— Значит, таков твой ответ? — зловеще-тихо прозвучал голос из храма, и в один миг прекрасные белоснежные крылья Люцифера стали чёрными, а все его подчинённые уродливыми и грубыми. — Преданному сыну моему, Сихаилу, я дарую жизнь. Но с этого дня двери в Утопию навсегда закрыты для вас. Для вас всех!!! Отныне вы будете жить в разных мирах! И будете разделены на ангелов и демонов!
Ишим не мог поверить своим ушам. Его глаза стремительно наполнялись слезами. Михаил прижимал к своей груди толком не пришедшего в себя Сихаила. Повсюду всё ещё была его кровь. Ангелы тихо плакали, не смея возражать Отцу. Они ещё чувствовали боль своего воскресшего ныне брата. Его подвиг во имя преданности Отцу навеки будет запечатан в Его храме.
Это был великий день в истории ангелов и демонов. Первое братоубийство среди Высших, первое преступление, первое изгнание. А ещё это был день разделения Вселенной на добро и зло. Так появился Рай и Ад — Эдем и Геенна.
— Ишим… посмотри на весь этот хаос. Ну разве он не прекрасен? — восторженно спросил Люцифер, при этом холодно глядя на происходящее вокруг.
— Я не хочу на это смотреть, — прошипел Дженим. — Останови это!
— Не хочу, Ишим, — скучающе ответил демон, переключившись на рассматривание своих длинных чёрных когтей.
— И не называй меня так! — протестующе вспылил Дженим. — Меня звали Ишим, — и зачем-то напомнил: — Тогда я был ангелом Огня и Льда… Теперь я человек, и зовут меня Дженим!
— Как хочу, так и называю, — я так привык. И ты, ненаглядный мой Ишим, кстати, больше не ангел. Теперь ты мой, — покончив с созерцанием своего «маникюра», спокойно заметил Сын зари и, издевательски-ласково улыбнувшись, спросил: — Разве ты не этого хотел двадцать тысяч лет назад?
— Я и сейчас этого хочу, ты же знаешь… — с горечью ответил Дженим. — Но то, что ты делаешь, это… Это ужасно, Люцифер!
Где-то Мерезит закричал на Абаддона, а тот, злобно оскалившись, вдруг достал свой молот и ударил им по земле. От силы этого удара всё пошатнулось и мощной звуковой волной отбило и ангелов, и демонов на сотни метров. В земле появилась огромная трещина, через которую было видно лаву, и тут же из неё стали выбираться тысячи тварей. Низшие демоны-пожиратели, выползавшие из-под земли, стали ловить упавших ангелов и выживших людей. Ангелы тушили огонь в демонах и со скорбным воем отрубали им головы. Со слезами на глазах они продолжали сражаться или же умирали, не в силах совершить такой грех. Кругом царили одни крики, плачь и лязг оружия воюющих. Фиоре будто окунули в кровь…
А Дженим сидел в своём кристалле, обняв колени, и горько плакал. Плакал от боли, что чувствовал от своих собратьев — их крики и стоны стояли в его ушах. Плакал и потому, что его сердце просто не могло вынести те слова, что они говорили своим возлюбленным.
— Ты хочешь это изменить? — неожиданно прошептал в ухо Дженима такой знакомый голос.
— Да, — вскочив на ноги, не задумываясь, ответил он.
— Тогда прими назад свои крылья и исполни свой долг перед нашим Отцом.
На мгновенье, одно короткое мгновенье, Дженим растерялся — ведь это означало, что он опять будет разлучён со своим любимым. Но он тут же отбросил все сомнения прочь — он просто не мог позволить, чтобы хаос и разрушения, боль и смерть навсегда захватили его мир. Нет, не такой ценой!
— Силой и верой Твоей я буду подкреплён в дальнюю дорогу. Вселенная будет моим судьёй, а Ты защитником моим. Я возвращаюсь к Тебе, и позволь мне вновь служить в Твоих рядах — как меч и щит. Прими же сына Своего… — твёрдо и уверенно прошептал Дженим.
И тут же он ощутил Силу Бога — Габриэля, — откуда-то издалека он поддерживал своего младшего брата своей верой.
