У частого общения с разъяренным наставником определенно есть свои плюсы. И вовсе я не вспоминаю мертвого засранца с небывалой душевной теплотой!
Будь Владычица и в самом деле женщиной, удар бы ее, пожалуй, свалил. Подменыш отделался шейным хрустом и несколькими секундами удивленного ступора. Та, Что Сильнее, как раз успела вскочить на ноги, сцапать с полки вожделенный фолиант и даже начать плетение портала.
Помешала ей я - когда поняла, что портал ведет напрямую на Хеллу.
Ей было плевать на Фирса и Тамаза, а на безымянного жениха - уж и подавно. Она не боялась открывать извилистый портал сквозь все щиты и подвижные астероидные пояса, отделяющие ее от безопасности. Она добилась своего и собиралась смыться.
“Какого демона?!” - взвыла моя богиня, когда ее портал осыпался огрызками незавершенного заклинания.
“Фирса я здесь не брошу!”
“Дура!”
…Возможно, препираться стоит все же после того, как убедишься, что противник все еще неадекватен.
Подменыш страдал чем угодно, но не благородством, и вот уж его-то удар вырубил нас обеих с первой же попытки.
Время учит прислушиваться к окружающим, сопереживать им, различать оттенки и подтексты. Со временем люди становятся милосерднее и мудрее, только вот счастливым это еще никого не сделало.
Она смотрела на меня и молчала, и ее волосы в темной воде то сплетались клубком змей, то свободно колыхались, подобно длинным черным водорослям. Я никогда не носила распущенные волосы.
Ее тоже нестерпимо мучила мысль, что все могло быть иначе - ярче, справедливее, мудрее. Я могла бы родиться в другой семье, на другой планете, в другом мире; так и не узнать, каково залечивать ожоги от неудавшихся заклинаний, не видеть в каждом человеке лишь средство достижения своей цели, не просчитывать наперед любой шаг. Никогда не вдохнуть отравленные благовония, не сидеть в своей комнате, будто в темнице без окон, не метаться из угла в угол, пытаясь смириться с тем, что за меня уже все решено, и выхода нет…
И никогда не встретить Фирса. Моего упрямого, занудного, заботливого, самого родного…
Моя богиня могла бы сказать, что внутри каждого человека живет озлобленный ребенок, который точно знает - у него был шанс сделать все иначе, и у него этот шанс отняли. Он горько плачет о том, чему не суждено сбыться, воет в голос, яростный и беспомощный, и те, кто говорит, что нужно уметь видеть маленькие радости в окружающем мире, всего-навсего разучились его слышать.
Но мы молчим - потому что я и так знаю все, что знает она.
“Ты - не сильнее. Не лучше. Ты лишь вой в моей голове”.
Глава 16. Губернатор Дарлеи
Под босыми ступнями - привычная шероховатость чуть теплой древесной коры. В воздухе пахнет снежной свежестью и едва ощутимо - смолой. Ствол Древа Жизни так далеко, что виден, только если напряженно прищуриться: тогда он величественно выплывает из вьюжной темноты, огромный и недостижимый. Тонкие нити чужих душ над головой сплетаются в единую канву, и отсюда кажется, что светится и пульсирует все небо.
Я еще никогда не была так глубоко.
Корни Великого Древа - массивные, переплетающиеся в сложную живую сеть, - здесь плавно изгибаются, спускаясь в спокойную темную воду, в которой не отражаются ни тоненькие ниточки, ни вьюга, ни даже вездесущие ветви. Так странно… в существование Леты, реки, куда осыпаются отмершие души, не верили даже в моей Гильдии.
Что ж, теперь я увидела ее своими глазами, - а Та, Что Сильнее, еще и искупнуться умудрилась.
“Все же сильнее?” - подначивающе улыбается она. Ее волосы развеваются по течению, руки безвольно всплывают на поверхность.
“Нет”, - обреченно вздыхаю я. Если ей так хочется бросить отвергшего ее художника на произвол судьбы - сильнее придется быть мне.
