Я посмотрела на тебя, перед тем как начать переходить дорогу. Твои глаза все еще были живее и добрее, чем у любого из моих одноклассников. Ну и пусть себе смеются! Я-то знаю, что ты самый что ни на есть настоящий.
— Верный! — раздался чей-то голос.
Ты вдруг залаял и побежал куда-то вперед к другой стороне дороги, а я последовала за тобой (как хорошо, что как раз загорелся зеленый!). Ты подбежал к мальчику, что стоял, прислонившись спиной к столбу. Его руки были спрятаны в карманы, а волосы так сильно взлохмачены, что торчали в разные стороны и скрывали его глаза. Мальчик вытащил одну руку и почесал тебя за ухом, отчего ты сразу же высунул язык и радостно завилял хвостом.
Верный, значит, ты все-таки нашел своего хозяина? Значит… теперь мне нужно просто уйти?
Мне бы порадоваться за тебя, но почему я почувствовала грусть?
Но мальчик вдруг обернулся ко мне.
— Это т-твой пес, да? — спросила я, заикаясь.
Мальчик кивнул и улыбнулся мне, глаза из-под его взлохмаченных волос оказались добродушными и приветливыми. Но я все равно смущенно опустила взгляд на серый асфальт.
— Спасибо, что позаботилась о нем, — вдруг заговорил мальчик.
Я резко подняла голову, и наши взгляды встретились. Глаза незнакомца блестели так же ярко, как и у пса.
— А мы… еще встретимся?
Настоящий хозяин Верного смотрел загадочно, но при этом его глаза излучали теплоту.
— Однажды все мы встретимся.
Мальчик поднял руку, прощаясь со мной. Мне хотелось о многом его спросить, хотелось еще на немного продлить эту встречу. Но в ту же секунду мальчик и его верный пес исчезли, растворившись в воздухе прямо на моих глазах.
Теперь я стояла на другом конце дороги совсем одна, глупо рассматривая серый столб, у которого некогда стоял мальчик и его пес. Но, чуть присмотревшись, я заметила небольшой букетик цветов, привязанный к столбу черной ленточкой.
Комментарий к Рассказ 8. Пес Жанры: Мистика, Джен, POV, Дружба, Драма
Этот рассказ - мой любимый)
========== Рассказ 9. О свободе ==========
Как можно выиграть или не проиграть в игре, правила которой
постоянно меняются и меняются не вами? (с).
Свобода… Как думаешь, ты свободен? Да, да, ты. Ты, читающий сейчас эти строки. Я обращаюсь к тебе. А, может, ты даже никогда не задумывался об этом?
Вот сидишь ты сейчас в мягком кресле (ну, или не в кресле, или не сидишь... неважно) и смотришь в этот свой плоский монитор. Не происходит ничего не обычного, ты занимаешься своими привычными делами. Ничто не нарушает привычный распорядок твоей жизни, да ты и сам привык к этим рамкам. Нет, «рамки», наверное, слишком грубое слово, прошу прощения. Давай лучше заменим его на «стабильность». Есть и другие слова, которые ты так любишь, — равноправие, демократия, свобода слова, свобода выбора... Какая же красивая картина получается, если сложить их все вместе! Так и хочется спрятаться от окружающей действительности за всеми этими яркими картинками. Хм, или я что-то упустил? Может быть, ты уже живешь в художественном музее?
Ближе к ночи засыпаешь в своей удобной мягкой кровати. Твой кокон такой теплый и нежный, не правда ли? И вот на утро ты открываешь глаза и понимаешь — что-то не так, кое-что изменилось. Сквозь густую темноту рассматриваешь очертания узкого помещения и не узнаешь своей любимой уютной комнатки. Ты часто моргаешь, пытаясь скорее привыкнуть к отсутствию освещения. Секунду-другую ты колеблешься; тебе кажется, что просто еще не до конца проснулся; но не находя взглядом знакомой обстановки, ты все же понимаешь — это не твой дом. И твой защитный кокон порвался.
Пытаешься подняться, но что-то сковывает твои движения. Замечаешь, что твои руки и ноги крепко привязаны к железному стулу. Поначалу ты в замешательстве: молча сидишь, все еще надеясь, что это всего лишь кошмар или видение, и сейчас ты проснешься, и этот мираж развеется. Но проходит минута, другая, — и ничего не меняется. Ты испуганно кричишь, зовешь на помощь, но никто не отзывается, кроме твоего собственного эхо. Начинаешь паниковать, пытаешься вырваться, извиваясь всем телом на неудобном сидении. Но веревка лишь сильнее впивается в кожу твоих рук, в кровь раздирая твои запястья. И тут ты начинаешь думать. Почему именно ты? Почему похититель выбрал именно тебя? Ты не из богатой семьи, ты самый обычный человек с самой непримечательной жизнью как и сотни других. Так почему именно ты оказался в этой ловушке? За что?! Но на все эти вопросы нет прямого ответа. Потому что он сам не знает, почему. Он выбрал тебя совершенно случайно. И поэтому единственный кого, ты можешь винить, это сама Судьба или Бог. Как тебе больше нравится.
