– Я вам многим обязана, мистер Нисон, – растекалась моя любовница в дежурных любезностях.
– Пустяки, – так же дежурно отмахнулся он. – Через неделю я планировал посетить Прайм, так что просто внёс в график небольшие изменения. Вы нисколько не помешали моим планам. – Он распорядился наполнить опустевшую чашку. – Знаете, на Тропике становится скучно, если не покидать его слишком долго.
Я издал короткий смешок и звучно хлебнул чистого чая. Мне с трудом удалось настоять на отсутствии добавок. Меган покосилась на меня, всем видом моля не открывать рта. Но я не сдержался:
– Вы чертовски правы, мистер Нисон. На Прайм летите с деловым визитом или просто сменить обстановку?
Похоже, он не ожидал вопроса и после долгой – для меня – паузы выдал нечто невнятное:
– Иногда полезно сменить рай на ад, сынок. Лучше ты скажи, что тебя заставило в спешке покидать Тропик, да ещё и срывать гастроли сестры?
– Ад зовёт назад. – Я снова отхлебнул горячего напитка. – А ещё пришло озарение – экзотика не для меня.
Губернатор натянул улыбку и хохотнул для проформы:
– Шутка зачтена. А если серьёзно, Майло? Тебя ведь так зовут, если не ошибаюсь?
Его тон мне не понравился. По напряжённому лицу Меган я понял, что ей тоже. По периметру комнаты стояли охранники с убранными за спину руками. После обыска перед посадкой моим единственным оружием оставался уже ослабевающий «эффект мухи». Через объективный час и он пропадёт.
– Это личное, мистер Нисон, – опередила меня с ответом Меган.
Губернатор понимающе закивал, но перед этим я успел детально изучить его лицо. За мимическими масками скрывался неподдельный интерес. У экзота из Нью-Парадисо однозначно был собственный план в отношении нас. В лучшем случае, Нисон искал приключений и именно по этой причине согласился помочь второсортной певичке (да простит меня Меган) и её якобы братцу. В худшем – он уготовил нам ловушку, сложнее всех предыдущих вместе взятых.
– Прекрасно понимаю вас, мисс Дайер, – сказал губернатор. – Но поймите и меня. Я согласился вам помочь и вправе знать о своих пассажирах всю информацию, потенциально способную втянуть меня в неприятности.
У меня было время подумать. Говорить ему правду – не вариант. Выдумывать неправдоподобную легенду? Опасно. А на правдоподобную не хватит десяти-пятнадцати секунд, имевшихся в моём распоряжении. Пришлось по старинке – импровизировать.
– Дело государственной важности, мистер Нисон. Можете высадить меня, пока мы не вылетели за орбиту планеты, но я не могу раскрыть вам всех карт до прибытия на Прайм. Нравится вам это или нет.
– Так ты – правительственный агент? – с недоверием спросил он.
– Вся информация по прибытии, – не уступал я.
Лицо губернатора растянулось в неподдельной улыбке. Он обратился к Меган:
– Мне нравится такой расклад, мисс Дайер. По прибытии я тоже кое-что расскажу вам. – Красные глаза теперь нацелились на меня. – И тебе тоже, Майло. – Затем Нисон дал знак охране сопроводить нас до ячеек гиперсна. – В моих апартаментах во время перелётов вы можете выбрать любой сон по настроению. Я обычно выбираю шпионские сюжеты.
Как вы понимаете, после «чаепития с добавками» моё отношение к предполётным ритуалам только ухудшилось. Добавки совсем не пришлись мне по вкусу. Отправляясь в ячейку, я до последнего мига бодрствования гадал: мы угодили в капкан «Долгого рассвета» или уставшего от жизни экзота?
***
Во время полёта Захару снились фрагменты незнакомого, а может, и вовсе несуществующего прошлого. Воспоминания впитывались мозгом в концентрированном виде и, как и опасался Захар, не принесли ничего, кроме разочарования. Да, он расплатился по кредиту и заработал на ремонт в доме. Сменил работу, теперь он трудился механиком на частном складе списанных звездолётов. На этом положительные моменты заканчивались. До вожделенных полётов он так и не добрался, но было что похуже – с его сыном Артёмом случился несчастный случай на дороге, и последние три года он оставался парализованным ниже пояса. На восстановление двигательных способностей требовалась немалая сумма. Именно ради неё Захар и подписал с Банком дополнительный контракт о возврате процентов, где давал согласие на использование его тела в экстремальных заданиях. Там же был прописан пункт о перемещении через Портал.
