— Тогда ты убирайся тоже!
Если раньше тон Чилтона был примиряющим, то теперь он стал официальным.
— Извините, сэр, но эта машина рассматривается как улика в криминальном расследовании. У вас нет выбора.
Корнелл сказал — Ладно, папа. Успокойся.
Руел неожиданно сдался. Он снял шляпу, хлопнул ею по бедру и ушел. Корнелл отправился за ним.
Мы услышали короткий гудок на улице и увидели подъехавший местный эвакуатор.
Чилтон свистнул, чтобы привлечь внимание водителя и указал в нашем направлении.
Когда «Мустанг» погрузили, мы проследовали за эвакуатором на улицу. Водитель подождал, пока мы сели в машину Долана, и мы двинулись за эвакуатором, не теряя «Мустанг» из вида.
На стоянке для конфискованных машин Долан позаботился о бумагах и вернулся ко мне.
Когда мы подъезжали к мотелю, он беззаботно насвистывал.
— Ты выглядишь довольным.
— Да. У меня хорошее предчувствие.
— Долго нам ждать ответа?
— Надеюсь, что нет.
— А что сейчас?
— Ничего. Если они смогут связать нашу жертву с «Мустангом», мы воспользуемся описанием ее зубов, чтобы поговорить с местными стоматологами. С такими плохими зубами кто-нибудь мог ее запомнить.
— Можем мы это сделать, пока ждем? Ненавижу сидеть просто так. Ну, Долан, дай мне это расколоть.
— Попрошайничать неприлично. Тебе это не идет. Полагаю, я могу одолжить твою машинку и заняться бумажной работой.
Вернувшись в свою комнату, я открыла тумбочку и достала телефонную книгу Кворума, отыскивая адрес публичной библиотеки. Судя по мини-карте на первой странице, она была всего в пяти кварталах. Я сунула книгу в сумку, оставила пишущую машинку Долану и отправилась пешком.
В библиотеке я нашла городские справочники за 1966, 67, 68 и 69 годы. Достала из сумки телефонную книгу и открыла на списке дантистов. В списке было десять человек. Я сравнила современный список с дантистами, практиковавшими в интересующие меня годы. Двое, доктора Тоун и Неттлетон, исчезли. Четыре имени сохранились и шесть были новыми.
Из четырех сохранившихся один, доктор Грегори Спирс, был упомянут дважды: в списке стоматологов и в списке ортодонтов. Я записала четыре имени и адреса, вернулась к карте и наметила маршрут.
Офис Спирса находился на Додсон стрит. В приемной никого не было. Секретаршу, «девушку» лет шестидесяти, согласно табличке, звали миссис Гэри. Она открыла стеклянное окошечко, отделявшее ее офис от приемной и я предъявила копию своей лицензии частного детектива. Долан дал мне папку с стоматологической картой Джейн Доу, показывающей количество и расположение ее пломб. Я выложила ее тоже и сказала — Здравствуйте. Я надеюсь, что вы сможете дать мне информацию.
— Я точно могу попробовать.
— Я сейчас работаю вместе с двумя следователями из Санта-Терезы над делом об убийстве Джейн Доу, которое произошло в 1969 году. Вот схема ее зубов. Есть шанс, что она жила в этих краях и мы интересуемся, не могла ли она быть пациенткой доктора Спирса. Она, скорее всего, была несовершеннолетней, когда была сделана работа.
Она взглянула на папку. — Он сейчас с пациентом. Вы бы не могли зайти через полчаса?
— Я лучше подожду. Как давно вы с ним работаете?
— С тех пор, как он открыл практику, в 1960 году. Как вы сказали, звали пациентку?
— Я не знаю. В этом все и дело. Ее так и не идентифицировали. У нее было много пломб и судебный дантист, который осматривал ее челюсти, думал, что работа была сделана за год или два до ее смерти. Это сложно, я знаю.
— Я не думаю, что у нас сохранилась карточка кого-то, кого мы не видели около двадцати лет.
— Что происходит со старыми карточками? Их уничтожают?
— Обычно нет. Их переводят в неактивный статус и отправляют на хранение.
— И они сейчас в городе?
— Если вы хотите заняться поиском, вы должны поговорить с доктором Спирсом. От меня это не зависит.
— Понимаю.
Я уселась в углу и стала перелистывать журналы. Через пятнадцать минут появилась женщина с распухшей губой и остановилась у окошечка, чтобы выписать чек за обслуживание.