Ты наконец распутываешь веревку. Наклоняешься и, заметив блеснувший в полумраке нож, разрезаешь им веревку на ногах. Ты мгновенно поднимаешься и оглядываешься по сторонам, куда-то бежишь, ощупываешь стены, пытаясь отыскать дверь. Как же смешно ты выглядишь со стороны… Только тебе показалось: вот она, свобода! Но ты ошибся. Тебе кажется, что у тебя есть преимущество, но ты всего лишь пешка в его игре и все еще неосознанно следуешь его плану. Настоящее испытание только начинается.
Резко загорается свет, ослепляя тебя. Трешь глаза и сквозь выступившие слезы видишь, что стена перед тобой прозрачная. Но не это пугает тебя, нет. Твои конечности становятся деревянными и тяжелыми как свинец, когда ты видишь за стеной человека на точно таком же стуле. Боль и страх сотнями игл протыкают тебя изнутри, когда ты понимаешь, что узнаешь лицо этого человека. Это может быть кто угодно: твоя мать, твой младший братик, твой лучший друг или любимый человек. Ясно одно — это человек, которым дорожишь больше всего в мире.
Этот человек испуганно смотрит на тебя, плачет, что-то говорит, но ты не слышишь из-за звуконепроницаемой стены. Ты отчаянно кричишь, колотишь кулаками по стене, царапаешь ножом прозрачную поверхность, но все бесполезно.
И тут ты слышишь чей-то искаженный голос. Невозможно определить, женщина это или мужчина. И тебе начинает казаться, что к тебе обращается само Провидение. Механический голос предоставляет тебе выбор: он(а) или ты.
По ту сторону стены появляется круглая пила, ее острые зубья смазываются от быстрого вращения. И она опускается прямо на твоего самого близкого человека. Пленник(-ица) кричит, пытается вырваться, расшатать чертов стул, но тот привинчен прямо к полу. Еще немного, и лезвие коснется его(её) головы, разрежет человеческую плоть пополам, и виновен в этом будешь ты. Пусть не слышишь воплей ужаса, но ты никогда раньше не видел такого выражения на его(её) лице. Его(её) губы так и кричат: «Умоляюсделайчто-нибудь!СПАСИМЕНЯ!»
И тут ты понимаешь, для кого предназначен этот нож в твоих руках. «Он(а) или ты — решай скорее!» — этот голос внутри твоей головы, он насмешливо шепчет это снова и снова, и этот шепот громче любого крика. А каждое слово распиливает тебя пополам.
Дрожащими руками направляешь немного ржавое лезвие ножа к своему горлу. Одежда липнет к телу от пота, ты дрожишь как при ознобе. Сердце часто стучит в твоем горле, в твоей голове. Ты превращаешься в единый сгусток нервов, и этот стук разрывает тебя, переламывает твои кости одну за другой. Часто переводишь взгляд: то на заплаканное измученное лицо жертвы, то на нож в своей руке.
«Он(а) или ты. Он(а) или ты. Он(а) или ты?!».
У тебя есть выбор.
По крайней мере, он заставил тебя в это поверить.
Ну, и что же ты выберешь?..
А теперь вспомни, с чего мы начали. Оглянись вокруг и скажи мне честно — можешь ли ты назвать себя свободным? И действительно ли у тебя есть выбор?
Комментарий к Рассказ 9. О свободе Жанры: Психология, ангст, ужасы, драма
========== Рассказ 8. Связанные ==========
Сотни людей находились прямо под открытым небом. Рев гитар и звон барабанов можно было услышать даже на другом конце города. Люди кричали и подпрыгивали в такт ритму, погружаясь в своеобразный транс. Эта музыка не просто разрывала барабанные перепонки, она проникала вовнутрь каждого, и их души, сознание, — все соединялось в едином хаосе. Мир, сотканный из музыки, поглощал их и в то же время связывал.
Я все еще помню это чувство.
