Вертикально вверх к центральному столбообразному приборному устройству, соединенному с камерами в самом изголовье множеством разной величины упакованных в общую стяжку шлангов и проводов, уходящих внутрь самого этого устройства. Окруженного со всех сторон тремя еще запечатанными камерами. Стоящими на высокой от пола литой платформе каждая. Спертый, и горячий внутри одной из них клубящийся кажущийся живым пар вырвался наружу вместе с каплями за край камеры. Ручейками заструился по стеклу поднятого вертикально вверх, вытянутого овального плафона створки. Все окуталось белым туманом. И из этого тумана поднялась вверх следом за створкой человеческая рука.
Жилистая в предплечье и широкая в кисти мужская рука. Она, вырвавшись из пелены белого тумана вверх еще как-то вяло, стояла, также параллельно открытой створке, вертикально, как будто нащупывая растопыренными пальцами свежий в помещении воздух. Беатрис повернув свою на затекшей, как и все ее тело, шее девичью миловидную головку, посмотрела в ту сторону. Все же было как-то все, не так. Что-то не так работало. Соседняя камера с трудом открылась, оборвав герметичный уплотнитель. Холода было больше чем надо. Все смерзлось даже снаружи, что подтверждало ее выводы. Она покачала из стороны в сторону головой, как бы разминая шею. Беатрис посмотрела на корабельные настенные светящиеся цифрами часы напротив ее саркофага. И сверила с теми, что были у нее на руке. Они показывали 15 марта 3017 года 08: 30 по земному временному летоисчислению. Время совпадало, и Беатрис, осторожно ступила на пол, и пошла ели-ели, с трудом передвигая одеревеневшие, пока еще голые ноги по очень гладкому геккерамическому покрытию криогенного отсека. Ступая мягкими подошвами маленьких ступней, аккуратно передвигая их, словно боясь упасть. Этот ее узкий стягивающий женское гибкое и тренированное спортивное молодое тело с вызывающими вырезами цвета тела купальник, казалось теперь, мешал передвижению.
Эта его метопропилленовая искусственная ткань… Она наконец-то дошла до соседнего открывшегося саркофага и оперлась голыми еще в капельках холодной воды руками о край герметичного соединительного ребра камеры. Выставляя вперед трепетную в тяжелом дыхании, стянутую туго купальником девичью полную грудь, и наваливаясь всем телом на тот край, выгнувшись, как кошка в своей спине, она, наклонилась к поднятой руке.
— Доброе утро, Джейк — произнесла она, прижимая своими руками ту мужскую руку к своей мокрой от водяного пара девичьей груди — Как ты любимый? Все нормально?
— Утро доброе, Беатрис — раздалось из того рассеивающегося и клубящегося тумана — Да, так, как-то не очень. Или как всегда.
— Значит, все нормально — произнесла Беатрис — Пора вставать, Джейк. Утро начинается, и мы кажется, прилетели. Она, взяв другую руку мужчины пальцами своей тонкой в кисти руки за запястье, прощупала пульс. Вслед навстречу ей, за мужской рукой из тающего на глазах белого тумана поднялась кучерявая мужская голова и голое плечо.
— Долго мы спали? — спросил мужчина.
— Не знаю, Джейк. Сама только что проснулась. Как все болит Джейк.
Особенно ноги.
— Я знаю милая, у меня, совершенно тоже, самое — произнес ей в ответ мужчина — Я их практически не чувствую. Посмотри как там остальные.
— Они еще спят, Джейк — произнесла ему в ответ Беатрис, выпуская обе руки из своих объятий. И шаркая также ели-ели, поднимая ноги, по полу отсека, она пошла к соседнему саркофагу. Она не успела еще дойти, как затрещали снова датчики на приборном контроллере и очень медленно, практически ползком со скрежещущим звуком, раздирая уплотнительную герметичную на стыках резину, поднялась еще одна створка криогенной камеры. Сырой горячий туман, буквально хлынул из саркофага во все стороны, перетекая клубами через край. И стал стелиться по полу отсека, подымаясь вверх к потолку.
— Черт, опять не горят эти чертовы лампы — послышалось через некоторое время из тающего на глазах того тумана — Опять, наверное, перегрузка, все вылетело к черту.
— Ты прям зачертыхался весь, Якоб — произнесла Беатрис, подходя, наконец, к криогенной открытой камере. Ее изящные, почти полностью голые девичьи ноги утонули в стелющемся по полу тумане.
