— Имя того, за кого вы меня приняли, звучит неплохо, — произнес он спокойно, — но в конце концов человек делает имя, а не имя человека.
Питер положил руку на плечо Каузаку и поднялся:
— Зовите меня Питером Бладом, а дальше видно будет. Теперь расскажите мне всё, что можете, о местоположении и состоянии команды вашего врага. И подготовьте шлюпку.
Рассказ Гонсалеса был достаточно коротким. Здешний Левассёр взялся перевезти знатную даму с небольшой свитой красивых невольниц. Рабыни - дорогостоящий товар, да и жажда мести сказала не последнее слово. Гонсалес, гостивший у своего друга, очнулся уже связанным. Рядом сидел пират, которого оставили присматривать за одурманенной командой. Желая поглумиться над беспомощным врагом, охранник выложил ему все планы своего капитана. К радости Гонсалеса, он также рассказал о том, что поиск их не увенчался успехом. Видимо, предчувствуя беду, Левассёр успел спрятать дам. Пираты обшарили весь корабль, но никого не нашли.
— Тогда они увели его с собой, чтобы пытками выведать, где он спрятал женщин, — грустно довершил свой рассказ Гонсалес.
Блад кивнул, задумался и принялся излагать кастильцу созревший в голове план. Гонсалес поначалу смотрел на него в изумлении, затем с признательностью сжал его предплечье.
— Каузак прав, — сказал он, качая головой, — вы не можете быть тем Бладом, которого я знал. Тот Блад пальцем не пошевелил бы, чтобы спасти человека, а тем более врага. Хотя есть еще вероятность, что это какой-то сложный план, чтобы выведать местонахождение женщин, — Гонсалес лукаво улыбнулся. — Но тогда как объяснить отсутствие шрама на груди, о котором говорил Каузак?
Блад улыбнулся в ответ:
— У вас нет никаких оснований верить мне, — сказал он, подходя к борту, — но все, о чем я могу попросить вас — это доверие.
— Позвольте мне идти с вами, — попросил Каузак, отрываясь от штурвала.
— Нет, — медленно покачал головой Блад, — вы должны привести корабль и подобрать нас со шлюпки. Я бы пошел один, если бы мог обойтись без вашей помощи, — с этими словами он принялся спускаться в шлюпку.
Вечерело, небо быстро затягивалось тучами. Обогнув выступающие скалы, Блад и Гонсалес увидели в небольшой бухте корабль. Сердце Питер Блада сжалось, так сильно он напомнил ему “Арабеллу”. Он с тоской смотрел на изящные очертания фрегата, чувствуя внутри пустоту. Нуаж ошиблась — вернуть на место сердце, оставшееся в его мире, было невозможно.
— Держитесь ближе к скалам, — сказал он, проверяя пистолеты, и засунул их за пояс и перевязь. — Всё помните?
— Надеюсь, ваш план сработает, — Гонсалес не обернулся, продолжая грести, — хотя он безумен, и если нас не убьют…
— Если вы правы, и команда действительно смертельно боялась своего капитана, — Блад хищно усмехнулся, — то у нас есть шанс. Будьте наготове.
========== Глава 2 ==========
Перебраться, цепляясь за резные украшения и выступы, на палубу и затаиться оказалось делом легким. Пираты сгрудились вокруг деревянной скамьи, отпуская соленые шуточки. Блад понял теперь, почему так просто оказалось проникнуть на корабль — не было даже впередсмотрящего. Вся команда собралась на палубе, чтобы полюбоваться творившимся там непотребством.
Скамья не пустовала. Привязанный к ней человек был красив, и было в нем какое-то особенное благородство, какого не помнил Блад у настоящего Левассёра. В его больших серо-голубых глазах не было страха, лишь отвращение. В склонившемся над ним громиле Питер Блад с содроганием узнал Нэда Волверстона. Сердце рванулось в груди, застонав от боли, так похож был он на его старого друга. Рядом стоял тонкий и изящный парень, но в нем Блад не сразу узнал Джереми Питта. Слишком не похож был этот красавчик с щегольски завитыми усами и бородкой и печатью всех пороков на правильном лице на простого, чистого и благородного Джереми его мира.
Левассёр болезненно дернулся, натягивая путы, когда Волверстон грубо рванул его за волосы, оттягивая голову и обнажая шею, затем хохотнул и впился в горло пленника злым поцелуем. Левассёр забился, но не проронил ни звука. Блад видел, как на его прокушенных губах выступила кровь, и капли окрасили веревки на узких запястьях. В широко распахнутых светлых глазах было отчаяние, отвращение, но ни тени страха.