Вышел доктор Спирс.
До того, как я описала все детали проблемы, он замотал головой. — Я не могу этого сделать без имени. Неактивные карточки расположены в алфавитном порядке. У меня их сотни. Как сказала миссис Гэри, она еще и несовершеннолетняя, что создает дополнительные проблемы. Не вижу, как я могу ее найти.
— Это очень плохо. Как насчет других дантистов в этом районе в то время? Вы можете сказать что-нибудь про доктора Тоуна или доктора Неттлетона? Они оба здесь практиковали в конце шестидесятых.
— Доктор Тоун умер два года назад, но его вдова может согласиться помочь, если у нее сохранились его архивы. Доктору Неттлетону за девяносто. Он более-менее в здравом уме, но сомневаюсь, что вы многого добьетесь. Он повернулся к мисс Гэри. — Вы же знаете эту семью? Где он живет сейчас?
— С дочерью. Она ходит в мою церковь.
— Почему бы вам не дать информацию мисс Миллоун? Может быть, он вспомнит. Во всяком случае, стоит попробовать.
— Большое спасибо.
Миссис Гэри заглянула в записную книжку и выписала имя и адрес дочери. По выражению ее лица я могла понять, что мне повезет, если доктор Неттлетон сможет вспомнить, как завязать собственные шнурки.
Я вышла из офиса и остановилась на тротуаре. Заглянула в карту и свой список, двигаясь к следующему имени. Со всеми тремя дантистами повторился тот же разговор, с небольшими вариациями. Ответы были вежливыми, но обезнадеживающими. У меня был адрес доктора Неттлетона, но я слишком устала, чтобы идти туда.
Было около шести, когда я вернулась в мотель, где ждал Долан. Ненавижу признавать свое поражение.
Долан был необычно великодушен. — Не волнуйся. Отдохни сейчас. Завтра начнешь сначала.
Глава 8
За завтраком на следующий день, допивая вторую чашку кофе, я сказала — Я разберусь сегодня с доктором Неттлетоном, чтобы покончить с этим. — Я наблюдала, как Долан ест яйца «Бенедикт».
Он подтер лужицу от яйца-пашот фрагментом сладкого рулета с маслом. — Я думал, ты вчера обошла всех дантистов.
Я помотала головой. — До него не добралась. Пойдешь со мной?
— Кажется, ты сама можешь справиться. Подкинь меня к отделу шерифа. Я просил их проверить старые рапорты о пропавших людях, нет ли кого-нибудь, напоминающего нашу девушку. Потом вернусь в мотель, проверю, не звонил ли Мандел. Я говорил с ним вчера вечером. Он сказал, что эксперты займутся «Мустангом» в первую очередь сегодня утром.
Он позвонит, как только появится, что доложить.
— Хорошо. Я доложусь после разговора с доктором Неттлетоном.
Дочь доктора Неттлетона жила в маленьком пригороде с северной стороны. Поездка заняла примерно четыре минуты.
Я позвонила и подождала. Дверь открыла женщина лет пятидесяти. Я застала ее в середине утренней зарядки, с розовым лицом и сбившимся дыханием.
— Я ищу доктора Неттлетона. Вы его дочь?
— А вы, наверное, частный детектив. Алана Гэри говорила, что вы можете зайти. Проходите.
— Я Кинси Миллоун.
— А я — Вонда Лендсберг. Папа в своей комнате, последняя дверь направо по коридору. Пройдите сами, если не возражаете.
— Конечно. Он меня ждет?
— Трудно сказать. Соображает он хорошо, но память приходит и уходит. Он до сих пор легко может побить моего мужа в шахматы, но он быстро утомляется, так что, пожалуйста, не очень долго.
— Самое большее — пятнадцать минут.
Я прошла по коридору до комнаты. Доктор сидел в кресле- качалке, глядя в окно. На подоконник снаружи кто-то насыпал семечек. Там сидела белка и разглядывала его.
Старик выглядел на девяносто — хрупкий и согнутый, сгорбившийся в своем кресле, с коленями, укутанными шалью.
— Доктор Неттлетон?
Он повернулся в моем направлении и приложил ладонь к уху. — Что вы сказали? — Его голос был глуховатым и сухим, как будто в горле накопилась пыль.
— Можно к вам присоединиться?
— Вы — медсестра?
