Возможно, Сиф хотел увести Адель не из-за гордости. Пусть он всегда так небрежно относился к этому ее увлечению, быть может, ему просто не хотелось, чтобы кто-то еще видел ее танец, кроме него самого?
Кукла кружилась в дурманящем вихре, и уже этот ветер вокруг нее вел за собой. Восхищенные лица проносились перед глазами, люди аплодировали и смеялись, позабыв обо всем, происходящем снаружи, и благодаря их эмоциям, чувствам движения Адель наполнялись еще большим изяществом и грацией. Но вдруг на секунду что-то затуманило взор куклы, и она пошатнулась. А лица вокруг исказились, стали мрачными, сердитыми, а смех — злобным, полным ненависти и презрения.
«Какая нелепость! Как глупо! — кричали голоса в ее голове. — Этот проклятый город идеальное место для нее!»
Вздох удивления и испуга разлетелся по помещению, когда Адель осознала, что упала на паркет. Она так же недоумевающе смотрела на людей, что почему-то стояли неподвижно, а испуг и непонимание все еще не стерлись с их лиц. Они были словно немые статуи. Адель почувствовала, как руки Мастера помогают ей подняться и прячут ее лицо от окружающих, но было уже слишком поздно. Только сейчас кукла почувствовала глубокую трещину, что появилась на ее щеке. Она тянулась от глаза к самому подбородку, как будто слеза.
— Кукла… Да она же кукла!
— Мастер оживил одну из кукол!
Люди окружили их, и сейчас они уже ничем не отличались от бастующих на улицах. Все, чего они хотели, — сотворить невозможное, вернуть прошлое, и вот творец перед ними, собственной персоной. Их глаза пожирали их обоих, еще секунда — и требующие голоса взорвутся от негодования.
Сиф встретился взглядом с Губернатором, и ему хотелось очень многое сказать, но вместо этого он прошептал одними губами: «Уведи ее отсюда». Тот сразу понял, пусть и находился достаточно далеко.
Отовсюду послышались крики, как раз вовремя Сиф успел вытолкнуть куклу из кольца окруживших его гостей, а та не успела и вскрикнуть. Люди уже хватали Мастера за одежду, рыдали и молили его сотворить для каждого из них чудо, их разум совсем помутился.
«Прошу, верни мне моего мужа!»
«Умоляю, оживи мою мать!»
«Мой сынок был еще так юн. Верни ему жизнь, сжалься!»
— Мастер! — отчаянно кричала кукла Адель, желая броситься ему на помощь, но руки офицеров держали ее слишком крепко. Они потащили ее прочь из залы, и последним, что увидела Адель, было то, как очки Мастера падают на пол и круглые стекла разбиваются под чужими ногами. И в эту же секунду на ее сердце тоже появилась первая трещина.
========== Этюд пятый ==========
Адель вывели из залы, а затем заперли в узкой комнате, и сколько бы она ни кричала, сколько бы ни стучала в двери, ей все не открывали, а ее сердце все больше покрывалось сетью тоненьких трещинок. Наконец она выдохлась и неподвижно сидела, уставившись в одну точку. Через какое-то время к ней вошел Губернатор и сел напротив.
— Надо же, настоящая живая кукла! Подумать только… А ведь, признаться, до этого я не особо верил в эту историю о ворах. Но вы, миледи, само ваше существование заставило меня поверить в обратное.
Адель сидела, не произнося ни слова, а ее глаза неподвижно глядели мимо него.
— Но не нужно притворяться игрушечной, я ведь знаю, что ты меня слышишь, — его шутливого тона как ни бывало. Маска весельчака как будто спала с него.
Адель взглянула на него исподлобья.
— Что с Мастером?
Губернатор лишь хмыкнул.
— Ты так сильно предана своему Мастеру? Но что ты знаешь о нем на самом деле?
— Я… не понимаю.
— Все, что ты делаешь, так это слепо доверяешь своему создателю. И ты ведь никогда не задумывалась над тем, какие тайны он может скрывать, не так ли? — Адель напряглась, не понимая, в чем этот человек хочет ее убедить. — Мастер Сиф единственный творец в Чернильном городе. Знаешь, именно созданием кукол он до сих пор занимался, и его работы пользовались популярностью, обеспечили ему достаток и уважение. Но потом он вдруг резко прекратил работу, а его кукол стали находить сломанными на улицах. А затем появились эти воры душ и начали гибнуть люди.
