-- Значит, хоть ты и тоскуешь по родной земле, но твой сан не позволяет тебе вернуться туда?
-- Дело не моём сане. Мою родную деревню разрушили каньяри. Даже теперь, когда прошло уже более двадцати лет, мне всё ещё изредка снятся ночами руины знакомых домов и трупы близких.
-- Белые люди говорят, будто ты был с каньяри жесток. Теперь я понимаю, что не без причины. Я сам бы жестоко мстил на твоём месте.
Первый Инка грустно улыбнулся:
-- Белые люди думают, будто мы, инки, имеем право руководствоваться личными мотивами в таких вопросах. Да, я сурово наказал каньяри, но не потому что мне хотелось мстить, а потому что я должен был отучить их от набегов на соседние народы. Мы, инки, должны думать не о прошлом, а о будущем. Однако христиане всегда приписывают жесткость правителю-нехристианину, хотя обычно судят о нём только по слухам. Впрочем, довольно об этом. Теперь ты можешь просить у меня любой награды.
-- Мне особых наград не надо, я только хотел бы остаться в Тавантисуйю, и получить новое имя. А то, когда меня называют "Диего", мне становится стыдно, что я был христианином и монахом. Теперь я понял, что церковь служит злу, а во Христа я больше не верю.
-- Не веришь?
-- Да, я много думал об этом и понял, что вера в него основана на лжи и обмане. Но это очень долгий разговор, и если у тебя, государь, нет времени на него, то я не смею отвлекать тебя от важных дел.
-- Да нет, отчего же нет времени? На сегодня государственных дел у меня больше не запланировано. Мне любопытно послушать об этом. Но долгие разговоры лучше вести расположившись поудобнее. Здесь в саду есть удобный стол и скамьи, я позабочусь о еде и напитках.
Из-за поворота тропинки появилась Луна.
-- Приветствую тебя, мой царственный супруг, -- сказал она, -- а это и есть тот самый гость из христианских стран?
-- Ты угадала, владычица Ночи, -- говоря высокопарно, Асеро в то же время улыбался, и привыкший читать в душах Диего понял, что тут не просто династический брак, супруги и в самом деле любят друг друга, -- Надеюсь, ты не станешь его бояться?
-- Не стану. Ведь это же не белый человек. К тому же я знаю, что он спас тебе жизнь. Так что с чего мне его бояться? Давайте я вам лучше накрою на стол в саду, вам чай или сок?
-- А вина можно? -- попросил робко Диего. В первый момент он растерялся, поражённый красотой представшей перед ним женщины. Он был готов поклясться, что никогда такой красавицы не встречал. Потом, разглядывая супругу правителя, он вдруг понял, в чём секрет её красоты. В Испании смуглый цвет лица считался пороком, потому его обладательницы старались скрыть его под белилами и пудрой, и от слоёв извёстки их кожа быстро старела. А тут женщина, которой уже минуло тридцать(уж по глазам бывший священник вполне мог отличить девушку от матери), казалась свежей и юной, как цветок.
-- Вино завозят только по праздникам, -- сказала Луна, -- Нельзя же допустить, чтобы в обычные дни хмель затуманивал головы и мешал бы принимать продуманные решения.
-- Может, присоединишься к нам? -- обратился к супруге Асеро.
-- Я думаю, не стоит. Бывший монах так непривычен к виду женщины, что будет неизбежно смущаться, -- с этими словами Луна исчезла, чтобы через некоторое время вернуться с едой и напитками.
-- Ты действительно так непривычен к виду женщин? -- спросил Асеро, -- боюсь, что тебе у нас из-за этого будет трудно поначалу.
-- Да нет, ко мне на исповедь часто прихожанки приходили, в том числе и знатные дамы. Да только... только они совсем не такие.
-- Не такие?
-- Да. Иные из них по привычке ходили со скромно потупленными глазками, да как только начинали исповедоваться, смакуя подробности того, как, где и с кем они согрешили, так уши заткнуть хотелось. Я проклинал судьбу, что родился на свет таким смазливым, ибо у знатных дам есть такая мода -- рассказывать о своих похождениях именно молодым и красивым священникам. А я... я кажется, обрёл такую способность -- даже видя женщин на улице, я по их лицу мог понять, добродетельны они или порочны, -- Диего вздохнул, -- да вот только у нас добродетельных очень мало, а у вас я, я слышал, порочных почти нет.
