— Правильно. Эта информация у меня есть. — Долан вычеркнул имя. — Рикман на свободе, условно. Говорят, что последнее время он был хорошим мальчиком, работает автомехаником, где-то в районе Колгейта. У меня записано, где именно. Стэси в понедельник съездит с ним поговорить. Остается Клифтон, который досиживает последние деньки из девяноста, на которые осужден. Я собрал фотографии всех этих ребят, на случай, если надо будет освежить чью-нибудь память.
Стэси предложил — Мы дадим Кинси поговорить с Паджи. На него подействуют ее женские чары.
— Остается Фрэнки, — сказал Долан.
— Мы с тобой можем вытащить соломинки, но давай сначала поговорим с теми двумя. — Стэси вздрогнул и вдруг встал, сказав, — Погоди секунду.
Он застонал, втягивая воздух сквозь зубы, его лицо напряглось.
— Черт, спину схватило. Господи, как больно. — Через минуту он глубоко вздохнул.
— Лучше? — спросил Долан.
— Гораздо. Извините, что прервал.
— Может, уже перестанешь сам себе ставить диагнозы и позвонишь этому парню?
— Доктор — женщина, сексист ты несчастный. Думай, о чем говоришь.
— Не валяй дурака, Стэс. Ты делаешь вид, как будто у тебя болит спина только два последних дня, когда ты жаловался на это неделями. Надо было попросить докторов посмотреть, когда ты был в больнице.
— Тогда она не болела.
— О, ради бога! Скажи мне имя девушки и я сам ей позвоню.
— Кон, прекрати! Уже позже пяти.
— Позвони в регистратуру, оставь свой номер и попроси, чтобы ее вызвали.
— Ненавижу строить из себя дурака по твоей милости. — Несмотря на ворчание, Стэси отправился искать телефон.
Мы с Доланом сидели, не глядя друг на друга. Наконец я спросила — Что случилось? Вы так нервничаете.
— Он меня просто доводит. Он думает, что рак распространился и поэтому не хочет обращаться к врачам.
— Наверное, я что-то пропустила.
— Потому что при тебе он не показывает вида. Ты бы его послушала до того, как ты пришла. Если бы у него был пистолет, он бы вышиб себе мозги.
— Вы шутите?
— Вовсе нет. Как он считает, это конец всему, зачем еще тянуть?
— А вдруг рак распространился в его кости?
— Черт, ты только не начинай.
— Я не понимаю, чего вы хотите.
— Я хочу, чтобы он, для разнообразия, подумал о ком-нибудь другом.
— Если вы не подумаете о себе, когда умираете, то когда же еще?
Появился Стэси и мы прекратили разговор.
— Она примет меня первым завтра утром, — доложил он.
— Ты сказал, как тебе плохо? Она должна принять тебя сейчас.
— В любом случае, я устал и мне пора домой.
— Ты еще не пообедал. Тебе надо поесть.
— У меня есть еда дома. Вы оставайтесь. Я могу вызвать такси.
— Я отвезу вас, — предложила я. — Моя машина прямо у дверей.
Стэси направился к выходу и я встала из-за стола.
Долан сказал — Я займусь этим.
В конце концов, мы уехали одновременно — Стэси в машине Долана и я — в своей.
Я была дома через несколько минут, в своем безопасном пристанище. Пять пятьдесят шесть в пятницу вечером и у меня никаких планов. Я сделала сэндвич с сыром и оливками из кусков пшеничного хлеба, который разрезала на четвертинки. Налила себе стакан вина и устроилась на диване, где взяла дело Джейн Доу и начала сначала, с первой страницы. Иногда ты работаешь потому, что больше нечем заняться.
В 1.35 меня разбудил телефонный звонок. Звонил Долан из больницы.
— Стэси стало хуже. Он позвонил в полночь и попросил отвезти его сюда. Они глянули на него и позвонили его врачу.
— Мне приехать?
— Я тебе перезвоню. Как только узнаю, что происходит.
Если Долан собрался перезвонить, не было никакого смысла ложиться спать обратно.
Я уже была в спортивном костюме и носках, так что я включила свет, нашла свои беговые туфли и была готова к выходу.
Я припарковалась на улице напротив входа в приемное отделение и нашла Долана возле регистратуры. Не задумываясь, я поцеловала его в щеку. — Как он?
