Стонавший смолк, и теперь слышалось лишь хриплое рваное дыхание, переходящее в жуткое бульканье. Наконец-то, Луису удалось открыть глаза и повернуть голову.
Солнце почти зашло, последние лучи его гасли, обращаясь в зеленую полосу у самого горизонта. В зеленом пламени профиль незнакомца показался выточенным из мрамора. К восковому лицу прилипли песчинки и вьющиеся пряди черных волос. Рубашка на груди была в размытых пятнах крови.
– Нет… Ле Сан… – хрипением вырвалось из горла раненого. – Ле Сан…
Луис сел с третьей попытки, голова кружилась, и больше всего на свете хотелось лечь на мокрый песок. Но рядом умирал человек, а вокруг не было ни души. Ужас исподволь прокрался в сердце. Скоро сгустится тьма, и он останется в ней совсем один, рядом с незнакомым мертвецом. При мысли об этом Луиса прошиб холодный пот. Мало чего он боялся так сильно, как темноты. В ней оживали все те монстры и призраки, которых удавалось прогнать при свете дня. Даже спал он только при свете лампы.
Незнакомец рядом снова застонал. Луис взглянул на него и почувствовал, как сильнее забилось сердце. Редко доводилось ему видеть подобную мужскую красоту. Чуть грубоватые черты казались вытесанными из желтоватого мрамора, тяжелые ресницы почти касались щек.
– Сеньор, вы можете встать? – спросил Луис и поразился тому, как жалобно прозвучал его голос.
– Ле Сан, – пробормотал незнакомец, открыв глаза, – Ле Сан, я не… – он перешел с английского на французский, которого Луис почти не знал.
– Сеньор, – взмолился он, сжав ледяную руку раненого в своих ладонях, – очнитесь, прошу вас. Я не знаю, как помочь вам!
Он не надеялся на ответ, но неожиданно незнакомец сжал его пальцы и посмотрел вполне осмысленно.
– Вы не Блад, – произнес он, глядя в глаза Луису, – кто вы?
– Я нашел вас здесь. Хотя сам не знаю, как тут оказался. Вы сможете встать, сеньор?
– Не знаю, – пробормотал незнакомец, – помогите мне.
Луис подсунул руку под неимоверно тяжелое тело и с трудом усадил его.
– У нас есть кремень и огниво? – раненый устало прислонился к плечу Луиса. – Надо разжечь огонь.
Вскоре небольшой костерок из обломков дерева запылал у подножья скалы, под естественным козырьком. Это была выемка в скале. Не пещера, а скорее ниша, огороженная камнями. Раненый, измученный переходом, лежал у костра в полубеспамятстве. Луис сидел рядом, вслушиваясь в хриплое булькающее дыхание. Ему было жутко, и тепло, шедшее от костра, не согревало его.
– Откуда вы? – полусонный голос вырвал Луиса из тяжких раздумий. – Что происходит?
Луис наклонился и подбросил пару обломков в огонь. Ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями.
– Я алькальд Лос-Анджелеса. Но где мы сейчас, я не знаю, – признался он, внутренне содрогнувшись от этого понимания.
– Лос-Анджелес… не слышал никогда про такой город, – незнакомец глубоко вздохнул и Луису показалось, что клокотанье в его груди стало меньше. – Как вы здесь оказались? Я думал, берег пуст.
– Не знаю, – Луис покачал головой, – последнее, что я помню, это падение и удар. Человек, которого я спас, даже не попытался помочь мне.
Последнюю фразу он произнес через силу, задохнувшись от обиды и боли. Отвернулся, глядя в костер.
Где-то закричала птица, разрывая тишину и треск костра.
– Я дрался с человеком, который был моим партнером и другом, – голос раненого прозвучал безразлично, устало, – дрался из-за девчонки, которая, сказать по чести, была мне совершенно не нужна. Я не думал, что он всерьез…
Луис невольно перевел взгляд на собеседника и вздрогнул, встретившись с ответным горящим взглядом. Раненый поджал губы и отвернулся.
– Поспите, – сказал Луис, подтягивая несколько обломков дерева поближе, – я пока покараулю костер.
Пробуждение оказалось не сказать, чтобы приятным. Луиса кто-то жестоко тряс, сжав плечи. Открыв глаза, Луис столкнулся с горящим яростью взглядом серо-голубых глаз.