-- Ну, порочные у нас тоже встречаются, хотя в добродетели своей жены я уверен. Скажи мне, а почему ты решил стать монахом? Мне трудно представить себе, как в цвете лет можно отказаться от надежд на личное счастье.
-- Да, из-за этого я колебался. Но тогда я верил во Христа и считал, что это всё не зря и что он поможет мне не оступиться. К тому же я был беден и даже если бы не стал монахом, едва ли когда-нибудь скопил бы денег для того, чтобы жениться и содержать семью. Кроме того, меня тянуло к знаниям, а только будучи монахом, я мог бы выучиться бесплатно. А ещё я думал, что мне нужно замолить грехи моих родителей.
-- Замолить грехи родителей? А как это?
-- Ну, например я знал, что мой отец проворовался. У нас воровство чиновника не считается серьёзным грехом, но всё равно, чтобы ему это простили на том свете, нужно было либо мне самому молиться, либо заплатить священнику за то, чтобы он это отмолил. А кроме того, когда мой отец умер и мы с матерью остались без средств к существованию, ей приходилось грешить волей-неволей. Я довольно рано понял, почему она приводит в дом кавалеров с большими усами.
-- Именно с большими усами?
-- Да, моя мать выбирала именно таких. Роскошные усы считаются признаком того, что их владелец не страдает дурной болезнью, которой опасалась моя мать. Да вот только она всё равно умерла от рака утробы. А я воспылал отвращением к плотским утехам, которые влекут разложение и гибель.
-- Теперь я понимаю тебя. Ну а сейчас ты бы хотел получить образование?
-- Я не смею просить о подобной милости, -- сказал зардевшийся Диего.
-- Почему же не смеешь? Хотя тебе может быть сложно сдать вступительные экзамены в университет, но я могу сделать так, что тебя примут и без них.
-- Я очень польщён такой честью, но мне как-то неловко воспользоваться таким одолжением. Может, я лучше попытаюсь сдать их сам?
-- Попытаться тебе, наверное, стоит. По крайней мере поймёшь, где у тебя пробелы. Но в нашей стране существует обычай -- юноша, совершивший подвиг, имеет право учится без экзаменов. А подвиг ты уже совершил.
Диего хотел что-то ответить, но тут он увидел, что по саду идёт девушка, и так и застыл с разинутым ртом. Если даже Луна его поразила его своей красотой, то юная девушка показалась просто богиней. Диего с ужасом осознал, что влюбляется глубоко и безнадёжно.
-- Кто это был? -- спросил он, едва чудесное видение скрылось.
-- Это моя старшая дочь, Прекрасная Лилия, -- ответил Асеро, -- а к виду девушек тебе, похоже, надо действительно привыкать.
-- Это не девушка, это -- совершенство.
-- Ну тебе ли не знать, что совершенная внешность может скрывать довольно несовершенный характер. Моя дочь, к сожалению, довольно своенравна. Может, это пройдёт со временем, но если нет -- то не завидую её будущему мужу.
Диего не знал что ответить, так как понял, что Первый Инка догадывается о его чувствах, но как бы ни велика была его симпатия к юноше, не может же государь позволить своей дочери выйти замуж за человека низкого происхождения. Да и саму её он едва ли смог бы очаровать.... Луна принесла еду и напитки, но Диего не притронулся к ним, так и продолжая сидеть неподвижно как статуя. Асеро тронул его за плечо:
-- Диего, очнись! Ведь мы хотели подобрать тебе новое имя, к тому же ты обещался рассказать мне, как ты разочаровался в христианстве.
-- Хорошо, я расскажу об этом, -- ответил юноша, усилием воли возвращаясь к реальности, -- дело в том, что меня с детства интересовали разные вопросы. Но даже взрослым христианам-мирянам объясняют, что на любой важный вопрос у богословов есть свой ответ, только вот неподкованный в этом человек его не поймёт, и потому должен верить священникам на слово. И нужно верить, что бог любит всех людей, всем желает спасения, а если кто этого спасения не принял, то сам виноват.
