– Но? – я с удивлением повернула к нему свое лицо, и рука мгновенно вынырнула наружу.
– Холодная какая! – пропищал старик. – Так и заболеть недолго.
Сбросив-таки совершенно негодную обувь под седенье, я подобрала ноги и укрыла их шубой.
Вот водитель завел машину. Уютно заурчал мотор – и колеса мягко покатились по асфальту.
В салоне было тепло, и я быстро согрелась. К тому же, поверх мокрой одежды на моих плечах теперь лежала шуба. Да и от стариков исходило такое сильное тепло, что незаметно я погрузилась в сон. Все, что я помнила до того часа, когда ресницы опустились на мои опухшие от слез глаза, была сверкающая в лучах восходящего солнца дорога, и какая-то странная цветная арка, что нависала над туманом. Потом же все исчезло, осталось только приятное ощущение тепла да мерное покачивание едущей куда-то машины.
Очнулась я о того, что кто-то нежно тормошил меня за плечи.
– Эй, соня, проснись, – низко согнувшись над моим распростертым на мягком сиденье телом, на меня в упор смотрел старик, его отчего-то теперь вдруг сделавшиеся черными глазки так и буравили меня своим пристальным взглядом. – Мы уже прибыли давно. А ты все спишь да спишь! Пора, милая, приходить в себя и осматриваться на новом месте!
– Ой, а где я?! – я встрепенулась и, подскочив на месте, больно ударилась головой о низкий потолок машины, шуба соскользнула из моих плеч. Старик сразу же отпрянул, так что его лицо совершенно скрылось из виду.
– Ты дома, – услышала я его голос, доносящийся словно издалека.
Постепенно приходя в себя, я посмотрела в лобовое окно, и с удивлением заметила, что место, в которое мы приехали, выглядит очень странно.
«Наверное, это какой-то пансионат, или отель, или новомодный развлекательный центр», – подумала я, сквозь легкую дымку пытаясь разглядеть невероятных размеров деревья, на стволах и ветках которых были размещены домики на подобии скворечников. Одни стояли возле самых корней, иные располагались чуть повыше.
– Я жду! – опять позвал старик.
– Где мы? – подтягивая на плечи шубку, я наконец-то пришла в себя и стала выбираться из машины. Но как только мои босые подошвы коснулись земли, я опять почувствовала острый укол холода, и быстро подтянула ноги обратно, спрятала их в длинном меховом подоле.
– Я же сказал, мы дома, – сверху до меня донесся слегка раздраженный голос старика. – Сейчас же выходи, упрямое существо! А не то я…
– Что?.. – и мне вдруг стало не по себе.
«Да, у меня был стресс, и я замерзла, – напряженно думала я, все больше и больше приходя в себя, – но зачем я полезла в машину к первым встречным? А вдруг эти люди станут надо мной издеваться? А вдруг они продадут меня в рабство, или того хуже, используют мое тело – разрежут на органы?! Ведь они такие странные. И старики сов сем, го как бодро держаться. И у них своя машина, водитель, богатая одежда. И что же мне делать? Бежать! Конечно же, бежать отсюда! И немедленно».
Я хотела было рвануться вперед и, сбив старика с ног, броситься мимо него, умчаться прочь. Но страх ледяными клещами схватил меня за грудь.
«Если я сейчас же побегу, меня сразу поймают, – лихорадочно думала я. – Да и, возможно, все не так? Может быть, это добрые люди, которые хотели мне помочь… И помогли, а я? В таком случае я буду выглядеть как дура».
И я решила сначала осмотреться.
Подобрав подол шубы, я осторожно стала босыми ступнями на траву.
Зрелище, которое предстало передо мной сразу же, как только я выпрямилась в полный рост, заставило забыть обо все, что случилось раньше.
Мир, в который я вышла из салона машины, был совершенно не похож на тот, который окружал меня до сих пор. «Наверное, это галлюцинация?» – подумала я и тряхнула головой. Но видение не исчезало.
Я очутилась в сумерках. Слишком влажный воздух здесь был слишком густым, да к тому же наполнен ароматами влажной древесины, мха, грибов и чего-то до боли знакомого, но пока еще не различимого в этой какофонии сильных запахов. И повсюду стояли огромные деревья.
