Сначала я никак не могла понять, в чем дело. Меня бы не удивило, если б его просто не интересовали ее ощущения. Увы, мой собственный первый опыт был именно таким. Но Маргарет оказалась довольно темпераментной женщиной, а Мартин каждый раз умышленно тормозил ее в паре шагов от вершины. И только потом, почитав кое-какую литературу, я поняла, в чем дело.
В средние века и примерно до начала XVIII столетия считалось, что обязательным (хотя, конечно, и не единственным) условием зачатия является испытанный женщиной оргазм. Доходило до абсурда. Суды отказывались признать женщину жертвой, если она беременела от насильника. Логика была простой: раз зачала – значит, получила удовольствие. А раз было удовольствие – значит, это уже не насилие.
Но в эпоху Просвещения все коренным образом изменилось. Сначала весьма справедливо постановили, что забеременеть можно и без наслаждения. Затем пошли дальше и вовсе отказали женщине в возможности испытывать от секса удовольствие. Вскоре – и надолго – женский оргазм превратился в миф наподобие белого единорога, а дам, которые его якобы испытывают, считали милыми врунишками, притворяющимися, дабы потрафить мужскому самолюбию.
Когда Маргарет с Мартином впервые оказались в лесу на его расстеленном плаще… ну, не впервые, конечно, но зачем придираться к словам? В общем, когда они там оказались, я поняла: не стоило с такой уверенностью говорить сестре Констанс, что поймаю нужный момент. Я не помнила, когда именно это произошло с Маргарет впервые. Да, конечно, она стонала и вопила, как порнозвезда, но отнюдь не только тогда, когда Мартин пролетал мимо своей убогой контрацепции. Беда была в том, что желания ее тела и моего сознания теперь полностью совпадали, и у меня больше не было уверенности, что во время интима я смогу хоть как-то себя контролировать.
Первый блин снова оказался комом. При этом Маргарет, несмотря на боль и прочие неудобства, все равно была счастлива по факту, а вот я как раз грустна. Мне даже вспомнилось классическое «omne animal post coitum triste est»[19]. Все-таки голове хотелось еще и телесного удовольствия, а не только сомнительного фитнеса на дурно пахнущей подстилке. Но хуже всего было то, что я испытывала из-за этого желания самый черный стыд, глубоко ненавидя и себя, и Мартина.
Почти каждый день – одно и то же. С утра сеансы, после обеда – прогулки в лес с Элис. Поляна. Расстеленный на траве плащ, который все больше напоминал тряпку. Самые изощренные ласки, которые для меня заканчивались… ничем не заканчивались. Стопроцентное динамо. Маргарет считала это нормальным, потому что не знала, как должно быть на самом деле. Потом Мартин лежал на спине, расслабленно улыбался, лениво жевал травинку и смотрел в небо. Маргарет прижималась к нему и тоже улыбалась, а я грязно ругалась, обзывала ее тупой идиоткой и желала ее любимому самой страшной смерти. И, тем не менее, с нетерпением ждала следующего свидания.
В тот день с утра было душно, сильно парило, дело шло к грозе. Когда после обеда Маргарет с Элис вышли на обычную прогулку, на горизонте уже начали собираться лиловые тучи. Неподвижный воздух словно сгустился, было трудно дышать. Только кузнечики в траве вопили, как приговоренные к казни.
И это уже было, подумала я. Не только здесь, но и там. В тот день, когда Тони – словно бы случайно, ненамеренно – сказал, что любит меня.
От этого воспоминания заныло сердце. Хотя это была всего лишь иллюзия. Ведь не могло же болеть сердце у меня, если не болело у Маргарет, правда? И тут же я сообразила: сегодня…
Мартин с самого утра был вял и рассеян, и перед моим мысленным взором промелькнули корги, тряпочками лежащие под кустами. Странно, что они все-таки потащились в лес, рискуя быть застигнутыми бурей. Маргарет надвигающаяся гроза напротив завела необычайно, и уже с первых секунд я поняла: не ошиблась, время пришло.
