мы спугнули животное, похожее на косулю — оно, сверкнув копытами, с треском скрылось в зарослях кустарника. Сидевший неподалёку белолапый заяц, испугавшись шума, во всю прыть дёрнул в другую сторону.
— Мне прямо полегчало от этих слов, — сказал я, проводив животное взглядом. — Значит, он прибьёт меня быстро.
— Ты же сказал Гроггану, что знаешь, как одолеть его хозяина! — глядя на меня с прищуром, сказал Бессмертный.
— Конечно, сказал, — я с досадой отвернулся. — Так какая вторая причина?
Парень презрительно фыркнул, показывая мне, насколько неуклюже я меняю темы, но всё же ответил:
— Вторую я тебе уже называл. Я не твой союзник и не союзник Тринерона. Сила, что надо мной, на нейтральной стороне.
— Так меня как раз и удивляет существование нейтральной стороны. Нет, если хочешь — можешь снова промолчать или уйти от ответа, мне по барабану. Я просто скажу, как есть.
Я остановился и встал рядом с Бессмертным, нависнув над ним так, чтобы он смотрел на меня снизу вверх.
— Дружище, я догадываюсь, что это над тобой за «сила». Твои слова абсурдны. Абсурдны настолько, что я какое-то время им даже верил. Но после нашего последнего разговора меня осенило — а ведь он ни разу не сказал ничего конкретного! Одни недомолвки. Ты появляешься, слушаешь меня, говоришь несколько противоречивых фраз и исчезаешь…
Я осёкся, не договорив. Бессмертный моргнул, мгновенно изменившись в лице, и по его взгляду я понял, что мои выпады ему надоели. Страшный взгляд, если честно. И тем он казался страшнее, что никак не вязался с внешностью желторотого юнца.
— Дальше можешь не продолжать, — сказал он, и голос его был пугающе спокоен. — Ты решил, что я — ещё один пособник Тринерона. Выведываю твои планы и снабжаю дезинформацией.
Он выдержал паузу, ожидая подтверждения, но я промолчал, поэтому ему пришлось продолжить:
— Твоя дедукция дала сбой. Ты решил, что раз речь идёт об уничтожении Вселенной, то есть только две стороны — те, кто за и те, кто против. Поэтому ты мне не веришь. Так? — Я снова промолчал. — Доношу до твоего сведения: третья сторона существует. И она намного больше, чем ты можешь предположить. Из этого я могу заключить, что тебе ничего неизвестно о расстановке сил. В прошлый раз мне показалось — ты на верном пути. Сейчас я вижу, что ошибался. Ты блуждаешь впотьмах. У тебя нет плана, дающего хоть какую-то вероятность выигрыша. Скорее твои враги сдохнут сами по себе. Грогган не знал о седьмой эссенции? Повезло. У тебя есть план по уничтожению его хозяина? Блеф. В него могли поверить лишь те, кто привык тебе верить. Но рано или поздно твоя удача закончится, а блеф раскусят. Что касается меня — я здесь лишь наблюдатель. Можешь мне не верить, мне всё равно. Твоя подозрительность понятна — тебе кажется, что враг повсюду. Я даже не сержусь, я лишь расстроен, что всё так вышло. Ты перестал доверять всем. Даже своей интуиции. Поэтому сейчас я говорю тебе — расслабься. Я больше не буду смущать тебя своими появлениями. Разве что тебе каким-то чудом удастся победить. Тогда мне точно придётся тебя поздравить.
Он отошёл к ближайшему дереву, словно намереваясь спрятаться за ним, но вдруг остановился и сказал:
— И вот ещё что. Если бы кто-то вроде меня встал на одну из противоборствующих сторон, у другой не осталось бы ни шанса. Я ведь бессмертный.
С этими словами он шагнул за дерево и подозрительно затих. Я обошёл талинат по кругу — так и есть, исчез.
Почесав в затылке, я сделал себе выговор за скоропалительные выводы. Но корить себя в этом не было смысла. Союзника я не потерял, врага не нажил. Начав высказывать Бессмертному всё, что думаю, я рассчитывал на эффект неожиданности, который бы вынудил его хоть чем-то себя выдать. Случись это, бессмертность этого паренька была бы мной тотчас проверена ещё раз. Но его поведение и слова сбили меня с толку. По всему выходило, что третья сторона и впрямь существует. Не имею понятия, кто способен оставаться в стороне, но они точно душевнобольные, все до единого. Может, и к лучшему, что я спугнул одного такого.
И вопрос «почему Отражение отчаянно бежит перед каждым его появлением?», похоже, так и останется без ответа. От самого двойника правды ведь не добьёшься.
Ещё раз осмотревшись, я с наслаждением вдохнул аромат растений Ниолона и пошагал дальше вглубь леса.
Как бы то ни было, от своих планов я отказываться не собирался.
Леди Фиорана с отвращением на лице ступила в вязкую супесь. На этой долготе рассвет ещё даже не начинался, кроме того лил дождь, поэтому вокруг было темно, как в могиле. В грязной, холодной, промокшей насквозь могиле.