«Возможно, это старый лес, и деревья своими верхушками закрывают солнце? – думала я. – Ведь не могла же я проспать весь день? И кажется, что уже поздний вечер».
Но эти деревья не стояли так плотно, как в лесу. Между их стволами виднелись широкие лужайки, на которых двигались какие-то странные силуэты.
Когда же я взглянула на небо, то вместо солнца увидела Луну. Светило было до того огромным, что казалось, будто оно нависает над землей, касаясь своим телом верхушек деревьев. Луна выглядела, словно желток сырого куриного яйца, разбитого и вылитого в чашку с водой. Только цвет у него был не желтый, и не оранжевый, а серебристо-синий. К тому же небо вокруг светила было настолько насыщено фиолетового цвета, что казалось просто нереальным.
– Ого! – выдохнула я, не сумев скрыть удивленного восхищения. – Это как же?
– И что тебя удивляет, крошка? – украдчивым голосом спросил старик.
– Мы так долго ехали? Уже ночь? Но где же звезды?..
– Какая ночь? Да, мы немножко припозднились. Но день только начался. И он обещает быть погожим.
Прямо у меня над головой висела прекрасная серебристо-синяя луна, и я несколько минут просто не могла оторвать от нее свой загипнотизированный взгляд. Выше крон деревьев я также заметила существ, похожих на летучих мышей. Со свистом рассекая воздух, они, словно бабочки, кружились в лучах света.
И тут послышались шаги, а потом – и голос Ванды:
– Да где же вы там так долго? – нетерпеливо спросила она.
Опустив взгляд вниз, вместо обычных стариков, я вдруг увидела перед собой странных существ, с виду чем-то напиминающих… Я сразу же так и решила, что про себя буду называть их «коты», потому что лица Ванды и Мишеля преобразились до неузнаваемости, а также куда-то пропали их длинные шубы и вся иная одежда.
Словно впервые встретив, я присмотрелась к странной парочке повнимательней.
Дедулька был невысокого роста и тощ, а его бледноватая кожа – сплошь покрыта курчавой растительностью. На голове женщины (не в меру упитанной и холеной) возвышался все тот же яркий бант, удерживающий ее длинную челку. На макушках эпатажных особей торчали острые края тонких ушных раковин, они-то и придавали паре облик котов.
Переводя взгляд от одного к другому, я заметила, что груди женщины напоминали два кабачка, а кожа по всему телу тоже была слегка опушена. На ее руках теперь не было перчаток, и длинные пальцы заканчивались слишком длинным маникюром. Мендалевидный разрез огромных глаз, ровный нос с более темным треугольником вокруг ноздрей, расщелина над верхней губой, прозрачные прямые усы-антенны, торчащие над бровями и возле носа, высокий рост…
Мишель нетерпеливо заерзал, и я побоялась перевести взгляд на его тело, потому что… «А вдруг там у него все, как у мужчин? И член тоже есть…» – подумала я.
И тут мои мысли прервала Ванда.
– Пойдем, – ухватив за руку, она быстро повела меня следом за собой. За нами покорно потопал Мишель.
Перейдя через широкую полоску травы, дальше мы двинулись по усыпанной песком дорожке, которая красиво извивалась между стволов деревьев-патриархов и исчезала где-то в глубине селения.
Я все так же оставалась босой, поэтому ощущала, что песок под моими ногами мягкий, словно мука, и такой чистый, что даже поблескивал в лучах светила.
Скоро я поняла, что направляемся мы к близлежащему дереву, под огромной, словно шатер, кроной которого прилепилась диковинное сооружение. Сначала я заметила коричневую дверь – полукруглые створки ее были украшены цветным стеклом. Потом шел фасад – бледно-желтая стена отсвечивала золотом. «Словно сделана из соломы», – подумала я, вспоминая свои школьные уроки труда, на которых нас учили делать аппликации из природных материалов.
И чем ближе мы подходили к дому, тем он казался для меня все более странным – и цвет, и форма полукруглых стен, которые словно обнимали ствол. Было похоже на то, словно дом налепили на дерево, и его стены навеки с ним срослись.