А еще через несколько минут поняла другое: несет меня та же самая лиса – за синие леса, за высокие горы… собирать помидоры… И вместо того чтобы ехидно хмыкнуть в заветный момент («ну наконец-то, поздравляю») и переселиться в новое жилище, я вместе с Маргарет разлетелась на атомы…
Когда атомы собрались в привычную конфигурацию, в первое мгновение мне показалось, что ничего не получилось, что все пропало. Но тут же я увидела под собой покрытый испариной лоб Маргарет, ее закрытые глаза, влажно поблескивающие губы…
Ощущения тела были совершенно незнакомыми и непонятными.
Прогремел первый далекий раскат грома.
- Твою мать… - с трудом шлепая губами, сказала я.
- Ну, привет… миссис Каттнер! – открыв глаза, сказала Маргарет...
===============================================
Джин проснулся и закряхтел как по будильнику – ровно в шесть утра. Солнце только-только начало заглядывать в спальню, птицы робко пробовали голоса. Не дожидаясь, пока сын завопит, как корабельный тифон, Люси встала и поплелась в будуар. Поглядывая из-под век, которые никак не хотели подниматься («Поднимите мне веки!»), она прошла через гардеробную, взяла Джина из кроватки и поменяла подгузник.
Покормив малыша и подержав столбиком, Люси положила его обратно и отправилась досыпать. В следующий раз он должен был проснуться в начале девятого – как раз когда она будет заканчивать завтрак в постели, то ли пользуясь привилегией, то ли, напротив, исполняя одну из рутинных обязанностей хозяйки дома.
Полтора часа утреннего сна – как одна секунда. Только закрыла глаза, а в дверь уже царапается Салли с подносом.
- Войдите! – буркнула Люси сонно.
Питер уже встал – в его ванной лилась вода. Люси подтянула подушку повыше и села. Салли поставила перед ней поднос-столик. Яичница с беконом, грибами и фасолью, два тоста, масло, мармелад, апельсиновый сок, чай. И тюльпан в вазочке. Сколько раз уже говорила, не нужен ей этот цветок в стакане, не ест она их. Но Джонсон скорее умрет, чем выпустит горничную из кухни, если сервировано не по шаблону.
- Миледи, в доме гости, а я одна… - осторожно намекнула Салли, положив на кровать рядом со столиком свернутую трубочкой газету – еще один утренний ритуал. Ну, гладили бы уж тогда и сшивали, как при королеве Виктории, если нельзя без них обойтись.
- Передайте мистеру Джонсону, пусть пригласит временную горничную, пока Энни не поправится, - кивнула Люси, отпихивая газету подальше. – Или двух.
- Мистер Джонсон сказал, что милорд приказал рассчитать Энни, - наябедничала Салли.
- Началось в деревне утро, - пробормотала Люси по-русски, закатив глаза к потолку.
Леди Скайворт терпеть не могла, когда супруг влезал в домашние дела, не поставив ее известность. Она же ведь не вмешивается в дела поместья, в конце концов.
– Что еще за новости? – спросила Люси уже по-английски. – Что стряслось?
- Не знаю, миледи, он не сказал, - Салли изобразила книксен и исчезла.
Сказав несколько энергичных слов, Люси быстро управилась с завтраком, отставила поднос в сторону и прислушалась. Из будуара не доносилось ни звука, и она прикинула, успеет ли принять душ, прежде чем раздастся первый басовитый вопль виконта. Но не успела Люси дойти до ванны, как в дверь постучали.
За дверью стояла Вера – с таким лицом, как будто все ее пациенты скончались разом.
- Леди Скайворт… - она судорожно вздохнула. – Вы не могли бы зайти в комнату миссис Каттнер? Там…
- Что случилось, миссис Крафт?
Люси уже поняла, что утро в деревне действительно обещает быть неординарным. От нехорошего предчувствия засосало под ложечкой.
- Я не знаю, - Вера то ли икнула, то ли всхлипнула. – Я зашла помочь миссис Каттнер, а там мистер Каттнер, он…
Почему-то Люси подумала, что Тони не выдержал свалившихся на него испытаний и… повесился.
- Да что он, в конце концов? – Люси оттолкнула Веру и понеслась по коридору, на ходу завязывая пояс пеньюара. – Найдите графа, - крикнула она через плечо.
Открыв дверь, Люси замерла на пороге. Света неподвижно сидела в кресле в ночной рубашке и держала на руках Мэгги. Ничего нового. А вот Тони… Люси почувствовала, как по спине бегут мурашки.