— Опять, ты всем недоволен — Беатрис снова произнесла, негромко — Не успел глаза открыть, и снова чертыхаешься. Она опустила руку в туман и прощупала пульс у проснувшегося.
— Привет, Беатрис. Как дела? — произнес из тумана Якоб, поднимаясь с большим трудом, сгибая голое свое в плавках черного цвета, тело. И садясь на край своей криогенной усыпальницы.
— Ты как всегда, чертовски красива! — произнес он, растирая затекшую руками свою шею.
— Спасибо. Я знаю сама, Якоб, но все равно приятно это проснувшись услышать — произнесла Беатрис, и показывая приподнятой рукой на другие закрытые камеры произнесла — По-моему, те две не хотят открываться. Там что-то не так. Рядом с ней уже стоял тот, которого звали Джейк. Он незаметно для нее выбрался с большим трудом, из своей оттаявшей ото льда усыпальницы. И быстро прыгая на одной еще больной ноге, прыжками допрыгал до ближайшей закрытой камеры. Она была наполнена до краев горячим паром и вся добела запотела. Он постучал по плафону. Тишина.
Тогда он подскочил к управлению криогенного устройства и начал молотить по аварийным тумблерам, срочного открывания.
— Джейк, я к тебе — крикнул Якоб, также прыгая на одной ноге, превозмогая судорожную в ногах боль.
— Надо выручать ребят! — прокричал на весь отсек Джейк — Иначе они сварятся в этом пару вживую! К ним подлетела уже более менее, оправившись от всех неудобств криогеники сама Беатрис.
— Боже! Джейк, Якоб, сделайте хоть что-нибудь! — она, прокричала им двоим и подскочила к устройству управления с другой стороны.
Пощелкав по переключателям, Беатрис подлетела к камере, где стоял, всматриваясь в пар с той стороны Джейк. Она прокричала, всматриваясь в пелену мокрого горячего пара — Боже! Боже мой! Джейк!
— Без паники! Отойди, Беатрис! — крикнул ей Джейк, уже в руках с какой-то подручной плоской железякой, вытащенной из стоящего рядом с камерой ящика с ремонтными инструментами. Неизвестно откуда он здесь взялся, но видимо, наудачу. Она тут же отпрыгнула в сторону. А он подскочил к саркофагу и засадил один плоский конец этой железяки встык резинового уплотнителя, проковыривая им резину и раздирая по краю створку камеры соскабливая лед.
— Не сработала аварийка, действуем иначе! Якоб, помогай! — он прокричал Якобу. Второй мужчина, подлетел с другой стороны саркофага и стал ковырять чем-то таким же подобным с другой стороны, соскребая с внешней стороны лед и проталкивая внутрь свой в руках инструмент. Мокрые еще все в каплях воды они голыми, как и у Беатрис ногами, скользили по геккерамическому полу криогенной камеры, спасая своих плененных долгим перелетом ребят. Подымающийся пеленою с шипением вырывающийся из дыр уплотнителя горячий пар, распыляясь по отсеку, окутывал их нагие в узких плавках мужские тела. Еще до конца не оправившись от заморозки и долгого перелета, они делали все возможное, что только сейчас могли, чтобы спасти своих уже проснувшихся боевых проверенных космосом товарищей.
Счет шел на минуты, если даже не на секунды. Наконец-то одна из камер поддалась напору двоих мужчин. И, крышка, сдернутая со специальных аварийных соединений, слетела с крепежа, упав с грохотом в сторону тут же к еще одному не открытому заполненному паром саркофагу. Пар ударил вверх и в стороны, как взорвавшаяся бомба, окутывая всех, кто был рядом. Подскочила Беатрис и буквально, нырнув в тот горячий пар, подняла голову одного из пленников вверх.
— Саванна, дыши! Саванна! — кричала она, напугавшись за жизнь своей звездной подруги. Послышался душе раздирающий женский стон и кашель. Беатрис, подхватив подругу под руки, выволокла, прямо на пол из криогенной камеры, прижав ее голову к своей девичьей трепещущей от волнения груди.
— Все хорошо, Саванна. Все хорошо — уже спокойнее произнесла Беатрис, глядя, как Джейк и Якоб, бросились к еще одной из аварийных камер, где уже внутри ее шла борьба со смертью. Там внутри камеры заполненной горячим разогревающим паром, бился о стекло человек. Он кричал и пытался спастись из погибельного плена.