Миновав кусты, усыпанные диковинными цветами, источавшими нежный аромат, мы наконец-то приблизились к дереву-дому вплотную, и теперь мне пришлось задрать голову вверх, потому что эта «избушка на колоде» была даже немного выше, чем мне показалось поначалу, издалека.
– Милости просим, – пробасила Ванда и, отпустив мою руку, стала рядом.
«И как же мы будем туда взбираться?» – не успела я подумать, как вдруг Мишель, который все время шел позади нас, выскочил наперед и, развернувшись спиной, ухватился руками и ногами за толстый ствол, а потом начал слишком уж резво, как для его возраста, карабкаться наверх.
«О Боже» – испугалась я: ведь там, между его тощих бедер, я вдруг увидела настоящий мужской половой орган! Упругие яички, небольшой сморщенный член…
Не успела я прийти в себя, как и Ванда, ловко прыгнув на ствол, также помчалась по нему наверх.
– А как же я?.. – ошарашенно глядя вслед исчезающей попке, слишком уж упругой, как для старухи, прошептала я.
Хоть мне и было страшно, но я не хотела оставаться здесь, в незнакомом мире совсем одна, а Ванда и Мишель все-таки были мне как бы уже знакомы.
– Оу! Мурррр! – услышала я совсем близко возле себя чьи-то голоса, повернула голову и встретилась с парой любопытных детских глаз. Это было два котенка – мальчики, они стояли возле меня в полный рост, совершенно голые, и вся анатомия их тел была как на ладони.
– Ты глянь, – любопытно уставившись на меня в упор, проурчал лохматый рыжик, – какая смешная!
– Ничья? Выброшена? Подброшена? – скороговоркой ответил ему прилизанный брюнет.
– А отчего это на ней шуба? Она что, больная???
– А разве ты не знаешь, что им все время холодно, когда они на улице? Вот хозяева и одели! Я видел по смортвизору передачу «Мир людей», и там обо всем об этом рассказывали.
– А если у нее есть дом, то почему она тут сидит, одна, напугана?
– Возможно, человечку просто выпустили погулять?..
– А ты бы хотел иметь у себя дома свою личную человечку? Или даже пару, – вдруг спросил рыжий, обращаясь к товарищу.
– Ну да, кто бы не хотел. Но мама говорит, что я не смогу с ними хорошо обращаться. Ведь эти люди, знаешь, какими бывают? Совсем дикими!
– Знаю! Я видел фильм, там, правда, был черненький и кудрявый малыш. Так вот – он как-то выпрыгнул из дома, и разбился! Его потом подобрали грифоны и утащили в свое гнездо.
– Да ты что! А эта?… Возможно, человечка ничья?
– Ага, так странно, что она тут.
Они разговаривали, совершенно не обращая внимания на то, что я стояла рядом. Прижавшись спиной к шершавой коре дерева, я слушала разговор и удивлялась тому, что понимаю этот мурчащий язык очень хорошо.
– Эй, вы там! – услышала я голос у себя над головой, это кричала Ванда, обращаясь к детям. – Отойдите от нее сейчас же!
А потом вниз полетела лестница.
Я взглянула вверх.
– Лезь сюда! – звала меня кошка, стоя на маленьком крылечке и обеими руками держась за узорчатые перила.
– Давай, лезь! – вторил ей Мишель.
Мальчишки же, громко расхохотавшись, быстро исчезли в кустах. А я, осторожно цепляясь руками за толстые веревки, стала медленно вскарабкиваться вверх по лестнице. Мне и вправду стало жарко, пот начал заливать глаза, и я мечтала только об одном: скорей бы сбросить шубу. Что я сразу же и сделала, став ногами на твердую поверхность. А дальше…
Глава 3. Дом
Миновав входную дверь, и все время оглядываясь на неописуемой красоты витраж, я прошла по узкому коридорчику внутрь дома. Ноги мои утопали в мягких зеленовато-серых коврах.
Когда темнота рассеялась, взору моему открылась комната – вдоль полукруглых стен были расставлены диваны, на стенах висело несколько картин-абстракций, а из окон под потолком в комнату падал тихий и уютный свет.
– Твое место будет вон там! – указав на какой-то странный ящик, стоящий впритык возле стены, скомандовала Ванда. – Но теперь пойдем в столовую, ты ведь, наверное, проголодалась?
