Но, как часто бывает, в самом ХРОМе начались междоусобные войны. Как только медаль повернулась обратной стороной, явив миру супервирус П-21, стало понятно, что главная цель Холдинга – бессмертие – недостижима по ту сторону Портала. Каждый инфицированный проживал не более семидесяти-восьмидесяти лет, на конечном отрезке постепенно подвергаясь окаменению. Зато открытая Э-Система изобиловала необходимым сырьём и с лёгкостью решала вопрос перенаселения, так как большинство тамошних планет были либо пригодны для жизни человека, либо терраформированы ранее живущей расой Экспонатов. В их честь и назвали весь запортальный мир.
В какой-то момент, по сей день вызывающий дискуссии экспертов, отец-основатель Лэнс Хром сократил финансирование дальнейших исследований и взамен на часть ресурсов отдал Прайм на откуп «Долгому рассвету», который вынужден был забыть о главном земном методе продления жизни – регенерации – и начать поиск альтернативных путей развития. Портал стал границей двух разных философий, если не сказать больше. Оба мира научились сосуществовать, развиваясь в глобальном смысле едва ли не параллельно и не претендуя на вотчины друг друга. И даже сохранили сотрудничество по многим вопросам. Прежде всего, это касалось поставок сырья из Э-Системы на Землю и помощь специалистов «Долгого рассвета» в терраформировании планет Солнечной системы. Здоровые торговые отношения.
Однако повзрослевшие внуки Лэнса смотрели на вещи ещё шире. Они создали отдельную корпорацию НЕО-ХРОМ, ориентированную на поиски принципиально новых способов преодоления Портала без неизбежного заражения П-21. Ему подвергались все биологические виды, даже находящиеся в надёжных криокапсулах и в стадии глубокой заморозки. Один из потенциально успешных способов – сканирование сознания и его загрузка в компьютерные системы. Подобным начал заниматься ещё сам Лэнс. Внуков звали Нельсон, Елена и Ольтер. В конце концов, они прибрали власть к рукам во всём Холдинге, умудрились запустить щупальца за Портал, подчинив себе большинство филиалов ХРОМа и его дочерних корпораций, стали активно вербовать метузел и, как следствие, обострили отношения с «Долгим рассветом». Штаты филиалов комплектовались не только метузелами – их бы не нашлось в таком количестве при всём желании, – рядовыми инфицированными тоже не брезговали, покупая их за универсальную валюту – плазмены. В основном, на сторону противника шли чистокровные наёмники до мозга костей, лишённые всяких философско-идеологических начинок.
Дальнейшая же судьба Лэнса по сей день оставалась неизвестна. Кто-то считал, что он заморозил себя до лучших времён, другие же полагали, что старик загрузил разум в компьютер едва ли не кустарным методом, так и не успев доточить потенциально перспективную технологию до блеска. После чего точно так же ожидал момента, когда его верные последователи найдут способ произвести обратную загрузку.
Любопытно, что среди внуков уцелел лишь Ольтер, а Нельсон и Елена повторили участь знаменитого деда – канули в пучину неизвестности. Наследников никто из них не оставил, дети Лэнса оказались последними, кто совершил такую ошибку. Новые веяния требовали самим становиться наследием. После распада триумвирата Ольтер вернул Холдингу историческое название, убрав более неактуальную приставку «НЕО». Но что более важно – он снова начал придерживаться более мягкой политики Лэнса и наладил отношения с «Долгим рассветом». Специалисты окрестили такую смену курса «Взрослением последнего из Хромов». Тем не менее, от вербовки метузел не отказался даже Ольтер. Но вербовкой этот процесс можно было назвать лишь условно, скорее – симбиоз. Ольтеру нужны были живые глаза за Порталом, а «живым глазам» – регулярные процедуры регенерации. В остальном же Холдинг отказывался от попыток обжиться и хозяйничать в Э-Системе, как у себя дома. Ещё одни здоровые торговые отношения, правда, из-за которых метузелы нередко подвергались гонениям и удостоились менее приятного прозвища – «хромированные крысы». Многие предпочитали скрывать свой статус и ради безопасности незаражённых потомков – если таковые имелись – были вынуждены создавать им защитную ширму в виде подставных семей.
