- Что здорово? - сухо поинтересовался он.
- Ну... все, - растерялась жена.
- Особенно Савченко.
- Да что вы все на него нападаете? - Лида возмущенно вскочила. - Ну не любит человек собак, подумаешь. Ты вон кошек не любишь, и что? А что болтал всю дорогу... Так человеку всегда приятно рассказывать, где его детство прошло.
- А что это ты его так защищаешь, можно узнать?
- Да просто противно, как вы все себя ведете. Особенно Лорка с Максом! Он нас пригласил сюда, хочет помириться, а вы...
- Слушай, чего ты орешь, как Ленин на буржуазию? Между прочим, когда человек хочет помириться, он не будет хамить и сознательно действовать всем на нервы.
- Да ничего он не хамит!
Лида разошлась так, что на ее глазах выступили слезы, а от щек можно было прикуривать. Она бегала по комнате взад-вперед, натыкаясь то на кресло, то на столик у окна, размахивала руками и вопила, как корабельный тифон. Впервые за три с половиной года Миша подумал, что у его жены на редкость неприятный голос, особенно когда она злится.
Из-за стены постучали. Там поселились Макс с Лорой.
- Эй, что там у вас за вопли? - крикнула Лора.
Лида замолчала, закрыв рот на полуслове. Мише даже показалось, что он услышал хлопок.
- Пошли вниз, - сказала она, глядя исподлобья. - Потом с барахлом разберемся.
Вадим с Оксаной уже переоделись и, потягивая что-то из высоких бокалов, сидели в нижней гостиной, на удивление красивой комнате с обитыми голубым шелком стенами. Пол от стены до стены покрывал темно-синий короткошерстый ковер с кремовыми разводами. Вся мебель: велюровые диван и кресла, стулья, журнальный столик, роскошная многоуровневая горка, большой обеденный стол - тоже была цвета жирного сливочного крема. Под потолком красовалась люстра - настоящий шедевр абстрактного искусства. "Похоже на согнутый ландыш", - неуверенно предположил Миша.
- А где этот кретин? - достаточно громко поинтересовалась, входя в гостиную, Лора. Она тоже переоделась, сменив джинсы на красные обтягивающие брюки и блузку с рискованным декольте - как сказал бы Леша Хитонен, по самый пейджер.
- Тише ты! - шикнула Лида, кивая на дверь в углу. - Он там, на кухне.
Легок на помине, появился Генка.
Теперь, когда на нем уже не было объемистого пальто, Вадим еще раз поразился, как он похудел. Тонкая, какая-то петушиная шея в слишком широком воротничке рубашки казалась еще тоньше. Запястья торчали из таких же широких, как и воротничок, манжет. Новые серые брюки смотрелись обноском с чужого зада. Таким же обноском выглядело и лицо, особенно теперь, когда Генка снял наконец свою шапчонку и пригладил редкие короткие волосы, когда-то густые, светло-русые, подстриженные непременно по самой последней моде.
- Девушки! Пришла пора подумать о праздничном ужине, - заявил он с легким полупоклоном в сторону кухни.
- Фигня какая! - привычно фыркнула Лора. - Вот вам и отдых. А сам что? На диван смотреть футбол?
- Ну что ты, Лорочка, - приторно улыбнулся Генка. - Я вам помогу. Всенепременно помогу. Особенно добрым советом.
Мужчины остались в столовой, дамы в сопровождении Генки отправились на пищеблок, светлый и просторный.
- Ох, хочу такую кухню! - завистливо простонала Лида. - Кафель какой, блеск! Наверно, итальянский. А микроволновка! Сразу два блюда можно готовить. И холодильник! Трех-, нет, четырехкамерный. А это... Посудомойка, ну просто застрелиться можно. А там что? - показала она на дверку в углу. - Кладовка?
- Загляни. Только там света нет. Лампочка перегорела.
- Ничего, - самоуверенно мотнула головой Лида и ринулась к двери. - Похоже, маленькая прачечная. Это что? Кажется, машина стиральная. Или гладильная? Ванна...
И тут раздался ее дикий визг. Лида выскочила из чулана с вытаращенными глазами.
