- Так, мистер Гулливер, вы занимаете место за этим столиком, держите в руках бургер и счастливо улыбаетесь в сторону камер. - Ко мне подошел человек невысокого роста с головой бобра. Одет он был броско, и как будто намеренно неряшливо.
- Куда? - Я не понял, что такое камеры. В мое время это были комнаты в тюрьме.
- Вон туда. - Бобер показал пальцем. - И счастливо улыбаетесь.
Ко мне подошла девушка с головой лисы, повозила кистью по моему лицу, поправила одежду. Другая, с головой козы, надела мне на голову шляпу, чем-то напоминающую ту, что была у меня когда-то. Подбежали еще несколько девушек, одетых в одинаковую одежду, белые рубашки и оранжевые передники с одинаковым рисунком. Этот рисунок здесь был везде: на стенах, посуде, колпаках и даже на кепи бобра. Я предположил, что это геральдическое изображение чьего-то богатого дома. Девушки в передниках облепили меня. Одна из них протянула мне булочку, разрезанную пополам. Между половинками выглядывали куски травы, красного соуса и еще чего-то, что я не мог определить.
- Мистер Гулливер, берите из рук девушки бургер и несите его к своему рту. Потом кусайте. Понятно?
Признаться, было совсем непонятно. Не то, что мне надо было совершить простое движение, а то, с какой целью. Мне было бы гораздо понятнее, если бы меня попросили устроить чтения моих книг. Зачем путешественнику кусать этот самый бургер в театральной обстановке.
- Камера. Мотор! - Громко произнес бобер. - Несите ко рту и кусайте!
Я протянул руку к булочке, взял ее и откусил. Начинка между половинками булочек имела кислый вкус. Его, как я понял, давал красный соус, за соусом чувствовалось что-то неопределенно безвкусное. Мне опять показалось, что предназначение всех специй в блюдах из будущего скрыть отсутствие вкуса основных ингредиентов.
- Мистер Гулливер, ваше лицо должно выражать радость, а вы сквасились, будто проглотили лягушку.
- Простите, мне показалось, что это бутафорский сэндвич. Может быть, называя его бургером, вы имели ввиду, что он имеет такой же неприятный вкус, как немецкий горожанин?
Бобер закатил под лоб свои маленькие глазки и выставил на обозрение оба резца.
- Мистер Гулливер... - Начал он в снисходительном тоне. - Не пытайтесь привязать ваши древние понятия к современным. Бургер, это булка с котлетой посередине, а никакой не немец. И вкус у него отменный. Миллионы людей выбирают его в качестве основного источника питания. Миллионы ошибаться не могут, у него прекрасный вкус.
Мне стало жутко неловко.
- Простите, наверное, дело в том, что я не привык к такой пище.
- А вы и не привыкайте. У вас миллионный контракт, поэтому улыбка не должна сходить с вашего лица даже по этой причине.
Я почувствовал в его голосе хамство. Этот человек с головой бобра дал понять, что относится ко мне, как к работнику, открыто напоминая о деньгах. К тому же делал он это в вульгарном тоне, оскорбляющем мое достоинство. Дорожить деньгами я не собирался, равно, как и задерживаться в будущем навсегда. В этом плане я был свободен от всех обещаний, данных мною в письменном виде.
- Уж не потому ли вы отрастили себе голову бобра, вместо человеческой, что такие понятия, как этикет и уважение среди подобных животных не распространены? - Ответил я с вызовом, готовый в случае продолжения эксцесса применить кулаки.
Человек-бобер не ожидал от меня такого ответа. В каюте, где происходило представление, воцарилась гробовая тишина. Взгляды присутствующих перескакивали с меня на бобра и обратно. Человек-бобер вскочил. Я сжал кулаки и приготовился дать ему отпор, но драки не случилось. Мой оппонент выскочил в дверь. Его частые шаги быстро удалились.
- Простите меня, не сдержался. - Я попросил прощения перед всеми.
Все молчали, а мне было так неловко, что хотелось провалиться под землю.
- А вам правда бургер кажется невкусным? - Спросила девушка с головой лисы.
- Правда. Но я откушу еще раз, может быть, я не распробовал.