Дженим горделиво вскинул голову, и в ту же секунду у него за спиной выросли два огромных крыла, означавших его второй лик среди ангелов. Сосуд, в котором его держали, лопнул, и прекрасные крылья распрямились. Его волосы в мгновенье выросли и каштановыми волнами упали на плечи. Глаза приняли небесный нежно-голубой оттенок. Теперь он снова стал Ишимом. Внезапно он почувствовал, как маленькими ручейками сила душ всех погибших в этой войне ангелов стала вливаться в его вены, придавая ему новую, ещё неизведанную мощь. А вместе с приливом силы добра и справедливости душ его собратьев его крылья начали менять свой цвет, и в конце они стали просто ослепительно белыми, от них теперь исходило неописуемо-яркое божественное сияние. Ишим издал призывный клич, заставив всех замереть и обратить на него свои взоры.
— Ишим… — выдохнул Михаил и, словно не веря в то, что видит, заворожённо прошептал: — Ты явил Лик Власти…
— Лик Власти! Лик Власти! — громко подхватили ангелы, и Ишим заметил, как к нему на подмогу стремится Сихаил.
Объединённые Власть и Справедливость Бога — были силой, которая могла без кровопролития укротить восставших демонов. Ангелы победно ликовали, а демоны злобно скалились. Теперь их вновь загонят в Геенну.
Ишим медленно повернул голову и посмотрел в глаза своему любимому. Он не сомневался, что всё сделал правильно, но одна-единственная слеза сожаления всё-таки скатилась по его щеке. Люцифер остолбенел. Он смотрел на этого мальчика, от которого сейчас исходила удивительная сила и мощь, и не мог сдержать своих эмоций. Нежный, почти тот же, что двадцать тысяч лет назад… Теперь эта душа вновь притягивала его. Прямо как тогда… Даже больше.
— Убирайтесь, — зашипел возрождённый ангел. — Вы столько натворили…
— Ишим, — прошептал Люцифер и не в силах совладать с собой, бросившись к нему, обнял ангела, нежно прикасаясь к его мягким крыльям. — Ты прекрасен… Ты вернулся, мой Ишим…
— С сегодняшнего дня Фиоре закрыта для вас, — жёстко продолжил Ишим, будто не замечая объятий Люцифера и не отвечая на них. — Любой нарушивший мой запрет будет наказан! Метатрон будет показывать мне, чем вы занимаетесь. Отец больше не собирается закрывать глаза на ваши грехи!
Его голос срывался на крик, распространявшийся повсюду божественной вибрацией, и те, чей ранг был ниже высшего, пали на колени. Ишим взмахнул правым крылом и из него выпорхнули два прекрасных серафима. Они были разгневаны и презрительно смотрели на Люцифера, который не выпускал из своих объятий Ишима.
— Вы вновь нарушили законы Отца, — произнёс один из серафимов. Он не раскрывал рта, но его прекрасный голос, будто звучал в самой душе. — Он опечален вашими действиями…
— …Он вернул на службу ангела, которому обещал успокоение, потому что никто из вас не слышал Его голоса… — подхватил второй.
— …Ему пришлось нарушить обещание данное ангелу Ишиму…
— …Потому что вы не знаете, что значит любить и слушать…
— …Вы убивали существ, которых любите…
— …Вы не достойны прощения…
— …Никто из вас!..
— Погодите же! — прервал их Ишим. — Это не вам решать, ясно? Вы созданы любить Отца, так выполняйте же своё предназначение. Не смейте диктовать свои правила, а тем более вещать за Отца — он любит всех нас, а значит надежда на Его прощение есть всегда!
— Если ты получил второй лик… — гневно сверкнул глазами первый серафим.
— …Это не значит, что ты теперь выше нас… — немедленно продолжил второй.
— Это наши проблемы, — появился из неоткуда Михаил и, став рядом с только что подоспевшим Сихаилом, заслонил собой Ишима. — Зачем вы пришли?
— Мы пришли всё исправить.
— Каким это образом? — недовольно пробурчал Ишим.
— Мы восстановим Фиоре. Только если ты, Власть, выполнишь своё обещание никогда не пускать сюда ни ангелов, ни демонов.
— Хорошо, — согласно кивнул Ишим. — Этот мир отныне будет только под опекой самого Отца.