- Там, там!.. - верещала она, тыча пальцем на дверь.
- Что случилось? - в кухню влетели Миша и Вадим, за ними маячил Макс с бокалом в руке.
- Там кто-то есть, - твердила Лида, забившись в самый дальний от чулана угол. - В ванне. Возится.
Генка издал какой-то странный звук и отвернулся к стене. Все с недоумением повернулись к нему.
Он смеялся! Хохотал, вытирая слезы!
- Послушай, что за шутки? - рявкнул Миша.
- "Возится"! - стонал Генка. - Ну надо же!
- Слушай, ты! Я тебе сейчас хрюкальник начищу! - рассвирепел Макс.
- Да хватит вам! Еще подеритесь. А ты прекрати блажить! - прикрикнула на Лиду Оксана и пошла к чулану.
- Не ходи! - запоздало пискнула Лида.
- Иди сюда!
- Нет!
- Иди, говорю, - Оксана вышла обратно. - Все идите.
В ванне плавала и плескалась огромная рыбина.
- Карп, - улыбнулся Генка, весьма довольный произведенным эффектом. - Вот вам и праздничный ужин.
- Ты хочешь сказать, что нам надо будет его готовить? - оторопела Оксана.
- Конечно!
Из кухни в комнатку проникало достаточно света, было видно, как рыба плавает по ванной взад и вперед, высовывает из воды голову, шлепая толстыми губами.
- Но ведь он... живой! - потрясенно прошептала Лида.
- Да, разумеется. Можно, конечно, было купить уже разделанного, но это совсем не то. Вот, я помню, мы жили на Юнгманновой, я вам ее покажу обязательно, и рядом был небольшой такой переулок, и там всегда перед Рождеством продавали живых карпов. Огромные такие баки, желтые, пластиковые, вода текла во все стороны. И карпы - так и кишат.
- Но ведь его же надо будет... убить!
- Круце писек! Конечно. Или ты будешь есть живого? Суперсуши! Надо будет треснуть его по башке колотушкой.
Немая сцена.
- А может, ты сам? - робко предположила Лида.
- Тогда и съем сам.
- Да подавись! - Лора пнула стул так, что он отлетел в другой конец кухни, и ушла в гостиную.
- Ладно, давай колотушку, - вздохнул Макс, поставив бокал на стол.
Рыбина билась на столе, выскальзывала из рук, беспомощно разевая рот и пуча круглые глаза. Оксане показалось, что карп просит пощады. Тяжело вздохнув, Макс стукнул его деревянной колотушкой по голове. Рыба забилась еще сильнее.
Настроение было никакое. Все сидели кислые, скучные, вяло ковырялись в тарелках. Только Генка веселился за всех: наполнял бокалы, изрекал замысловатые тосты, рассказывал анекдоты. Запеченный карп лежал на овальном блюде нетронутый.
Ровно в двенадцать Генка открыл шампанское, раздал всем бенгальские огни, погасил свет. На елочных игрушках заиграли блики свечей.
- VАnoce, vАnoce p?ichazeji, š?astnИ a veselИ4, - запел Генка, размахивая бенгальским огнем.
- Кретин! - заорала Лора, вскакивая со стула.
На ней было шелковое бирюзовое платье длиной все по тот же пейджер. На колготках выше колена расползлась дыра, прожженная искрой.
- Ах, прости, дорогая, - ухмыльнулся Генка. - Сними ты их вообще к лешему. Тебе не привыкать.
- Что?! - задохнулся Макс. - Чего ты несешь?
- А что, она первый раз в жизни колготки порвала? Я об этом. А вы что подумали? Мадам, потанцуем? - повернулся он к Лиде.
Музыкальный центр уже второй час пытал их исключительно чешской музыкой, преимущественно в фольклорном стиле. Это было слишком даже для Вадима. Для остальных - и подавно. Но Лида встала, застенчиво опустив ресницы. Миша нахмурился, однако промолчал.
Лора, нисколько не стесняясь, задрала свой миллиметровый подол, стянула колготки и швырнула в камин. Противно запахло паленой синтетикой.
- Имела я в виду ваше... ваноце, - бросила она через плечо и вышла, хлопнув дверью.