Маленькая комната, забытая гитара в углу, пол завален коробочками с тенями, помадой, баночками с кремом для лица, какими-то тюбиками и прочей ерундой. И я тоже посреди этого хлама. В левой руке зеркальце, в правой — тушь для ресниц. Извечные друзья любой девушки. С легкостью перебираю эти предметы в своих руках и нахожу подводку для глаз. Приближаю зеркальце к глазам и начинаю медленно проводить тонкую линию вдоль нижнего века. Чувствую, как острый кончик касается легко уязвимой кожи. Немного слезятся глаза, но черная линия все равно ползет идеально ровно, подчеркивая и без того слишком узкие глаза. А, может, именно этого я и добиваюсь?
Вдруг чьи-то тонкие руки обвивают мои плечи, отчего моя рука вздрагивает, и черная линия искривляется и выходит за пределы глаза, почти попадая на скулу.
Оборачиваюсь и вижу тебя. Ты смотришь на меня и по-детски улыбаешься как ни в чем ни бывало.
— Эмми? Черт возьми, из-за тебя все испортила!
— Ой, ну извини, извини, Аллочка! — Ты сильнее обнимаешь меня как провинившийся ребенок, и мне ничего не остается, как оттолкнуть тебя и взять в руки салфетку.
Но ты не обижаешься, знаешь ведь мой резкий характер. Такая уж я, чуть что, как еж выпускаю иглы. Только ты, Эм, всегда была единственной, кто не испугался ко мне прикоснуться, обнять. Даже если мои иглы пронзали тебя насквозь.
Ты самый близкий мне человек, Эм. Но я никогда не скажу тебе этого вслух. Прости.
Стираю салфеткой испорченный макияж, краем глаза замечая твой взгляд.
— Ну, давай, колись. Чего задумала? — говорю я, усмехнувшись.
— Я? Н-ничего… — отводишь взгляд. Странно. — Ну вот, у тебя опять все на полу валяется! Ну как так можно, Ал?
Смотришь на меня укоризненно. Ты как маленькая девочка, примеряющая на себе роль строгой мамочки. Но все равно еще такой ребенок.
— Ты же знаешь, что это моя привычка. Ничего не могу с собой поделать.
Ты вдруг подсаживаешься ко мне поближе, и твои глаза блестят, как будто задумала новую шалость.
— Алла, накрасишь меня?
— Хм-м… Даже не знаю, — протягиваю я, но ты сразу же ведешься на такой очевидный блеф, и на твоем лице отражается грусть. — Одним макияжем тут не отделаешься. Посмотри на свои волосы, как у гоблина.
— Ура! Ал, обожаю тебя! — смеешься, и твои курчавые волосы спутываются еще сильнее.
Беру в руки расческу, и ты расслабляешься, в блаженстве закрываешь глаза. Ты всегда любила, когда тебя расчесывают. Пряди твоих волос мягкие и податливые, легко заплетаются в прическу, принимают любую форму. Совсем не как у меня.
Наизусть помню черты твоего лица и выбираю те цвета, которые сделают твое лицо еще более миловидным. И твои синие глаза действительно становятся ярче, а кожа чуть блестит, как будто светится изнутри. Идеальная форма губ, идеальная форма лица. На самом деле, тебе любой цвет подойдет. Ты об этом знаешь, Эм? Ах, точно. Это ведь всего лишь мои мысли.
— Знаешь, Алла... — говоришь тихо, не смотря в глаза. — Ты всегда такая сильная и уверенная в себе. Честно говоря, я всегда мечтала быть похожей на тебя. — Дурочка, это я всегда хотела быть как ты.
— Что ты такое говоришь, Эм? Я резкая, несдержанная и часто огребаю за это.
— Это... не совсем так, Ал.
Осторожно подкрашиваю ресницы, затем отстраняюсь и критически осматриваю свою работу. Но не могу удержаться от усмешки.
— Алла?
— Ты просто куколка, Эмми.
— Ну блин, не смешно! — хмуришься и тянешься к зеркалу. Но встретившись со своим отражением, замираешь, а потом резко разворачиваешься, и твое лицо уже сияет от счастья.
— Аллочка! — тянешься ко мне, но я вовремя уворачиваюсь. Одних объятий на сегодня уже достаточно.
— Нет, нет, только не это! Кроме того, ты же не хочешь испортить то, над чем я билась целый час!
— Ох, ладно. Извини. — Ты обиженно куксишься, но затем опять смеешься, рассматривая свое отражение.
— Признавайся, давай. Для кого вся эта красота?
— Н-ну… — отводишь взгляд, и твои щеки краснеют. — Ты его не знаешь. Мы только пару недель назад познакомились.
Мой маленький старый телек что-то бормочет, помехи на каналах шумят, создавая фоновый шум. Пауза длится чуть дольше, чем обычно. Ты оборачиваешься и смотришь на меня в недоумении.