— И восстановите также Геенну и Эдем, — хмуро добавил Михаил. — Мы-то, по-вашему, куда должны деться?
***
Маммон сидел под высоким деревом и обнимал Габриэля. Отныне Михаил разрешил ему приходить в Эдем раз в двадцать земных лет. Для смертного это много, для влюблённого — целая вечность, — но демон не жаловался. Он был благодарен за такой широкий жест со стороны Старшего ангела.
В своё время, увидев в Эдеме Маммона без крыльев, Габриэль сильно испугался за свою пару, ведь тот был весь в чёрной крови, а рана на спине затягивалась очень медленно. Тогда он и понял, что Дженим не просто потомок ангела, а душа одного из их братьев.
Маммон не участвовал в той войне — он, восстанавливаясь, пребывал в летаргическом сне. Крылья демона — символ его силы. Если отрезать их, то демон быстро слабеет и даже может умереть. Маммон провёл в Эдеме почти пятьдесят лет, и всё это время — во сне. Несмотря на свою браваду, он тогда обессиленный упал в объятья Габриэля, и Михаил разрешил оставить его в Эдеме до восстановления сил. А Габриэль старался каждую свободную минуту проводить рядом со своим спящим любимым. А когда Маммон наконец очнулся, ему предстояло вернуться в Геенну, пережить гнев Люцифера и наказание Асмодея — что они последуют даже спустя полвека, он не сомневался и был к этому готов. Теперь, когда всё осталось позади, первое, что сделал Маммон, — это получил разрешение от Люцифера и Михаила и примчался на встречу к Габриэлю.
Подробности тех страшных событий, которые чуть не привели к нарушению равновесия во Вселенной, остались для Маммона в стороне, и сейчас он засыпал Габриэля вопросами, на которые тот старательно отвечал, нежась в объятьях своего любимого демона.
— И что произошло с Ишимом? — задав очередной из них, Маммон укутал ангела своими кожистыми крыльями, защищая от ветра.
— Никто не знает, — вздохнул Габриэль. — Говорят, что после войны он попросил Отца на время освободить его бремени Власти, которую он принял на себя во имя спасения Вселенной. И Отец выполнил его просьбу. С тех пор его не видели.
— Кто же тогда исполняет роль Власти?
— Эй, мы тебе не актёры театра, — нахмурился Габриэль. — Отец разделил её между Михаилом и Сихаилом. Временно. А как там Люцифер?
— Он ищет его… — печально ответил Маммон.
Габриэль укоризненно посмотрел на любимого. Он догадался, что демон пытается раздобыть информацию для своего Старшего.
Маммон перехватил этот взгляд и, правильно расценив невысказанную претензию, горячо запротестовал:
— Ну что ты так смотришь? Он тоже влюблён. Последние десять лет он вообще не выходит из своего дворца. Знаешь, я как-то видел раму от разбитого зеркала в его покоях…
— Ты был в его покоях? — опять нахмурился архангел, его белые крылья раздражённо вздрогнули.
— По поручению, любимый, по поручению. Не переживай, я не сплю с другими демонами.
— Ну конечно, — улыбнувшись, протянул Габриэль и потёрся кончиком носа о щёку демона, — ты ведь у нас пример целомудрия.
— Эй, а люди ещё считают вас добрыми и мягкими существами! Знали бы они, как ошибаются!
— Ты хочешь сказать, что я ужасен? — тут же обиженно надулся ангел.
— Нет-нет, — целуя, поспешил успокоить его Маммон. — Я хотел сказать, что вы прекрасны. А ты самый особенный из них.
— Демон сладострастия умеет говорить так… завлекающе, — примирительно сказал Габриэль и прижался к сильной груди демона. — Тебе пора, любимый.
— Ещё немного, — с мольбой выдохнул тот, целуя ангела в макушку, — ещё хоть чуточку…
***
— Ваш билет, пожалуйста…
Глядя на пассажира, красивая девушка приветливо улыбалась, но только ангел знал, что она в душе оплакивает погибшего на войне брата. Она также боялась и за своего жениха, от которого не было ни одного письма за последний месяц. Парень, к которому она подошла, достал из кармана потёртый билет и протянул его девушке.