— Ух ты, — выдохнула я. Я начала думать, что единственной причиной, по которой Элис не видела, как я прекращаю эксперименты на середине из-за отсутствия новых данных, было то, что за ними было просто интересно наблюдать. Я не хотела знать, что будет происходить, я просто хотела посмотреть, как это будет происходить. С болью я поняла, что все мероприятие действительно больше напоминало слово, которым его обозвала Розали — “трюкачество”. Однако, по крайней мере, Элис было весело. И, возможно, им было занятно показать свои способности кому-либо, кто не находит их обыденными. В любом случае, никто из них, за исключением Розали, не отказался, так что мне пришлось сделать вывод, что они все здесь находятся по своей воле.
Эдвард улыбнулся мне. Его улыбка была настолько ослепительной, что я забыла, какое испытание шло следующим в списке, и мне пришлось в него заглянуть. Это была проверка зрения и слуха — не столь захватывающе, однако тоже впечатляюще. Я объяснила, как надо проводить этот эксперимент, и первым молча вызвался Джаспер; он переместился на противоположный край чистого пространства — оставаясь в пределах видимости — почти так же быстро, как Эдвард (я не была уверена, что он двигался чуть медленнее — возможно, я просто была под впечатлением от быстрого перемещения Эдварда, или Джаспер мог передвигаться не на полной скорости, ну или я не могла определить разницу в вампирской скорости на небольших расстояниях). Я еле слышно на выдохе прошептала последовательность цифр, которую я до этого придумала и запомнила:
— Два, пять, два, один, восемь, восемь, ноль, три, девять, четыре, два, три, семь, один, пять, шесть, ноль, четыре. Все.
Джаспер переместился ко мне, ловко взял из моих рук карандаш и лист с испытаниями и написал “252188039423715604” после описания эксперимента. Он вернул бумагу с карандашом и отошел к Элис.
Карлайл помог с тестом на зрение, прочитав через все поле рукописный текст, который я написала таким мелким почерком, что сама едва могла его разобрать, приблизив бумагу вплотную к глазам.
Эмметт стал источником информации для Эдварда в эксперименте по чтению мыслей. Радиус ментального слуха составлял несколько миль для знакомых “голосов” типа Эмметта, как будто они были специально усилены, поэтому Эдвард просто вернулся в дом Калленов, и смотрел, что я тут показываю его брату. Как и в других испытаниях, по прибытии обратно Эдвард воспроизвел все с идеальной точностью.
— Вампиры обладают, — подумала я вслух, когда услышала словесный пересказ Эдварда, — совершенной памятью? Это еще одна способность?
— Да, — ответил Эдвард. — Однако это относится только к тем воспоминаниям, которые были получены уже вампиром. Вспоминать что-то о том времени, когда был человеком — очень трудно.
— Это должно быть здорово, — позавидовала я, проверяя пятый пункт. — Элис, когда мы можем ожидать солнца?
Элис спокойно сказала:
— Прямо… сейчас, — как только она произнесла последнее слово, Элис повернулась и несильно вытолкнула Эсме вперед на несколько футов; Эсме удивилась, но не запнулась, и изящно прошла пару шагов. Вышло так, что она оказалась в середине солнечного луча, как раз пробившегося через облака.
Эсме позировала в полной тишине, как только заметила солнце и поняла, что сделала Элис. Она сияла. Ее кожа больше не была похожа на мрамор — теперь она сверкала подобно бриллиантам, каждая частичка ее кожи переливалась тысячами оттенков. Она и так была прекрасна, но теперь она была ослепительна. Я не могла отвести от нее взгляд.
Эсме взглянула на меня и улыбнулась.
— Жаль, тут нет Розали, — произнесла она, когда солнечный луч исчез, поглощенный набежавшими облаками, и сияние ушло вместе с ним. — Она любит проделывать подобное.
Это я могла представить. Было невероятно, чтобы такая красавица как Розали не имела хотя бы толики тщеславия. Комментарий Эдварда о том, чтобы восхититься ею при свете солнца теперь имел для меня больше смысла — я наслаждалась мысленной картиной золотоволосой статуи богини, рассыпающей вокруг себя маленькие радуги.