Если это было правдой, а не ложными имплантированными воспоминаниями, то Мойвина никто не подставлял. Он осознанно пошёл на риск, который не оправдался. Впрочем, почему не оправдался? Захар остался жив, покинул Тропик и летел… не на Землю, к жене и сыну, а на Прайм, где его ждала сомнительная участь важного свидетеля. Когда он сможет вернуться назад, неясно. Но главное – чтобы ему выплатили причитающиеся плазмены.
Ещё один фрагмент из прошлого касался их отношений с Оксаной. После инцидента они слегка разладились, но полковник Осипов – дед Оксаны – занял сторону Мойвина. В их семье именно полковник решал всё. Нельзя сказать, что Александр Петрович принудил Захара жениться на внучке, но сыграл в образовании семьи ключевую роль. Именно он, будучи заслуженным и почётным лектором в лётном училище, отмазал Мойвина после рокового случая на дискотеке. Наутро в крови Захара обнаружили следы запрещённого гепротика, что поставило крест на дальнейшей карьере пилота. И если бы не Осипов, отчислением дело не ограничилось. В училище царили суровые порядки, за подобное курсантам грозила длительная ссылка на Z-8.
Позже Захар узнал, что запрещённое вещество ему подмешали в напиток сослуживцы, устраняя в лице Мойвина опасного конкурента в борьбе за лучшие пилотские кресла. Многие считали его «Осиповским помазанником», «гражданином с привилегиями» из-за связи с внучкой полковника. На самом деле, Захар втайне мечтал, что это обстоятельство действительно обернётся в его пользу. Оксану он не любил, но питал симпатию, его напрягали собственнические замашки девушки, которая, к тому же, была на семь лет старше, но он видел грядущее избавление от тягот совместного быта в случае получения места во Флотилии. Он до последнего верил, что ему выпали сильные карты и не учёл, что за столом окажутся шулера похлеще его. Состязания среди курсантов были дичайшими, отбирали только самых лучших. В число таковых Захар не попал, но избежал полёта на планету-тюрьму.
– Не знаю, как вас благодарить, Александр Петрович, – пробубнил Захар, пялясь в пол на пороге кабинета Осипова.
– Меня не надо благодарить, – ответил старик, не отвлекаясь от изучения документов. – Я сделал это ради Оксаны. Она бы не простила мне бездействия. Не знаю, что она в тебе нашла, но я – единственный, кто у неё остался. А она у меня. Поэтому…
Он не закончил фразу. И так всё было понятно. Старик спас курсанта от тюрьмы, зато обрёк на ранний брак. Оксана приближалась к возрастному порогу обязательного материнства. Без сомнения, Осипов нашёл бы кандидата на контрактных условиях – тактика вполне распространённая. Но Захар больше не ценил свободу, потеряв мечты. Он остался с любившей его Оксаной и без всякого контракта.
Сейчас их разделяли звёзды и целое десятилетие. Перед пробуждением Захар почему-то вспомнил посетившие его мысли после первого визита в Банк, когда он ещё не шагнул за грань своей реальности и боялся вернуться после процедуры другим человеком: «Людей меняет не перемотка. Людей меняет время».
Горизонт 3. Циферблаты. Глава 8
Горизонт 3. Циферблаты
Глава 8
«Агрессор» достиг гигантского околопланетного комплекса Прайма спустя три с половиной недели после отлёта с Тропика. Автопилот вынужден был долетать в режиме экономии топлива, из-за чего стандартное время путешествия увеличилось на полторы недели. Процесс пробуждения пассажиров активировался заблаговременно, совпадая с началом длительного торможения. Все трое выбрались из капсул, чтобы через три дня прибыть к месту назначения восстановившимися после гиперсна средней глубины. В случае более длительных полётов бодрствовать приходилось не меньше нескольких недель, а то и месяца. Погружённый в мир иллюзий и снов разум далеко не сразу способен воспринимать реальность.
– Что с твоим лицом? – спросил Алекс у Захара. – Оно больше похоже на маску.
Это были первые произнесённые слова на борту «Агрессора» после пробуждения.