— Но это… ничего не доказывает! В этом нет вины Мастера. В чем вы хотите его обвинить?
— Тише-тише, Адель. Пока что я ни в чем его не обвиняю. Конечно, я понимаю, сколь много для тебя значит Мастер Сиф, но не кажется ли тебе, что между ним и ворами душ может быть связь? Он ведь что-то знает о них, правда? Но тогда зачем покрывает?
Кукла не знала, что на это ответить. Ее мысли путались, еще непрошедшая нервозность давала о себе знать.
— А быть может, и он тоже один из этих воров душ? — вдруг сказал Губернатор, понизив голос.
Но Адель посмотрела на него прямо, и ее голос даже не дрогнул.
— Вы не заставите меня усомниться в Мастере.
Губернатор лишь хмыкнул и отвел взгляд.
— Я не давлю на тебя. Просто помни, люди будут гибнуть до тех пор, пока хотя бы один вор не будет найден. И если окажется, что Мастер Сиф покрывает нашего общего врага, боюсь, нам придется вмешаться и принять необходимые меры.
И он ушел, оставив ее в этой холодной узкой комнате, словно преступницу. Хотя, вероятно, Губернатор уже сделал вывод на этот счет и будет сложно его переубедить. Адель обвила руками собственные плечи и съежилась то ли от холода, что исходил от каменных стен, то ли от мыслей, что нарочно лезли в голову.
Но слишком долго ждать не пришлось, и вскоре дверь резко распахнулась. Мастер без лишних церемоний заставил ее подняться и повел вон из этого места, проронив что-то вроде: «Мы уходим». И, похоже, он был очень зол.
***
Нелегко им придется теперь. Слухи о Мастере, оживившем одну из кукол, непременно уже утром наполнят весь город. Значит ли это, что им с Адель стоит искать новое прибежище? Вот только где?..
В памятном доме Мастер сидел в рабочем кабинете за столом и поочередно выбирал разбитые осколки из оправы очков. Кукла сидела с противоположной стороны и наблюдала за Мастером. Множество мыслей клубилось в ее голове. Без очков Сиф выглядит совсем не похожим на себя прежнего или, вернее сказать, на того, кем она его знала до сих пор. А ведь если подумать… она и правда ничего не знает о нем.
У нее невольно вырвался тяжелый вздох. Казалось, частичка самого ее естества навсегда покинула тело, а сердце съежилось и ссохлось, подобно завядшему бутону. Мурашки мелкими трещинками пронеслись по фарфоровой коже, потом исчезли.
— Не вздыхай так глубоко, — вдруг заговорил Мастер, оторвавшись от работы. Он достал из внутреннего кармана рабочего халата небольшую колбочку и поднял ее перед собой. В секунду флакончик заполнился полупрозрачной жидкостью, как будто это были духи. — А то всю душу выдохнешь.
Сиф протянул Адель флакончик, и та поняла его без лишних слов. Открыла пробку и вдохнула тонкий аромат, позволяя ему снова наполнить тело и сердце. Дышать сразу стало так легко и свободно, а сердце забилось быстрее. Когда она открыла глаза, скляночка была уже пуста.
А Мастер снова взял в руки очки и задумчиво произнес:
— Они столько раз выпадали из рук в пылу работы, но стекла ни разу не трескались… Не знаю, сколько людей потоптались на них, чтобы так изуродовать, — он сглотнул и проговорил чуть хрипло: — Порой по-настоящему осознаешь ценность вещей, когда те разобьются вдребезги.
— Но ведь их можно починить? — Адель с надеждой посмотрела на Мастера.
— Конечно, можно. Только они уже никогда не будут такими, как прежде. Что-то непременно изменится… — и, кажется, он говорил уже не об очках. Но потом вдруг резко повёл речь о другом: — Думаю, Губернатор сказал тебе то же, что и мне?
Адель сразу же напряглась, руки и ноги отяжелели, будто налились жидким металлом, а глаза смотрели, не моргая. Надо же, всего одно слово Мастера может вывести ее из равновесия и, возможно, даже… сломать ее?
— Вам… он тоже что-то сказал?