Да! Идея быть вампиром нравилась мне все больше. И, скорее всего, я смогу не нападать на людей. Вампиры такие классные.
*
Когда со всеми экспериментами было закончено, вампиры решили — слишком быстро, чтобы я успела вставить хоть слово — что пора перебраться в более удобное место, а именно — к ним домой. Эсме подождала моего согласия, прежде чем снова взять меня на руки и отправиться вслед за остальными.
Она опустила меня на террасе, широкой и хорошо обставленной, которая тянулась вдоль всего этажа. Я последней зашла в дверь, которую Эдвард для меня предусмотрительно придержал. Весь интерьер дома был выдержан в белом цвете: стены, ковры, мебель, большая часть декора. Любая тень и любое пятнышко краски ярко выделялись на этом белом фоне. Я прошла в огромный зал с высоким потолком — должно быть, изначально это было несколько помещений, между которыми убрали перегородки. Через южную стену, целиком сделанную из стекла, я могла видеть реку, текущую недалеко от здания.
Слева от меня на небольшом возвышении стоял величественный рояль. За ним виднелась дверь на кухню — я предположила, что она была в этом доме изначально, и вампиры не стали ее убирать, чтобы у них была возможность при желании продать дом и куда-нибудь переехать. Столовая была отгорожена от главного зала низкой волнистой перегородкой, поверх которой я разглядела стол, окруженный восемью стульями. Я предположила, что это не особо странно, что там есть один лишний, учитывая что семь — нечетное число и в таком виде мебель выглядела бы ассиметрично рядом с прямоугольным столом. Все вампиры сняли обувь, покрытую грязью, и я последовала их примеру, заодно положив рядом с кроссовками свой рюкзак.
Я увидела широкую, словно бы парящую в воздухе лестницу, и посмотрела наверх. Она вела на площадку, видимую с нижнего этажа сквозь перила, однако комнаты на той стороне не было видно из-за стен. Они шли полукругом, оставляя главному холлу место для высокого сводчатого потолка. Я видела все три этажа снаружи, так что предположила, что вход в комнаты третьего этажа есть только со второго. Выглядело так, словно они были на противоположной стороне от стеклянной стены — находясь в дальней точке от лестницы, так чтобы между ними и окном можно было пройти человеку.
— Провести экскурсию? — прошептал Эдвард мне на ухо. Я подскочила от неожиданности, внезапно отвлеченная от рассматривания дома, и, пытаясь это скрыть, повернулась к Эдварду. Похоже, ему понравилось мое восхищение архитектурой.
— Хорошо, — согласилась я. Получив мое согласие, Эдвард скользнул к лестнице, словно приглашая идти за ним, что заставило меня задуматься о значении подобного предложения. Оно могло означать “Тебе интересно посмотреть на этот замечательный дом?”, однако могло и “Если тебе интересен я, как представитель противоположного пола, то хочешь ли ты, чтобы именно я показал тебе дом?”. Я не была уверена, какую интерпретацию он имел в виду. У меня пока не было достаточно времени, чтобы все это обдумать. Почему я должна ходить в школу? Почему в школе должны задавать домашнее задание? Почему Чарли не мог бы научиться готовить, чтобы спасти свою жизнь? Почему мне нужно спать? Послезавтра будет суббота, тогда у меня будет немного свободного времени, однако что если мне придется принимать решение до того, как я успею в достаточной мере все обдумать?
Должно быть, при обдумывании этих мыслей у меня на лице было достаточно глупое выражение, потому что когда Эдвард обернулся и посмотрел через плечо — убедиться, что я следую за ним, он выглядел обеспокоенным. Он остановился и подождал, пока я догоню его.
— Белла, с тобой все в порядке? Я понимаю, что мы вывалили на тебя слишком много информации, и нужно время, чтобы привыкнуть…
— Нет, я в порядке, — сразу же ответила я, ускоряя шаг, чтобы подтвердить свои слова. — Конечно, я узнала много нового, но я думаю, что смогу это выдержать. Давай посмотрим дом, — и я пошла дальше вверх по лестнице.