– И я… Я ведь тоже голоден! – ревниво глядя на меня, пропищал Мишель.
Столовая была немного меньше той комнаты, из которой мы только что вышли, и здесь было прохладней. Возле одной из стен стоял стеллаж, на нем рядами покоились глиняные кувшины, стеклянные баночки, наполненные разноцветным содержимым, стояли коробочки; тут же висели связки сушеных трав, грибов, тараньки. Напротив располагалось невысокое возвышение, на котором был расстелен ярко-красный ковер и лежали несколько огромных подушек. Еще одна стена была затянута драпировкой из мешковины, местами истерзанной в клочья так, что сквозь дыры просвечивала древесина.
– А где же ее посудина? – спросил Мишель, вальяжно раскинувшись по ковру, доставая рукой аж до мешковины.
– Лапушка моя, – не обращая внимания на него, Ванда достала со стеллажа небольшую баночку, наполненную чем-то серым, и протянула ее мне, – вот на-ка, подкрепись. Водичка вон в том кувшине, – и показала на широкую хрустальную вазу, заполненную до краев чистой прозрачной жидкостью.
– Спасибо, – взяв угощение, я застыла в замешательстве, ведь в этой комнате совершенно не было на чем сидеть, как разве что на «сцене». Но там теперь расположился Мишель, к тому же голый; Ванда, взяв со стеллажа одну из посудин, мягко прошла к нему, гибко прогнулась в таллии и присела рядом.
– Ешь, мой котеночек, – обратилась она ко мне. А потом, достав из миски одну из жареных птичьих тушек, протянула ее мужу. Он жадно схватил угощение и начал грызть, громко урча от удовольствия. Ванда последовала его примеру.
Зрелище было до того противным, что я, присев на корточки, отвернулась в другую сторону.
Но когда открыла свою банку и заглянула внутрь, мне сперло дух от страшной вонищи.
– Это что?! – завопила я, от перепуга отбрасывая от себя посудину, из которой на пол посыпались какие-то серые кусочки, среди которых можно было угадать части тел маленьких животных и даже насекомых.
Увлеченные едой коты сразу же перестали чавкать и с удивлением уставились на меня своими огромными глазами.
– Крошка, – сказала мне Ванда. – Это самый лучший сухой корм, который я смогла раздобыть в нашем поселенье, он универсальный, подходит всем. Да, возможно, где-то есть что-то и получше этого. Но мы так устали в дороге, к тому же ты все время спала, и мы не хотели оставлять тебя одну в машине. А таскать за собой по магазинам -такую-вот грязную и пока еще совершенно дикую, не решились. Поэтому собери-ка все это сей час же и кушай!
– Но что это?! – спросила я, брезгливо беря пальцами кусочки.
– Там есть крылышки жуков, лапки лягушек, мышиные хвостики, кишки рыб, куриная кожа, скорлупа яиц, сушеные черви, приправы из разных трав и витаминные добавки. Ешь, это очень полезно!
– Но оно воняет! – у меня мутилось в голове от голода, но после того, что я услышала о составе корма, и этот запах… – Я не буду этого кушать, нет!
– Милая, дай ей молока, – сказал Мишель, вылизывая свои пальцы. – А потом, когда она опомниться и обживется, попробуем дать ей этот корм опять.
– Еще чего! – ухмыльнулась Ванда. – Это хороший корм, пусть сразу привыкает. Нечего ее слишком баловать. А то начнет потом капризничать и перебирать. Да и молока-то у нас осталось совсем чуть-чуть.
– Как скажешь, милая.
Доев последний кусочек, женщина отнесла миску обратно и поставила ее на полку.
Потом произошло такое, чего я не могла себе даже представить: Мишель, закончив облизывать пальцы, согнулся в дугу и ухватился ртом за… свои яйца.
– Фу… – скривилась я.
Но мои глаза от удивления стали еще больше, когда, последовав его примеру, Ванда подсела рядом и они, ухватив друг друга в объятия, начали страстно целоваться.
Не имея сил смотреть на столь пикантное зрелище, я собралась с духом и, встав на ноги, пошла к кувшину. Не найдя рядом никакой чашки, я согнулась над водой и начала пить просто из поверхности губами. Утолив жажду, оперлась спиной о стену и закрыла глаза.