У них еще вся жизнь впереди, и дети должны рождаться только желанными и запланированными, тогда все в семье будет хорошо. Альфред обнял мальчишку и прижал к себе. Его сердце так бешено стучало и рвалось навстречу сердцу Тимура, желая слиться и стать одним целым – неразделимым. Это и есть счастье и осознание того, что твой выбор правильный, а твой любимый и есть твоя вторая половинка, дарованная тебе Богами.
Омега уткнулся носом в грудь своего альфы и, засопев, заснул, улыбаясь. Альфреду трудно было понять, признал ли он его как пару или нет? Но раз улыбается – значит, понравилось, а раз понравилось, то, возможно, проснувшись и набравшись сил, он захочет повторить все это и не один раз.
«После того что было, я его теперь никуда и никогда не отпущу. Даже если он будет сопротивляться и упираться – заставлю! Мой омега! Мой, теперь я точно уверен, что мой!
С Витором никогда я не испытывал подобного, а близость не заставляла парить над землей, а затем лететь в бездну без страха погибнуть там без права на вторую попытку полета. Да, там была влюбленность и, первое время, страсть, но со временем это превратилось в привычку и не доставляло желаемого наслаждения. Мы были средней статистической парой, имели двоих чудных сыновей и семь лет совместной жизни. Запах мужа был довольно приятный, чуть сладковатый, как первые весенние цветы, проснувшиеся от долгой зимней спячки. Только он не сносил крышу, заставляя совершать глупости и вновь становиться подростком, бросаясь каждый день в любовь, как в омут с головой. У нас с омегой все было просто и обыденно, а не крышесносно, как с Тимуром. Зачем я тогда женился, если чувствовал лишь влюбленность? Честно, мне даже стыдно признаться самому. Мне нужны были деньги и связи его отца. Бизнес был небольшим, и я еле-еле сводил концы с концами, когда рядом конкурировали большие и сильные рекламные компании. На их фоне мой бизнес выглядел, как капля в море, и дела в нем день ото дня становились все хуже и хуже. Нужно было срочно что-то предпринять… И я предпринял.
На одной из светских тусовок познакомился с хорошеньким омегой, а тот оказался сыном одного из промышленных магнатов, ну и, наверное, влюбился. Ага, я был сам себе противен, что подумывал закадрить парнишку, чтобы его папашка помог мне, удерживая мой бизнес на плаву.
А потом все само как-то закрутилось, завертелось, и вот я уже стою в церкви и говорю: да. А на душе так гадко, что если бы мог, то плюнул сам себе бы в морду за такую подлость. Альфа–папашка Витора был, конечно же, против брака своего младшенького и горячо любимого омеги со мной, но ради сына быстро сдался и даже помог нам с моим рекламным бизнесом, удерживая его своими бесконечными инвестициями и поддержкой в прессе, рекламой на всех существующих у нас каналах. Я быстро встал на ноги, и мой бизнес стал процветать. Появились постоянные и богатые клиенты, и жизнь, можно сказать, с бешеной скоростью полетела вверх. Влюбленность в супруга быстро сменилась привычкой к совместной жизни. Я постоянно был на работе, мужу почти не уделял времени, а когда родились двойняшки, даже не заметил…
Начались постоянные ссоры и скандалы, но мы с Витором стойко оставались, вместе продолжая делать вид, что у нас все хорошо. Он - потому что любил, ну а я, потому что мне как воздух нужна была поддержка его отца, чтобы по-прежнему оставаться на плаву и получать стабильную прибыль. Работа засосала меня с головой и стала моим единственным смыслом и радостью в этой жизни. Если бы тесть не позвонил и не поздравил с рождением сыновей, то я бы даже не заметил, что они родились. В тот день я бросил все свои дела, купил огромный букет цветов и полетел в больницу. Мой супруг светился от счастья, что я рад. Ну да, я был безумно рад своим наследникам, и мне было ужасно стыдно, что не приехал немного раньше, чтобы присутствовать при их рождении. Нам обоим в тот день казалось, что теперь все наладится, и мы станем нормальной счастливой семьей. Ведь дети всегда сближают родителей, заставляя уделять им время, а значит, и время своему мужу.
Первое время я очень старался посылать свою работу подальше и проводить дома с семьей больше времени, но работа, тем временем, желала моего непосредственного участия и присутствия именно у себя в кабинете, а не в детской. И я сдался, вновь погрузился в работу.