Что же касается «Долгого рассвета», то когда он отпочковался от Холдинга и стал самостоятельной корпорацией, претендующей на освоение открытой Э-Системы, он начал активно агитировать влиятельные и богатые династии Земли примкнуть к ним, невзирая на заражение супервирусом. Их лозунгом стало: «Живи коротко и ярко, а не длинно и скучно».
Свою роль сыграло и узурпирование власти на Земле ХРОМом. За мало-мальски значимыми конкурентами вёлся непрерывный мониторинг, а набирающие ход и популярность компании нещадно уничтожались военными подразделениями Холдинга. Потому лишь ХРОМ обладал самыми масштабными и развитыми технологиями прогрессивного омоложения и регенерации, однако такие услуги стоили недёшево. Бюджетными и едва ли не обязательными вариантами оставались повсеместные салоны регенераций, но даже для оплаты их счетов среднестатистическому человеку приходилось усердно работать. Появилась трудовая обязанность для всех дееспособных лиц старше двадцати лет. Юношам и девушкам до тридцати полагалось заводить семью с непременным рождением одного (и не более) ребёнка, клетки которого впоследствии использовались для регенерации родителей. Уклонение от прописанных в Земной Конвенции обязанностей жёстко каралось вплоть до ссылки в Э-Систему на планету-тюрьму Z-8. Те же семьи, которые оказывались на низших позициях рейтинга успешности семей по итогам года, депортировались либо на одну из колоний Солнечной системы, либо за Портал. Многих не устраивало такое положение вещей, и они бежали за Портал сами. Туда, где пропагандировалась свобода личности, как высшая ценность, и действовал Свод Мягких Законов. Туда, где Землю презрительно именовали Осиным Гнездом.
У руля «Долгого рассвета» встали несколько равноправных династий, вырвавшихся из замкнутого круга холдинговой зависимости. До поры до времени династиям удавалось сохранять внутренний баланс и распределять влияние на колониях. Первым камнем преткновения стал Криопсис. Поначалу планета пустынь и странных растений, да ещё находящаяся далеко за пределами ЦЗС, в другой звёздной системе, в пяти годах лёта на субстветовиках от Прайма, не вызывала интереса. Дикое количество аномальных зон, где пропадали целые исследовательские группы, не прибавляли Криопсису популярности. И лишь одна могущественная династия из «Долгого рассвета», именовавшая себя Магелланами, не оставляла попыток постичь тайну далёкой планеты. Теперь же, спустя целый век, всех интересовал один вопрос – что же они там нашли, помимо нескольких джамп-звездолётов? Возможно, те находки способны дать ответ на извечный вопрос человечества: куда делась раса, населявшая Э-Систему ранее?
– Ну, здравствуйте, родные просторы, – проговорил Алекс, заняв пустующее кресло второго пилота. И обратился к Захару: – Сажай птицу, парень. Только аккуратнее. Я слышал…
– Ротман, не отвлекай его! – вмешалась сидевшая позади Лидия. – Не хочется, чтобы он ошибся из-за твоей болтовни.
Алекс примирительно поднял руки:
– Всё, молчу, молчу.
Мойвин сохранял спокойствие. На самом деле, разбиться даже на полу-гражданских звездолётах вроде «Агрессора» надо ещё умудриться. Тут нужен особый талант. Едва ли ни в каждый бортовой компьютер вшивалась так называемая «защита от дурака», не позволяющая пилоту совершить потенциально смертельный манёвр. Захар же обучался не только на гражданских, но и военных судах, где такая прошивка отсутствовала. Ни разу в своей практике он не угодил в аварию, почему и считался одним из лучших. Но ключевое слово – считался.
– Переключаю систему на ручное управление, – сообщил Захар, сверяясь с курсом.
«Агрессор» плавно замедлялся, точно следуя к заданному месту посадки. Мойвин корректировал направление штурвалом. Панорама за окном мало чем отличалась от привычных земных видов, что и неудивительно. Даст-Сити относился к числу ранних поселений, основанных подразделением «Наблюдатели Лэнса». Впоследствии такие города стали оплотами Холдинга на чужих просторах, своеобразными филиалами Земли на Прайме. Единственный на всю планету офис Банка Времени функционировал именно в Даст-Сити.
