— Вы всё делаете правильно, — сообщил дроу, уже проходя мимо Яниса, и скрылся в коридоре. Только тихо щёлкнула вскоре входная дверь, а с кухни доносились голоса детей и Рилонара.
***
К чести Тимэрины, при детях она всё-таки сдержалась. Может, не улыбалась им, может, не знала, что делать, когда сын обнимал её, глядя странно внимательным и понимающим взглядом. Может, испуганно округлила глаза, когда Рилонар между делом сообщил, что печенье пёк сам.
Но — сдержалась. Накрыло её только ночью, когда умаявшиеся за день дети уже были загнаны в кровать, а взрослые разошлись по комнатам. Тимэрине досталась маленькая, явно гостевая комнатка, светлая, с отделанными деревом стенами и невысокой, застеленной пушистым покрывалом кроватью. В ней было уютно; на стене висел какой-то набросок, даже без рамки, на столике у окна валялась забытая детская игрушка — и это стало последней каплей.
Эта тёплая небрежность обжитого дома, где можно быть собой и не носить масок…
Когда приоткрылась дверь, она даже не заметила, так вжималась в подушку, пытаясь реветь потише.
— Ну, ну, всё хорошо, — ласковые руки погладили по волосам. — Теперь всё будет хорошо, тебя никто не обидит…
Янис для серпентера был очень хрупким и изящным. Собственно, в двуногой ипостаси он был некрупным даже для человека. Но хвостатая ипостась, и особенно — влияние Великих Змеев — подарили ему силу, которую сложно заподозрить в таком лёгком теле. А плавность движений была у него от природы. Поэтому Тимэрина и не заметила, как вместо подушки оказалась прижата к чужой груди. А руки — руки обнимали и продолжали успокаивающе поглаживать, теперь уже по спине.
— Ты просто устала, но всё обязательно будет хорошо…
Почему-то теперь он не пугал. Может быть, потому что пах совершенно дико: мёдом, осенними листьями, камнем и печеньем? Ну не мог страшный пахнуть так… спокойно. А ещё не мог говорить таким тоном, которому хотелось верить, как в детстве.
Всхлипнув, Тимэрина подняла голову — и вздрогнула, потому что в дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Рилонар. Только вот на его лице не было отвращения или презрения, как должно, нет, обязано было быть! Только спокойное понимание и сочувствие.
— Рил, заваришь чай? — негромко попросил горгона, продолжая поглаживать Тимэрину. — Всё хорошо. Ты дома, мы — семья. И ты тоже часть семьи, поэтому никто не позволит тебя обидеть.
Поверить хотелось до жути. Только до жути же было страшно, что это, как всегда, ложь. Уже говорили же, и не раз, о семье, о том, что семья — это всё, что она должна для семьи… Должна переступать через себя, должна не посрамить честь, должна делать то, что прикажут старшие, должна перетерпеть не самые приятные процедуры, выносить и отдать ребёнка, которого даже не успела на руках подержать толком — после родов им занимались другие, выкармливали, следили. А ей велели перетянуть грудь и приводить себя в порядок, вдруг сгодится ещё на что.
Не сгодилась, раз так легко отпустили куда-то.
Сбросили со счетов, как ненужную вещь.
Отдали, позволив взять с собой лишь самый минимум, одежду и пару безделушек.
Не нужна, забирайте, делайте, что хотите.
— Идём, чай готов, — позвал снова появившийся на пороге Рилонар. — Попьёшь — станет легче.
«Легче», а не «успокоишься». Ей станет лучше, а не она возьмёт себя в руки, потому что так себя вести не должно, позорно и бросает тень на семью.
Кажется, до кухни её несли на руках. Тимэрина не запомнила, всхлипывая в чью-то уже изрядно промокшую рубаху.
Дойдя до кухни, Янис и рад бы усадить эльфийку на колени, но в двуногой ипостаси был не особо крупнее её. Да и некуда: либо высокие табуреты, либо деревянный диван, стоящий почти впритык к столу. Худым эльфам удобно, но вдвоём уже не втиснуться. Вот если бы хвост…
— Тимэрина, ты не против, если я перекинусь? Не испугаешься?
Та только слабо мотнула головой. Ей уже было всё равно: хоть в кого перекидывайся, хоть в кракозябру из детских страшилок, уже и глазом не моргнёт. Горгона чуть напрягся, чтобы эльфийку не царапнуло волной смены ипостаси, и с удовольствием опустился на хвост. Змеек он старательно удерживал в облике волос — как бы не покусали от обилия чувств, когда освободятся.