— Они его оформляют. Я пытался перезвонить, но тебя уже не было.
— Не волнуйся об этом. Давай, я принесу нам кофе. Тут где-то должен быть автомат.
Мы сидели вдвоем полчаса, отхлебывая подозрительно пахнущий тепловатый кофе из толстых бумажных стаканчиков. Он спросил — Что ты делала дома? Я думал, ты где-нибудь на свидании.
— Люди больше не ходят на свидания. По крайней мере, я.
— Почему нет? Как же еще ты можешь встретить кого-то?
— Я не хочу никого встречать. У меня все хорошо, спасибо большое. Как насчет тебя? Ты одинок. Ты ходишь на свидания?
— Я слишком старый.
— Я тоже. Когда умерла твоя жена?
— Десять месяцев назад. — Он помолчал немного. — Я скажу тебе, что тяжело. Она годами уговаривала меня поехать в круиз. Я ненавидел саму идею. Таити. Аляска. Она приносила мне цветные журналы, полные счастливых парочек. Закат. Романтика. Внутри были фотографии гор еды, которой вы можете набивать живот двадцать четыре часа в сутки.
Я не люблю, когда меня сажают в клетку, и боялся оказаться связанным с группой дураков.
Разве это не звучит разумно?
— Ты думаешь, она хотела именно в круиз, или просто съездить куда-нибудь?
Долан повернулся и внимательно посмотрел на меня. — Я никогда не спрашивал.
Тюрьма округа Санта-Тереза располагалась в здании площадью 2500 квадратных метров. Два этажа, 120 коек.
Я припарковала свой фольксваген и вошла через главный вход, где взяла бланк заявки на свидание. Заполнила его и передала клерку. Потом стала ждать в вестибюле, пока Паджи сообщат, что к нему пришел посетитель. Я могла себе представить его озадаченность, так как была уверена, что он никогда обо мне не слышал. Любопытство или скука подействовали, но клерк вернулся и сказал, что Паджи согласен встретиться со мной.
В комнате для встреч по восемь закрепленных стульев располагались с каждой стороны стеклянной перегородки. Каждое место было снабжено телефонной трубкой. Я уселась и положила в ноги сумку.
Из полицейского рапорта я знала, что настоящее имя Паджи — Седрик Костелло Клифтон и родился он в 1950 году. Открылась дверь со стороны тюрьмы и несколько заключенных вошли в свою часть помещения. Появился Паджи и сел. Его лицо было круглым, как луна, и он носил большие круглые очки. Растительность на его лице была неухожена — усы и борода торчали во все стороны. Его темные волосы, если бы это была женщина, выглядели бы как плохой домашний перманент. Он был массивен в плечах, грудь и бицепсы накачены.
Волосы на левом предплечье только частично скрывали галерею тщательно выполненных татуировок. Он изучал меня довольно долго. Наконец взял трубку и сказал — Эй, как дела?
Я держала трубку свободно около уха. — Хорошо, мистер Клифтон. А как вы?
— Нормально. Я знаю тебя?
— Меня зовут Кинси Миллоун. Я — частный детектив. Мне бы хотелось, чтобы вы ответили на несколько вопросов.
Он слегка улыбнулся. — Насчет чего?
— Вы помните, как вас арестовали в Ломпоке в августе 1969?
— Ага. — Он ответил с осторожностью, как будто не был вполне уверен, с чем соглашается.
— Вы дали полицейскому домашний адрес в Креозоте, Калифорния. Можете сказать, где это?
Я никогда о нем не слышала.
Я находила его на карте, но решила действовать в стиле детектора лжи и начать с базовых вопросов, ответы на которые легко проверить.
— Маленький городок около Блита. В двух милях от границы с Аризоной.
— Как вы оказались в Ломпоке?
— Я ехал в Сан-Франциско. Мой приятель только что вернулся оттуда. Прожил там на улицах шесть месяцев. Говорил, что можно купить дурь прямо на центральной улице. Бесплатный секс и бесплатные клиники. Мне это понравилось. До сих пор нравится, если подумать.
Я посмотрела на лист бумаги, который вытащила из сумки, хотя и так знала, что там написано. — Согласно этому, вас задержали за бродяжничество и обладание запрещенным веществом.
