Если бы у них с Ником была возможность увидеться наедине! Перекинуться хотя бы десятком слов, хоть ненадолго встретиться взглядами... Но такой возможности не было и не предвиделось. Разговоры в тюрьме — как телефонные, так и при встрече, на свиданиях — прослушивались, это Тина знала от Роберты. Мобильных телефонов заключенным не полагалось, бумажные письма прочитывались сотрудниками тюрьмы. Поговорить, сохранив при этом тайну, никак не получилось бы.
В итоге Тина решила: с ней останется тот Ник, которого она знала до убийства. Не тот угрюмый, хамоватый парень, которого видела в зале суда. Она подождет новой встречи с ним, и тогда все станет ясно. А пока... Пока пусть застынет в ее памяти чудесное лето. В ее силах сохранить и не расплескать воспоминания — о теплом море, горячих скалах. О ветре, бьющем в щиток мотоциклетного шлема. О спине парня, сидящего впереди — к которой с таким упоением прижималась. О руках Ника, его губах, голосе. Об их дерзкой, сумасшедшей любви — пронизанной запахом шиповника...
Она будет помнить только то, что хочет помнить — и точка. До тех пор, пока не поговорит с Ником, ей плевать на приговор суда.
Так Тина рассуждала наедине с собой.
А вслух ни разу не рискнула даже просто передать Нику привет — через Роберту, например. Успокаивала совесть тем, что регулярно отсылала деньги для Марии — небольшую сумму, дабы не вызвать подозрений. Стараниями Тины Марию взяли на работу — приходящей няней, в семью одной из Тининых подруг. А спустя два года от этой же подруги Тина узнала о болезни Марии. И о том, что в связи с болезнью от услуг няни семья отказалась.
Тина возобновила денежные переводы. Деньги шли через Роберту, та сочинила для Марии историю о небольшом наследстве. А еще через полгода передавать деньги стало некому: Мария скончалась в хосписе.
Тина сорвалась из деловой поездки, чтобы успеть на похороны. Лежащую в гробу Марию не узнала. Скорбное исхудалое лицо, покрытое гримом, ничем не напоминало лицо полной, румяной, улыбчивой женщины, которую знала когда-то Тина.
— Не вынесла она, — глядя на покойницу, всхлипнула Роберта. — Был бы Ники при ней — может, и до сих пор бы не заболела. А одной — для кого ей жить? Вот и не вынесла. Так его и не дождалась.
***
Новорожденную дочку Тина собиралась назвать Габриэлой.
Габриэла Вэлентайн Гордон — красиво звучит.
«Простите, сеньора? — переспросила служительница в отделе регистрации. — Я не расслышала. Как вы хотите назвать малышку?»
«Мария. — Тине показалось, что кто-то другой произнес это за нее. — Мария Маргарита».
«Чудесное имя, сеньора. А по нынешним временам — даже редкое».
«Да. Спасибо. И впрямь чудесное».
***
... — Сеньора Гордон?
— Да. — Тина встрепенулась. — Прости, Эрнесто. Задумалась.
— Я, может, потом зайду?
— Нет-нет. Продолжай. Что ты рассказывал?
— Дак, про мужика того. Вы просили.
— Точно. Просила. Значит, говоришь, он живет один?
— Так точно, — кивнул Эрнесто, — один. Купил контору по прокату машин. Позади конторы — гараж с мастерской, он обычно там торчит, видать, с машинами ковыряется. А в конторе — парнишка молодой, студент. Мужик иной раз, бывает, на целый день сваливает — новые тачки смотреть. Одну недавно пригнал, на вид ничего такая. По вечерам он в кабаке сидит, всегда в одном и том же, со спортивным тотализатором. Пиво пьет да в ящик пялится. Сам не играет, только над другими глумится. Поначалу ему, говорят, пытались за это морду бить, а потом привыкли. Теперь уж он там — завсегдатай, местная достопримечательность. Девки вокруг него — не сказать, чтобы вьются, но бывает, что подсаживаются. И продажные, и так, за интерес... Ну, да я сто раз про это рассказывал, и как вам слушать не надоест?
Тина улыбнулась.
— Ты хороший рассказчик, Эрнесто.
— Да ну вас, сеньора. — Охранник покраснел. — Скажете тоже.
— Ладно. — Тина подобралась. — Так, по нашему делу?..
— По делу — меня попросили узнать: вы не планировали в ближайшее время встречу с этим мужиком?