Эфирная Тропа, как и планировалось, выбросила волшебницу на просёлочную дорогу лигах в пяти от Лотора. Координаты этой точки хранились в её памяти как раз на такой случай — если понадобится пробраться в город незамеченной. Подобная предусмотрительность, возможно слегка параноидальная, в очередной раз себя оправдала. Никогда не знаешь заранее, в какой момент парадный вход для тебя закроется.
Не теряя времени, Стальная Леди сошла с дороги и направилась к спрятавшемуся в глуши домику лесника. Ей предстояла долгая и вдумчивая подготовка.
Чтобы противодействовать налаженной и проверенной временем организации вроде Ордена, требовались ресурсы. В данном случае, прежде всего человеческие. В результате свержения с поста архимага Литесса потеряла почти всех сторонников. Многие чародеи Ордена никак не возражали против смены руководства — потому что им было, по большому счету, всё равно. Другим, чтобы признать нового архимага, потребовался стимул — им стала жестокая расправа над оппозицией, решительно отказавшейся подчиняться захватившему власть предателю и взявшемуся ниоткуда чужаку. Стальная Леди нисколько не жалела казнённых. Они — глупцы, наивные дуралеи, если решили, что смогут противостоять второму по могуществу человеку в Ордене. Преданность такого сорта в конечном счёте оказалась (как и в большинстве подобных случаев) бесполезной и бесславной. Лишь у немногих достало ума сохранить верность своим принципам под масками повиновения. Некоторых из них с тех пор поймали на лжи, другие погибли во время памятного похода на Глубины. Так что теперь в распоряжении Литессы имелось лишь четыре человека, на которых она до сих пор могла рассчитывать.
Томве, Норлан, Сорелл и Лей. Нет никакой гарантии, что хоть кто-то из них дожил до сегодняшнего дня, но именно эти четверо были последними, кто мог оказать изгнаннице хоть какое-то содействие. Требовалось разыскать их и убедить пойти против необоримой силы в лице Вернона и его нового хозяина.
В Томве и Сорелле она даже не сомневалась. Эти двое были достаточно умны, чтобы не попасться, и достаточно последовательны, чтобы придерживаться строгих правил передачи власти в Ордене. Тихий и спокойный Томве к тому же был безнадёжно влюблён в Литессу уже много лет. С Норланом Стальная Леди съела пуд соли ещё до того, как стала архимагессой, он же активно участвовал в её продвижении на этот пост. Почти наверняка за год с небольшим он не изменил своих позиций.
Что касается Лея… с этим не всё так просто. Он совершенно непредсказуем и почти неуправляем. С его выходками совету Ордена приходилось мириться отчасти из-за того, что выскочка приходился давним родственником королю, а отчасти из-за его выдающихся магических способностей. Невозможно вспомнить и недели, в которую нахальный неугомонный Лей не выкинул бы какой-нибудь фортель. При этом он никогда не совершал серьёзных ошибок, бесил, досаждал, но не более. Уж в чём-чём, а в изворотливости и остроумии этому отпрыску благородной семьи не откажешь. Поэтому совет опасался Лея, причём скорее из-за его независимости, чем нерадивости. Всё это делало молодого чародея худшим кандидатом в сподвижники, но он имел одну положительную особенность, уравновешивающую все отрицательные.
Он никогда не любил Орден. При каждом удобном случае Лей заявлял, что только проявившийся Дар вынудил его работать на это сборище скотоложцев в балахонах, и бросал это в лицо любому, хоть члену совета, хоть самому архимагу — без разницы. В свои тридцать четыре он уже дорос до ранга Волшебника и прекрасно осознавал свою исключительность. Кроме того, так уж сложилось, что Литесса являлась едва ли не единственным членом совета, ни разу не вступившим в открытую конфронтацию с молодым выскочкой. Поэтому она рассчитывала, что если предложит Лею как следует насолить Ордену, тот не откажется.
Раньше архимагессе достаточно было отправить сообщение через эфирное пространство, но не теперь. Орденом заправлял Грогган, по праву сильного способный почуять волшбу более слабого чародея. По этой же причине она не переместилась сразу в Перекрёсток — специальный зал в башне Ордена, предназначенный для перемещений Эфирными Тропами. Нет, на этот раз придётся попотеть.
Через окна домика лесничего пробивался свет свечи — несмотря на предрассветный час, хозяин не спал. Успевшую основательно промокнуть Литессу это нисколько не остановило. Заглянув в окно, она увидела сидящего на стуле мужчину и тут же накинула на него петлю усыпляющего заклятия. Лесничий, покачнувшись, мешком свалился на пол.
Отчего-то нынешний король не желал ездить на север страны, где зверь был крупнее и разнообразнее, поэтому охотился здесь, в нескольких вёрстах от городских стен. Именно для этого и содержались лесничие — они присматривали за пятью квадратными лигами леса и лугов, прикармливая зверя и отпугивая (а чаще — отстреливая) прочих охотников.