— Ну, ты скажешь нам, где спрятал сучек? — лениво протянул Джереми Питт.
Блад судорожно стиснул пистолеты. Его выворачивало от омерзения, ярости и душевной боли. Он успел уже не единожды мысленно проклясть Нуаж и её мистические фокусы.
— Нет, — с трудом произнес Левассёр, — никогда…
— Что ж, — хрипло рассмеялся Волверстон и положил руку на его грудь, проведя по загорелой коже, — тогда ты сам ублажишь всех нас. Я слышал, французы это умеют не хуже любой шлюхи.
“Здесь всё не так, как кажется”, — неслышно прозвучал в мутящемся сознании Блада голос Нуаж. Питер Блад взглянул на извивающегося в путах француза, затем на Питта и Волверстона, со смехом рвущих на нем остатки одежды. Подняв пистолет, он выстрелил в воздух, тут же сунул его за пояс и вытащил заряженный.
— Отойдите от него!
Если бы у ног Волверстона взорвалось ядро, он бы не был так перепуган. При виде Блада кровь схлынула с его лица, как и с лица Питта, который постарался спрятаться за спину гиганта.
— К-капитан, — дрожащим голосом произнес кто-то в толпе матросов, — это капитан!
— Ты же мертв! — выдохнул Волверстон, отступая. — Я же видел…
Блад подошел к Левассёру, который с трудом переводил дыхание.
— Что бы ты ни делал со мной, Ле Сан, ты ничего не узнаешь, — побелевшими губами произнес француз. Голос у него был совсем слабый, осипший. Блад понял, почему, только когда перерезал веревки и помог Левассёру подняться. Рубашка на спине пленника висела кровавыми лоскутами вперемешку с клочьями сорванной кнутом кожи.
— Станьте мне за спину, — тихо сказал Питер, поддерживая его за руку, — и не удивляйтесь ничему. Я на вашей стороне.
Он не сводил глаз с пиратов, которые пятились, глядя на него с ужасом и ненавистью. Пистолет был направлен в грудь Волверстону, но Блад был готов выстрелить в ответ на любое угрожающее движение. Это была не его команда, не его Нэд Волверстон, не его Джереми Питт. Он смотрел в перекошенные лица тех, кто выглядел, как его друзья. Но в глазах их была лишь черная злоба и страх. За спиной Волверстона Джереми Питт судорожно дергал застрявший в перевязи пистолет. Медленно, прикрывая собой Левассёра, Блад отступил к борту.
— Спускайтесь вниз, там лодка, — сквозь зубы произнес Блад, обращаясь к Левассёру.
Но француз неожиданно вытащил кинжал из ножен на поясе Питера и стал рядом с ним:
— Я вас не оставлю.
Левассёр пошатывался от слабости, ноги его едва держали. Но неукротимое мужество и сила сверкали в его глазах, и Питер Блад понял, что драться он будет до последнего.
— Спускайтесь, — Блад быстро взглянул на француза, — я следом за вами. Пристрелю любого, кто посмеет дернуться.
Левассёр колебался лишь несколько мгновений, потом подчинился. Блад передал ему саблю и прижался спиной к борту, продолжая держать пиратов на мушке. Те скалились, точно злые псы, но не осмеливались лезть под пулю.
— Сдохни! — взвизгнул Питт, неожиданно вынырнув из-за спины Волверстона. Пистолет в его руке грохнул. Блад ощутил удар в плечо и выстрелил, метя в сероватое облако порохового дыма, затем перевалился через борт и спустя миг с плеском вошел в воду.
— Назад, псы! — голос капитана Гонсалеса перекрыл гомон ошалевших от ярости пиратов, у которых из-под носа увели добычу.
Грохнули два выстрела, и двое самых нетерпеливых отправились в ад — пули, выпущенные из пистолетов Гонсалеса, вышибли им мозги. Бросив разряженное оружие на дно лодки, капитан выхватил вторую пару пистолетов. Пираты отпрянули от борта. Кто-то завопил про пушку, но измученное сознание отказывалось воспринимать эти слова. От плеча боль пульсирующими волнами расходилась по груди. Блад мог грести лишь одной рукой, и едва не пошел ко дну, но тут его ухватили за волосы, подтягивая к лодке. На корабле снова завопили. Левассёр и Гонсалес втащили обливающегося кровью Блада в лодку.