Он расслабился, лицо скривилось в улыбке. — Какое фуфло это было. Я голосовал на дороге, когда подъехала машина с двумя копами. Деревенщина в форме. Остановились и сцапали меня. Ну, было у меня немножко травки. И за это меня посадили.
— Вы ехали автостопом?
— Когда у вас нет машины, это то, что вы делаете.
— Нас интересует, кто мог видеть молодую девушку, которая путешествовала автостопом в этом районе. Семнадцать-восемнадцать лет. Крашеная блондинка, голубые глаза. Примерно 165 сантиметров, 57 килограммов.
— Это половина девушек, которых я знаю. Что она натворила?
— Она ничего не натворила. Ее тело нашли сброшенным с дороги под откос.
Его поведение слегка изменилось. — Мне жаль это слышать. Ты не говорила, что она мертва, я бы не шутил.
— Дело в том, что при ней не было документов, и ее тело не было востребовано. Мы бы хотели узнать, кто она.
— Да, но 1969?
— Это специальный проект. Пары ребят, с которыми я работаю. Как насчет вас? Что случилось, когда вы вышли из тюрьмы?
— Мне пришлось звонить моему старику, чтобы приехал забрать меня. Как только мы приехали домой, он меня выгнал, вышвырнул мои вещи во двор.
— Вы помните Лоренцо Рикмана или Фрэнки Миракла? Вы сидели в одной камере с этими двумя и еще с парнем по имени Джон Лучек. Вы помните его?
— Не особенно. Есть причина, что я должен?
— Как насчет Рикмана? Вы с ним разговаривали?
— В тюрьме скучно. Ты разговариваешь, просто чтобы у тебя тыква не съехала. Жратва воняет, пока не привыкнешь.
— Как насчет Фрэнки? Вы разговаривали?
— Должны были. Почему нет? Конечно, я, скорее всего, не узнаю этих ребят, если увижу на улице.
— Поможет, если вы увидите фотографии?
— Может быть.
Я прижала трубку плечом и достала из сумки папку с фотографиями. Показала Паджи все двенадцать, прижимая попарно к стеклу. Паджи указал на Фрэнки.
— Этот? Это Фрэнки. Я помню его.
— А другие?
— Может быть, он. Я не уверен. — Он указал на Лоренцо Рикмана, его память была лучше, чем он думал.
— Кто-нибудь еще?
— Не думаю.
— Фрэнки говорил про свой арест?
— Это про девчонку, которую он замочил? Кажется, он ее здорово порезал, а потом облажался по полной.
— Как именно?
— Увел ее машину, это раз. О чем он думал? Что копы не будут ее искать? Потом, он взял ее кредитку и расплачивался ей всю дорогу. Он оставил след в милю шириной.
Парень такой же тупой, как и злой. Ты убил девушку, ты должен лучше соображать.
Он остановился и уставился на меня. — Могу поспорить, ты все это знаешь. В чем дело? Он вышел?
— Ты задаешь много вопросов.
— Как я могу помочь, если ты не говоришь, что тебе надо.
— Он говорил, как долго был в Ломпоке до ареста?
Паджи улыбнулся. — Не понимаю, почему ты так на него запала.
Я отвела глаза. — Ладно, спасибо. Думаю, что это все. — Я снова прижала трубку плечом, убирая фотографии в папку.
— Подожди! Не уходи. Мы еще не закончили.
Я помолчала. — Ой, извини. У меня сложилось впечатление, что ты сказал мне все, что знал.
— Не, не сердись. Знаешь что? Я как следует подумаю, а ты пока сходишь и принесешь мне сигарет.
— Я не собираюсь покупать тебе сигареты. Почему вдруг?
— Это самое меньшее, что ты можешь сделать, чтобы расплатиться за мое время.
— Сам покупай, — огрызнулась я.
— Я завтра выхожу. Я могу вернуть тебе деньги. Напомни, как твоя фамилия?
— Миллоун. Я есть в книге. Если ты умеешь читать.
По дороге из тюрьмы я заехала в супермаркет, чтобы купить все необходимое к возвращению моего домовладельца Генри. Если не будет пробок, он должен быть в городе где-то между пятью и шестью. Он, Рози и Уильям улетели в Майами, где они встретились со своей старшей сестрой Нелл, девяноста семи лет, и братьями Луисом и Чарльзом, девяноста пяти и девяноста, соответственно. Этим утром, после двух недель в Карибском море, они причалили в Майами, и трое из них должны сесть в самолет до Лос-Анджелеса, в то время как трое старших родственников вернутся в Мичиган.