– Отпечаток вернувшихся оптом воспоминаний, – ответила за Мойвина Лидия, шаря по полкам транзитного отсека. – Где на этой посудине еда?
– Ты проголодалась? – удивился Ротман. – А мой организм, наверно, не до конца ещё проснулся.
– Голода я не ощущаю, – пояснила Лидия, – но употребление питательных паст ускоряет процесс пробуждения.
– А, ясно, – кивнул Алекс и посмотрел на Захара. – Ну что, всё вспомнил?
Мойвин оторопело уставился на Ротмана. Возвращение в реальность Захару давалось сложнее, чем остальным. Из-за форс-мажора его мозг лишился такой привилегии, как аккуратная склейка прошлого и настоящего в комфортных лабораторных условиях. Вместо этого два пласта столкнулись во время гиперсна и наслоились друг на друга, как сместившиеся от землетрясения тектонические породы. Пласт прошлого катастрофически пострадал от удара, рассыпался на отдельные куски, перемешанные между собой в хаотичном беспорядке. Что случилось с пластом настоящего – ещё предстояло выяснить.
– Обрывочно, – наконец, проговорил онемевшим языком Захар. – Я вспомнил отдельные моменты, а полную картину придётся собирать из этих осколков.
– Но есть риск, что картина тебе не понравится. Так что считай свою амнезию свалившейся на голову благодатью.
– Спасибо за совет. – Захар прошёлся по отсеку, возвращая конечностям двигательную активность. – Что нам теперь делать?
– Спокойно долететь до Прайма и ждать Майло, – ответила Лидия, распаковывая контейнеры с пастами. – Он должен будет выйти на связь и дать инструкции. Мы теперь важные свидетели для Банка.
Ротман хохотнул, принимая контейнер:
– Выглядит так, будто это уже кто-то съел.
Троица принялась за еду. В лётном училище Захару приходилось пробовать питательный набор пилота, а если называть вещи своими именами – питательный набор курсанта. Запасы банковского агента оказались более пригодны в пищу, чему Мойвин нисколько не удивился.
Закончив трапезу, разбавляемую постоянными комментариями Ротмана о качестве «инопланетных соплей», пассажирам «Агрессора» предстояло найти себе занятие на остаток пути. Возможно, и на более долгий срок, если Майло застрял на Тропике, а то и вовсе повторил участь коллеги. Захар предпочитал не думать о худших сценариях, как и не пытался вспомнить о годах, оставшихся за чертой.
Или за швом.
***
Я знал, что меня ждёт горячая встреча по прибытии на Прайм. Мы домчались за дежурные две недели, обогнав в полёте «Агрессор», которому предстояло добираться на последних парах топлива. Отлёт выдался незапланированным, времени на дозаправку не нашлось. Когда мы с Меган выбрались из спальных ячеек, слуги губернатора любезно проводили нас в гостиную, где Нисон ожидал гостей в своём любимом седалище из мохнатой шкуры. На секунду мне показалось, что обстановка, одежда и расположение предметов в точности повторяют предполётный ритуал. «Эффект мухи» улетучился, поэтому теперь секунда для меня длилась ровно секунду. Но затем я обнаружил изменения. Вместо привычного чая губернатор намеревался угостить нас кофе – я понял это по запаху – и порцией новостей – это стало ясно по хищническому выражению его полу-искусственного лица и блеску красных глаз. Мне показалось, что теперь они горели ещё ярче, будто у киборга с отключенным режимом энергосбережения.
– Присаживайтесь, дамы и господа, – улыбнулся Нисон и указал на подготовленные мягкие стулья, выполненные в том же старинном стиле, что и сам отсек.
Мы с Меган переглянулись и заняли места напротив влиятельной персоны.
– Готов выслушать твою версию, Майло. – Нисон вытянул ноги и скрестил руки на животе. – Ты обещал рассказать правду, как мы прибудем на Прайм.
Я приподнялся и сделал вид, что стараюсь разглядеть что-то через затемнённый иллюминатор.
– Хм, кажется, до Прайма ещё километров триста.
– Речь не шла о приземлении, – спокойно ответил губернатор.