— Вы ранены! — выдохнул кастилец, набрасывая на Питера Блада свой короткий плащ.
— Не страшно, — Блад облизал губы, пытаясь дышать ровно и спокойно. Голова кружилась от боли.
Левассёр, сев за весла, уводил лодку подальше от корабля. Блад поразился его выдержке, сообразительности и силе духа. Француз еле держался, но действовал так, как действовал бы сам Блад.
— Давайте я помогу, — пробормотал Блад, борясь с обмороком.
Левассёр бросил на него быстрый взгляд.
— Лучше зарядите пистолеты, — сказал он, поворачивая лодку к скалам, опоясывающим мыс Разбитого Сердца, — и зажмите рану, не то кровью истечёте.
— Не знал, что вы смыслите в медицине, — слабо произнес Блад, стаскивая с шеи платок и засовывая его под рубашку.
Кость, по крайней мере, задета не была, он мог немного шевелить правой рукой. Это утешало. Блад перезарядил лежащие на дне лодки пистолеты и едва успел пригнуться — прямо над лодкой пролетело пушечное ядро, второе немного не долетело, и “Фуриосо” окутало белым пороховым дымом.
— Лягте на дно, — Левассёр был белее мела, на лице выступили крупные капли пота, но весла по-прежнему ходили ходуном в его могучих руках.
— Держите, — Гонсалес сунул ему пистолеты и сел за вёсла.
Под его мощными гребками лодка понеслась как птица. Из-за мыса уже выплывал красавец-капер, на борту которого сияло позолоченное название “Ла Фудр”. Загрохотали пушки, и окутанный белым дымом корабль устремился к “Фуриосо”. А рядом, обгоняя его, мчался фрегат, чьи паруса были украшены арабской вязью, а формы поражали изяществом.
— “Фатима”! — с гордостью выдохнул Гонсалес. — Амайрани всё-таки привела её!
Блад обессилено откинулся спиной на банку. Омерзительная легкость — предвестник близкого беспамятства — расплывалась в груди. Он успел услышать возглас Левассёра и почувствовал его руку на своей щеке, прежде чем провалился в душное черное небытие.
========== Глава 3 ==========
Он слышал голоса и чувствовал, как его поднимают на палубу. Чьи-то руки осторожно поддерживали голову.
— Это же капитан Блад! — далекий, полный ужаса и ненависти голос ворвался в сознание.
— Все назад! Или клянусь Пророком, я убью любого, кто дотронется до него!
— Этот человек не Блад! Быть может, похож на Блада, но только лицом!
Питер открыл глаза, чувствуя неимоверную слабость. Он лежал на выскобленных досках палубы, а голова его покоилась на коленях Левассёра. Вокруг толпились напуганные, обозленные и взбудораженные пираты. Он не видел их раньше, одежды их были схожи с одеждой Гонсалеса: шаровары с широкими кушаками и просторные рубахи. На многих лицах читались растерянность, удивление и отвращение. Чуть повернув голову, Блад увидел стоящего боком к ним Алехандро Гонсалеса. В одной руке кастильца был пистолет, в другой — обнаженная сарацинская сабля.
— Я всё ещё не знаю, кто вы, — тихо произнес Левассёр, — но вы спасли меня от участи, куда худшей, чем смерть.
Его рука осторожно коснулась щеки Блада.
— Там на “Фуриосо” я принял вас за него. Любой мог ошибиться, но я знал… — Левассёр запнулся, — знал человека, который звал себя Питером Бладом… — щеки его залил густой темный румянец.
— Помогите мне встать, — Питер сжал руку француза в своей, — не хочу умереть лежа.
— Вы не умрёте, — Левассёр осторожно обнял его, стараясь не касаться ноющего плеча. — Капитан Гонсалес не допустит этого, да и я…
Он помог Бладу встать на ноги, обхватив правой рукой, в левой сверкнула шпага. Матросы снова зароптали, но умолкли под тяжелым взглядом Гонсалеса. Левассёр благодарно улыбнулся кастильцу.
— Я могу поручиться за то, что этот человек не Питер Блад, — сказал француз негромко, но голос его услышали все. — Я близко знал того, кто носит это имя. Я был в его обществе, когда оставил ему подарок от себя и от имени дамы, обесчещенной и едва не убитой им.