— Садись поудобнее. Не бойся, ты не тяжёлая, а с хвостом я и Рила катать могу. Хотя до Сэтха мне, конечно, далеко.
— Ян, — на плечо опустилась рука Рилонара, чуть сжала, прося остановиться, замолчать. Потому что Тимэрина почти и не слушала, только всхлипывала тихонько. И вздрогнула, когда ей в руки ткнулась чашка.
— Давай, держи. Вот так, пей, — встав на колени рядом с Янисом, Рил осторожно придерживал её ладони, опасаясь, что иначе чай окажется на эльфийке, а не в ней. Та осторожно принюхалась к душистому пару. Ещё одна привычка, которая неискоренима у светлых — никогда не пробовать незнакомое сразу, всегда сначала искать подвох.
Чай пах черёмухой и чем-то сладковатым, вроде мёда, но не им. Незнакомые в Лесу запахи, так что Тимэрина зажмурилась и решительно отпила, сочтя, что хуже уже не будет.
— Рил, за что они с ней так? — тихо спросил Янис, осторожно придерживая эльфийку за талию.
Кажется, она даже не до конца осознавала, что сидит не на стуле. И ещё удивительно, что так тянулась к чужому теплу, неосознанно прижимаясь плечом — глядя на общее состояние, впору подумать, что она от каждого касания шарахаться станет.
— Ни за что, — Рилонар по-прежнему придерживал чашку, ожидая, пока Тимэрина допьёт. — Просто они — такие.
Ян помолчал.
— Твои родители — удивительные эльфы, — только и сказал он почти минуту спустя.
На это Рил только хмыкнул. Убрал опустевшую чашку, Тимэрина легко разжала пальцы, даже не пытаясь удержать её. Потом осторожно коснулся подбородка эльфийки, заставляя поднять голову.
— Слушай меня внимательно, — тихо попросил он. — Ты уже понимаешь, что обратно не вернёшься?
Слабый кивок.
— Хорошо… Нет, ты ничего не должна за это. Ты уже подарила нам Ришелара. Это мы должны тебе. Жизнь за жизнь. Твою дорогу, которую ты выберешь сама, без чьей-то указки.
Тимэрина открыла рот, хотела что-то спросить, но Рилонар покачал головой.
— Завтра. Сейчас ты уснёшь спокойно, а проснёшься — сможешь обдумать.
И впрямь, эльфийка зевнула, будто слова послужили командой, даже забыла сделать это изящно и незаметно. Завозилась, сворачиваясь комочком, будто ребёнок — и задышала совсем тихо, почти незаметно.
— Отнеси её, — попросил Рил, вставая, отвернулся к мойке. За спиной прошуршал хвост Яниса, и всё стихло. Нужно было прибраться. Рил сполоснул кружку, выкинул заваренную гущу и пакетик с остатками чая. Всё равно от него больше не будет пользы, Кира делала сбор на один раз, специально под ситуацию.
— Какие у нас планы? — поинтересовался вернувшийся горгона. — Ты ведь наверняка уже всё продумал.
— У нас ещё три дня и выходные, — под встречу матери Ришелара они выгадали небольшой отпуск, отпросили из школы детей, понимая, что оставлять её сразу одну в пустом доме — не дело. — Надеюсь, за это время освоится. Потом посмотрим. Наверное, можно показать ей твою мастерскую…
Рилонар так и не развернулся, стоял, грея руки под не выключенной струёй воды. Когда он замолчал, в ночной тишине только этот звук и остался. Ян шагнул ближе, обнял своего эльфа, укладывая подбородок ему на плечо.
— Мы обязательно справимся. И всё будет хорошо.
========== Глава 3 ==========
Разбудило Тимэрину солнце. Лучик, пробившийся сквозь тонкие светлые занавески, пощекотал нос, она чихнула и проснулась.
Почему-то не было тягостного ощущения, привычного по утрам. Не было стен, странно давящих, хоть и находящихся шагах в десяти от кровати. Не было самой кровати, слишком массивной и неуютно-жёсткой. Не было холодного, резко пахнущего травами воздуха.
Было покрывало, мягким краем гревшее щёку и странное, почти незнакомое ощущение покоя. Она не успела толком разобраться, как это, когда в дверь постучали.
— Мама, к тебе можно?
— А… Да, — почти испуганно откликнулась Тимэрина.