- Послушай, Гена, - подчеркнуто спокойно начал Макс, но было видно, что он еле сдерживается.
- Слушаю, - все той же широкой улыбкой улыбнулся Генка из-за Лидиного плеча, держа руки не на ее талии, а рискованно ниже.
- Зачем, интересно, ты нас сюда пригласил?
- Как зачем? - очень натурально удивился Генка. - На праздники.
- Если я правильно понял, ты хотел с нами помириться.
В это время диск кончился, и в комнате повисла тяжелая тишина, только часы тикали серебристой капелью, да ровно гудело пламя в камине, поедая угольные брикеты. Лида, мучительно покраснев, отстранилась и села в кресло.
- Я стараюсь, - Генкина улыбка медленно слиняла, огоньки в глазах погасли, но Оксана готова была поклясться, что они все равно горят за какой-то светонепроницаемой шторкой. - Честно, ребята. Я не хотел никого обидеть. Вы не представляете, как я рад, что вы приехали. И очень сожалею о... ну, о том, что было раньше. Прошу вас, простите меня. Тогда... у меня был очень тяжелый период. Я, наверно, даже плохо соображал, что делаю.
Оксана посмотрела на Вадима и едва заметно покачала головой. Тот пожал плечами. Этот их обмен мнениями не укрылся от Генки.
- Я понимаю, вы не верите, - вздохнул он и сел на диван. - Я все делаю не так. Говорю не так, делаю не так. Черт! - он ударил себя кулаком по колену и низко, как проштрафившийся школьник, опустил голову. - Пожалуйста, дайте мне еще один шанс.
Мише показалось, что все это здорово смахивает на комсомольское собрание. Нет, даже на пионерское, потому что в то время, когда он был комсомольцем, всем уже было на все наплевать, и подобные чистки с покаянием не котировались.
- Пойдемте-ка спать, - сказал он, вставая. - Утро вечера мудренее. Так или иначе, мы уже здесь, обратные билеты на 8 января. Придется учиться основам мирного сосуществования. Может быть, мы тоже... не во всем правы, - добавил он.
* * *
1 января 2000 года
Ветер и не думал стихать, наоборот - стал еще сильнее. Он выл на сотню голосов, хохотал, как филин, и рыдал, как баньши5. От неба до земли протянулся снежный занавес, такой плотный, что дальше своего носа ничего кроме белесой мглы не было видно. Вадим вышел было на крыльцо покурить, но холод пробирал до костей, в лицо летели мириады хлопьев, и он вернулся.
В холле уже никого не было, камин погас. На столе оплывал свечной огарок. Вадим прикурил от него и сел в кресло. В голове была такая же муть, как и за дверью.
- Не спится?
Лора вынырнула из мрака, как призрак. Села на подлокотник, взъерошила ему волосы. Вадим дернулся, она громко расхохоталась.
- Да тише ты! - с досадой зашипел он.
- Боишься, что Ксюня услышит? Не бойся. Я не собираюсь тебя насиловать. Просто посидим, погуторим.
- А что Макс?
- Выпал в осадок. Совершенно нерастворимой массой. Скажите мне, господин юрист, вам ничего не кажется странным?
- Если не сказать все.
Разговаривать с Лорой об убийстве не хотелось. Но Вадим знал, что отвязаться от нее практически невозможно. Разве что невежливо встать и уйти. Но уйти - значит, начать такой же разговор с Оксаной, которая наверняка не спит и ждет его. Почему-то разговаривать с ней о Генке казалось совершенно невыносимым. Может быть, после ее слов, что она ехала в Чехию с намерением... разобраться с ним?
- Послушай, Вадик, а почему Ксана с такой уверенностью заявила, что Генку убили? Якобы он не мог так упасть башкой на угол. Но ведь это все на глазок. Меня смущает другое. Все-таки я худо-бедно знаю анатомию. Насколько мне известно, среди нас спецназовцев нет. Из вас даже в армии никто не служил. В потемках с одного удара так бахнуть по виску, что сразу насмерть, - это надо постараться.
- Откуда ты знаешь, что с одного удара? - насторожился Вадим. - Разве ты подходила к нему близко?