— Какой подарок? — прокашлявшись, спросил рослый детина, видимо, старший от команды.
— На его груди должен был остаться шрам от моего удара, — Левассёр обвел присутствующих взглядом, — но ещё есть то, что случилось меньше, чем день назад. Когда Блад нашел меня в моей каюте, я был одурманен бангом, но сумел выплеснуть ему в лицо горящее масло из светильни и вонзить крюк от фонаря ему в грудь. Настоящий Питер Блад мёртв, и в этом не может быть сомнений.
Гул удивления пронесся по рядам, матросы переглядывались. Очевидно было, что слова Левассёра глубоко потрясли их.
— Так или иначе, этот человек, кем бы он ни был, мой спаситель и друг, — Левассёр крепко обхватил Питера за талию, удерживая его на ногах. — И если позволит капитан Гонсалес, я отведу его в каюту и позабочусь о нем.
— Идите, — Гонсалес повернул голову так, чтобы видеть и команду, и своих гостей, — если понадобится что-то, дайте мне знать, Лив. Вы и ваш подопечный - мои гости и братья по оружию. И да покарает Небо того, кто поднимет на вас руку.
Пока Левассёр ножом срезал прилипшую рубашку, Блад пытался удержаться в сознании, но ему это не удалось. Он ещё чувствовал на теле осторожные пальцы француза, но мир уже погружался во тьму.
Когда он очнулся, то на короткое мгновение ему показалось, что всё случившееся было горячечным видением, кошмарным сном. Некоторое время Блад лежал, не открывая глаз, вслушиваясь в голоса и поскрипывание снастей. Память возвращалась вместе с тупой ноющей болью в плече и груди. Было больно дышать и почти невозможно двигаться.
— Лежите, мой сид, лежите, — меньше всего Блад ожидал услышать на пиратском корабле нежный женский голос. Тем более, что женщина говорила на странном испанском языке со множеством арабизмов. Удивление заставило его открыть глаза, хотя от простого движения век всё поплыло, а к горлу подкатила тошнота.
Над ним склонилось прелестное личико, золотистое от жаркого солнца, огромные светлые глаза с тревогой смотрели на него. У Блада быстрее забилось сердце. Невозможная, поразительная красота незнакомки не могла бы оставить равнодушным даже камень, а Питер все же был живым человеком. В молчании он смотрел на девушку, удивляясь тому, как быстро его сердце предало память об Арабелле.
— Вы уже очнулись, Пьер, — обрадовано сказал Левассёр, входя в каюту, — позвольте представить вам нашу гостеприимную хозяйку. Мадемуазель Амайрани Гонсалес, сестра Алехандро.
Он взял маленькую ручку девушки в свою большую ладонь и бережно прижал к губам.
— Рад знакомству, мадемуазель Гонсалес, — Блад слабо улыбнулся. — Надеюсь, я не доставил вам особых хлопот?
— Нет, мой сид, — на щеках девушки появились ямочки, — я надеялась, что вы пойдете на поправку. Вы были очень плохи.
— От простой раны? — удивленно нахмурился Блад.
— У вас началась горячка, — Левассёр присел на край постели и потрогал ладонью лоб Блада, — мы с мадемуазель Гонсалес никак не могли сбить жар. Но на ваше счастье Алехандро отыскал в одном из захваченных сундуков кору хинного дерева. Сегодня третий день с момента вашего прибытия на “Фатиму”, и наконец-то вы очнулись.
— Где я? — Блад попытался сесть, но сил было слишком мало.
— “Фатима”, — повторила Амайрани Гонсалес, выжимая чистый кусок холстины в чашку с водой, — это наш с братом корабль. И здесь вы в безопасности, благородный сид.
Она принялась обтирать ему лицо и плечи. Прикосновения были приятны и нежны. Блад почувствовал смятение, почти страх. Эта девушка своим простым поведением, почти детской невинностью могла бы взбудоражить даже святого, а Питер Блад святым не был.
— Вы спасли Алехандро от смерти или от участи, худшей, чем смерть, — перехватив его красноречивый взгляд, сказала девушка. — Дороже брата у меня никого нет, потому моя жизнь принадлежит теперь и вам тоже, мой сид. Аллах свидетель.
Блад с любопытством смотрел на девушку: слова озадачили его, как и некоторые вещи из уже описанных событий. Лишь теперь он понял, что так напрягало его все это время.