– Кто вы и какого черта тут делаете? – прорычал давешний незнакомец, тряся злосчастного алькальда, как пёс крысу.
Неожиданное насилие в ответ на помощь взбесило Луиса. Конечно, он был тоньше и куда слабее этого большого и мускулистого человека, но нахлынувшая ярость придала ему сил. Он буквально отшвырнул от себя незнакомца, так, что тот попятился и сел на мокрый песок. Рядом было круглое пепелище от вчерашнего костра. Очевидно, он прогорел, когда Луис задремал под утро. Рамон схватил круглый камень, валявшийся рядом и припорошенный пеплом.
– Вижу, благодарность вам несвойственна, – резко сказал он, сжав это жалкое оружие, – вы поправились за эту ночь, хотя я и не понимаю, как. И поэтому идите своим путем, а я пойду своим…
…Он плохо помнил то, что было потом. Дикарь кинулся за ним, схватил за руку с такой силой, что едва не раздавил. Кажется, назвался Левассером. Окончательно взбешенный Луис оттолкнул его и уселся на здоровенный валун, скрестив руки на груди. Дикарь медленно опустился на колено перед ним.
– Похоже, я ваш должник, месье, – мягко произнес он, – вставайте, здесь довольно опасно. Идемте.
– Куда?
– Здесь недалеко есть небольшая харчевня, где на ночь можно снять комнату.
– У меня нет денег.
– Это неважно. Идемте. Переночуем там, а завтра утром отправитесь домой.
– У меня нет дома, – ответил Луис, нервно теребя рукав рубашки.
На сей раз Левассер просто протянул руку, помог ему встать. Он больше не проявлял грубости и Луиса, напуганного и рассерженного предыдущей вспышкой, это вполне устраивало.
– Я скоро ухожу в море, но постараюсь вернуть свой должок жизни. Однако я всё ещё не знаю вашего имени.
– Луис. Луис Рамон.
Левассер кивнул.
– Идемте, Рамон. А то в темноте ноги побьем, пока доберемся. Дорога тут каменистая.
…Они спускались по жутковатой каменистой дороге, тонувшей в зеленоватом тумане. Луис не смотрел по сторонам, боясь выдать свой страх. Просто шел, нахохлившись, рядом с пиратом. Потом они очутились у невысокого обрыва.
– Обопритесь об меня, – сказал Левассер, спрыгивая вниз и протягивая руки. Луис нехотя оперся руками о его плечи, твердые, как будто под тонкой тканью рубашки был камень. Левассер обхватил его за талию и легко снял с уступа. Но выпускать не торопился, порядком смутив Луиса, который сам себе боялся признаться, что стоять вот так, лицом к лицу с этим красивым варваром чертовски приятно…
– Отпустите меня, – тихо сказал он, – я сам… справлюсь…
Левассер нехотя разжал объятия и Луис отступил, пытаясь справиться с нервной дрожью.
– Идемте, - пробормотал пират, как-то странно глядя на него.
– Да… идемте.
Они шли молча, бок о бок. Левассер придерживал Луиса за руку чуть выше локтя, помогая обходить опасные места. И от его прикосновений у бедняги на теле волосы становились дыбом.
– Вы странно одеты, – сказал Левассер, пока они поднимались по довольно отлогому пригорку к небольшому строению, крытому дощатым настилом. – Никогда не видел такого.
– Вы тоже, – Луис только сейчас сообразил, что казалось ему таким странным, – вы одеты, как одевались сто лет назад.
Он остановился, испуганно глядя на Левассера.
– Что это за место? Кто вы? Ведь не может же быть, что…
Луис замолчал, с ужасом глядя на француза.
– Чего не может быть? – спросил пират, глядя на него с любопытством. – Говорите, Рамон!
– Вы – Левассер, пират! – Луис едва выговорил эти слова. Он чувствовал, как медленно сходит с ума от происходящего.
– Можно и так сказать, – улыбнулся Левассер, – вижу, вы слышали обо мне.
– Да… – Луис сел на землю, сжав виски руками. – Господи, этого не может быть! Не может!
– Чего именно?
– Вы жили почти сто лет назад! Я читал в хрониках про ту эпоху. Боже, что за безумие здесь творится?
– Сто лет назад? – Левассер нахмурился. – Черт подери, парень, что за бред ты несешь?
На какие-то мгновения Луис потерял сознание от шока. Привела его в себя боль в слишком сильно сжатых плечах.