— Я — частный детектив. — Я заметила маленький деревянный стул, подвинула поближе и села. Он, кажется, полностью принял мое появление на сцене. Возможно, на его жизненной стадии, он отказался от понятия личных границ и уединения. Слегка повысив голос, я объяснила, кто я такая и что мне от него нужно. Пока я говорила, доктор держал голову наклоненной, его дрожащая правая рука приложена к уху. — Повторите еще раз?
Я придвинула свой стул ближе и повторила все сначала, говоря в этот раз громче. Я видела интеллект в его глазах, хотя не была вполне уверена, что он следует за мной.
Когда я закончила, воцарилось молчание. Мне было интересно, дошло ли до него что-нибудь из того, что я сказала. Белка взяла семечку и стала быстро грызть. Доктор улыбнулся так трогательно, что я чуть не прослезилась.
— Доктор Неттлетон?
Он повернул голову. — Да?
— Я насчет девушки. У вас была когда-нибудь такая пациентка?
Он выпрямился. — В последний год моей практики была девушка, подходящая описанию. Я забыл ее имя, но помню, какой шум поднял, когда увидел ее зубы. Сказал ей — Такой запущенный кариес может угрожать твоему здоровью.
Я моргнула. Может, он неправильно понял? — У нее зубы выдавались вперед, я упоминала?
— О, да. Прикус был ярко выраженный. И ее верхний левый клык был повернут вперед и немного наружу. Вот этот — сказал он, показывая на свой клык. — Конечно, у нее был зубной камень и десны начинали кровоточить. Зубы портили ее внешность. Если я не ошибаюсь, у нее были проблемы с поведением.
— Какие?
— Что-то с ней было не так. Ее забрали от родителей и отдали во временную семью. Наверное, не знали, что с ней делать. Отбилась от рук. Вела себя неподобающим образом. У нее была склонность брать не принадлежащие ей вещи. Она только заходила, и сразу пропадал степлер или коробка со скрепками. Я поставил ей пломбы и отправил к доктору Спирсу для заключения ортодонта. Не знаю, что с ней было после этого.
— Вы можете вспомнить фамилию приемной семьи?
— Нет. Они не были моими пациентами.
— А девушка? Вы помните ее имя?
Он помотал головой, как лошадь, отгоняющая муху.
— Она ходила в местную школу?
— Должна была, по закону.
— Что-нибудь еще?
Он изучал свои руки. — Я помню, что приемная мать устроила скандал из-за счета. Прислали ей по ошибке. Мой гигиенист говорил, что она пила. Не пойму, как социальные службы сочли ее подходящей. — Он помолчал. — Это все.
Я прикоснулась к его руке. — Большое спасибо. Вы мне очень помогли. Я оставлю свой телефон вашей дочери. Вы можете попросить ее позвонить мне, если вспомните что-нибудь еще.
Его взгляд встретился с моим. — Вы играете в шахматы?
— Нет, но я слышала, что вы играете хорошо.
— Наверное. Папа научил меня, когда мне было семь, а сейчас мне девяносто три. Зять играет плохо. У него голова к этому не приспособлена, если вы понимаете, о чем я. Я был бы счастлив научить вас, если хотите.
— Боюсь, что нет, но спасибо.
— Хорошо. — Доктор Неттлетон уже слабел, энергия исчезала с его лица.
Я помахала от двери, но не думаю, чтобы он увидел.
Я поехала обратно в мотель. Конечно, мы были на верном пути. Хотя доктор Неттлетон не помнил имени, детали, которые он сообщил, совпадали с тем, что мы знали. Мне в голову пришла мысль — я сделаю быструю остановку, прежде чем ехать к Долану.
Школа Кворума, которая была частью Объединенного школьного округа, занимала отрезок в два квартала в северной части города. Я остановилась на парковке, в месте, помеченном «Посетители» и поспешила ко входу по подстриженной траве. Прошла через двойные стеклянные двери в главный коридор. Стояла мертвая тишина, хотя где-то в здании должны были быть ученики. Впереди, через холл, я увидела табличку, обозначавшую офис директора. Я почувствовала прилив беспокойства, какое ощущала каждый день все мои школьные годы.
Школьной секретарше было лет тридцать с небольшим. У нее были карие глаза и шелковистые каштановые волосы. Легкая россыпь веснушек покрывала нос и скулы.
Ламинированная табличка гласила: Адриенн Ричардс, административный ассистент.
