Долан остановился на дороге, покрытой гравием поверх растрескавшегося асфальта. Впереди был виден низкий холм. Дорогу преграждали запертые ворота с надписью «Въезд запрещен». У ворот был припаркован джип.
— Где же каменоломня Грэйсон? — спросила я, ссылаясь на описание места преступления в полицейских отчетах.
— У холма направо, около четверти мили, — ответил Долан. Из джипа появился пожилой мужчина в джинсах, ковбойских сапогах и кожаной шляпе. Долан выключил мотор и вышел из машины.
Стэси пробормотал — Это Эрни Йохансон, десятник на ранчо. Я позвонил, и он согласился встретить нас, чтобы открыть ворота.
Стэси выбрался из машины, я тоже вышла. Долан зажег сигарету.
Стэси подошел к старику и пожал ему руку. Я отметила, что он делает усилие, чтобы казаться энергичным.
— Мистер Йохансон, большое спасибо. Я — Стэси Олифант из отдела шерифа округа. Вы, наверное, не помните, но мы встречались в августе 1969, когда было найдено тело. Это лейтенант Кон Долан из отдела полиции Санта-Терезы. Он тогда был со мной.
— Я заметил, что мне ваше лицо знакомо. Рад вас видеть.
— Спасибо за помощь.
Старик перевел взгляд на меня. Он казался озадаченным.
— Она с нами, — сказал Долан.
Внимание старика переключилось на сигарету Долана. — На вашем месте я бы смотрел. Здесь пожароопасно.
— Я осторожно.
Йохансон вынул связку ключей и мы вчетвером подошли к воротам, на которых висел старинный замок. Он выбрал ключ, повернул его в замке и снял замок с засова. Толкнул ворота и мы вчетвером вошли, Долан и Стэси впереди, я следовала за ними, и Йохансон прикрывал тыл.
Старик спросил — Так в чем, все-таки, дело сейчас? Я не совсем понял.
Стэси ответил — Отдел шерифа пересматривает некоторые старые дела. Мы подняли это дело в надежде его раскрыть.
— И для чего вы сюда приехали?
— Мы хотим увидеть место преступления, тогда отчеты станут понятнее. На старых фотографиях не видно, как расположено место, относительные расстояния и тому подобные вещи.
— Понимаю. Я привел сюда своего сына, когда они вытаскивали тело наверх. Ему было четырнадцать и он думал, что это очень здорово — ловить машину каждый раз, когда ему было куда-то нужно. Я хотел, чтобы он увидел, чем это может кончиться.
Долан бросил сигарету на землю и тщательно затушил ее каблуком.
— Вы думаете, это то, что с ней случилось? Кто-то предложил подвезти и в конце концов зарезал?
— Это мое предположение.
Стэси и Долан подошли к краю обрыва. Йохансон догнал нас.
— Тогда не было ворот. Я думаю, он ездил туда-сюда, ища место, куда ее бросить и выбрал это. Наверное, не знал про каменоломню. На этой дороге было полно народу в любое время дня.
— Думаю, рабочие ее не нашли, — отметил Стэси.
— Из-за запаха?
— Точно.
— Насколько я знаю, большинство парней — мексиканцы. Не хотели лишний раз привлекать внимание полиции. Возможно думали, что это собака, если заметили запах.
Долан спустился на несколько шагов по насыпи. Земля казалась мягкой, хотя поверхность была покрыта пылью. Он уперся правой ногой в склон для устойчивости и стоял, изучая подлесок. — Она была вон там.
Он поднялся наверх и стал смотреть на ту часть шоссе номер 1, которая была видна с этого места.
— Я думаю, он остановился и открыл багажник. Он, возможно, использовал брезент, чтобы протащить тело на небольшое расстояние оттуда сюда. Брезент был сильно запачкан и растительность примята там, где ее тащили.
Я посмотрела на Стэси. — Она была завернута в брезент?
— Частично. Мы думаем, она была убита в другом месте. На траве были следы крови, но не в достаточном количестве. Он, наверное, использовал брезент, чтобы не запачкать багажник.
Долан сказал — Если бы тогда у нас было это новое оборудование, мы бы много чего нашли.
Волосы, ткань, может, даже отпечатки. Ничего хорошего в этом убийстве. Ему просто повезло. Никто не видел убийства и никто не заметил, как он столкнул ее со склона.