Тина нахмурилась.
— Хотелось бы избежать. А что?
— Видите ли. Я ведь уже говорил — для того, чтобы исключить подозрения, объект должен... эээ... исчезнуть, в результате несчастного случая.
— Да. — Голос у Тины дрогнул.
«Мария, — напомнила она себе. — Все это — ради нее. У девочки должно быть нормальное детство. Ник пытается помешать этому — что ж, он сам виноват. Я предупреждала, что буду действовать».
— Да, Эрнесто, ты говорил.
— Так вот. Вариант с уличной аварией отпадает — городок, где он живет, маленький, движение никакое, каждая новая машина привлекает внимание. Трассы, по которым он перемещается, тоже не самые оживленные... В общем, предложение моего человека — повредить мотоцикл. В детали вдаваться не буду, но есть способ устроить так, чтобы при высокой скорости мотоцикл пошел вразнос. А погонять мужик любит. На автобане не наглеет — там камер полно, а вот когда на боковую дорогу выскакивает, ту, что вдоль скал идет — ни в чем себе не отказывает. В нашем случае оно и хорошо. Ступица из гнезда выскочит, колесо завиляет и отвалится. Уберется мужик в скалу, или с обрыва улетит — в обоих случаях костей не соберешь. А если...
— Я поняла, достаточно. — Тина подняла руку. — И что от меня требуется?
— Дак, к мотоциклу бы подобраться. В городке этом все друг друга знают, чужака мигом срисуют — если тот рядом с домом или мастерской крутиться будет. В таких местах у соседей вечно ушки на макушке, сами знаете. Да и мужик этот — уж больно непредсказуемый! Иной раз среди ночи подорвется, байк оседлает — и полетел, черт его знает куда. А возни там, с мотоциклом — на пару часов как минимум. И нужно, чтобы наверняка хозяина поблизости не было.
— И ты хочешь...
— Не я, сеньора.
— Да-да, не ты. Твой знакомый хочет, чтобы я встретилась с Ником?
— Именно. Он ведь, когда с вами встречается, осторожничает, так? Малолитражку напрокат берет. Значит, мотоцикл надолго без присмотра останется. И тогда уж время будет — и на то, чтобы к байку аккуратно подобраться, и на то, чтобы... эээ... уладить все.
— Хорошо, я поняла. Позвоню Нику и скажу, что готова передать оставшиеся деньги.
— Вот это будет отлично, сеньора! В тот же день все и устроим. А на следующий... думаю, что потратить ваши денежки этот гад не успеет.
Тина опустила голову.
— Я... сообщу, как только назначу встречу.
— Да, сеньора. Конечно. Буду ждать.
Глава 21
Поговорив с Эрнесто — тот обошелся короткой фразой «Сделали, сеньора» — Тина положила трубку.
«Ник сам виноват, — в тысячный раз повторила себе она. — Я его предупреждала! Я до последнего просила оставить меня в покое. Даже, вот только что — полчаса назад — просила, умоляла! Если бы он согласился, я бы тут же все отменила. Но он по-прежнему бесится. По-прежнему находит удовольствие в том, чтобы издеваться надо мной и моей дочерью... Если бы это касалось только меня, я бы стерпела. А портить жизнь невинному ребенку я не позволю. Я слишком хорошо знаю, каково это — жить с осознанием того, что тебя некому защитить... Я не дам тебя в обиду, дочка».
Тина всхлипнула. Она сидела в машине за рулем. Не могла собраться с силами — для того, чтобы выехать с парковки.
— Никому не дам в обиду! — крикнула и ударила по рулю.
Автомобиль отозвался обиженным вскриком клаксона. Этот вскрик стал почему-то последней каплей. Обняв руками руль, Тина разрыдалась.
Зазвонивший телефон услышала не сразу. Посмотрела на экран — незнакомый номер. Прежде чем ответить, долго сморкалась.
— Алло.
— Добрый день, — застенчиво поздоровался мужской голос. — Сеньорита Гордон? Так?
— Так. — Звонки с незнакомых номеров неизменно заставляли Тину собраться. — С кем имею честь?
— Мое имя — Джузеппе, сеньорита. Мне ваш номер Андреас дал, он шофером служил у сеньора Кларка. Помните?
— Помню, — по-прежнему настороженно отозвалась Тина.
— Во-от, — обрадовался мужчина. — А до Андреаса я шофером был. Сперва у матушки вашей, потом у сеньора Кларка.