Разве тут поспоришь? Я был его гостем и пленником одновременно. Без оружия и возможности солгать. Вне всякого сомнения, на этом борту найдётся рекордер памяти, и лишний раз подвергать свои мозги инородному вмешательству мне не хотелось. Меня уже припёрли к стене. Правда – единственное, что могло помочь. Поэтому я рассказал ему об учёных. Сжато и лаконично, выдал сухой отчёт. По лицу губернатора я понял, что услышанное не стало для него откровением. Лишь несколько раз его лицевые мускулы едва заметно дёрнулись.
– Впрочем, вы и без того знаете обо всём, не так ли? – этим вопросом я подвёл жирную черту под рассказом.
– Отнюдь, – возразил Нисон. – Я знал лишь о том, что ты работаешь на Банк Времени, не более.
Выждав паузу, я задал главный вопрос:
– А на кого работаете вы?
Губер казался не наигранно удивлённым.
– На жителей анклава Нью-Парадисо, на кого же ещё?
– Довольно игр, мистер Нисон.
– Почему же? – Он взял чашку с дымящимся кофе и жестом предложил нам с Меган последовать его примеру. – Спокойствие и размеренность курортной жизни способны утомить даже губернатора. Нет – особенно губернатора. Уж пятый срок, а песни те же. – Он улыбнулся.
– И каковы правила игры? – устало спросил я, игнорируя кофе. Меган же взяла чашку. – Правду вы услышали. Что ещё хотите?
Нисон задумался. Похоже, он тоже был сторонником импровизации и не продумал сценарий нашего завтрака.
– У меня действительно был запланирован деловой визит на Прайм, – пояснил губернатор. – «Долгий рассвет» сделал мне весьма заманчивое предложение. Проблема заключается в нравственных аспектах.
– Ага, вот теперь всё сходится, – сказал я победоносным тоном и хлопнул ладонью по подлокотнику. Затем обратился к Меган: – Детка, у тебя минус один фанат. Этот оказался бутафорским.
Нисон скорчил недовольную гримасу с оттенком снисходительности:
– Майло, подобными заявлениями ты демонстрируешь свою некомпетентность. Немудрено, что первый блин вышел комом. – Он отставил чашку и немного привстал, очевидно, полагая, что эта поза лучше годится для донесения информации. – Я действительно являюсь поклонником мисс Дайер, а предложение «Долгого рассвета» не имело никакого отношения ни к тебе, ни к твоему заданию.
– Значит, до Прайма мы всё-таки доберёмся? – Я почувствовал, как приятно расслабляются мышцы. Ощущение уязвимости – одно из самых мерзких в природе. В гостях у губернатора я в этом убедился.
– Хочу предложить тебе сделку, – сказал Нисон и снова утонул в мохнатом кресле. – Банку наверняка известно, что «Долгий рассвет» скупает очень старые консервы на чёрном рынке. Вот уже лет пятнадцать. И всё это время я задаюсь вопросом: зачем они могли им понадобиться?
– Не вы один в недоумении.
– Что может быть ценного в людях уже далёкого прошлого? – продолжал сыпать вопросами в пустоту губернатор. – Многие из них прописали в контрактах поистине фантастические даты своего пробуждения, другие законсервировали себя, будучи стариками на последнем издыхании. Размораживать их чревато последствиями, до того дня, когда мы изобретём универсальный и безотказный эликсир бессмертия и омоложения. Ну, а третьи стали так называемыми потеряшками. Без контрактов и даже родственников. Многие компании разорились, поэтому спящих клиентов пришлось брать себе другим официальным учреждениям. Будить потеряшек никто не спешит, потому что гораздо выгоднее со всех точек зрения поддерживать работоспособность капсулы, чем брать на себя ношу и приспосабливать к новым реалиям этих неандертальцев.
В отсеке воцарилась тишина, разбавляемая звуком глотков и бега секундной стрелки на деревянных настенных часах.
– Ваша лекция очень познавательна, мистер Нисон, но к чему она? – спросил я.
Он снова привстал, намереваясь подвести важный итог сказанному:
– Я прожил долгую и яркую жизнь, многое повидал, испытал и почти от всего устал. Но есть две вещи в Э-Системе, где мой интерес не иссякнет, пока я не узнаю правды. И узнать я их хочу как можно скорее, ибо никто не вечен, даже такие, как я. Первая касается артефактов на Криопсисе, а вторая скупок тел «Долгим рассветом». Есть ещё, конечно, Портал и тайна исчезновения Экспонатов, но они уже давно превратились в данность, несмотря на всю загадочность.