— И вы жили здесь в то время?
— Я жила здесь с тех пор, как мы с Вилбуром поженились в 1951. У нас только две спальни, так что девочки должны были жить вместе. Можете себе представить, что творилось.
— Должно быть, было тяжело.
— О, у них был конфликт по любому поводу — ссоры из-за одежды и парней, круг за кругом.
— А как ваш муж? Где был он?
— Ну, он жил здесь, но половину времени его не было.
— Чем он занимался?
— Он работал в Сирсе, в отделе бытовой техники — посудомоечные машины, холодильники.
Работал по вечерам, выходным и по праздникам.
— Так что он ушел примерно в то же время, что и она?
— Кажется, да, хотя я никогда об этом не думала. — Она нахмурилась. — Вы же не говорите, что он ушел с ней?
— Если она так любила мужчин, почему и нет?
— Во-первых, ему было почти пятьдесят. И я не думаю, что его мог заинтересовать кто-то такого возраста. Он — кобель, но я не могу поверить, чтобы он опустился так низко.
— Он как-нибудь объяснил свой отъезд?
Она затянулась сигаретой.
— Нет. Однажды он ушел на работу и больше не вернулся. Он ушел раньше Чарис, теперь я вспомнила. Я помню, потому что он не увидел Джастин в выпускном платье, а это было четырнадцатого июня.
— А как насчет Чарис? Вы обратились в полицию, когда поняли, что ее нет?
— Я пошла туда в тот же день. Полиция и шериф. Я же получала на нее окружные фонды и знала, что иначе социальный работник поднимет шум.
— Но вы заполнили заявление о пропаже человека?
— Я сказала, в тот же день, хотя полицейский не выразил большой поддержки. Он выяснил, что она до этого сбегала полдюжины раз. И, как он сказал, ей все равно скоро исполнится восемнадцать и она станет самостоятельной. Он сказал мне идти домой и забыть о ней.
— Что вы и сделали.
— А что еще я могла сделать? Я думаю, социальный работник звонил матери.
— Вы думаете, она отправилась назад, к матери?
— Не знаю, и мне было не до того. После ухода Вилбора, я только и думала, как свести концы с концами. На случай, если вы захотите спросить, я никогда больше о ней не слышала. Так же, как и о нем.
— Как насчет социального работника Чариз? Как его звали?
— Не помню. Это было слишком давно.
— Еще только несколько вопросов, и я дам вам отдохнуть. Как Чарис путешествовала? Как вы думаете?
— Не на автобусе. Я знаю, потому что полиция проверяла. Наверное, поймала машину, вместе с одним из хулиганов, с которыми она болталась в Локаби.
— Вы помните их имена?
— Не могла отличить одного от другого.
— Вы слышали о машине, которую украли из мастерской Руела?
— Все слышали.
— Могла Чарис взять ее?
— Сомневаюсь. Она не водила машину. Я предлагала ей помочь получить права, но она так и не собралась. По-моему, боялась провалиться. Переживала, что будет выглядеть дурой.
— Как же она перемещалась?
— Приставала к Джастин и Корнеллу и ко всем остальным. Еще одна вещь, которая всех раздражала — она любила поживиться за чужой счет.
— Я знаю, что уже спрашивала, но может быть, вы как-нибудь постараетесь вспомнить дату, когда она ушла?
Медора покачала головой. — Я только радовалась, что ее нет. Как странно думать, что она была мертва все эти годы. Я представляла, что у нее муж и дети.
— У вас, случайно, нет фотографии?
— У меня нет, но вы можете спросить у Джастин.
— Ну, наверное, это все. Не могу сказать, как я благодарна вам за помощь.
— Если хотите мое мнение, что бы с ней ни случилось, она сама виновата.
Я шла к машине, с одеялом в руках, когда заметила подъехавший седан. Из него вышла женщина. Это должна была быть Джастин. У нее была такая же фигура, как у матери, и такие же бесцветные разлетающиеся волосы.
— Извините. Вы Джастин Макфи?
— Да?
— Меня зовут Кинси Миллоун. Я частный детектив.
— Я знаю, кто вы. Это вас надо благодарить за настроение, в котором пребывает мой свекр.
Ее манеры были странной смесью хладнокровия и возбуждения.
— Мне жаль, но этому нельзя было помочь.