Архимагесса вошла в дом и, перешагнув через недвижимое тело, огляделась. Проникать в столицу безопаснее было ночью, поэтому у неё были почти сутки на то, чтобы как следует подготовиться и выспаться.
Первым делом Литесса взялась за подготовку контуров. Суть их создания заключалась в зачаровании какого-либо предмета: в нём сохранялись фигуры заклинания и закладывался необходимый запас энергии. При активации контур высвобождал хранящуюся в нём стабильную энергию и преобразовывал её по заранее заготовленной формуле, имитируя плетение заклинания чародеем. В обычных обстоятельствах такой способ колдовства ужасно непрактичен: выброс энергии постоянен и не регулируется, скорректировать формулу после запитки контура невозможно, а предмет, высвобождая заклинание, разрушается. Последнее обстоятельство к тому же делало создание контура весьма затратным — материалы, способные сохранять в себе большие объёмы энергии, встречались редко и стоили немало. Но для нынешних целей именно контуры подходили больше всего.
Волшбу чародея может почувствовать более искусный чародей, так как процесс преобразования внутренних запасов энергии вызывает определённые колебания в эфирном пространстве. Когда же заклинание высвобождается контуром, это выглядит как простой выброс энергии, а активировавший его чародей остаётся незамеченным. То, что нужно, если хочешь остаться инкогнито в городе, кишащем чародеями.
К счастью, необходимые материалы у архимагессы тоже имелись, поэтому она остановилась только когда её силы стали походить к концу, а день уже перевалил за половину. Перекусив припасами лесничего, Литесса несколько минут расслабленно полежала на кровати, давая отдых разуму. Ей редко хватало времени подумать об этом, но сейчас она чётко почувствовала накопившуюся усталость. Архимагесса уже не помнила, когда в последний раз ей удавалось порадоваться чему-то, не оглядываясь на гору проблем, множащихся по принципу гидры. С каждым днём Стальной Леди всё меньше верилось в то, что ей под силу разрешить их все. Будущее представлялось ей вечной борьбой, которая просто прервётся смертью, так и не завершившись. И чтобы окончательно не раскиснуть, оставалось только продолжать двигаться, чтобы успеть сделать как можно больше.
С тяжёлым вздохом Леди Фиорана открыла глаза и поднялась. Следующий этап — маскировка.
Самые редкие ингредиенты для зелья чародейка взяла из личных запасов, остальные — в основном травы и коренья — без зазрения совести позаимствовала у лесничего. Образ она себе выбрала как можно более обычный — женщина средних лет, чуть полноватая, с не слишком пропорциональным лицом и не слишком густыми волосами. На случай встречи с чародеями Ордена она заготовила красный балахон и легенду — чародейка седьмой ступени, вернувшаяся из командировки с дембрийской границы. Рядовых меритаритов Литесса не опасалась, но чем меньше вокруг неё будет шума, тем больше вероятность, что она не столкнётся с Грогганом. О том, что будет, если это случится, архимагесса старалась не думать.
Когда с варкой было покончено, настало время для второго захода на создание контуров — силы немного восстановились, что позволило чародейке добить необходимый минимум заклинаний. Теперь в её арсенале имелись мелочи вроде поисковиков или маскировщиков, с полтора десятка огнешаров и ледяных шипов, несколько серьёзных боевых заклятий вроде «испепеляющего света», и ещё несколько сверхтяжёлых плетений — на крайний случай. В случае чего подобными заклинаниями она могла мгновенно уничтожить несколько десятков врагов или проложить себе путь через толпу. Немного подумав, архимагесса добавила к имеющимся ещё и заклинание кольцевого взрыва — чтобы иметь возможность быстро выбраться из окружения. В этом случае маскировку уже должны будут раскрыть, но перед тем как задать дёру, она сумеет хорошенько всех удивить и при этом не потратит сил.
Закончив приготовления, Литесса с удивлением отметила, что за окном начали сгущаться сумерки. Дождь так и лил не переставая, за весь день через серую хмарь не пробилась ни одного солнечного луча. На сон чародейке осталось от силы три часа, если ещё не меньше — за полночь она должна была уже идти по улицам столицы. О том, чтобы выспаться, и речи не шло, но архимагесса всё же прилегла, надеясь хотя бы немного восстановить силы. Тяжёлые мысли и стучащие в окна капли никак не способствовали расслаблению, но с большим трудом чародейке всё же удалось провалиться в тревожную дрёму — ровно до тех пор, пока не сработало пробуждающее заклинание.
Снова наступила ночь. Как вчера, как на прошлой неделе, как тысячелетия назад, тёмная пелена наползла на мир, и как всегда была готова спрятать под своей паранджой всё, чему нет места при свете дня. И, как всякий раз с момента сотворения мира, настало время для того, что люди не хотят показывать солнцу. Время для дел постыдных и наказуемых. Ночь — время истинных лиц. Что ж, сегодня лицом Литессы должна стать маска.