Йохансон оживился — Сосед, который живет ниже по дороге, С.К. Воджил, видел светлый фургон утром 28 июля, вон там. Весь разрисованный знаками мира и психоделическими знаками хиппи. Говорил, что он все еще стоял там в одиннадцать вечера. Шторы на окнах задернуты, приглушенный свет внутри. На следующее утро его не было, но что-то в этом было странное. Он, кажется, звонил в отдел шерифа, когда нашли девушку.
Скептицизм Долана был явным. — Наверное, к делу не относится, но мы проверим.
— Он говорил, что еще видел кабриолет. Убийца мог приехать на нем. Красный, насколько я помню, с номерами другого штата. На вашем месте я бы с ним поговорил.
Я сказала — Спасибо за информацию. Я запишу.
Йохансон взглянул на меня с интересом. Вдруг, кажется, до него дошло: я была полицейской секретаршей и сопровождала хороших ребят, чтобы избавить их от скучной конторской работы.
— Кое-что я забыл сказать насчет Миракла, — вспомнил Стэси. — Когда мы обыскали его машину, то обнаружили, что следы грязи на коврике напоминают почву на откосе. К сожалению, эксперты сказали, что невозможно отличить этот образец от образцов из других карьеров в штате.
— Я видела этот рапорт. Очень плохо. Что сказал Фрэнки, когда его об этом спросили?
— Сказал, что он бродил в этом районе, но мы ничего не смогли подтвердить.
Долан сказал — В день, когда его взяли, он был обкуренный или унюханный в хлам. Травка или кокаин. В документах этого нет.
Мистер Йохансон прочистил горло — Раз уж вы здесь, может захотите посмотреть все остальное?
Долана, похоже, увлекла эта идея. — Я не спешу. Давайте. — Он посмотрел на Стэси. Стэси пожал плечами, соглашаясь.
Йохансон повернулся к своему джипу. — Лучше взять машину. Дороги все развезло от дождя.
Мы уселись в джип — Стэси впереди, мы с Доланом вскарабкались на заднее сиденье. Йохансон включил зажигание и убрал аварийный тормоз. Амортизаторы в машине отсутствовали. Я ухватилась за перекладину, Стэси тоже вцепился в дверцу, морщась от сотрясения своей больной спины.
Слева от нас вырос холм. Верхушка его была плоской, там стояли тяжелые механизмы. Большую часть оставшейся земли являли собой обнаженные террасы, широкие поля камня, не прерываемые зеленью. — Это каменоломня, — сказал Йохансон.
Я наклонилась вперед. — Правда? Выглядит как карьер с гравием. Я представляла себе утесы известняка.
— Это другой вид каменоломни. Это открытые карьеры. На каменоломне Грэйсон добывают диатомовую землю, диатомит. Вот, у меня есть образец, посмотрите.
Глядя одним глазом на дорогу, он поднял с пола кусок камня и передал мне. Камень был шершавый, белый как мел, размером с краюху хлеба, с неравномерными дырочками на корке. Он был на удивление легким.
— Как вы сказали, что это?
— Диатомовая земля. Мы ее называем ДЗ.
Я почувствовала, как тревожное покалывание прошло по моему позвоночнику, пока Йохансон продолжал объяснения.
— ДЗ — это отложения, сделанные, в основном, раковинами диатомов. Когда-то вся территория была под водой. Как мне говорили, диатомы питались морскими водорослями.
Теперь это размельчают и используют как абразив, иногда как абсорбент.
Вдруг я заметила, что Стэси дышит с трудом и лицо его побледнело. Я положила ладонь на его руку и позвала — Кон?
Стэси помотал головой, сделав один из жестов, которые должны уверить нас, что волноваться не о чем. Долан сказал — Мистер Йохансон, извините, что прерываю, но у меня скоро встреча в городе и нам надо ехать.
— Ладно, тогда, я думаю, это все. Как скажете.
Через несколько минут он отвез нас к машине Долана и мы вернулись на шоссе.
— Стэси, вы в порядке? — спросила я.
— Это опять моя чертова спина. Сейчас мне станет лучше. — В отсутствие движения его лицо казалось старым.
Долан повернул зеркало, глядя одним глазом на Стэси, другим — на дорогу.
— Я говорил тебе не ехать.
— Не говорил. Ты сказал, что свежий воздух пойдет мне на пользу. Сказал, что нужно использовать возможность.