Увидев меня, она поднялась и подошла к стойке. — Я могу вам помочь?
— Надеюсь. Я — частный детектив из Санта-Терезы. Я работаю вместе с парой полицейских следователей. Мы пытаемся идентифицировать жертву убийства, которая умерла в августе 1969 года.
— Здесь?
— Мы не уверены. — Я быстро описала ей девушку. — Мы говорили с местными дантистами, надеясь найти ее по описанию зубов. Я подумала, если поговорить с учителями, они могут что-то вспомнить.
Она безучастно уставилась на меня. — Вы должны поговорить с мистером Эйченбергером. Он директор. И мы не разглашаем сведения о наших учениках.
— Мне не нужны сведения. Я только хочу узнать ее имя. — Я раздраженно посмотрела на нее. — Не понимаю, в чем проблема.
— Только мистер Эйченбергер имеет право обсуждать информацию об учащихся.
— Ладно. Можно с ним поговорить?
— Я проверю, но я должна посмотреть ваши документы.
Я достала из сумки бумажник и открыла его, чтобы показать фотокопию своей лицензии.
Она пересекла офис, направляясь к закрытой двери с табличкой: Лоренс Эйченбергер, директор. Она постучала и вошла. Через минуту дверь открылась и появился мистер Эйченбергер с Адриенн Ричардс позади.
Мистер Эйченбергер был мужчиной лет шестидесяти, в очках, с редкими, мягкими белыми волосами и носом-луковкой. Он держался официально.
— Как я понял, у вас проблемы с одним из наших учащихся.
— Вовсе нет. — Я еще раз повторила свои объяснения.
До того, как я закончила, он покачал головой. — Нет, за время моей работы. Вы можете попробовать Локаби. Это альтернативная школа.
— Правда? Я и не знала, что есть еще одна.
— Это на Кеннеди Пайк, белое здание, напротив городского кладбища. Вы ее не пропустите.
— К кому конкретно лучше обратиться?
— К миссис Бишоп, директору. Возможно, она сможет помочь.
— Вы сами не знали девочку?
— Если бы знал, я бы сказал.
— А ваш ассистент?
— Миссис Ричардс тогда здесь не работала.
— Очень плохо. — Я достала визитную карточку и написала сзади телефон мотеля. — Я буду в «Оушен Вью» пару дней. Буду очень благодарна, если вы вспомните что-то, что может помочь.
Я решила больше ничего не предпринимать, пока не увижу Долана, и отправилась в мотель. Припарковалась перед его комнатой и постучала в дверь. Снаружи был слышан приглушенный шум включенного телевизора. Долан, видимо, не услышал стук, потому что не отозвался. Я подождала и попробовала снова. Ничего. Возможно, он был в душе, или где-нибудь еще.
Я прошла к офису и заглянула в дверь. Дежурная, молодая девушка, сидела на стуле, перелистывая журнал. Она жевала жвачку.
Я спросила — Вы не видели мужчину из комнаты 130? Он должен ждать меня, но не открывает дверь.
— Вы говорите о пожилом мужчине? Он ходил за сигаретами, но вернулся.
— Давно?
— Час назад.
— Позвоните, пожалуйста, в его комнату.
Она взяла трубку, надув пузырь, пока набирала номер. Телефон прозвонил раз пятнадцать. — Наверное, он ушел опять.
— Можете вы пойти со мной и открыть комнату своим ключом?
— Нет. Я здесь одна и не могу уйти.
Мне это совсем не нравилось. Я вернулась к его комнате и постучала почти так громко, как сельские жители в дверь замка Франкенштейна. Ничего. Я обошла вокруг здания. Все окна ванных были слишком высоко. Вернулась и встала перед дверью. Почему он не отвечает?
Я достала из сумки бумажник. В одном из отделений, за водительскими правами, хранился набор отмычек.
Я приступила к работе. Хотя большинство механизмов замков похожи, есть варианты, которые могут свести с ума начинающего взломщика. Обычно мне нужно несколько попыток. Я манипулировала своим маленьким инструментом, глядя одним глазом на парковку. Если Долан ушел, мне не хотелось, чтобы он поймал меня, взламывающей его комнату. И меня совсем не радовало, если один из жильцов, наблюдая за мной из-за шторы, вызовет полицию. Наконец замок поддался. Я открыла дверь и вошла. — Лейтенант Долан?