— Что ж, я за тебя очень рада, Эм, — выдавливаю из себя искреннюю улыбку и начинаю собирать разбросанные вещи на полу.
Я не вижу твоего лица, но знаю, что ты-то не поведешься на эту ложь. Почти чувствую, как ты набираешь в легкие воздух, собираешься что-то сказать… Но тебя прерывает внезапно заигравшая музыка в телевизоре. Вроде бы ничего особенного, но ты с первой ноты, с первого аккорда распознаешь неладное.
— Эта песня… — в твоем голосе чувствуется непонимание, удивление. — Ал, неужели ты все-таки записала свою песню?
— Эмми…
Хочу выключить, но ты преграждаешь мне путь и садишься прямо около небольшого экрана. Внимательно вслушиваешься в каждый звук. И как бы помехи не искажали мелодию, ты все понимаешь.
— Постой, это же… не твой голос. — Ты оборачиваешься и смотришь на меня. Пытаешься прочесть ответ в моих глазах, но мое лицо непроницаемо. — Ал… Алла, я не понимаю, чей это голос и почему кто-то исполняет твою песню?
Ты поднимаешься на ноги, и я выдерживаю твой долгий напряженный взгляд. Сейчас ты совсем не похожа на ребенка. Или, может, это я всего лишь хотела видеть его в тебе?
Я отвожу взгляд первой и роняю неровный вздох.
— Это больше не моя песня, Эмми.
— То есть как это, не твоя?! — Ты злишься.
— Я продала ее, — говорю просто. Подхожу к окну и ищу на тумбочке сигареты. — Официально я больше не автор этой песни.
— Но ведь это твоя песня! — Не надо, Эм. Твои слова причиняют мне боль. — Ты что, забыла, как сочинила ее тогда, год назад? — Я помню. Беру в руки пачку, но сигареты выскальзывают из рук. — Забыла, как впервые сыграла ее для меня? Она же стала вашей визитной карточкой, вашим хитом!
— Заткнись, Эм! — в ярости швыряю пачку на пол, и сигареты рассыпаются по полу. Ты цепенеешь, как будто через твое тело провели струю тока. Опираюсь руками о комод и говорю уже тише. Я все помню, Эм. Но наша группа распалась, если ты помнишь.
— Но это же не повод все бросать и… отдавать другому то, что принадлежит тебе. — Глупая Эмми.
— Ты же раньше любила эту группу.
— Пока не узнала, что они воруют песни, — говоришь строго.
— Они их не воруют, а покупают… у малоизвестных талантливых авторов.
— Это одно и то же, Алла! И как… Как ты могла решиться на это? — Это просто. Раз — и готово.
— Мне просто нужны были деньги.
— Деньги? И ты продала свое детище ради денег?! — Какие громкие слова…
— Эм… Рано или поздно, это должно было случиться. Одной музыкой я не заработаю себе на жизнь. А эти ребята неплохо раскрутились, да и играют очень даже неплохо. Их слушает столько людей… — Ты молчишь, качаешь головой. Ты еще не можешь этого понять. — Ты знаешь, Эм, как я отношусь к этой песне и это не изменилось. Но… эта песня в любом случае, продолжала бы валяться в этом комоде… — Сжимаю руки в кулаки, опускаю голову. — А песни не должны пылиться в какой-то там папке под тоннами других бумаг. Они должны жить. Им нужна свобода, их должны слушать и напевать другие люди… Песня, которую никто не слышит, — мертвая песня.
— Алла…
Может быть, ты этого не заметила, но мое сердце уже давно превратилось в камень. Маленький такой, тяжелый камушек. Я отчетливо ощущаю его тяжесть в своей груди.
— Я не жалею о своем поступке, Эм. Теперь мою музыку услышит намного больше людей. И тогда какая разница, кто значится ее исполнителем?
— Какая разница?! Все это какой-то бред, Ал! Даже слышать ничего не хочу.
Ты уходить. Слышу, как хлопает дверь.
— Может быть, когда-нибудь ты меня поймешь… — наконец произношу вслух. Но только тебя уже здесь нет, чтобы услышать.
Из горла вырывается кашель, сильнее опираюсь руками о тумбочку. Пытаюсь сделать вдох, но воздух застревает где-то в горле. Чувствую комок, застрявший в глотке. Кашляю, бью себя в грудь, пытаюсь его выплюнуть. Но он лишь становится шершавее, он скребет горло, как будто играется со мной. Его края становятся острее, напоминая наждачную бумагу. Кряхчу, силюсь выплюнуть эту мерзость. И наконец этот приступ проходит.