— Что ж, так день сегодня не заладился! — прокричал Джейк у следующего саркофага. Перепрыгивая через открытую в пару, парящую пустую криогенную камеру. Якоб подскочив с другой опять стороны, воткнул снова свою железяку в резиновый уплотнитель створки, пытаясь проткнуть насквозь намороженный сжиженным азотом лед. Они безуспешно пытались сорвать с аварийных петель верхнюю прозрачную длинную примерзшую намертво крышку ледяного саркофага.
— Черт подери! — прокричал Якоб — Не открыть, ломать надо! Он там погибнет! Держись, Денис! — он крикнул тому, кто был внутри. С той внутренней стороны камеры в горячем тумане, стоял стук о стекло. Мелькали человеческие, ноги и руки, но соскальзывали по внутренней стороне закрытого колпака верхней створки.
— Если не сломаем, ему конец! — прокричал Якобу Джейк. Тут же к их крику подключилась Биатрис — Мальчики, дорогие, спасите его, спасите его! Она перепуганная прижимала пришедшую в сознание свою лучшую боевую подругу. Та тоже перепуганная прейдя, уже, наконец, в себя, пытаясь вырваться из объятий Беатрис.
— Отпусти меня! Беатрис! Отпусти, сейчас же! Я должна им помочь! — прошипела, вырываясь, Саванна. И все же вырвавшись из рук Беатрис, поползла, обессиленная, по полу на руках и коленях к заклиненному льдом саркофагу. За ней, следом соскочив на ноги, кинулась и Беатрис. В тот же миг разлетелось стекло колпака криогенной камеры. И мелким стеклянным крошевом посыпалось на геккерамический пол отсека.
Оно посыпалось и внутрь самой камеры, осыпая там всего с ног до головы своего задыхающегося в горячем пару пленника.
* * *
Млечный путь. Дальний космос. Район внутреннего газопылевого рукава. Неизвестная солнечная система Желтого Солнца. Борт Х-БИ 7289 626 С.С. «МАРВИН» Класс: «ПАНТЕРA» 15.03.3017 г. 08:34.
Громадный бронированный гигант висел над голубой планетой. Он парил над ней невесомой пушинкой среди света звезд и созвездий такой маленький для всей Вселенной, что, наверное, был совершенно ей незаметен даже на фоне яркой желтой огромной звезды. Ее горячие лучи касались лишь его своим теплом. И освещали в этом ледяном мраке космоса пошарпанный звездной пылью корпус стального монстра. Специальное термоустойчивое покрасочное покрытие корабля давно выгорело и стерлось о ту звездную пыль, превращая его в один серебрящийся с ожогами и ссадинами однотонный монолит, на борту которого красовалось его название. Большими крупными наклонными буквами в освещении бортовых габаритных огней, четко еще вырисовывалось под его главной рубкой и по бортам судна, имя «МАРВИН». Створки иллюминаторов корабля, кроме главной рубки, по всему его корпусу открылись от бронированных верхних защитных жалюзи. Словно его глаза проснувшегося от долгой спячки звездного судна. И он, словно смотрел на мир из мрака и холода, как новорожденный младенец на мир, в котором ему предстоит теперь жить, на мир в который он попал, блуждая в полном одиночестве среди звезд и созвездий.
* * *
В камбузе было шумно. Все пытались, то, как-то нелепо шутить, то вспоминать шутливо свои сновидения, увиденные за долгие годы полета.
Гремела посуда и негромко играла классическая оркестровая музыка, откуда-то сверху разносясь по всему столовому отсеку корабля. Все обошлось и как нельзя лучше. Если не считать перебинтованных пальцев на руках двух мужчин и легких поверхностных кожных ожогов, того, кто сидел с ними рядом. Весь перебинтованный с ног до головы, он через боль, тоже пытался чего-то там шутить и смеяться вместе со всем экипажем своего корабля. Голый весь в бинтах, все еще в одних плавках, он был один без одежды здесь за столом на льготных условиях, как пострадавший больше всех. Шутки в основном лились в его сторону, приподымая его болезненное настроение. Их всех выручила длительная практика и тренировка. Они в космосе были не новички.