Машинально отхлебнув сок, Диего продолжил:
-- Но ведь беда в том, что люди самой жизнью ставятся в разные условия. Нам говорят, что бедность и богатство не важны для спасения, но ведь если у человека есть средства на жизнь, то он может не грешить, чтобы выжить, у бедняка же может выбор между грехом и голодной смертью. А при этом, считается, что люди во Христе равны, то есть бог спросит со всех одинаково. Кроме того , у нас учат, что для спасения необходимо, как минимум, узнать о Христе, а люди не равны и в этой возможности. Однако до того, как я познакомился с Томасом, вернувшимся из Тавантисуйю, я верил, что страны, не осенённые христианством, представляют собой сплошной мрак и ужас, и это в моих глазах оправдывало Церковь, несмотря на все её грехи.
Диего поглядел куда-то вдаль и вздохнул.
-- Да, я искренне верил, что в нехристианском государстве не может быть ничего хорошего, ведь нас учили, что всё хорошее от христианства. Но потом брат Томас и сам рассказал много о Тавантисуйю, но главное, привёз отсюда несколько книжек. А когда я их прочёл, то я не мог оставаться таким как прежде. Ведь я понял, что моя Родина вовсе не такая как я её представлял.
-- А Томас только тебе давал читать книжки из Тавантисуйю?
-- Нет, ещё некоторым юношам он тоже давал. Однако те были европейцами, и мне кажется, что это их так не брало за живое, не было так важно... Во-всяком случае, когда Томас был арестован, они тут же принародно отреклись от него, может, струсили просто.... Или не просто струсили. Для европейцев Тавантисуйю в лучшем случае лишь экзотика, мир, не похожий на их собственный, им трудно признать за Тавантисуйю превосходство хоть в чём-то, для меня же это была потерянная Родина.... хотя, дело даже не в Родине, если бы я захотел, я мог бы считать своей родиной и Испанию, в которой я родился. Но европеец верит в превосходство европейской цивилизации над всеми остальными, а я был от этой веры свободен. Когда я читал о подвигах тавантисуйцев, я думал о них как о своих предках. И я не мог смириться с мыслью, что эти достойные люди горят в адском пламени. А кроме того, я окончательно убедился, что люди самой жизнью поставлены в неравные условия относительно возможности узнать о Христе. Правда, Томас говорил мне, что уверен, будто такие люди как Тупак Амару или Атуэй не могут быть не удостоены за своё мужество награды от Господа, в ад же Господь отправил их палачей. Он говорил, что ему было на этот счёт видение, к тому же он был уверен, что каждый человек, когда поступает так или иначе, знает, хорошо поступает или дурно, и потому несёт за свои поступки полную ответственность. Палачи, предавшие этих героев казни, не могли не знать, что поступают дурно и идут против Христа. Но... -- Диего вздохнул, -- эти взгляды Томаса были сочтены ересью, а сам он сгорел за них на костре. И... если не все, то некоторые из осуждавших его на смерть были уверены, что поступают правильно.
-- Ты основательно ко всему подходишь, у нас это ценится, -- сказал Асеро, -- если у меня возникнет необходимость проконсультироваться по теологическим вопросам, то я буду знать, к кому обратиться. Кстати, а про веру протестантов что скажешь?
-- Святой Престол считает их серьёзной проблемой, да к тому же теперь стало окончательно ясно, что силой их подавить не удастся. Поэтому когда я учился, полемике с ними придавали большое значение. Много большее, чем полемике с магометанами или иудеями. Так что их точку зрения на этот вопрос я тоже знаю.
-- И что они думают?
-- В отличие от католиков, они признают тот факт, что возможности узнать про Христа у людей из разных народов разные, и понимают, что бог не может про это не знать. Но вывод они сделали из этого радикально противоположный. Раз люди в доступе к откровению и спасению не равны, то значит, бог изначально, ещё до рождения, одних людей предопределил к спасению, а других к вечной погибели, одних он любит, других -- нет. Это просто и чудовищно.