– Садимся, – прокомментировал Захар за несколько секунд до мягкой посадки в огромном и пугающе пустующем космопорте.
– Здесь явно нет проблем с парковочными местами, – усмехнулась Лидия.
– Все стремятся покинуть Прайм, – сказал Ротман, покидая кресло второго пилота. – Только благодаря Порталу он продолжает существовать, но уже скорее как пересадочный центр. – Алекс похлопал Захара по плечу: – Хорошая работа, мэн.
Мойвин отключил все системы и вальяжно раскинулся в кресле. Помимо чувства удовлетворения от успешно выполненного манёвра он ощущал некоторое опустошение. Он отлично понимал, что управлять звездолётом ему довелось из-за форс-мажора, и теперь неясно, когда такая возможность представится снова. И уж тем более субсветовиком.
В космопорте их ожидали сотрудники Банка. Мойвин шёл первым. Поначалу Захару показалось, что встречать их отрядили целый отдел, но потом понял, что трое из пяти были техниками и пришли проверить судно.
– Обошлось без происшествий? – спросил один из них, с тонким хвостом и усами. – А где Трэпт?
– Он прибудет другим рейсом, – ответил Мойвин, спускаясь по трапу.
Усач застыл в недоумении, но Захар уже умчался вниз. Там стояли двое в костюмах и с красными галстуками. Высокий и крепыш – так их в первое же мгновение окрестил для себя Захар.
– Добро пожаловать, я агент Тиррел, – представился высокий и указал на крепыша: – А это агент Леви. Мистер Козински ждёт вас.
Сотрудники Банка доставили свидетелей в офис корпорации на служебном аэрокаре. Леви расположился на водительском месте и пытался задавать вопросы, которые постоянно пресекал его коллега Тиррел. Захар и Лидия и без того предпочитали молчать, Алекс же оказался единственным разговорчивым пассажиром, но, к несчастью любопытного агента Леви, о перипетиях приключений на планете-курорте Ротман почти ничего не знал сверх того, что ему рассказали.
Когда они прибыли в резиденцию Банка Времени, Мойвин понял, что рабочий день давно закончился, и в здании оставались лишь заядлые трудоголики-карьеристы и их непосредственный начальник. Кабинет Козински располагался на третьем этаже. Тиррел сопроводил свидетелей до порога, постучал и, дождавшись ответа, сказал стоявшему ближе всех Мойвину:
– Входите.
Козински сидел на кожаном диване с пустым бокалом в руке и казался отрешённым от реальности. На вошедших в первые мгновения он не обращал никакого внимания. Захар грешным делом подумал, что шеф Праймовского филиала находится под действием какой-нибудь транс-ампулы. Но вскоре Мойвин понял, что причина отрешённости этого человека вовсе не в баловстве.
– Хорошо, что вы все выжили, – заговорил Козински и подлил в бокал вязкой жидкости из бутылки с незнакомым Захару дизайном. – Ваши показания могут нам очень пригодиться.
Никто не отреагировал, лишь спустя несколько секунд тишины Захар сказал:
– Да, там было жарко.
Козински кивнул, словно одобряя озвученную очевидность:
– Я был уверен, что за вами пустятся в погоню. Странно, что они этого не сделали. – Начальник филиала стянул с шеи ранее ослабленный галстук и сделал глоток. – Подход «Долгого рассвета» – тщательно подтирать следы, из-за чего нам до сих пор не удавалось прижать их к стене ни по одному из имеющихся пунктов.
Для кого был этот монолог, мысленно спросил себя Мойвин? Козински был чем-то обеспокоен и уж явно не тем обстоятельством, что конкурирующая корпорация по какой-то причине решила не преследовать сбежавших участников тропических приключений. Очевидно, даже Ротман это понял и спросил:
– Что там случилось на самом деле, дядя Боб? Дело не в учёных?
Козински подошёл к столу и начал перебирать бумаги. А в уме, скорее всего, он перебирал варианты ответа и решал, насколько глубоко можно посвящать этих троих.