Никто другой бы не смог выручить своего товарища в такой плачевной ситуации, но только ни они. Умение быстро собраться и быстрое умение ориентироваться, превозмогая боль, после криогенного сна, залог их длительной практики и тренировки, закаленных в азотном холоде собственных организмов. И теперь этому кто сидел в одних только плавках и бинтах, оставалось лишь пройти ускоренное клеточное метаболитическое лечение в медсотсеке корабля и восстановительную диагностику всего тела. Снова все вместе, как всегда и все рядом здесь на корабельной кухне. Все в положенной по уставу корабельной одежде. Экипированные с ног до головы. В эластичные и обтягивающие их красивые атлетичные спортивные накачанные тела синейлоновые блестящие яркие в свете корабельного освещения комбинезоны. Для предстоящего несения вахты и работы на своем корабле. Для несения служебных обязанностей по исследованию новой звездной системы, куда их в этот раз вынесло волею судьбы.
— Я пойду в главную рубку и посмотрю, где мы оказались — произнес Джейк. Будучи командиром корабля, он был обязан это сделать, как делал всегда. Это была его профессиональная обязанность. Он, поднялся с кресла из-за их общего с командой кухонного длинного стола и вышел в длинный между отсеками коридор, направляясь в ЦПУ, Центральный Пункт Управления судном. За ним захлопнулись автоматически двери камбуза.
Все переглянулись и продолжили дружескую беседу, вперемешку с едой и напитками, прошедшими температурную расконсервацию в продуктовом отсеке также от длительной криогенной заморозки.
* * *
Он шел быстро по длинному коридору теперь родного за долгую службу корабля. Они были практически теперь родственниками. Он знал каждый закуток своего судна. Знал абсолютно все. Все лестницы и отсеки, вентиляционные шахты и лифты между палубами боевого звездного рейдера. Он ощущал его даже дыхание. Теперь оно было не в порядке. Что то, было не совсем так, как должно было быть. Или это сама настороженная обстановка исходящая от самого забортного космического ледяного пространства наводила такое на него ощущение.
Джейк приближался к кабине управления и наблюдал за миганием ламп освещения по длинному потолку коридора. Некоторые совсем не работали, некоторые мигали нездоровым миганием. Это была вотчина Якоба, как главного техника и энергетика корабля. Сколько накопилось ему теперь работы, чтобы все привести в норму. Бегая, сломя голову по всем отсекам и коридорам. Помогать будет некому. Каждый занят будет своим делом. Так что, рассчитывать теперь надо будет только на себя, без помощи кого-либо. Их раньше было больше, но не все дошли до конца. Кто был списан, кто погиб в дальнем космосе. Те, кто выжил, вот теперь здесь, у черта на куличках, в задворках у космоса.
Здесь, где не был еще никто. А где и сам Джейк, не знал, но предстояло выяснить.
* * *
Дверь ЦПУ открылась, как-то, с неохотой, словно боясь пропустить своего хозяина на главный пульт управления кораблем.
— Ну, здравствуй, приятель — сказал, слегка улыбаясь своему кораблю Джейк — Как жизнь после долгого сна? Что тебе снилось, здоровяк? Он осмотрел прямо с порога весь отсек управления, и, перешагнув его, отправился к главному ЦПУ рейдера.
— Здравствуйте, капитан Джейк — услышал он, входя в главный центр управления. Это корабль обратился к своему командиру, налаживая с ним голосовое общение после долгого сна — Как ваше здоровье? — это первое, что он обычно всегда спрашивал — Как прошел перелет капитан.
— Спасибо все в порядке — ответил Джейк на приветствие — А ты, как все в норме?
— К сожалению, командир не все в норме. Потрепало меня, капитан Джейк — услышал он голос своего корабля — Я выбросил аварийный зонд для внешней проверки обшивки корпуса. Проверяю свои внутренние системы. Кстати, капитан Джейк, а где это мы? — спросил корабль удивленно, что насмешило даже строгого по отношению к себе и подчиненным Джейка. Он ему ответил, смеясь — Сейчас будем выяснять, приятель. Проверяй свои системы, а мне нужно сделать свою работу. Корабль замолчал и немного погодя, застрекотал своими приборами на главном ЦПУ. Джейк совершил мягкую посадку в кресло командира и запустил главный бортовой журнал своего боевого судна. Генеральный компьютер загудел и застрекотал своим внутриутробным вполне исправным энергетическим звуком, запуская бортовой журнал. Сначала все шло как обычно, все было знакомо. Все данные по кораблю. Все повреждения дальнего перелета, уже выданные и найденные на главный монитор самим только, что судном. Потом он перешел к картам и маршрутизатору полета. К данным автопилота. Доступ, как правило, был только у него, под голосовую команду командира корабля.