И на этот раз, я не почувствовал в его вкусе чего-то особенного. То, что должно было быть котлетой, напоминало по вкусу измельченный кожаный ремень. Его мне приходилось есть однажды, когда умирал с голоду в одном из своих неописанных путешествий.
- Из чего эта котлета? - Спросил я.
- Говядина. - Ответила девушка в переднике, с кучерявой головой барашка. - Возможно, вы стоите на пути выбора вегетарианства? У нас есть отличные бургеры из соевых котлет. Попробуйте?
- Нет, вегетарианство в моем возрасте противопоказано. Я съел столько говяжьих котлет в своей жизни, даже из старой говядины и некастрированных быков, но вот такого отвратного вкуса еще ни разу не встречал. Причем, его отвратность в том, что котлета не имеет никакого вкуса. Ее можно есть только под угрозой голодной смерти.
- Я с вами не согласна, мистер Гулливер. Мне очень нравятся наши бургеры, они вкусные, в них много зелени, сыра, картофеля и котлета имеет превосходный вкус.
- Простите меня, я не имею права навязывать вам свой вкус, на три века отставший от вашего. Будем считать, что я не сдержался. К тому же я не привык ничего не доказывать женщинам.
Я почувствовал, как по каюте пронесся возмущенный выдох. Понять его причину сразу мне не удалось.
- Что вы подразумеваете, мистер Гулливер, под понятием "ничего не доказываете женщинам"? Вы позволяете себе снисходительное отношение к женщинам? Как к лицам неравным мужчинам? - Это спросили сразу несколько женщин-животных, вернее, они приставили меня к стенке своими вопросами.
Их возмущение моим ответом было мне непонятно. Я подразумевал, что мое нежелание доказывать женщине кроется в причине моего уважения к ним. Для меня оскорбительно видеть, как джентльмен доказывает женщине, как равному себе мужчине. Такую ситуацию, можно было себе представить если только они занимаются одним делом, и доказательство своей правоты необходимо для общего дела.
- Нет, напротив, я хотел показать вам свое уважение.
- Как хорошо, что сейчас не восемнадцатый век. - Произнесла лиса. - Мы бы сейчас сидели дома и ждали, когда придет муженек и стукнет кулаком по столу.
- Да, сейчас мы можем работать сами и делать все, что захотим.
- Я где-то слышала выражение "Работа делает нас свободными".
- Верно, так и есть.
Я молчал и слушал, как рассуждали дамы и не пытался встревать в их разговор из вежливости. Утреннее вино, принятое для облегчения самочувствия, попросилось назад.
- Леди, не подскажете где здесь у вас мужская уборная? - Мне пришлось встрять в разговор.
- Опять эти гендерные понятия, мужская уборная. - Саркастически произнесла лиса. - У нас здесь все общее. Это только у неопределившихся все раздельно.
Меня бросило в краску. Такого я себе представить не мог, чтобы справлять нужду в присутствии женщины.
- В коридор и направо, третья дверь. Там табличка на ней. - Ответила девушка-барашек.
- Спасибо. Вы очень любезны.
В крайнем смущении я покинул каюту. На третьей двери, как меня и предупредили, вместо номера висел указатель "wc". Мне хватило сообразительности понять, что это и есть уборная. Опасаясь застать даму за деликатным делом, я осторожно постучал в дверь. Мне никто не ответил. Набрав воздуха в легкие, и на всякий случай прикрыв глаза, я дернул ручку двери и вошел. Оказавшись внутри уборной, по запаху напоминающей больше мою санитарную каюту, открыл один глаз, затем второй. Я был один, и передо мной, чередой друг за другом, из стены торчали несколько кипельно-белых рукомойников. Чуть повыше них, длиной во всю стену, висело, а точнее было вделано прямо в стену, зеркало. В нем отражалось мое смущенное лицо. Позади меня расположился ряд дверей, за которыми, как я догадался, и находились уборные. "Так вот, что имели ввиду леди, когда помянули, что уборная одна для всех. - Подумал я. - Все-таки они разделены, хотя звуки опорожнения и не скрывают"
К моему облегчению, душевному и физическому, пока я справлял малую нужду, в уборную никто не вошел. Я уже собрался выходить, как входная дверь хлопнула и раздался суровый голос.