— Сеньор Кларк умер девять лет назад.
— Знаю, сеньорита, — подтвердил мужчина, — слыхал, что умер. И что Ники посадили... А сейчас вот прознал, что Ники освободился. Так, думаю — вы, может, Роберты телефон подскажете — она в «Шиповнике» горничной была? Или еще кого, кто с Ники знается? Мария-то, я слыхал, померла. А мне поговорить бы с парнишкой.
— О чем? — Тина решила, что не стоит ошарашивать собеседника напоминанием: «парнишке» перевалило за тридцать.
— Да так, — уклончиво отозвался мужчина. — Есть, о чем.
— Я знаю телефон Роберты. — Тина помедлила. — Но не дам вам его, если не скажете, о чем собираетесь говорить с Ником. Это связано... с требованием судебных исполнителей. — Тина выдумывала на ходу. Очень остро вдруг почувствовала: прощаться с бывшим шофером раньше, чем узнает, зачем ему понадобился Ник, нельзя. — Ника освободили досрочно, и я сейчас являюсь... эээ... кем-то вроде гаранта. Простите, но я вынуждена быть в курсе всех контактов Ника.
— Поня-а-атно говорите, — задумчиво протянул мужчина. «Поверил», — выдохнула про себя Тина. — Жаль. Оно, как сказать-то... по телефону и не объяснишь... Да вы — неужто меня не помните, сеньорита, коли так не доверяете? Джузеппе я! Джузеппе Конти. Я вас, маленькую, на качелях качал.
— Помню, Джузеппе. — Тине сказала это — и тут же поняла, что действительно вспомнила. Рослый, простодушный дядька с застенчивой улыбкой в детстве казался ей добрым великаном из сказок. — И качели на детской площадке помню! Я, правда, совсем маленькая была.
— Это верно, сеньорита, — рассмеялся Джузеппе. — Сейчас-то увижу вас — и не узнаю, поди... Так, что? Неужто откажете — с Ники меня свести?
Тина притворно вздохнула.
— Откажу. Прости, Джузеппе. Это не я придумала — правила такие. Пока не расскажешь, чего ты хочешь от Ника, его контакты давать нельзя.
Мужчина вздохнул.
— Да я понял, что правила... Я бы и рассказал, да только неудобно — по телефону-то.
— А где ты живешь? — быстро спросила Тина.
— Дак, аккурат за старым рынком. Уж тридцать лет квартиру не менял.
Тина невольно улыбнулась.
— Я имею в виду — в каком городе?
— В Неаполе, — удивился Джузеппе. — Где же еще жить?
И то верно. Тине не раз встречались такие люди — уверенные, что за пределами родного города жизнь заканчивается.
— Я могу приехать. Ты удачно позвонил, у меня как раз отменилась встреча.
— Ох, сеньорита, — обрадовался Джузеппе, — очень обяжете! Важное это дело, понимаете?
— Понимаю. Сразу поняла, — вырвалось у Тины. — Диктуй адрес, куда ехать.
***
Забить адрес в поисковик навигатора Тина сумела не сразу — никак не могла сосредоточиться, тыкала не в те буквы. И до места добиралась, как в тумане. В организме будто включился предохранитель: все мысли из головы исчезли.
Тина смотрела на дорогу, машинально трогаясь на зеленый свет светофоров и останавливаясь на красный. Пропускала пешеходов и велосипедистов, поворачивала на улицы и съезжала в переулки. А перед глазами стояла картинка из детства: широкое сиденье кажущихся огромными качелей, взлетающий подол платья, собственный счастливый визг и добродушное гудение Джузеппе: «Держитесь крепче, барышня».
Тина не пыталась думать о том, что ей собирается рассказать Джузеппе. Она то улыбалась счастливой картинке, то вытирала слезы.
Сколько ехала — десять минут или час — сказать не смогла бы. В чувство ее привело равнодушное сообщение навигатора: «Вы приехали».
***
Кафе, указанное Джузеппе, Тина увидела сразу. И рослого, седовласого старика, вглядывающегося в прохожих сквозь сдвинутые на переносицу очки, тоже сразу узнала.
Старик сидел за столиком, в тени полосатых маркиз.
— Здравствуй, Джузеппе.
— Ох, сеньорита! — Джузеппе поднялся ей навстречу. — А я все гляжу — вы или не вы?.. Ох, какая стали красавица! Ну, вылитая леди Маргарита.
— Спасибо. — Тина улыбнулась. — Давно ждешь?