-- Да, и это говорит о том, что и англичане будут стараться нас уничтожить, пока окончательно не убедятся, что Тавантисуйю им не по зубам. Что ж, а наше дело им это доказать.
-- А почему англичане имеют зуб на Тавантисуйю?
-- А ты не слышал о том, что случилось в Новой Англии?
-- Я слышал, что там было поселение англичан, которое уничтожили местные племена. Ходят слухи, будто руку к этому приложили инки, но я не особенно верю им -- ведь это далеко от Тавантисуйю. Да и зачем такое инкам?
-- В данном случае слухи оказались не так уж далеки от реальности. Мы действительно помогли местным племенам справиться с чужеземцами. Хотя формально мы, конечно, не при чём. Но тебе вполне доверяю, и расскажу тебе всё, -- Асеро отхлебнул из бокала, -- предыстория такова: не так давно на землях, которые потом назвали Новой Англией жило одно трудолюбивое и миролюбивое племя. Жили они себе и горя не знали, пока к ним не прибыл корабль из Англии. Гостеприимные хозяева их приютили и помогли обустроиться, а те в благодарность взяли да и прикончили своих спасителей. Лишь немногих девушек пощадили, обратив в рабство. Так бы англичанам и сошло бы с рук это злодеяние, но четыре года назад там с торговыми целями оказался наш корабль. Его капитан Горный Ветер увидел на торге несчастную рабыню и проникшись к ней жалостью, выкупил её и тем самым спас себя и свой корабль, так как, узнав печальную историю её истреблённого племени, решил поскорее бежать оттуда. А англичане погнались за ними в погоню и намеревались пустить наших ко дну, как обычные пираты. Но самое главное случилось позже -- когда вся эта история стала известна в нашей стране, Инти предложил уничтожить мерзкое гнездо, так как сделал вывод, что если дать колонии окрепнуть и разрастись, то из этого получится враг почище Испании. Носящие льяуту, конечно, сочли что бросать деньги на ветер неразумно, но раз уж они своим пиратским актом проявили к нам враждебность, способы их прищучивать искать нужно, и для этой цели послали туда ещё один корабль на разведку. Разумеется, во главе этой экспедиции стоял опять же никто иной как Горный Ветер, и в качестве переводчицы он взял с собой бывшую рабыню, ставшую его женой. Официальная задача состояла в том, чтобы найти контакты с местными племенами, но действовать предстояло по обстоятельствам.
-- И Горный Ветер решил вырезать всё селение мстя за годы рабства своей молодой жены?
-- Ну на такое самоуправство он едва ли пошёл бы... Хотя, конечно, гнев у него кипел. Но он умел со своим гневом быть осторожным. Да и начал он с того, с чего надо было -- с установления контакта с местными племенами. Точнее, это даже вышло почти случайно. Они только высадились на берег и тут же столкнулись с местными, которые поначалу приняли чужаков за союзников белых, но благодаря Лани, той самой переводчице, недоразумение быстро разрешилось. Оказалось, что местных с белыми война, так как те опять попытались расшириться за счёт попытки выдавить местных, а тем это не понравилось. Ну и Горный Ветер естественно, уже не мог не помочь местным в войне против белых. В результате селение белых было уничтожено. Но это ложь, что уничтожили всех, включая женщин и детей. Местные почитают бесчестным убивать не-воинов. И многих детей врагов они усыновили, а желающих из оставшихся женщин и детей Горный Ветер помог доплыть до испанских колоний.
-- Да, вы, инки, умеете быть благородными с врагами. Я же догадываюсь каково бедной девушке пришлось в рабстве. Не знаю, смог бы я удержаться от жестокости на месте Горного Ветра.
-- Это не так трудно как порой кажется, -- ответил Асеро, -- Я сам прошёл через такое у каньяри. Казалось бы -- мстил бы и мстил бы и конца нет. А вот казнил собственноручно убийцу родных -- и жажда мести утолена, потом уже жалеть их начал.... Но довольно об этом. Что скажешь о вере иудеев и магометан?
-- Про них я знаю хуже, но и они верят, что есть только один бог, который может быть милостив лишь к тем, кто поклоняется ему правильно, и готов подвергнуть страшным казням всех остальных.