– Очнитесь, Рамон! Посмотрите на меня!
– Откуда бы вы ни пришли, – Левассер серьезно посмотрел на него, – это ничего не меняет. Держитесь рядом со мной, и все будет в порядке.
…Харчевня была грязная, пропитанная запахом худой стряпни и немытых человеческих тел, мочи, блевотины и спиртного. Луиса едва не стошнило от всех этих ароматов, он прижал ко рту и носу носовой платок, который каким-то чудом ухитрился не потерять, и потащился следом за Левассером. Толстый хозяин проводил обоих мужчин несколько удивленным взглядом, но ничего не сказал, обратив все свое внимание на серебряную монету, брошенную на стойку.
– Боюсь, здесь не слишком шикарные апартаменты, – Левассер задумчиво обозрел комнату, – но, по крайней мере, есть кровать и даже ванна.
– Я бы не отказался помыться, – Луис брезгливо оглядел жуткого вида корыто, стоящее посреди комнаты. – Но в эту гадость не полезу, хоть на куски режьте.
– Чистюля, – фыркнул Левассер, и подошел к двери, громко призывая какую-то Мэгги.
Мэгги оказалась дочкой хозяина заведения, щекастой разбитной девицей с пышными формами, грозящими покинуть низкое декольте, и развратной улыбочкой. На приказание Левассера выскоблить корыто и наполнить его, девчонка насмешливо хрюкнула.
– Лив, с каких это пор ты стал таким привередой?
– Это не для меня, куколка, – ухмыльнулся Левассер, – это для него.
– Ммм… симпатичный, – вынесла вердикт наглая девица, оглядев бурого от смущения Луиса с головы до ног. – А девчонка ему не нужна случаем?
– Нет, благодарю! – прорычал Луис, не зная, куда девать глаза.
– Не знаю, как ему, а мне точно нужна, – проворковал Левассер, без особых церемоний запуская руку в пышное декольте трактирщицы, – тут есть свободная комната?
– По соседству, – Мэгги шлепнула француза по упругому заду, обтянутому кожаными бриджами, и развратно хихикнула, – я пошлю Кайла, чтобы отскреб это гребаное корыто, пока ты будешь скрести меня, красавчик. Давненько тебя сюда не заносили черти. Я уж соскучиться успела.
Луис отвернулся к окошку, пытаясь взять себя в руки. Его уши пламенели похлеще рассветного неба, и он порадовался, что длинные волосы это скрывают. Хлопнула дверь и спустя короткое время из-за стенки донеслись жизнеутверждающие звуки. Дверь снова хлопнула. Луис повернулся и увидел невероятно грязное и оборванное маленькое существо. Длинные патлы закрывали маленькое злое личико с недовольно поджатыми губами. Существо, хромая, проковыляло к корыту и принялось тереть его железной щеткой.
– Эй, парень, послушай, – Луис не без труда подбирал верные слова на английском, который был здесь чудовищно устаревшим. – Где это я нахожусь? Что это за место?
– Тортуга это, – буркнул мальчишка, продолжая возить щеткой по почерневшему от времени дну корыта, – а вы откуда взялись, сударь, что не знаете? С небес, что ли, рухнули?
Луис сел на край постели, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься от снова обрушившегося на него ужаса.
– Сам не знаю, – сказал он, в отчаянии глядя на маленького паршивца, – так говоришь, это Тортуга? А какой год сейчас?
– Так какой же, – мальчишка повернулся к нему и присел на край корыта, с любопытством глядя черными глазами-пуговками, – год тысяча шестьсот восемьдесят седьмой от Рождества Христова, какой ещё.
Луис хрипло вздохнул, пытаясь справиться с головокружением. Его снова затрясло. Прошлое! Он каким-то образом очутился в прошлом почти за сотню лет до собственного рождения!
– Да вы, сударь, вот-вот в обморок ляпнетесь, – удивленно заметил мальчишка, – погодите, я воды принесу.
Он вышел из комнаты и скоро вернулся, неся кружку, наполненную водой. Луис сделал несколько глотков, и это помогло ему собраться с мыслями и справиться с нахлынувшей паникой. Значит, вот он, Ад! Дикое время грязных немытых чудовищ, промышлявших разбоем и кровью. Время кошмаров, становившихся явью.