— Белла, — сказал Эдвард, поймав меня за плечо. Я остановилась и повернулась к нему, конечно же, при этом споткнувшись и начав падать на него. Он, как и в прошлый раз, поймал меня и поставил на ноги, на пол первого этажа.
— Что? — спросила я.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — ответил он вопросом на вопрос.
Я задумалась.
— Я точно уверена, что не хочу сейчас это обсуждать, — наконец выдала я.
Эдвард выглядел разочарованным. У него было странное выражение лица — он выглядел так, будто его обидели, но не так, словно у него сорвались планы или не повезло, как у многих людей. Я предположила, что это из-за того, что обычно ему не нужно ждать, пока человек заговорит, чтобы узнать о том, что ему нужно. Возможно, ему это казалось нечестным, однако я была рада, что закрыта от его способностей.
— Что ты хочешь? — спросил он.
— Посмотреть до… — начала я, но тут мой живот заурчал; я посмотрела на часы и поняла, что уже половина восьмого. — Съесть свой сэндвич, — поправилась я. — А потом посмотреть дом.
Вернувшись к рюкзаку, я достала упакованный обед, развернула и откусила большой кусок.
*
— Лучше присядь за обеденный стол, — пригласил Эдвард. Я, опасаясь насорить на белый ковер, проследовала за ним и села. Он занял стул рядом со мной. Я не видела других вампиров; должно быть, они перемещались по дому, пока я моргала или отвлекалась на что-либо еще.
Эдвард вздохнул — должно быть, напоказ, если дыхание нужно было вампирам только для речи и обоняния.
— Элис многое мне рассказала о тебе, — шепнул он, — но ты постоянно продолжаешь меня удивлять.
Я оторвалась от еды.
— И что она сказала?
Наше знакомство с Элис не было длинным — я не была уверена, что она хорошо знает меня… Ну конечно. С ее способностью она может посмотреть, как я реагирую на все возможные ситуации, когда мои убеждения не дают мне сомневаться в принятых решениях.
— Она сказала мне не перебивать тебя, — ответил он. — Один раз я забыл об этом, и прошу прощения за тот случай. Она сказала, что если я когда-нибудь солгу тебе, то все кончится очень плохо. Что от тебя небезопасно что-то скрывать, поскольку если ты обнаружишь какой-нибудь секрет, то будешь пытаться выведать его, даже если это будет стоить тебе жизни.
Я медленно кивнула; все это было похоже на правду, хотя если бы я заранее знала, что секрет убьет меня, я бы могла и не трогать его, хотя не была уверена, что поступлю так с секретом, уровень опасности которого неизвестен.
— Элис довольно умна, — сказала я.
— Так и есть, — криво усмехнулся Эдвард. — И еще она сказала мне не спешить.
Моя рука, державшая сэндвич, замерла на полпути ко рту.
— Ну, — пошутила я, — тогда ты зря вызвался добровольцем на испытание скорости.
— Это не то, что я имел в виду, — он понизил голос.
Я это знала. Теперь я поняла, что он знал о рассказе Элис про его симпатию ко мне — и у меня голова пошла кругом. Но я все еще не хотела об этом говорить. Мне нужно было подумать… Нужно было подумать, когда Эдварда не будет рядом со мной, такого прекрасного, заботливого и, вероятно, обуреваемого жаждой.
— Знаешь, — начала я, — у меня большой список вопросов насчет вампиров. Я так понимаю, что ты последуешь совету Элис не скрывать от меня информацию?
Эдвард медленно кивнул, не отрывая от меня глаз. Я прервала зрительный контакт, запихнув в рот последний кусок сэндвича, после чего прошла через комнату, чтобы достать блокнот. С него я начала зачитывать вопросы. Эдвард выглядел раздосадованным, однако очень старался ответить на них.