— Предложил отдать тебя ему. Похоже, ты понравилась Губернатору, Адель, — после этой фразы молчание продлилось дольше, чем положено. И каждый в этой тишине скрывал свои особые секреты. Сиф не смотрел кукле в глаза и говорил как бы между делом, но каждое его слово вселяло нешуточное волнение: — Но если ты и сама хочешь с ним остаться, я не буду тебя удерживать силой.
— Нет! — тут же воскликнула Адель и вцепилась руками в ладони Мастера, пусть он всё ещё сжимал в пальцах очки. — Я… хочу остаться с вами, Мастер.
Ее глаза в этот момент были, как у котенка, которого собираются выбросить под проливной дождь. Сиф не смог подавить смех и улыбнулся. Нечасто Адель удавалось увидеть его улыбку, и ее глаза тоже заблестели.
***
Часто теперь люди толпились у входа в «Дом памяти», но двери были слишком прочны, чтобы горожане смогли вломиться внутрь. Вот только с каждым днем их становилось все больше, и рано или поздно у них должно было это получиться. А Губернатор и не подумывал отправить офицеров на охрану.
С наступлением ночи жители города снова разбегались по своим норам. Снова приходило время Вору выйти на охоту.
Он блуждал по замусоренным после недавних протестов улицам, и подол его длинной мантии волочился по влажным каменным дорогам, попутно вбирая в себя всю грязь, что попадалась на пути. Вор душ — словно чернильная клякса на полотне. Всего одна случайная ошибка художника может испортить картину, и каким бы великим ни был талант творца, это пятно не вывести так легко.
Порой Вор останавливался, делал глубокий вдох и, как уличный пес, искал след, в конце концов ему удавалось отыскать одну из статуэток, потерянную и всеми позабытую где-нибудь на мостовой. Тогда под капюшоном расплывалась широкая нечеловеческая ухмылка, больше похожая на оскал зверя.
И в ту же секунду Мастер снова хватался за сердце и, тяжело дыша, пытался унять кашель, рвущийся из горла. «Только не снова», — мысленно кричала кукла, бросаясь на помощь Мастеру. Адель ухаживала за ним, всеми силами пыталась унять его боль. Но что она могла поделать? А Сиф отчего-то и не старался что-либо изменить, будто уже давно примирился со своей участью.
Адель видела эти мысли в глазах Мастера, хотя тот и не произносил ничего подобного вслух. Возможно, именно поэтому Сиф и стремился поскорее обучить куклу всему необходимому. Он словно хотел успеть отпустить ее. Но вот только сама Адель совсем не желала покидать «Дом памяти» и когда-либо расставаться с Мастером. И она знала, никакие ее доводы, никакие слова не заставят его изменить решение. Как будто еще давно, до появления ее самой в жизни Сифа, внутри него завелся червь, ежедневно поедающий его мысли. Ни один раз Мастер пытался от него избавиться, но эта мерзость слишком прочно засела в голове. И с течением времени Сиф будто даже примирился с его существованием и уже сам позволил пожирать свое существо.
Быть может, в словах Губернатора была доля правды и Мастер связан с ворами душ больше, чем она думает? О, кем бы ни был Мастер Сиф, в каких неприятностях ни был бы замешан, Адель плевать на все! Только бы он ни мучился так сильно. Если бы только позволил ей что-нибудь сделать, если бы только впустил ее в свои мысли… С каждым новым приступом Мастеру становилось все хуже. А что же Адель? В ее груди тоже начало что-то больно колоться. День за днем ее механическое сердце покрывалось глубокими трещинами. Но это чувство было совершенно незнакомо ей, и кукла не обращала внимания на боль в своей груди. Все ее мысли были совсем о другом.
А тем временем Вор душ не терял времени даром. Он уже успел обыскать все подворотни и теперь приближался к жилым домам, заглядывал в чужие окна. И как только замечал одну из статуэток Мастера, тут же снимал капюшон и стучался в двери…
— Нет! — тут же закричал Сиф, мучаясь лихорадкой.
— Мастер, вам что-то приснилось? — говорила кукла дрожащим голосом и осторожно касалась ладонью его горячего лба.
— Нет, нет! Боже, что же я наделал?! Что я натворил!.. — кричал он, хватаясь за голову, чуть ли не плача. Все его тело била дрожь до тех пор, пока эта вспышка не проходила, и он снова проваливался в глубокий сон. А на сердце у куклы появлялась еще одна трещинка.