Теперь начались упреки мужа в том, что мне важнее работа, чем семья и крошечные дети. Ну как объяснить мужу, что когда я дома, то упускаю возможность заполучить самого богатого клиента, а значит, потерять часть прибыли, что так нужна нашей семье, чтобы обеспечить им же самое лучшее? Ведь я альфа, а значит, добытчик, и именно я должен добывать самое лучшее и самое дорогое для своих детей и мужа.
Как же я устал. Устал от такой жизни. С утра работа до самой ночи, а дома… а дома постоянные скандалы и ссоры… Я не хотел терять семью и никогда даже мысли не допускал о разводе, ведь дети - это святое, и они должны расти в полной и обеспеченной, пусть и немного чокнутой семье.
У меня было оправдание: я работал для семьи, я старался ради семьи, но не мог же я признаться себе или мужу, что не хочу его больше видеть и поэтому стараюсь переделать даже завтрашнюю работу сегодня, чтобы меньше времени проводить дома. Как признаться Витору, что я больше не хочу близости с ним, и все это было затеяно только ради моей фирмы и корыстных целей. И самое главное, ВЛЮБЛЕННОСТЬ НЕ ЛЮБОВЬ, она быстро проходит, когда сталкиваешься с бесконечной и скучной повседневностью, полной ссор и криков, жизнью с НЕЛЮБИМЫМ МУЖЕМ.
Только Витору это тоже надоело, и однажды вернувшись домой, я их не нашел. А на столе записка и бумаги, которые нужно подписать, чтобы вновь стать холостым. Сказать, что я расстроился, значит не сказать ничего! Я был в гневе. Сел в машину и полетел за своим супругом и детьми. Хотел вернуть, умолял, обещал, клялся, но он мне не поверил и домой с детьми не вернулся.
Через полгода я смирился и подписал бумаги на развод. Сделав еще одну последнюю попытку помириться с мужем. Тот был непреклонен и все твердил:
« – Так будет лучше для всех нас».
Потом я снова завертелся на работе и тонул в ее постоянных рутинных делах. Но сыновей каждую пятницу забирал вечером к себе и возвращал в воскресенье вечером Витору. Сказать по правде, такая жизнь меня устраивала больше, чем прежняя семейная. Я снова стал свободен и вернулся к своей единственной «жене» - работе.
Пока… пока одной ночью Тони, близкий друг моего брата, не привел ко мне в дом этого мальчишку. От только одного взгляда на этого подростка во мне что-то щелкнуло, и я утонул в его голубых глазах. Да-да, он меня зацепил с единственного взгляда и перевернул всю привычную жизнь вверх дном. А его запах вызывал головокружение и осознание своей никчемности. Словно он альфа, а я маленький и хрупкий омега смущаюсь и исподтишка пялюсь на него. В его присутствии я не знал, как себя вести, что говорить и что делать. Начал заикаться и смущаться, выглядеть дураком в таких обожаемых глазах Тимура. Ага! Сошел с ума. Влюбился, как мальчишка. Честно, чисто, безвозвратно раз и навсегда. Даже не думал, что такое бывает! Ну, когда хочется все отдать, раствориться в нем, а взамен ждать лишь мимолетной ласки или теплого взгляда. Таять от случайных прикосновений и мечтать о нем ночами напролет. Хотеть его день и ночь, но не просто затащить в постель и переспать, а добиться взаимности и ответных чувств.
Я сходил с ума от безысходности и неуверенности в себе. Мне ничего не светит с ним, и это я понимал больше всего на свете. Я старше его на одиннадцать лет, а он еще мальчишка, что я лично могу ему предложить, кроме денег и своего стареющего тела? Чем смогу заинтересовать? А он весь такой утонченный, романтичный, сногсшибательно красивый, а я? Да еще имеющий двоих детей. Правда, когда я их привозил к себе домой, парень охотно с ними играл и щебетал о чем-то, я не прислушивался, а просто любовался им со стороны, представляя, каким хорошим отцом он будет для наших общих детей. Мечтать не вредно – тут же одергивал я себя.