*
На некоторые ответов у него не было. Он не знал, как Джаспер может психологически влиять на вампиров; не знал, почему не может читать мои мысли; понятия не имел, на какой промежуток времени Элис может заглядывать вперед в будущее (но отметил, что ни разу не слышал о видениях, отстоящих от настоящего момента больше, чем на несколько месяцев); не знал, какая способность может появиться у меня, но предположил, что она будет как-то относится к моей нечитаемости; он знал, как проходит процедура обращения, однако ничего не понимал в механизме этого процесса.
Я выяснила куда меньше, чем надеялась. Элис могла “лучше узнать” человека через видения будущего, которые не случились, поскольку они показывали свои личностные черты даже посредством столь ненадежного источника; такое применение ее способности было достаточно очевидным, и способность Эдварда имела не меньше явных способов использования. Хотя никто не слышал о случаях одинаковых способностей у разных вампиров, существовали явно похожие — к примеру, один из Вольтури, вампир по имени Аро, был телепатом наподобие Эдварда, однако был ограничен по радиусу — он “читал” только через физический контакт, при этом превосходя Эдварда по глубине “чтения”, свободно воспринимая “все мысли, что когда-либо были в твоей жизни”, по словам Эдварда (его собственная способность позволяла читать только поверхностные мысли — он не мог узнать то, что хотел, если человек об этом не думал в текущий момент). Сила и скорость вампиров зависели от их возможностей до обращения и варьировались похожим образом, однако с более длинным правым хвостом распределения. При питании человеческой кровью вампиры становились сильнее физически, однако это ослабляло их ментально, в том смысле, что их воля слабела, и им было тяжелее прекратить утолять жажду человеческой кровью.
Цвет глаз зависел от рациона. Те, кто недавно пил человеческую кровь, имели бордовый цвет глаз. Кровь животных придавала глазам золотой цвет, который я уже видела. Если в питании были перерывы, то цвет глаз менялся. У голодного вампира глаза были черного цвета — что помогло объяснить, почему Эдвард был настолько выбит из колеи моим появлением в школе; перед этим он уже давно не пил кровь. Глаза новообращенного вампира — цвета свежей крови; где-то через год цвет теряет яркость, особенно быстро это происходит, если пить кровь животных, а не людей.
Не все вампиры привлекательны. Однако привлекательность, как и другие черты, усиливается процессом обращения — и вампиры, которые ищут кого-либо для обращения, преимущественно выбирают привлекательных людей. Это также объясняло диапазон возрастов Калленов. (И подобные критерии выбора объясняли, почему я должна буду обязательно стать вампиром: поскольку я могу сопротивляться чтению мыслей, то вероятнее всего, меня могут обратить только из-за этой силы. Я могла легко представить себе вампиров, которые обращают людей с подобными способностями, выискивая их среди остальных.) Мне было неловко спрашивать Карлайла, отбирал ли он людей для обращения по признаку привлекательности, однако я не могла придумать вежливого способа это у него узнать — так что я решила позже порасспрашивать самих вампиров, на основании их историй обращения попытаться выделить общее и найти шаблон.
Вампиры состоят из клеток, а не камней, и их сила коррелирует с твердостью их кожи — вампир при физическом контакте с другим вампиром ощущает то же, что и человек при физическом контакте с другим человеком. Их кожа не хрупкая, а жесткая, как поверхность стального троса. Поэтому при передвижении она сгибается, а не осыпается каменной крошкой. Волосы вампиров растут, хотя и очень медленно — они не особо отличаются от человеческих волос, время от времени ломаются, так что если бы они не росли вообще, то вампир в возрасте Карлайла был бы уже полностью лысым.
Жить в группах, как семья Калленов, для вампиров было нетипично. Теоретически так могло происходить вследствие их диеты из звериной крови, которая как бы “цивилизовала” их — другая семья такого вида, которую знали Каллены, семья Денали, тоже воздерживались от человеческой крови. (Очевидно, что в шутку можно называть вампиров, не употребляющих человеческой крови, “вегетарианцами”.) “Обычные” вампиры жили малыми группами, которые назывались “ковены” — по двое, трое, иногда четверо. Большая часть предпочитала много путешествовать, нежели селиться где-то и интегрироваться в человеческую цивилизацию. Однако романтические пары вампиров существовали не только у Калленов — многие вампиры состояли в таких парах.