Я погрузила в тележку молоко, хлеб, яйца, курицу, молодую картошку, свежий аспарагус и пять бутылок Джека Дэниелса.
С покупками покончено. Я чувствовала, как моя энергия прибывает с приближением к дому, и, выгружая покупки у Генри на кухне, я напевала себе под нос. Я быстро прошлась по дому, вытерев пыль и пропылесосив. Потом вернулась домой и улеглась спать с чувством выполненного долга.
Глава 5
Поскольку Стэси оказался в больнице второй раз за пять дней, я вызвалась в понедельник побеседовать с Лоренцо Рикманом. Вышло так, что наш разговор получился коротким и непродуктивным. Мы стояли в зоне обслуживания авторемонтной мастерской, где пахло бензиновыми парами, машинным маслом и новыми шинами. Рикману было под сорок, на угловатом лице коротко подстриженная бородка проходила по линии челюсти. Он всячески демонстрировал готовность помочь, но ничего не помнил о Фрэнки Миракле.
По дороге в город я остановилась у больницы. Стэси вернулся на шестой этаж. Когда я заглянула в его палату, кровать была пустой. Долан перелистывал растрепанный журнал.
— О, привет. Где Стэси?
— На рентгене. Что сказал Рикман?
— К сожалению, немного. — Я пересказала нашу беседу. — Думаю, мы спокойно можем его вычеркнуть. Возможно, Паджи тоже. И что теперь?
Долан отложил журнал. На нем была синяя ветровка и бейсболка. — Стэси не смог позвонить Джо Манделу, узнать, сможет ли он раздобыть вещи Джейн Доу. Он позвонит ему, как только освободится. Пока ты можешь поговорить по телефону с К.С. Воджелом, тем парнем, о котором говорил Эрни.
— Я спущусь в вестибюль и поищу телефон.
Я спустилась вниз и обнаружила несколько телефонных будок у главного входа. Пошарила на дне сумки и выгребла несколько монет. Потом нашла телефон С.К.Воджела. Когда он снял трубку, я представилась.
— Эрни звонил в пятницу и говорил, что кто-нибудь может позвонить. Вы хотите узнать о фургоне, который я видел, правильно?
— Да, сэр.
— У меня был зять, который работал в отделе шерифа, муж моей сестры Мэдж, парень по имени Мелвин Галлоуэй. Он уже умер. Был этаким всезнайкой. Имел свое мнение обо всем и, послушать его, всегда оказывался прав. Я его не выносил. Может, звучит не по-христиански, но это правда. Мы с ним никогда не ладили. Я дважды говорил ему о фургоне, но он сказал, что если будет отвлекаться, чтобы проверять теории, которые предложит каждый осел, то ничего не успеет. Нельзя сказать, чтобы он делал очень много. Я решил, что выполнил свой долг, и черт с ним. Что я запомнил после всего, был не фургон хиппи, а другая машина, которую я видел. Красный кабриолет с аризонскими номерами. Я обратил внимание, потому что позже читал в газете, что нашли похожую угнанную машину.
— Вы помните, что было написано в газете?
— Нет, но я видел эту машину трижды. Первый раз около каменоломни, а второй раз — за городом. Я проезжал мимо, когда аварийка вытягивала ее на дорогу, всю разбитую. Выглядело, как будто кто-то отпустил ручной тормоз и столкнул ее вниз, в кусты. Ее нашли через неделю. Парень, у которого я ремонтирую свою машину, часто помогает полицейским, когда им надо что-то отбуксировать. Я увидел эту машину в мастерской на следующий день, когда мне чинили карбюратор. Это был третий раз. Больше никогда ее не видел.
— Я помню упоминание об угнанной машине. В ней кто-нибудь был, когда вы увидели ее в первый раз?
— Нет, мэм. Она стояла у дороги, как раз у въезда в каменоломню. Верх был опущен и солнце обжигало эти красивые черные кожаные сиденья. Я притормозил, потому что подумал, что у кого-то проблемы с двигателем, он оставил машину и ушел за помощью. Но не увидел никакой записки на ветровом стекле и поехал дальше. В следующий раз, когда я там проезжал, ее не было.
— Вы рассказали Мелвину об этой машине?