- Ты что, как истеричка себя ведешь, бегаешь, жалуешься. Тебя зарплату какую платят? Ты не понимаешь, что сейчас его лицо так разрекламируют, что даже его пук будет приносить доход.
- Я вас понял. - Мне показалось, что это голос человека-бобра.
Я позволил себе сделать небольшую щель, чтобы разглядеть говорящих. Так и было, в уборную вошел человек-бобер, заставляющий меня с удовольствием сжевать несъедобный сэндвич и еще высокий джентльмен с лицом волка. Бобер перед волком имел вид жалкий. Его плечи тряслись.
- Идешь назад и с особой учтивостью работаешь с этим раритетом. Все понятно?
- Понятно, сэр. Но он сказал, что бургеры несъедобны.
- Он прав, черт возьми. Я ни за что не притронусь к ним, и моя семья держится от них подальше. Бургер нужен не для того, чтобы его есть, а для того, чтобы продавать. Сделай ты его хоть из дерьма, правильная реклама заставит людей почувствовать в нем именно тот вкус, какой им показали. Иди.
- Хорошо, сэр.
Бобер ушел. Человек-волк зашел в отдельную уборную, а я тем временем незаметно покинул комнату. Кажется, до меня стали доходить кое-какие понятия о том времени, в которое я попал. Мысль еще не способна была сформулировать четко, но ощущение уже начало складываться. Когда я вернулся, бобер оскалился в улыбке, будто увидел старого друга.
- Простите меня мистер Гулливер. Я был не прав, вспылил. Все же триста лет разницы меняют менталитет. Давайте отнесемся к процессу поедания бургеров, как к работе, которую надо хорошо сделать. Согласны со мной?
Я-то знал причину его преображения, но был все равно удивлен тем, как бобер нашел тактичный выход.
- Так, заняли свои места! Девочки, нанесите грим мистеру Гулливеру и дайте ему хорошего вина. Надеюсь, вино у нас не хуже?
- Нет, вино нормальное.
Лиса снова махнула по лицу кисточкой, а потом подала бокал красного вина и кусочек сыра к нему. Вот сыр не был похож на тот, что я ел в свое время. Тот сыр имел такой натуральный вкус, в нем чувствовалась кислинка брожения, и запах был такой коровий, или козий. Этот сыр пах какой-то отдушкой, будто ему хотели придать благородства, заглушив натуральность. Но я промолчал, понимая, что мое очередное замечание будет похоже на нытье.
Вино помогло мне настроиться на нужный лад. Бобер тоже выпил два бокала залпом и не стал ничем закусывать. Работа пошла. Я выдавливал из себя улыбки, жевал бургеры, без вкуса немецкого горожанина, и всячески старался поступать так, как меня просили. В коллективе сразу появилось взаимопонимание. Вокруг меня, по команде человека-бобра расцветали ненастоящие улыбки. Девушки порхали рядом, как бабочки вокруг свечи. Мое сознание, всякий раз, когда жизнь забрасывала в причудливые места, начинало смотреть на происходящее вокруг с удвоенным вниманием. Сейчас оно отметило, что все люди-животные, присутствующие в каюте, как будто условились между собой вести себя как угодно, но только не так, как хотелось.
К моему облегчению, непрерывная череда одинаковых действий закончилась. Я был выжат, как лимон и нуждался в отдыхе. Мне захотелось побыть в тишине и желательно с книгой. Но не тут-то было. В коридоре меня уже ждали, и едва я сделал попытку пройти мимо этих людей, как меня настойчиво взяли под руку. Человек с головой льва, покрытой роскошной ухоженной гривой наклонился ко мне и вдохновенно, словно передавал мне сообщение от дамы сердца, произнес.
- Пойдемте, у нас уже все готово. - Произнес лев низким басом.
Я глянул в его желтые глаза и мне стало не по себе. Мне на мгновение показалось, что он делает предложение ягненку посетить его ужин. Надеюсь, вам понятно, кто там будет блюдом. Я даже не сумел отказать, хотя за секунду до этого настроен был весьма решительно.
- Ваш контракт с нашей фирмой сделает из вас настоящую звезду. - Басил человек-лев.
- Простите, астрономия не мой конек.