Убедившись, что Сиф крепко спит, Адель поднялась на ноги и приблизилась к рабочему столу Мастера. В верхнем ящике, закрытом на три оборота ключа, как и ожидалось, лежал пистоль. Он выглядел больше, чем обычный револьвер, но меньше, чем ружье. Тяжелый, еле уместился в ее руках. Рукоять разукрашена витиеватыми узорами, он больше напоминал произведение искусства, чем орудие убийства. И тем не менее, именно для этого он был предназначен. Мастер Сиф всегда держал его наготове, заряженным, так что не было нужды разбираться, как именно им пользоваться. Одно нажатие — и все.
Кукла посмотрела в сторону спящего Мастера, тот дрожал и что-то несвязно бормотал свозь сон. Адель сделала шаг навстречу, и ее шарниры противно скрипнули, будто ржавые петли старой двери. Она прижала оружие обеими руками к своей груди, на глаза наползла тень, искажая черты лица. Неужели Сиф и правда думал, что она не знает, где он держит ключ? Он же всегда так небрежно прячет его в левый карман халата. Что ж, теперь не важно. Она уже приняла решение.
Адель резко двинулась в другую сторону и одним движением сорвала с крючка пальто Мастера, наскоро накинула на плечи и спрятала оружие во внутреннем кармане. Потом обернулась, и взгляд ее был долгим, тяжелым.
— Держитесь, мой Мастер, — прошептала она. — Я вернусь.
И она ушла. Спустилась вниз, отперла входную дверь и скрылась в чернильной мгле ночного города.
========== Этюд шестой ==========
Длинные запутанные переулки, словно залитые вязкой черной краской, сейчас были все равно что лабиринт. Так легко заблудиться. Адель шла вперед, опираясь рукой о стены домов. Только ощущение влажного камня помогало ей не потерять ориентацию в пространстве. Казалось, что она попала в желудок огромного зверя, так темно и зловеще тихо тут было.
Адель выглядела так нелепо в неизменной фатиновой юбке, на пуантах и в мешковатом пальто поверх плеч. Все это напоминало какой-нибудь бессмысленный сюрреалистичный рисунок. Но какая разница, если сейчас ее никто из горожан увидеть не сможет, наверняка все прячутся в глубине темных квартир. Дороги были так пусты, будто весь город внезапно лишился всех обитателей. Только Вор душ мог повстречаться ей на пути.
О чем она думала, когда так безрассудно поступила? Неужели решила, что сможет договориться с одним из этих чудовищ и раздобыть хотя бы несколько статуэток? И все же она не могла так же смиренно ожидать приговора, как это делает Мастер.
Кукла сильнее прижала оружие к груди, и холодная сталь обожгла ее. Где же ты, Вор?
По ночам туман точно набирал силу, он поднимался выше и сливался с небом, превращая Чернильный город в одно огромное расплывшееся пятно. И каждый шаг — словно в пропасть, будто идешь по канату с закрытыми глазами.
Загадочное чувство зародилось у куклы в груди. Она все блуждала по этому лабиринту, и на миг ей показалось, что такое с ней уже когда-то случалось. И мысли в голове становились такими же расплывчатыми, словно этот туман проникал в самое ее сознание и опутывал призрачными руками сердце, рисовал в мыслях чудаковатые образы. И с каждым шагом эти видения становились все четче. Адель уже будто наяву слышала чей-то крик, слышала, как звонко колотится в груди ее сердце. Живое теплое сердце. Она бежала, рвалась изо всех сил куда-то вперед, не разбирая дороги.
И стук. Адель отчетливо слышала резкий отчаянный стук о деревянную поверхность. То ее собственные кулаки до крови били и царапали чужие двери. Из ее горла рвались мольбы. Но никто не открывал, сколько бы она ни старалась, сколько бы ни умоляла.
Адель ясно вспомнила то ощущение ужаса, пронизывающее самые ее кости, как вдруг ощутила чужую тень за спиной. Слезы, что бесконечно текли из ее глаз, вдруг остановились и, засыхая, они невидимой сетью стягивали кожу щек, превращая лицо в твердую неподвижную маску.
Она обернулась. Но не успела даже закричать.
Адель тяжело дышала и часто хлопала глазами, когда внезапное наваждение наконец прошло. Но не успела она немного прийти в себя, как увиденное снова заставило оцепенеть. Что еще может скрывать ночь Чернильного города?