Тони полулежал на кровати, опираясь спиной на подушку, в том самом виде, в котором накануне вечером сидел за обеденным столом: серые брюки, светлая рубашка, галстук. Только пиджак висел на стуле, и туфли стояли на ковре у кровати. Его глаза были широко открыты и смотрели куда-то сквозь стену, как и у Светы.
Едва дыша от ужаса, Люси подошла поближе. Тони был определенно жив. Его грудь поднималась и опускалась, и он время от времени моргал. Люси подергала Тони за рукав, позвала, похлопала по щеке – безрезультатно.
- Это что, заразное? – спросила она мировое пространство дрожащим голосом.
Беспомощно оглянувшись по сторонам, Люси заметила на тумбочке сложенный вдвое лист бумаги, на котором было крупно написано: «Питеру». Она всегда знала, что читать чужие письма категорически нельзя, но сейчас было не до моральных принципов.
«Питер, я позвал Маргарет, и она пришла. С Мартином. Они постараются помочь. Ухожу туда. Если получится, вернемся оба. Если нет – позаботьтесь о Мэгги, пожалуйста. Все документы в Лондоне в сейфе, ключи на общей связке. Т.».
Пытаясь прийти в себя, Люси стояла и обмахивалась запиской, как веером.
- Миледи, мальчик плачет, - сказала заглянувшая в комнату Вера.
Выйдя в коридор, Люси столкнулась с Питером. Посмотрев на жену, он сразу понял: будет война. Возможно, даже ядерная.
- Через полчаса я приду в столовую, - прошипела Люси, сунув ему записку. – Молись, чтобы тебе было что сказать.
Она побежала по коридору к своим комнатам, едва не налетев на Джонсона, который еле успел увернуться, и не раздавив собак, брызнувших в разные стороны. Сделав страшные глаза, дворецкий заглянул в комнату, куда уже зашел Питер.
- Идите сюда, мистер Джонсон, - сказал он. – Я сегодня рехнусь, наверно. Подождите минутку в коридоре, миссис Крафт, - повернулся он к Вере.
Подождав, когда она выйдет, Питер прикрыл дверь и прочитал Джонсону записку Тони.
- Хороший вы дали совет, мистер Джонсон, нечего сказать.
Джонсон многозначительно промолчал – похоже, он считал, что совет действительно был неплох.
- И что мы теперь с вами будем делать? – язвительно поинтересовался Питер.
- Судя по тому, что я слышал, вам придется все рассказать леди Скайворт.
- Это я и без вас знаю. Что нам делать с этой парочкой зомби? И с Мэгги?
- Если вас интересует мое мнение, милорд… - церемонно начал дворецкий.
- Интересует, черт возьми! Можно без церемоний?
- Я бы оставил их обоих здесь, в этих комнатах. С миссис Крафт. Так за ними будет легче присматривать. Мисс Мэгги может быть здесь или в детской с мастером Юджином. Но, конечно, надо будет их всех выводить на прогулку…
- Миссис Крафт, - Питер выглянул в коридор, - зайдите, пожалуйста. Вы согласны на двойной объем работы? – спросил он, кратко изложив суть дела. – Разумеется, за двойную оплату.
- А вы уверены, милорд, что с мистером Каттнером то же самое, что и с миссис? – засомневалась Вера.
- Сейчас проверим, - Питер кивнул дворецкому.
Джонсон снял трубку внутреннего телефона и распорядился принести завтрак на двоих. Вера положила Мэгги в кроватку и спросила:
- Джентльмены, вы не могли бы пока побыть в той комнате? Я помогу миссис Каттнер привести себя в порядок.
Питер взял Тони за руку – тот послушно встал с кровати и пошел за ним и Джонсоном в будуар, в одних носках. Когда пришли Томми и Билли с двумя подносами, Тони и Света сидели за столиком в будуаре. К большому облегчению Питера, Тони принялся за еду – медленно и неуклюже, но самостоятельно.
- Ну что, миссис Крафт, согласны? – спросил Питер.
- Да, конечно, только… Я понимаю, пациент есть пациент, но… возможно мистеру Каттнеру, если он… придет в себя, будет неловко, что я помогала ему мыться и одеваться?