Лев будто хотел засмеяться, но получилось что-то вроде рыка, смешанного с шипением.
- А, я понял, в ваше время известных людей звездами еще не называли?
- Простите, нет. В наше время известных людей называли благородными титулами.
- Понятно, Ну что ж, это отличная идея поставить перед вашим именем какой-нибудь титул. Герцог..., из каких вы мест, мистер Гулливер?
- Уилтшир, сэр.
- Отлично, герцог уилтширский Лемюэль Гулливер. Звучит?
- Не могу сказать определенно. Я не привык носить незаслуженные титулы.
- Вы меня смешите, мистер Гулливер. Кому какое дело до того, кто вы на самом деле. Людям нужно звучное имя. Это приманка для их внимания. Вы играете роль герцога, важно хмурите брови и выпячиваете губы.
- А что я должен делать для вас? Хмурить брови?
- Еще не знаю. Наша команда проработает с вами несколько образов, выберем лучший, и пустим в тираж.
- Мне снова придется замирать и делать разные лица?
Лев снова сделал попытку засмеяться.
- А вы сечете, что значит быть звездой. Браво! Талантливый человек, талантлив во всем.
Признаться, я не понял комплимента. Ситуация не казалась мне приятной и мои мысли были только об одном, поскорее закончить с неприятной работой.
То место, куда меня привел человек-лев, оказалось настолько экзотичным, что первое мгновение я стоял с открытым ртом. Это не было каютой в буквальном смысле. Это был кусок земного мира в миниатюре, похожего на рай. Потолок каюты был стеклянным и находился надо мной достаточно высоко. Прямо у входа плескался, поддаваясь легкой качке корабля, небольшой водоем, с чистой голубоватого оттенка, водой. За ним находился берег из белого песка, за которым росли пальмы и другая тропическая растительность. Некоторые растения цвели яркими цветами. Между деревьями порхали пестрые тропические птички.
Хотя я бывал на тропических островах, и был знаком с многообразием их флоры и фауны, воплощение их в ограниченном пространстве привело меня в восторг. На время ушла усталость и неудовольствие. Меня даже посетила мысль сделать в своем доме, под стеклянной крышей что-то подобное. Холодными зимними вечерами, когда за стеклом шел снег, я мог бы писать мемуары, наслаждаясь рукотворным летом.
- Мистер Гулливер, это наш креативный директор. - Человек-лев выдернул меня из грез и представил меня человеку с головой выдры. - Это он отвечает за создание образов, запоминающихся людям. Талант, каких поискать.
- Очень приятно. - Я протянул руку, а сам невольно отметил, что бобер и выдра близки средой своего обитания.
- Взаимно, мистер Гулливер. У нас для вас есть несколько ярких образов, и мы все постараемся примерить.
- Перед началом съемок, предлагаю отметить наш будущий успех отличным шампанским. - Человек-лев уже стоял с бокалом, наполненным искрящимся золотистым напитком.
Я не успел заметить, как среди нас, как из-под земли, появились несколько девушек с наполненными бокалами. Я был не против, понимая, что легкий алкоголь позволит мне легче принять ту работу, на которую я так опрометчиво согласился. Бокалы стукнулись с благородным звоном. Я выпил залпом и закусил виноградиной.
Человек-выдра тоже быстро расправился с первым бокалом и предложил свой тост.
- Желаю, чтобы наш проект вывел нашу компанию на вершину мирового бизнеса!
Мне показалось, что он заискивающе посмотрел на льва, но я не был уверен в этом. Человеку-льву тост понравился. Он поднял бокал и выпил его раньше всех. Я поступил так же. Спиртное достало до моих мозгов, искрами помассировало его серую сущность. Я был готов начать работать, кривляться, гримасничать и делать другие вещи, которые совсем недавно считал достойными актеров уличных представлений.
- Так, приступаем к работе! - Человек выдра, как мне показалось, теми же жестами, что и человек-бобер, собирал работников. Потом он обернулся ко мне, оценивающе, как лошадь на рынке, осмотрел меня. - А вам, мистер Гулливер, надо входить в образ.
- Извините, не буду вам мешать. - Человек-лев учтиво покланялся и вышел из помещения.
- Что я должен делать?