Мальчишка снова вернулся к мытью корыта, звуки за стеной утихли. Луис сидел на краю постели, бессильно уронив руки на колени. Неожиданно что-то выпало из нагрудного кармашка его жилета. По полу покатилось кольцо, то самое, что Луис когда-то приготовил для девушки, так и не ставшей его женой. Для Летисии Морено, узнавшей правду о своем женихе и просто ушедшей, не сказав ни слова. Он так долго таскал в кармане этот тонкий золотой ободок с маленьким изумрудом, что совсем позабыл о его существовании. И надо же было случиться, что именно этот жилет он надел перед самым длинным днем своей жизни… и перед своей смертью.
– Эй, вы уронили, – мальчишка поднял кольцо, подкатившееся к его ноге, – ого, чистое золото!
Позже Луис не мог бы сказать, что именно заставило его сделать то, что он сделал. Он сомкнул пальцы мальчишки на кольце, сжав его кулачок в своей руке.
– Продай его, парень, и возьми себе половину выручки. А на остальную половину купи мне одежду, какую здесь носят. И обувь. Только смотри, бери новую, не ношенную.
– Ох, сударь, – глаза парнишки широко распахнулись, – да оно ж, поди, дорогущее!
– Делай, что говорю, – Луис взглянул на корыто, – но прежде домой ванну и наполни её горячей водой. А потом беги в город.
– Слушаюсь, сударь! – мальчишка весело улыбнулся.
Луис лёг на постель, свернувшись клубком и не обращая внимания на укусы клопов, которые успели проникнуть под одежду. Ему было страшно, чертовски одиноко, и сердце ныло от засевшей в нем обиды. Но исподволь он чувствовал, что дороги ему открыты. Все дороги этого мира, где он может начать всё с начала. Пусть даже этот мир – Ад. Давным-давно он не чувствовал себя таким свободным от прошлых страстей, нагим душевно, словно все его чувства и эмоции были лишены покровов и обострены до предела. Он не цеплялся больше за положение, за деньги, за все, что имело значение в Лос-Анджелесе, в его прошлом. Здесь было что-то, чего он не осознавал раньше. Но это было намного важнее всего, во что он привык верить. Почему-то перед глазами возникло красивое лицо Левассера, и сердце забилось быстрее…
…Луис очнулся от того, что по камням скрежетали когти. Ужас ударил под дых, заставив его сжаться в комок. Мгновением позже он был уже на ногах. Большой плоский кусок пемзы служил ему дверью, но он был так измучен, что позабыл его задвинуть. С порога пещеры он видел насмешливые рожи своих мучителей, торопливо взбиравшихся по скалам. Один из них засмеялся кошмарным смехом, словно пришедшим из далекого прошлого.
– Ты пришел ко мне, сынок, – скрежещущий голос резанул по нервам, заставив Луиса утроить усилия, – почему же ты бежишь сейчас? Иди ко мне, мой мальчик! Иди к своему отцу!
Подкатила тошнота и Луиса едва не вывернуло прямо на гранитный пол. Последним усилием он задвинул пемзой вход и просунул длинную палку между нею и противоположной стеной, используя в качестве своеобразного засова.
– Открой, маленький ублюдок! – гневный голос Мигеля Рамона, донесшийся из-за «двери», заставил его забиться в угол и сжаться в комок. – Открой, не то получишь хлыста!
Луис не мог сбежать, не мог спастись от этого кошмара. У него оставался лишь один путь, чтобы не слышать гневных воплей снаружи. Потому он поднес к губам мех с водой и сделал большой горький глоток, позволив воспоминаниям снова унести себя. И пусть были они не о самых приятных мгновениях их жизни с Оливье, всё лучше, чем слышать отвратительный голос монстра…
…Несколько дней пролетели как одно мгновение. Луис приходил в себя, понемногу осознавая случившееся с ним, хотя осознать это было нереально тяжело. С задворков какой-никакой цивилизации оказаться вдруг в кошмаре прошлых веков, где пираты правили бал и человеческая жизнь не стоила ломанного гроша – даже мысль об этом была невыносима. Единственным, что хоть как-то помогало скрасить сумрачные унылые будни, были беседы с Левассером, иногда игра в карты. Правда, игра все-таки прискучила, играли-то они не на деньги.
– Что-то вы мрачноваты, – хмыкнул Левассер, однажды заметив, с какой тоской Луис смотрит в окно, за которым полыхали багровые небеса, – оно понятно, конечно, но может, мне удастся развеять вашу печаль.