А его запах, мне казалось, он был везде. Пропитал всю квартиру, вещи и даже мою спальню. Именно из-за этого запаха я летел домой сразу, как заканчивался рабочий день, и ни на секунду лишнюю не оставался на работе, уверенно брал все документы с собой, чтобы вечерком просмотреть, сделать нужные пометки и подготовиться к завтрашнему дню. Тимур был как магнит, к которому меня притягивало с такой силой, что этому невозможно было сопротивляться, и я поддавался его обаянию и дрочил по ночам, представляя, что это делает мой сладкий мальчик.
А теперь вот он, рядом, сладко посапывает во сне и так сильно прижимается ко мне, словно боится, что я сбегу от него, откажусь после того, что между нами сегодня было.
Я легонько поцеловал его в висок, от этого он чуть сморщил свой конопатый носик и что-то промычал. Чудо. Нужно поблагодарить Тони за то, что в ту ночь привел мое чудо именно ко мне. А ведь если бы не он, мы могли бы и не встретиться никогда! Хотя Тони в любом случае больше некуда было пойти, не в гостиницу же вести парня, родителей которого только что арестовали. У Тони нет ни родных, ни близких, никого, кроме Романа, а значит, и некуда больше пойти. И я ему буду вечно благодарен за этот подарок, ведь сам бы никогда не стал искать свою истинную пару - один раз уже обжегся и сам себя загнал в ловушку под названием семья».
Последующих три дня Альфред и Тимур практически не вылезали из постели, проводили все время с пользой для души и тела. Даже не замечали, что Тони так и не появлялся ни в хижине, ни около нее. В эти дни им было не до Тони. Даже весь их мир сузился до хижины и безумной страсти, остальное осталось где-то там, за границей реальности и прочих мирских забот.
Тимур теперь поменял свое мнение об Альфреде и больше не боялся его, наоборот, жаждал его прикосновений и ласк. Может, это просто побочный эффект течки и единственный альфа на весь остров, а может, это нечто другое, что заставляло его трепетать под руками любовника и вызывало волну за волной по телу только от одного взгляда на этого сильного и стройного альфу. Одно он теперь знал точно: Альфред ему нравится и как мужчина, и как секс партнер, а это уже немало. Есть оправдания своего желания и секса именно с этим молодым мужчиной. Все не так уж плохо и не так уж стыдно и для первой течки, и для первого сексуального опыта. А куда все это их с Альфредом приведет? Сейчас не важно, а что дальше будет, видно потом. Так зачем забивать этим мозги сейчас и портить такой волшебный момент взросления? Почувствовал ли он в Альфреде свою пару? Наверное, нет, но его тянуло к нему, и запах привлекал как ничей другой.
На данный момент они оба спали, обнявшись, оставляя свои сомнения на завтра или на послезавтра, ведь впереди целая жизнь. Слишком устали и были выжаты друг другом и страстью, что не оставляла их в покое почти четыре дня. Спали, крепко позабыв про осторожность и все на свете, набирались сил для последнего забега и последнего дня течки, чтобы вновь и вновь сливаться, растворяться, лететь и стонать от нежности, страсти и похоти.
Не почувствовали они, как в их хижину вошли трое здоровых и шкафоподобных амбала, связали их, даже не разбудив и не дав одеться, и грубо бросили на пол хижины, дожидаясь, пока те окончательно проснутся и осознают, что попались по глупой неосторожности, и их жизнь сейчас висит на волоске случайных обстоятельств…
– Фил, кто у нас тут? – спросил один из них.
– Мужик и течная омега, – ответил другой. – Дона тут нет!
– Сам вижу, что нет, – ответил первый спросивший.
– Что с ними делать? – спросил третий, до сих пор молчавший и связывавший обнаженных Альфреда и Тимура.
– Приказ босса: убить всех на острове. Свидетели нам не нужны. Убить Дона и привести его голову как подтверждение того, что он действительно мертв, – ответил тот, кто отзывался на имя Фил.
– Ну что, любовники, отвечайте, где Доминик? – спросил он, уже обращаясь к пленникам.
– Мы не знаем никакого Доминика, отпустите нас, пожалуйста… – попросил Альфред, хотя понял, что живым им не выйти из этой хижины. Но попытаться стоило.
– Счас, все бросили и отпустили, – сказал второй незнакомец. – Че, мужик, глухой? Слыхал приказ? После себя живых не оставлять, так что не унижайся, а лучше молись, если знаешь подходящую молитву.