Я спросила — Вам не холодно?
— Перестаньте беспокоиться.
Я переключила внимание на лейтенанта Долана. — Что дальше?
Стэси ответил первым — Завтра утром встретимся у меня. Десять часов подойдет?
— Подойдет.
Долан ответил — Звучит хорошо.
Сначала мы завезли Стэси. Он жил близко к центру Санта-Терезы, в пяти кварталах от моего офиса, в маленьком доме, покрытом розовой штукатуркой, взгромоздившимся над розовой шлакоблочной стеной.
Долан попросил меня подождать в машине, пока он сопровождал Стэси вверх по ступенькам.
Они исчезли в доме. Долан отсутствовал десять минут. Никто из нас не сказал ни слова по дороге к моему дому. Я провела остаток четверга, занимаясь личными делами.
Я приехала к Стэси раньше Долана. Стэси оставил входную дверь открытой. — Эй, Стэси, это я. Можно войти?
Он ответил приглушенным — Будьте как дома.
Войдя, я почувствовала запах готовившегося кофе. Комната была почти пустой, как будто кто-то выезжал или въезжал и не закончил работу. Площадь всего дома была не больше 80 квадратных метров. Пространство было поделено на гостиную, спальню, кухню и ванную, хотя дверь туда была закрыта.
Под окном, справа, лежал матрас, аккуратно застеленный одеялами. Телевизор расположился на голом полу неподалеку. Слева стоял дубовый стол и вращающийся стул. У дальней стены были сложены шесть одинаковых картонных коробок. Все были запечатаны и на каждой имелся список содержимого. Дверца шкафа была открыта и я могла видеть, что он освобожден от всего, кроме двух вешалок.
Я на цыпочках подошла к двери в кухню. На плите, на маленьком огне, стоял стеклянный кофейник. Кофе был темным, как горько-сладкий шоколад. Дверцы всех кухонных шкафчиков стояли нараспашку, показывая пустые полки. Стэси действительно опустошал свой дом.
— Если что-нибудь понравится, забирайте. Мне тут ничего не нужно. — внезапно сказал Стэси позади меня.
Я повернулась. — Как ваша спина?
Стэси состроил гримасу — Более-менее.
— Вы переезжаете?
— Не совсем. Скажем так, я могу уйти и хочу подготовиться.
— Кон говорил, что они пробовали новые лекарства.
Стэси пожал плечами. — Клинические исследования. Экспериментальный коктейль для тех, кому нечего терять. Процент не очень хороший, но я решил, какого черта, это может помочь кому-нибудь другому.
Сегодня его шапочка была темно-синей. На нем были мягкие потертые джинсы, бледно-голубая рубашка и светло-коричневые кожаные ботинки.
— Это ваш дом?
— Я его снимаю. Прожил здесь четыре года.
Кон Долан постучал и вошел. В одной руке он держал коричневый бумажный пакет, в другой — белый пакет поменьше.
— Что вы двое задумали?
Стэси положил руки в карманы и пожал плечами. — Мы говорили о том, чтобы сбежать вместе. Она хочет в Сан-Франциско, чтобы пересечь мост Золотые ворота. Я стою за Вегас и танцовщиц топлес. Мы как раз собирались бросить монету, когда ты пришел.
Он направился к плите, разговаривая со мной через плечо. — Хотите кофе? Молока нет.
— Спасибо, я выпью черный.
— Кон?
Долан приподнял белый пакет с жирными пятнами. — Пончики.
— Прелестно, — сказал Стэси, — мы удалимся в гостиную и разберемся, что к чему.
Кон отнес свои пакеты в гостиную, пока Стэси разливал кофе в три одноразовых стаканчика.
Я взяла свой кофе, Долан принес два стула из кухни. Он взял большой пакет и вынул три скоросшивателя. — Я сделал каждому копию дела. Книжки убийства.
Стэси прикрепил к стене два чистых листа бумаги, затем развернул карту Калифорнии и тоже повесил на стену. — Я буду руководить, если никто не возражает.
Кон сказал — Хватит стесняться, продолжай.
— Тогда ладно. Давайте посмотрим, что мы знаем.
Он снял колпачок с черного фломастера и написал ЖЕРТВА вверху одного листа и УБИЙЦА — другого. — Начнем с Джейн Доу.