- Мы ему не скажем, - горько усмехнулся Питер. – Главное – чтобы очнулся. Ну а если это смущает лично вас, можете положить перед ним одежду и отвернуться.
- Смущает меня?! – фыркнула Вера.
- Значит, вопрос решен. Сейчас вы поможете ему принять душ и переодеться, а потом выведите их в парк. Погода хорошая, пусть сидят там. И скажите миссис Уиллер, пусть вывезет туда же детей. А мне пора на казнь.
Джонсон издал какой-то сдавленный звук.
- Что? – возмутился Питер. – Вы считаете, что я должен был рассказать ей все раньше, мистер Джонсон?
- А могу я узнать, почему вы этого не сделали, милорд?
- Да потому что она обсмеяла бы меня при первых же словах. Леди Скайворт, призраки и прочие драконы не живут в одном мире так же, как черные и рыжие тараканы на одной кухне. И я вообще не представляю, как буду делать это сейчас. А придется.
- Боюсь, и ей придется поверить, - вздохнул Джонсон. – А если нет… Ну что ж… как-нибудь переживем.
- Плохо еще, что разговоры пойдут по всей округе. Одна миссис Каттнер – полбеды. Бывают такие послеродовые расстройства. Но чтобы и у мужа…
- С вашего позволения, милорд, я соберу прислугу и пообещаю от вашего лица уволить всех сразу, если хоть одно слово выйдет наружу. Без поисков виновного.
- И вы действительно уволите всех? – удивился Питер.
- Нет, конечно. Но что еще можно сделать? Разве что отобрать у всех телефоны и запереть в замке.
Когда Питер спустился в столовую, Люси сидела за столом, нервно покачивая ногой, и пила чай с молоком.
- Ну? – грозно спросила она, когда Питер набрал с буфетов еды, налил себе кофе и сел напротив.
- Я не рассказывал, потому что ты не поверила бы.
- А может, стоило все-таки попробовать?
- Хорошо, Люс, я расскажу. Все расскажу. А ты сама решишь, стоило пробовать или нет. Только извини, я буду есть. Иначе так и останусь голодным.
- Жральню никто не отменял, - пожала плечами Люси. – Но ладно уж, ешь. Не подавись только.
Когда Питер закончил рассказ, слуги уже начали заглядывать в дверь, намекая, что пора и честь знать.
- Пойдем в гостиную, - сказала Люси.
За все это время она ни разу не перебила его, только время от времени задавала вопросы.
- Не знаю, что и сказать, - вздохнула Люси, устроившись в кресле и взяв на руки Фокси. – Все это кажется таким бредом.
- Согласен, - кивнул Питер. – Кажется. И тем не менее.
- Теперь я понимаю, почему ты решил выгнать Энни. Ты уверен, что это она забралась к твоей тетке?
- Пожалуй, что да. Но даже если и не она. И даже если она не имеет никакого отношения, к тому, что случилось со Светой, я просто не хочу ее больше видеть. Она похожа на жабу. На скользкую, холодную жабу.
- Не поспоришь. Я попросила Джонсона поискать кого-нибудь взамен. Да, муж… вляпались мы в историю. Самое пошлое, что родственница наша, а расхлебывать приходится Светке и Тони.
- Ты не поняла? – удивился Питер. – Маргарет как раз больше родственница им, чем мне.
- Черт, и правда. Просто в голову не укладывается, что мы все в какой-то степени родня. Теперь я понимаю, почему у Светки было такое выражение, когда я сказала, что мы сможем породниться, если поженим детей. И ведь зараза какая, тоже ведь ни словечком не обмолвилась.
- А ты поверила ей, когда она сказала, что видела женщину в том окне? – возразил Питер. – И что кто-то смотрит на нее в галерее?
- Ну… да. Не поверила, - Люси оставалось только согласиться. – Интересно только, как все-таки ваши англичанские гены добрались до России?
Поговорив еще немного, они поднялись к себе. Проходя мимо портрета Маргарет, Питер остановился.
- Маргарет, что нам делать? – спросил он, пристально глядя на нее.
Женщина на портрете молчала, глядя сквозь него. Точно так же, как Света и Тони.
- Так она тебе и ответит, - хмыкнула Люси. – «Кэботы беседуют лишь с Богом»[20].
==========================================