Ее руки - такие же бледные, как мои, с непропорционально маленькой ладонью и тонкими, но сильными пальцами. Волосы - той же длины, но на тон темнее, и в воде кажутся иссиня-черными - именно тот оттенок, который я хотела раньше, когда цвет еще не потерял всякое значение. Черты лица чуть резче, глаза - немного другого разреза. Она красива даже сейчас, с посиневшими от холода губами и безнадежной злостью во взгляде. А я… наверное, оно и к лучшему, что я не отражаюсь в этой воде, - сравнение уж точно было бы не в мою пользу.
У нас обеих одинаково противно щиплет глаза, и мы обе недовольно щуримся. Раньше я часто плакала - мне все казалось, что я не справляюсь, что от меня требуют куда больше, чем я могу выдержать. Что такое настоящая усталость и отчаяние, я узнала только тогда, когда на слезы не осталось сил.
“У тебя и сейчас их нет”.
Что правда, то правда. Но больше ты не проснешься вместо меня. Прости, моя родная, моя волшебная. Кажется, я не так уж хочу становиться тобой.
“А какая разница?” - невесело усмехается она. На извинения ей традиционно плевать: что значат слова, не подкрепленные делом? Если бы мне действительно было жаль, она бы проснулась уже сейчас - и сделала все по-своему.
“Что гораздо хуже, - заметила моя вторая, - пока мы тут впустую треплем языком, в реальности нас убивают - притом нас обеих. Тебе интересно, насколько длинными нам с тобой кажутся наши последние секунды?”
Ну, признаться, не очень.
Но моя дверь отсюда так далеко, что нечего и пытаться выбраться самостоятельно, а помощи ждать банально неоткуда - вряд ли Тамаз ринется меня спасать, рискуя своей драгоценной шкурой. Проще провалить контракт. И что тогда остается мне?
“Обернись”.
Что?
М-да, пора что-то делать со своей излишней доверчивостью. Слушаться, не задумываясь, своего придворного художника (который, как выяснилось, и не художник вовсе) - уже изрядная дурость, но чтобы подчиняться собственному альтер эго…
Я обернулась - и в неописуемом шоке уставилась в темно-карие глаза губернатора Дарлеи. Глаз было четыре штуки, губернаторов - две, обе какие-то оглоушенные и возмущенные одновременно. Рассчитывали на уединение, что ли?
- Добрый день, - ляпнула я и на автопилоте склонила голову в традиционном приветствии. Происходящее приобрело пряный и острый оттенок дичайшего абсурда.
Вряд ли для лорда Дуайта Даррогена день мог считаться добрым, раз его вышибло так глубоко за Грань. Не говоря уж о несколько странном количестве лордов - и двух пульсирующих ниточек, уходящих от каждого экземпляра куда-то вверх.
Адриана, включай мозги… хотя бы сделай вид, что они у тебя есть, а не перешли к твоему двойнику до последнего нейрона!
Случайно встретить кого-то за Гранью практически нереально. Единственный вариант - вызвать себе собеседника, выбрав его из числа спящих неподалеку от физического тела. Этот номер у губернатора не мог пройти по той простой причине, что на настоящий момент он находился на другой планете. Вывод - либо тут замешано божественное чудо (на редкость пакостное, должна заметить), либо есть какой-то некромантский фокус, о котором я не осведомлена (что весьма вероятно), либо…
Либо мы оказались тут в четырех экземплярах, потому что отравлены одной и той же дрянью - и в ближайшее время умрем.
Я переводила взгляд с одного губернатора на другого и пыталась понять, кто сильнее из них двоих.
Мы с моей несостоявшейся богиней были одинаковы только поначалу. Она изменялась, становилась решительнее, резче и безоглядней. А я всегда плелась в хвосте, отставала во всем. Может быть, потому, что не так уж хотела быть сильной?.. Как бы то ни было, в один прекрасный день она появилась в другом платье. Потом - с другой прической, которая шла ей куда больше, чем то безобразие, что так любила сооружать у меня на голове моя камеристка.
А однажды она пришла с другим лицом. Наверное, тогда все и началось…
Дуайт Дарогген и его двойник похожи до последней черточки. Даже морщинки у глаз, едва наметившиеся “гусиные лапки”, - те, что появляются у людей, которые часто улыбаются, - одинаковые. И причудливая родинка на левой щеке - как будто крохотный мотылек присел передохнуть.
- Родинка на пути слез - к несчастью в личной жизни, - сказал один из них, проследив мой взгляд.