Я достала из сумки свежую упаковку каталожных карточек, сняла целлофан и начала делать записи.
Глава 4
— Итак, что у нас есть? — Стэси поднял фломастер и посмотрел на нас.
Долан сказал — Она белая. Возраст где-то между двенадцатью и восемнадцатью.
— Правильно. Это значит, что дата рождения где-то между 1951 и 1957. — Стэси сделал необходимую отметку.
— Как насчет предполагаемой даты смерти? — спросила я.
— Доктор Вейзенбург говорит, что тело пролежало там от одного до пяти дней, так что это где-то между 29 июля и 2 августа. Он сейчас на пенсии, но я попросил его просмотреть дело и он помнит девушку, — сказал Долан.
Мы быстро пробежали основные данные: рост, вес, глаза, цвет волос.
Долан сказал — В рапорте говорится, что она рыжеватая блондинка, хотя, возможно, это краска. Было упоминание о темных корнях.
Я сказала — У нее зубы торчали вперед и было много пломб, но никакой работы ортодонта.
Рот Стэси опустился — О чем это говорит нам — торчащие зубы?
— Ну, я бы сказал, что большинство детей с неправильным прикусом посещают ортодонта к десятилетнему возрасту.
— Может, у ее семьи не было денег, — предположила я.
— Может быть. Что-нибудь еще?
— Столько дырок в зубах предполагают плохую диету. Конфеты, сладкие напитки, недостаточно витаминов, — сказал Долан. Не хочу показаться снобом, но у детей из семей со средним и высоким доходом обычно не бывает таких испорченных зубов.
Стэси сказал — Ей их починили. Кстати, судебный дантист думает, что пломбы были поставлены в одно и то же время, примерно за год или два до смерти.
— Это должно было стоить кучу денег, — предположила я.
Стэси нахмурился — Когда-нибудь была сделана схема ее пломб?
— Насколько я знаю, нет. У нас есть верхняя и нижняя челюсти.
Я посмотрела на него — Ее челюсти? Через восемнадцать лет?
— У нас также есть все десять пальцев.
Стэси сделал отметку на бумаге. — Посмотрим, сможем ли мы уговорить коронера сделать для нас новые отпечатки.
Я подняла руку — Мы говорим, почему ее не опознали. Может быть, она была из другого штата? У меня впечатление, что новости не распространяются на всю страну.
— Эту историю, возможно, не сочли достойной упоминания даже за пределами округа.
— Давайте перейдем к одежде. Есть идеи? — спросил Стэси.
— Я думала, интересно, что ее брюки сшиты дома. Если добавить плохую гигиену рта, это говорит о низком доходе.
Стэси сказал — Не обязательно. Если мать шила для нее одежду, это предполагает определенный уровень заботы.
— Ну, да. Вот еще что. Эти брюки в цветочек необычны. Синие ромашки с красной серединкой на белом фоне. Кто-нибудь может вспомнить материал.
Долан перелистал страницы. — Тут сказано, что у нее были проколоты уши. В левую мочку продета проволока золотого цвета в форме подковы. В правой мочке — проволока золотого цвета, погнутая в нижней части. Люди могут вспомнить это тоже.
Стэси добавил это в список и спросил — Все?
Я подняла руку. — У нее были накрашены ногти. Серебряным лаком.
— Есть. Что-нибудь еще?
— Нет, насколько я помню.
Долан поднялся. — В таком случае, извините. Мне надо перекурить.
Когда наступило время ланча, я вызвалась отправиться за ингредиентами для сэндвичей, но мужчины выразили резкое неодобрение моему фетишу — арахисовому маслу и маринованным огурцам, и проголосовали за поход в китайский ресторан. Мы взяли машину Кона и пересекли город по пути к «Великой стене».
Стены внутри были выкрашены в требуемый красный китайский цвет, по периметру висели белые бумажные фонарики, как маленькие луны.
Мы начали с рулетов из теста с овощами, потом двинулись к свинине му чу, курятине кунг пао и говядине с апельсиновой цедрой, вместе с куполом белого риса. Мы с Коном пили пиво, Стэси — холодный чай.
Во время еды Стэси и Кон высказывали свои соображения об убийце. Исходя из жестокого характера убийства, они предполагали, что преступник, скорее всего, мужчина, отчасти потому, что женщины обычно избегают кровавых убийств в близком контакте с жертвой.