— Давненько. — Джузеппе засмеялся. — Считай, как с вами поговорил, да от старухи своей отбился — сразу и вышел. Она, Розита моя — ух, крик подняла! Что, да почему, да куда тебя несет, старого кобеля... Насилу вырвался. До самых дверей проводила.
Тина рассмеялась.
— Я ее понимаю. Ты отлично выглядишь, Джузеппе.
— Спасибо, сеньорита. — Старик приосанился.
Жестом подозвал официантку, заказал кофе и «самых вкусных пирожных».
— Хозяйки моей дочка, — представил он Тину официантке. Та благосклонно кивнула.
— Меня тут все знают, — Дождавшись ухода официантки, объяснил Тине Джузеппе. — Живу неподалеку.
— Я так и подумала. — Тина улыбнулась. — Джузеппе, у меня не очень много времени...
— Да-да, сеньорита. — Старик посерьезнел. — Понимаю, молодежь нынче занятая. Сын у меня такой же... Сейчас. Думаю, с чего начать. Вроде, готовился, столько слов сочинил... Да только, говорить-то — с Ники собирался. А с вами — не знаю, с какого боку и подступить.
— Для начала, перестань волноваться, — посоветовала Тина. — Честное слово, я не кусаюсь.
— Да понимаю, сеньорита. А только, такое это дело... В общем... — Джузеппе вздохнул. Стиснул в замок сильные, покрытые загаром пальцы. — О покойниках, вроде, положено — хорошо или ничего... А только, не могу я больше в себе держать. Оно, будто книзу тянет — уж сколько лет. Да и то сказать — сеньору-то Кларку покойному все равно теперь, а живым надо жить. Ники, конечно, грех на душу взял, когда Кларка погубил... А я вот, хочу ему сказать. — Джузеппе помедлил. — Что правильно он сделал, сеньорита.
— Что... — Тина похолодела. — Ты соображаешь, что говоришь?!
— В том и дело, что еще как соображаю. — Джузеппе вздохнул. — Слава тебе господи, из ума пока не выжил. Самому б такое заявили про родного человека — по роже бы двинул, ей-богу! Понимаю вас. А только, говорю ж — не могу в себе держать. Надо поделиться. В общем, отчим ваш... плохой он был человек.
Тина вцепилась в подлокотники кресла.
— Вы, кофе-то — пейте, барышня. Я говорить долго буду... Закурю, не возражаете?
Тина молча кивнула. Заставила себя выпустить из рук подлокотники, придвинула ближе чашку. Только поднимать ее с блюдца не рискнула — побоялась расплескать.
Джузеппе вытащил из пачки сигариллу. Закурил. Повеяло знакомым запахом ароматизированного табака — этот запах тоже был родом из Тининого детства.
— В общем, вы-то не помните, наверное — маленькая были. Но, когда леди Маргарита совсем хворая стала, Кларк своего шофера уволил, и начал я его возить. Леди Маргарита из дома почти не выходила, так Кларк, видать, решил, что и смысла нет — двух шоферов держать. Скуповат был — не то, что леди Маргарита, та никогда денег не считала... Ну, да это вы и без меня знаете. Так вот: начал я Кларка возить. Он тогда все пытался нотариальную контору покойного сэра Джозефа поднять. Ну, или вид делал, что пытался — не знаю уж, теперь-то. После того, как леди Маргарита умерла, он ту контору сразу бросил... Не знаю, в общем, не моего это ума дело. Мое дело — везти, куда скажут, да за машиной следить. И вот повадился, значит, Кларк по соседним городкам ездить — они с леди Маргаритой к тому времени окончательно из неапольской квартиры в «Шиповник» перебрались. Типа, по делам конторы. То в один городок мы с ним приедем, то в другой. И в каждом не меньше, чем на ночь, задерживаемся. Номера в гостинице Кларк всегда брал так, чтобы мы на разных этажах были, ну или на худой конец — в разных концах коридора. А мне — что? Дело житейское. Леди Маргарита хворала долго, потом вовсе померла, а Кларк — в самом соку мужик... Не то чтобы я это одобрял — нехорошо, как по мне, по шлюхам бегать, — ну да меня хозяйские дела не касаются. Мне отдельный номер взяли — и ладно; спасибо, что на улице не оставили. А как уж там Кларк развлекается, меня касаться не должно. Вот, примерно так я рассуждал. Пока однажды у Кларка телефон не упал случайно.