Она посмотрела в сторону дома. — Что вы делаете здесь?
— Я просто поговорила с вашей мамой о Чарис.
Ее выражение было отсутствующим какое-то время, потом мелькнула искра узнавания.
— Чарис?
— Правильно. Не знаю, упоминал ли Корнелл, но мы расследуем убийство..
— Конечно, вы не о ней говорите.
— Точной идентификации еще нет, но похоже на это.
— Я не верю. Что случилось?
— Ее закололи и тело выбросили в районе Ломпока. Это было в августе 1969. Следователи шерифа работали над делом месяцами. Теперь они решили, что пора попробовать снова.
— Но что привело вас в Кворум? Она была здесь всего несколько месяцев.
— Я знаю, что это трудно понять. Когда я была у Эдны, я заметила это одеяло и поняла, что убитая была в брюках из такого же материала. Эдна сказала, что одеяло сшила ваша мама и я пришла к ней. Вы думали, что она сбежала?
— Да, конечно. Мне в голову не приходило, что бедняжка мертва. Я уверена, что Корнелл и его отец помогли бы вам, если бы знали, кто это был.
— Будем надеяться, что это правда. Сейчас мы пытаемся выяснить, что произошло между ее уходом и временем, когда было найдено ее тело.
— Когда это было?
— Третьего августа. Ваша мама сказала, что она ушла в июле, но не могла вспомнить точной даты.
— Чарис приходила и уходила, когда хотела. Брюки, о которых вы упомянули, мама сшила для меня. — Она поправила ремешок и взглянула на часы.
— Вам надо идти?
— Извините, но мы собираемся у свекров на ужин. Я заехала к маме, потому что она неважно себя чувствует.
— Как насчет завтра? Я бы хотела поговорить с вами еще раз.
— Мне нужно поговорить с Корнеллом. Он тоже сердится, потому что отец винит его во всем за машину.
— Ладно, я лучше отпущу вас. Я остановилась в «Оушен Вью». Буду благодарна, если вы позвоните после разговора с Корнеллом. Может быть, он чем-нибудь поможет, даже если вы не сможете.
— Сомневаюсь. Он знал Чарис только через меня.
— Ваша мама сказала, что Чарис тусовалась с группой хулиганов из Локаби. Вы можете спросить, не помнит ли Корнелл кого-нибудь из них.
— Ничего не обещаю, но сделаю, что смогу.
Я вернулась в мотель и позвонила доктору Спирсу. Я рассказала миссис Гэри то, что узнала от Медоры Сандерс. Она вспомнила Чарис Куинн сразу, как услышала имя. Она обещала передать информацию доктору и уверила меня, что, если у него будет время, он поищет карточку Чарис. Я от всей души поблагодарила ее. Повесив трубку, я сидела на кровати, улыбаясь от уха до уха, наконец дав себе момент, чтобы отпраздновать. Мне не терпелось рассказать все Долану.
Я вошла в больницу через главный вход и спросила, как пройти в кардиологическое отделение. Как выяснилось, Долана только что взяли на операцию. Медсестра заверила меня, что все идет хорошо, но должно пройти время, пока он попадет в послеоперационную палату. Она посоветовала позвонить ей в семь, чтобы убедиться, что он уже там.
Выходя из больницы, я почувствовала, что мое радостное возбуждение спадает. Было 4.30.
Я отправилась в мотель, зашла в комнату Долана, воспользовавшись его ключом, и забрала свою Смит-Корону. Устроившись у себя в комнате, я напечатала свои заметки, процесс, который занял лучшую часть полутора часов.
В 6.15 я открыла телефонную книгу и нашла ближайшую пиццерию. Позвонила и заказала среднюю пиццу с пепперони, с перцем халапеньо и дополнительным сыром сверху. В ожидании доставки, я дошла до автомата и купила банку диетического пепси. Поужинала, сидя на кровати, опираясь спиной на подушки, и смотря новости.
Вскоре после семи я позвонила в больницу и поговорила с дежурной в кардиологическом отделении. Она сказала, что Долан уже в палате, и я могу его навестить, если хочу. Конечно, я хотела.
В отделении было тихо, и свет приглушен. Долан лежал в отдельной палате, соединенный трубками и проводами с множеством мониторов. Его жизненные показатели светились цифрами на экране, как время и температура перед входом в банк.