Я коснулась собственной щеки и невесело усмехнулась. Никогда не верила в приметы - а вот поди ж ты.
- Ты - тот, что сильнее, - обличительно ткнула я в него пальцем. - Настоящий губернатор ужасно меня стеснялся. Как ты появился?
У второго немедленно порозовели щеки, и он опустил взгляд, но все же ответил:
- Ритуальные благовония на похоронах Дерека были отравлены.
Мне болезненно сдавило горло.
Та, Что Сильнее, смотрела на меня без жалости и криво усмехалась.
“А ты думала, раз вы в своем идиотском рейде наткнулись на Мэтта, он не успел побывать в общине? Что, по-твоему, мешало ему повстречаться с тобой на обратном пути?”
- Но я ведь…
- …оказалась здесь только сейчас? - закончил за меня тот, что сильнее, явно не желая выслушивать соболезнования. - А это, по всей видимости, вопрос концентрации яда. Поэтому мы ищем Безымянного.
Я машинально охлопала наличествующие карманы и вытащила пузырек с ингибитором. Кажется, я опять забыла его выпить вовремя… ну, само собой, обычно мне Фирс напоминал, но сегодня он остался без права голоса в гостевых покоях. А теперь эта дрянь мне и вовсе без надобности, - какая разница, если нас обеих сейчас убьют? - зато Дуайту, если повезет, еще поможет.
- Вот, держи, - я сунула пузырек с дневной дозой в руки оригиналу, и только тогда до меня дошло. - Подожди-ка… а почему ты ищешь Его Высочество за Гранью?
Глава 17. Мизинец на левой руке
Ирейцы, согласно самому распространенному стереотипу, - хладнокровные, рассудительные и донельзя рациональные зануды, вмурованные в свои правила этикета, как трупы в бетон. Но, тем не менее, когда речь заходит о совершенно безумных поступках и диких душевных порывах, первым делом вспоминают почему-то именно их, а не бесшабашных, откровенных хелльцев. Старательно подавляемые эмоции вырываются на свободу только в момент отчаяния, когда становятся так сильны, что никакое дворянское воспитание не способно их скрывать, - и оттого их редкие вспышки кажутся такими яркими и безудержными.
Я бы совершенно не удивилась, узнав, что Его Высочество бросился за мной, с помощью фея прорвав Грань. В конце концов, что такое путешествие к Древу Жизни, когда этот сумасшедший уже додумался помчаться следом за мной в Светлейший Сейвенхолл из-за простого беспокойства, напрочь забыв о собственной благородной шкуре? После такого полета и прохода через мертвый портал идея ворваться в загробный мир с парадным палашом наперевес кажется почти здравой.
Я легко могла представить его на очередном балу, с безупречно вежливой гримасой на благородном лице, в ирейском традиционном мундире, чья идеально выглаженная чернота резко контрастирует с его светло-золотистой кожей. Еще легче - за столом переговоров, с каменной физиономией и нестерпимо хитрыми зелеными глазами, которые ужасно хочется подбить, не вставая из-за этого самого стола.
Но - принадлежать ему? Носить его ребенка?
Нет. Нет!
Никогда не считала себя особо чувствительной - скорее уж чисто по-хелльски толстокожей, - но от этой мысли все внутренности будто скручивались в тугой узел. Я не смогу!
Я смотрела, как оригинал губернатора Дарлеи давится ингибитором с непривычки, и бессильно сжимала кулачки. В животе склизко ворочался ледяной ком.
Наверное, даже такую, как я, кто-то может полюбить. Не за титул, не за наследственность, не за деньги. Так ведь тоже бывает? Простая привязанность, искренняя симпатия и чувство, что все правильно, все на своих местах… спокойная жизнь и возможность просыпаться рядом с человеком, который выбрал меня сам, добровольно.
Наверное.
Но вот во что я решительно не собиралась верить, так это в то, что прекрасный ирейец, этот сказочный принц, по которому сходит с ума половина населения Альянса в возрасте от пяти до пятисот, вне зависимости от половой принадлежности, вдруг потерял из-за меня голову и сон. Стою ли я такого безоглядного обожания, почти преклонения?
“Нет, тут скорее уместна парочка подзатыльников, и Фирс тебе в них не откажет, - безжалостно констатировала Та, Что Сильнее. - Но Безымянному что-то от тебя нужно так сильно и срочно, что он ни перед чем не остановится”.