– У меня пока слишком мало информации, – начал он. – Завтра вечером я организую галомост с Титаном, куда уже направляются представители из ХРОМа и сам Шэн Чанг. Холдинг озабочен. Мы обсудим сложившуюся ситуацию, а вам придётся поведать обо всём, что вы знаете и что пережили. Если у представителей ХРОМа возникнут дополнительные вопросы, требующие вашего личного присутствия, вам придётся отправиться на Землю ближайшими рейсами. В сопровождении охраны, разумеется.
– Даже мне? – обеспокоенно спросил Ротман. Вряд ли его прельщала перспектива возможного путешествия в далёкую чужую галактику.
– Тебе в первую очередь, дружок, – ответил Козински.
– Но я ведь ничего не знаю.
Начальник выдохнул и пояснил:
– Ты был грегари Майло. Всё, что он тобой делал, неосознанно сохранилось в твоём мозгу. Мы называем это резервными копированиями или мемодубликатами.
– Ого! – воскликнул Ротман и не удержался от идиотской улыбки: – Получается, в моей черепушке столько секретной информации?
– Да, но у тебя нет к ней доступа. Извлечь мемодубликаты возможно лишь с помощью специального оборудования.
Создавалось ощущение, что Козински говорил нехотя и только самое необходимое в сложившихся обстоятельствах.
– Так что готовься к процедурам, Алекс, – закончил он.
– Обнадёжили, – буркнул Ротман и померк на фоне себя минутной давности.
– Тебя это касается в не меньшей степени, – обратился Козински к Захару. – Где ты был и что делал, пока твоим телом управлял Шмелёв – ХРОМ это интересует ещё больше, так как погиб землянин.
– Да, это была бы ценная информация, – согласился Мойвин, вспоминая слова Майло о балласте и важности живых свидетелей.
– Шмелёв погиб и унёс с собой в забвение кучу информации, – бесстрастно продолжал Козински, – но нам повезёт, если удастся проплыть против течения и заглянуть в его сознание. – Оценив удивлённые взгляды всей троицы, он добавил: – Да, такое возможно благодаря синхронизации двух сознаний. Конечно, действие преимущественно однонаправленное, но в столь тонких явлениях не существует чётких границ, если вы понимаете, о чём я.
Судя по выражению лица Ротмана, тому ещё предстоял долгий путь до понимания. Лидия же сосредоточилась, ожидая более полных пояснений, а Захар рискнул предположить, что целиком уловил суть сказанного.
– Выходит, – медленно проговорил он, – мозг грегари сохраняет не только всё пережитое родным телом, но и резервирует мемодубликаты управляющего им сознания?
– Именно так, – ответил Козински, отдавая должное проницательности Мойвина.
– Неужели такое возможно? – обескураженно заговорила Лидия, будто копаться собирались именно в её мозгах.
– Это возможно, но вероятность успеха невелика. Примерно, как шанс вытащить единственного джокера из полной колоды карт. Или восстановить данные с сильно повреждённого речевого самописца авиации Доскачковой Эпохи. – Козински перестал копаться в бумагах и устало опустился в рабочее кресло. – Проблема в том, что такую информацию способен извлечь не каждый специалист, да и сама процедура несколько… опасная. – Он перевёл цепкий взгляд на Мойвина. – Не хочу вводить тебя в заблуждение, Захар, твоему положению и без того не позавидуешь.
Как же без этого, подумал Захар и спросил:
– Каков риск?
Ответ его совсем не порадовал.
– Это зависит от многих факторов. Но чем выше будут ставки, тем сильнее риск сжечь сознание грегари. А вообще, пока преждевременно даже говорить об этом. Завтра многое прояснится.
– Я только одного не пойму, дядя Боб, – снова вернул себе дар речи Ротман и ткнул пальцев в Захара. – Его препарирование мне понятно, Шмелёв мёртв и все дела. Но я-то зачем могу им понадобиться при живом Майло? А?
Теперь Мойвин понял причины отрешённости Козински. Прежде, чем тот успел ответить, Захар задал прямой вопрос:
– С Майло что-то случилось?
– Боюсь, что да, – не стал спорить начальник филиала. – И есть вероятность, что Трэпт больше не вернётся к нам.
Глава 10
Глава 10