Долан не спал, и к нему вернулась жизнь. Он выглядел усталым, но не полумертвым.
— Эй, лейтенант, ты выглядишь прекрасно. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше. Уже почти человек.
Я услышала голос за спиной и, повернувшись, увидела в дверях медсестру.
— Извините за беспокойство, но там человек, который заявляет, что он ваш родственник.
Лицо Долана стало озадаченным.
Я сказала — Это должен быть твой брат, Стэси. Когда я позвонила и рассказала ему о твоем сердечном приступе, он собирался прыгнуть в машину и приехать сюда.
— А вы его дочь, — сказала медсестра, указав на Долана подбородком.
— Угу.
Она погрозила пальцем. — Только один раз и ненадолго. Я буду смотреть на часы.
— Спасибо, сестричка, — благочестиво сказал Долан.
Через минуту в дверях появился Стэси.
— Я думал, ты продал свою машину, — сказал Долан.
— Взял напрокат — выпендрежный маленький форд, на котором я гнал, как летучая мышь из ада. Удивляюсь, как меня не оштрафовали.
— Особенно, когда ты ездишь без прав.
Поскольку визит был ограничен, мы решили сразу перейти к делу Джейн Доу.
— Кажется, у меня есть ниточка к ней, — и я рассказала им об одеяле с лоскутами в ромашку, которое привело меня к Медоре Сандерс.
— Как сказала Медора, девочку звали Чарис Куинн. Она, очевидно, была под опекой государства и помещена в приемную семью. Обе, и Медора и ее дочь, сказали, что от нее были одни неприятности: нечестная, неразборчивая в связях, грубая и дерзкая. Согласно Медоре, девушка прожила с ними пять месяцев, или около того, и скрылась, не сказав ни слова. Это было летом 69. Я должна еще упомянуть, что Вилбур Сандерс, муж Медоры, исчез примерно в то же время. Будем надеяться, что доктор Спирс подтвердит идентификацию, когда найдет ее старую карточку.
— Ты знаешь дату, когда девушка ушла?
— Время достаточно близко, или так кажется. Я надеюсь еще поговорить с Джастин, может, она вспомнит. Она замужем за сыном Руела.
— Парень из мастерской? — спросил Стэси.
— Да, он.
Стэси прищурился. — И эта беглянка — ты уверна, что ее звали Чарис Куинн?
— Уверена. А что?
— А то, что о ней упоминается в одном из старых рапортов. Ее мать позвонила в здешний отдел шерифа, где-то через неделю после начала расследования. Она услышала, что ее дочь объявили пропавшей, и хотела, чтобы мы знали, что она жива и здорова.
— Я знала, что видела это имя, но не могла вспомнить, где.
Долан сказал — Ну, значит, она не может быть Джейн Доу, если только не воскресла из мертвых. Ты говоришь, она звонила через неделю после того, как нашли тело.
— Звонившая сказала, что она мать Куинн. Это мог быть кто-то другой, — сказал Стэси.
— Давайте посмотрим, что скажет дантист. Если данные совпадут, мы будем знать, что убитая — Куинн, а звонок — фальшивый.
— Как насчет «Мустанга»? — спросил Долан.
Стэси улыбнулся, подняв три пальца. — В багажнике нашли три светлых волоса. Характеристики похожи на волосы Джейн Доу. Не окончательно, конечно, но подтверждает теорию, что ее перевозили в «Мустанге». Кто-то постарался протереть машину, но специалисты нашли несколько отпечатков, в том числе частичный отпечаток ладони на домкрате. Парень, наверное, передвинул его, когда очищал место в багажнике.
Я спросила — А пятна? Это была кровь?
— Мы послали коврик в лабораторию в Колгейте, но результаты придется ждать несколько недель. Нам повезло, что теперь есть технологии, которых не было тогда.
— Еще один вопрос — совпадут ли пятна из багажника с пятнами на брезенте. Она могла бороться за свою жизнь.
В голосе Стэси звучало сомнение. — Возможно, но не забудь, что у нее были связаны руки, и в рапорте коронера не упоминается о ранах, которые могли быть получены при самозащите.
Я подняла руку. — Может один из вас спросить Руела о брезенте? Я хочу знать, принадлежал ли он ему.