Логично, но что? Единственное, что есть у меня и чего нет у него, - это магический дар, который я никак не могу ему передать, даже если захочу. Союз с Хеллой у него и так в кармане после того, как он составил ингибитор, папа таможенные сборы вполовину урезал сразу же…
Так чем же его так припекло?
- Итак? - напомнила я о себе.
Лорд Дарогген все еще пытался совладать со своей дозой ингибитора, поэтому отозвался тот, что сильнее:
- Ну, как видишь, у нас не очень большой выбор, где его искать. Кроме того, раз ты здесь, скоро появится и он.
Я поморщилась. Ото всей истории весьма ощутимо несло недосказанностями, дурными намерениями и чрезмерным количеством совпадений, но с какой стороны подбираться к истине, я не представляла. Там, в реальном мире, меня убивали, и мне явно не хватало хладнокровия, чтобы собрать мысли в кучу.
- Вы же не рассчитывали, что он притащит с собой ингибитор, - констатировала я. - Зачем искать принца, если нужный рецепт общеизвестен?
- Для умирающей ты задаешь чертовски много вопросов, - скривился двойник.
- Речь идет о моем будущем муже, - напомнила я. - И мне очень хотелось бы знать, с чего вам троим устраивать дружеские посиделки у корней Древа Жизни. Он что… - у меня пересохло в горле, - тоже?..
- Нет, конечно, - невольно расхохотался тот, что сильнее. - Но я открывал для него дверь, и прийти сюда он может без проблем.
Я подобрала челюсть. Интересный номер! То есть мало того, что у губернатора провинциальной Дарлеи, где магия - диковинка похлеще мужчин-фей, нашлось время и силы, чтобы пробить постоянно открытую дверь за Грань для не-некроманта, так этим счастливчиком еще и оказался мой жених?! И ведь, главное, молчал об этом, паршивец чистокровный!
- Ты тоже не особенно распространяешься о том, где и с кем проводишь свободное время, - заметил двойник, не дожидаясь вопросов.
- Смею надеяться, я все еще вправе так поступать, - выдавила я. - А зачем вам нужен Его Высочество?
- О, мне ему очень многое нужно сказать, - вдруг сжал кулаки Дуайт. Мальчишеское лицо перекосила такая злобная гримаса, что я невольно отступила назад.
Тот, что сильнее, бросил на лорда Дароггена предостерегающий взгляд, но тот вошел в раж.
- Но прежде всего, - прошипел губернатор Дарлеи, ничего не замечая, - мне очень хочется просить у него, какого демона он решил отравить и меня тоже!
- Что?! - растерянно переспросила я, не уверенная в услышанном.
Колени мигом стали ватными, а Та, Что Сильнее, злорадно расхохоталась, несказанно осчастливленная моим смятением. Уж она-то наверняка догадалась обо всем раньше… Губернатор, наконец, сообразил, что сболтнул лишнего, и попытался было что-то объяснить, но я уже не слушала.
Его Высочество, должно быть, немало позабавился, наблюдая за моей реакцией на его игру во влюбленного идиота! Как я металась и шарахалась, изо всех сил стараясь хотя бы быть вежливой… Ему, с малых лет привыкшему к ирейскому хладнокровию и извечным театрально-благородным жестам, все это наверняка ничего не стоило…
- Как он отравил меня?
Неужели это мой голос? Кажется, тот, что принадлежал иллюзорной старейшине ташиев, и то звучал приятней…
- Ну, технически это была твоя камеристка.
Леди Дарая? Меня затрясло. Я сжимала кулаки с такой силой, что ногти врезались в ладонь, и только благодаря этому еще не сыпала во все стороны сырой силой, яростно бьющейся в кончики пальцев.
- Подкуп? - предположила я. И тут же ответила сама себе: - Но ее проверяли. Дважды.
- Тебе никогда не приходило в голову, что мы все похожи на марионеток? - невесело усмехнулся лорд Дарогген. - Марионеток, чьи нити привязаны здесь… и за них при желании можно подергать? - он широко махнул рукой, словно пытаясь отодвинуть подальше от себя потусторонний снегопад, пронизанный светящимися тоненькими нитями.