- А как же! Это ведь я его нашла. И потом, чему ты удивляешься? Мы же решили, что он упал и ударился об тумбочку. Что же он, по-твоему, пять раз мог об угол биться? Нет, ты мне зубы не заговаривай. Кто мог так точно его угостить?
- Разве что ты, - хмыкнул Вадим. - Сама сказала, анатомию знаешь. Да и силенок у тебя хватит, девушка крепкая.
- Сдурел? - возмутилась Лора.
- В чем-то ты, старушка, конечно, права. Специально так ударить сложно. А вот случайно, все в том же пресловутом состоянии аффекта, - вполне. Я очень даже могу себе это представить.
- Ничего себе случайности! Ямщик, похоже, ты гонишь!
- Отнюдь. Когда я работал у Забужинского, адвоката, еще в универе, был один случай. Мужик ругался с женой, так, по-бытовому, она его как-то обозвала, он рукой махнул, хотел ей по щеке хлопнуть, даже не пощечину, а слегка, тыльной стороной. Она головой дернула, а у него на пальце перстень с печаткой был. Не поверишь, вот так же висок пробил, насмерть. Я потом с экспертом говорил, он сказал, что совершенно случайно получился страшнейший удар, называется "хвост дракона". А мужик в единоборствах ни ухом, ни рылом. Даже утреннюю зарядку никогда не делал. А ты говоришь.
- Едем в Париж. Ладно, пусть так. А вот Лидочка почему-то соврала.
- Что соврала?
- Что не была в Генкиной комнате и не видела слона. Еще как была и еще как видела. И руками лапала.
- Ты думаешь, это она?
- Я же сказала, мне не верится, что это убийство, - отмахнулась Лора. - Но если я все-таки ошибаюсь, у Лидочки в моем списке будет самый высокий рейтинг.
- Почему? Кстати, ты сказала такую фразу: "Думаешь, непонятно, куда ты ходила посмотреть на горы..."
- Вот вы где! Попались! - из кухни вышел Миша.
- Ты тоже не спишь? - совсем другим голосом, как обычно, вздорно-капризным, пропела Лора.
- Спустился водички попить.
- Ладно, - Лора резко встала, ее качнуло, и она чуть не упала. - Пора все-таки баиньки. Хоть попытаться. Спасибо, мы хоть не рядом с Геночкой. В смысле, не в соседней комнате.
Спотыкаясь и хватаясь за все, что попадалось под руку, Лора двинулась в сторону лестницы. Миша провожал ее брезгливым взглядом - это было заметно даже в полумраке. Он тяжело вздохнул, пламя свечи запрыгало, бросая на лица причудливые тени.
- Тебе не кажется, Вадим, что... все врут? - сказал он вполголоса.
- И я?
- Да.
- И ты?
- Да, и я, - помедлив, ответил Миша.
- Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд. Впрочем... Наверно, ты прав. Причем, не только врут, но еще и недоговаривают.
- Ну, это просто разновидности вранья. Обычно врут женщины, а мужики кое о чем умалчивают, говоря при этом часть правды.
- Миш, а может, руки на стол?
- То есть? - не понял Миша.
Вадим чиркнул зажигалкой - огонек свечи чадно замигал, готовый вот-вот погаснуть. Обжег палец, выругался, снова чиркнул. Наконец пламя снова поселилось на фитиле.
- Не играл в детстве? - спросил он, пряча зажигалку в карман. - Несколько человек сидят и передают под столом из рук в руки какой-нибудь мелкий предмет. А тот, кто водит, говорит: "Раз, два, три, руки на стол!". Все кладут руки на стол. А он говорит либо "убирай", либо "здесь". Если ошибся, водит снова. Так, может, руки на стол?
- Нелогично, - усмехнулся Миша. - Все равно гадать, у кого под рукой. Тогда уж скорее карты на стол.
- Тбк ты и положишь карты.
- А ты положишь?
Снова повисло тяжелое молчание.
- Значит, остаемся при своих, - сделал вывод Вадим.
- Мне неприятно это говорить, но...
- Ты подозреваешь меня?
- Нет. Оксану.
- Потому что она призналась, что хотела убить Генку? - сухо поинтересовался Вадим.