— Я за него возьмусь — пообещал Стэси.
— Не вижу связи, — сказал Долан.
— Может быть, убийца — дальнобойщик. Они иногда используют брезент, чтобы прикрыть груз. — Я остановилась. — О-о. Меня вдруг осенило.
— Что?
— Если окажется, что убитая — это Чарис, и тело перевезли в «Мустанге», тогда ваша теория насчет Фрэнки Миракла летит к черту.
Долан нахмурился. — С чего ты взяла?
— Мы знаем, что Фрэнки украл шевроле Кэти Ли. Так как он мог ехать сразу на двух машинах, одна из Кворума, одна из Венис, и обе прибыли в Ломпок одновременно?
— Он мог сделать две ходки.
— О, я тебя прошу… Что он — убил Чарис, доехал на «Мустанге» до Ломпока, выбросил тело, бросил машину, а потом добирался автостопом до Венис, чтобы убить кого-то еще?
— Значит у него был сообщник, — сказал Долан.
— Для чего? Между двумя убийствами нет никакой связи.
В дверях медсестра кашлянула и показала на часы.
— Мы уже уходим, — сказал Стэси, вставая со стула.
Стэси проехал за мной до мотеля. Я проводила его до комнаты Долана и вручила ключ.
Было 9.25, и я была готова сказать спокойной ночи, полагая, что он устал и хочет завалиться спать.
— Не так быстро. Я сразу заехал в больницу после нескольких часов езды. Я еще не обедал.
Это был Арбис, на главной улице? Я никогда не ел Арби- Кью. Теперь, когда ты вовлекла меня в мир фаст-фуда, мне нужно догонять.
Я села рядом со Стэси, наблюдая, как он осиливает Арби-Кью, жареную картошку и сэндвич с ростбифом. Кажется, он прибавил в весе, с тех пор, как я его видела несколько дней назад.
— Вы часто это делаете?
— Пару раз в день. Я нашел компанию, которая доставляет фаст-фуд на дом. Боже, это прекрасно. Я себя чувствую, как новый человек.
— Счастлива была помочь. Лично я никогда не думала, что фаст-фуд может быть таким жизнеутверждающим.
Стэси вытер рот салфеткой. — Забыл рассказать Кону. Мне звонил куратор Фрэнки. Он говорит, что Фрэнки нарушил режим. Кажется, он без разрешения покинул округ.
— Когда это было?
— Вчера.
— Меня это удивляет. Послушать Фрэнки, он хорошо усвоил все правила. Интересно, что его заставило?
— Может быть, ваш визит. Что у нас на завтра?
— Давайте поговорим с Руелом. Одеяло Эдны еще у меня. Мы можем спросить его про брезент, когда я буду отдавать его.
Стэси наклонился вперед. — Кинси, мы — копы. Нам не нужны поводы и оправдания. Это они должны перед нами оправдываться..
— Вы правы, — робко ответила я.
Когда мы снова подъехали к мотелю, было 10.15, и мы распрощались.
Глава 10
В субботу утром, после завтрака, мы со Стэси поехали к Макфи. День был ясным и солнечным. Ветер стих, и пустыня простиралась в бежево-лиловой дымке. Заросли кактусов, мескита и креозота располагались с такими аккуратными промежутками, как будто их сажал садовник.
Я позвонила в дверь, и мы стояли на крыльце, ожидая ответа. С заднего двора слышались детский смех и визг и собачий лай. В конце концов Эдна открыла дверь. — О, я не ожидала увидеть вас еще раз, — сказала она, как будто захваченная врасплох.
— Здравствуйте, Эдна. Это детектив Олифант из отдела шерифа Санта-Терезы. Мы пришли в неудачное время?
— У меня здесь комитет из моей баптистской церкви, и мы заняты.
Я протянула ей одеяло. — Мы ненадолго. Я хотела вернуть вам одеяло.
Она взяла его, пробормотав, — Спасибо.
— Мы надеялись повидать Руела. Он здесь?
— Он в гараже.
— Можно с ним поговорить?
Она сдалась. — Вы можете пройти через дом, и я выпущу вас через заднюю дверь. Так быстрее.
В кухне за столом сидели пять женщин. Стол был завален рекламными листками и длинными белыми конвертами. Все пять смотрели на нас, улыбаясь, когда мы проходили к задней двери.