– А омега так вкусно пахнет, я, пожалуй, поиграю с ним, а потом прибью, – сказал Фил и уже тащил омегу к себе, а тот упирался и что-то жалобно говорил. Чтобы его заткнуть, насильник схватил первое, что попало ему под руку, и запихнул в рот омеги. Потом расположил парня как ему удобно, а то бишь раком, но видно, омеге это не понравилось, и он стал вырываться и брыкаться связанными руками и ногами.
– Мразь, оставь парня в покое, – не видишь, он не хочет и боится тебя, – запротестовал Альфред, но поделать-то ничего не мог. Двое других незваных гостя крепко удерживали его связанного и не давали что-либо предпринять.
– Заткните заступничка, парни, и желательно, навсегда, – приказал Фил.
========== Глава 10 ==========
Четвертый день подряд Тони жил на острове, как бомж. Спал, где придется, урывками ел, что найдет, и шел, сам не зная, куда. Просто, чтобы убить время и дать возможность альфе и омеге побыть наедине. Эти двое так внезапно ворвались в его жизнь и стали частью его семьи. Томи хотел видеть их счастливыми и не стал им надоедать, решив пожить три–четыре дня самостоятельно, даже не появляясь возле хижины, чтобы опять случайно не помешать.
Вот только сегодня было что-то не так. Что именно, Тони не мог пока понять, но отчетливо чувствовал: на острове что-то происходит. И с западной стороны ветер донес шум мотора яхты. Первой мыслью было: «Спасатели их, наконец, нашли. Но придя туда, никого и ничего не увидел. Показалось. Во всем виновата беременность. Мерещится всякое», – подумал Тони.
Он вернулся назад в лес и сел на пенек, чтобы отдохнуть после долгой пешей прогулки. Расслабился, закрыл глаза и не заметил, не услышал, как сзади завязалась борьба, и здоровенный мужик упал прямо к его ногам с перерезанным горлом, когда он обернулся. А второй, убивший первого, с маской спокойствия на лице вытирал свой нож об одежду убитого. Затем обшарил его карманы и все найденное спрятал уже у себя в карманах.
– Ты?
– Тони! Надо быть осторожнее. Он почти тебя…
– Почему ты уже второй раз спас меня? Дон, ты ведь всегда ненавидел меня, завидовал, а тут спасаешь? Сам хочешь убить? – растерянно спросил Тони.
– Хватит от меня бегать! Я всю страну вверх дном перевернул, чтобы найти тебя, а ты как сквозь землю провалился. Я скучал…
– Скучал, потому что не добил меня десять лет назад? После того как убил моих родителей, решил, что зря бросил меня подыхать на свалке?
– Я защищался. Джони наставил на меня пистолет, а ты не хотел стрелять, а Рафаэля… Он бы убил меня, если бы я сам не сделал первый выстрел, – стал оправдываться Доминик.
– Ты стрелял в меня, я тоже тебе угрожал? Чем своей доверчивостью?
– Я хотел отомстить Рафаэлю за смерть своего сына – убив на его глазах его сына. Его самого я не собирался убивать, наоборот, хотел, чтобы он жил и мучился от мысли, что пережил собственного сына, как я. Кто же знал, что твой омега–папаша чокнутый и закроет тебя собственным телом?
– Он спас твоего сына… а ты его за это убил… Хороша благодарность!
– Я не знал… даже предположить не мог… Кстати, почему он спас Ларри?
– Вольдемар был его родственником каким-то дальним, и у Ларри не осталось никого, кроме меня… Его деда арестовали за отмывание грязных денег через свои банки. Крошка остался один в целом мире. Ну, если не считать меня - его троюродного или четвероюродного дяди.
– Почему ты его растил и любишь, готов пойти на смерть ради него, зная, что он мой сын? – задал вопрос Доминик, который его так давно волновал. – Ты ведь ненавидишь меня, и знаю, мечтаешь убить…
– Я не знал все эти годы, что его второй отец – ты. Да и про Вольдемара узнал совсем недавно, когда залез в бумаги Романа и прочитал. Он забыл закрыть сейф, и я много полезной информации оттуда украл. Он соврал мне, сказав, что совсем недавно узнал мне, кто второй отец Ларри. Он знал об этом с самого начала, мне стало обидно. Но затевать ссору я не решился. Он столько раз меня выручал, спасал, был как старший брат… У него была веская причина скрывать все это от меня…