Дверь открылась, в неё заглянул серьёзный Ришелар. Наклонился, поднял что-то с пола.
— Без хвоста неудобно, — пожаловался он, бочком протискиваясь в комнату. В вытянутой руке была глубокая тарелка с целой горой крохотных печенюшек. — Дверь открыть нечем! Ты завтрак проспала. А обед не скоро, — он поставил тарелку на столик, следом за ней опустился стакан с каким-то ярким соком. — Я и подумал… Ой, опять Ясмин забыла!
— А мог бы и позвать, мы бы помогли, — в дверь тут же сунулись две любопытные мордашки. — Но нет, всё сам! Прямо как папа Рилонар!
В ответ им показали язык, сунули забытую игрушку и вытолкали из комнаты. Змейки не очень и сопротивлялись — понимали, что братик хочет побыть с мамой. А они ещё повидаются, а пока лучше ползти помогать папам готовить. Вдруг получится утащить что-нибудь вкусное!
Так что, когда Тимэрина наконец решилась выйти, на кухне было шумно, весело и вкусно пахло почти готовым рагу.
— С добрым утром, — отсалютовал ей лопаточкой Янис. — Надеюсь, ты любишь овощи? Если что, у нас есть мюсли и молоко.
— Я… — Тимэрина вздрогнула: её мнения спрашивают? Даже по такой мелочи?
— Всё в порядке, — обернувшись, улыбнулся стоящий у плиты Рил.
Ещё одно маленькое потрясение: он готовит сам? Вот так вот, запросто, с утра, на всю семью? Всё это отчаянно не укладывалось в голове. Тимэрина считала, что Рилонар здесь главный, его вроде бы все слушались, и тут он начинает вести себя, как и слуги не вели. И вчера — что он вчера говорил? Она тихонько села на уголок дивана, пытаясь вспомнить всё в подробностях. Правда, тут же пришлось подвинуться: рядом с серьёзным видом угнездился Ришелар.
Ян, возившийся с соусом, невольно улыбнулся. Привычно серьёзный Ришелар, уже сейчас маленькая копия Рила, очень гармонично смотрелся и рядом с матерью. Так, что сразу становилось понятно: они не чужие.
— Ты так и не ответила, что любишь больше, — напомнил Ян растерянной эльфийке.
— Я всё ем, — пискнула та, не зная, как здесь отвечать правильно.
— Я тоже всё ем, но молоко люблю совершенно отдельно. А вот Рише — тот ещё любитель погрызть орехи. Маленькая белочка.
— Пап!
Только это возмущение было наигранным. Лёгким и светлым, ушедшим, едва рассмеявшийся Рилонар потрепал сына по голове.
Смех вообще не смолкал на этой кухне, в этом доме. Смех и спокойные голоса, без напряжения, без постоянного контроля и оглядки. Здесь даже дроу не казался страшным, а громадный наг, тот самый, так напугавший в первый визит, аккуратно сворачивался кольцами в уголке, чтобы никому не помешать, пока пришедший с ним саламандр развлекал детей яркими искрами.
Здесь было странно и до жути хорошо — и Тимэрина робко грелась этим «хорошо», постепенно начиная верить, что Рилонар сказал правду. Что она больше ничего никому не должна, кроме как быть счастливой. Ну, и ещё не плакать по пустякам, как заметила зашедшая в гости ведьма, Кира, у которой на плече Тимэрина рыдала уже от облегчения, окончательно поняв и приняв. И смогла улыбнуться сквозь слёзы встревоженным детям и неловко стоящим рядом мужчинам, даже абсолютно растерявшемуся орку.
А потом началась обычная жизнь. Дети убежали в школу, Рилонар пошёл на работу — Тимэрина аж вздрогнула, увидев его идеально причёсанным, в деловом костюме — а Янис позвал её с собой. Куда-то. В этот раз эльфийка уже не была настолько оглушена происходящим, так что были и силы, и интерес, чтобы оглядеться.
Сольвана оказалась не похожа на эльфийские земли — по правде говоря, она оказалась вообще ни на что не похожа. Гномья основательность как-то сочеталась здесь с орочьей широтой души, сильфийская воздушность — с плавными изгибами, которые так по душе серпентерам. Людская эклектика, изысканная готичность кого-то из «темных» народов, головокружительные по высоте и расцветкам «насесты» гарпий… Всего этого было так много, такого странного и непривычного.
А Янис — Тимэрина понемногу привыкала называть горгону по имени — словно нарочно шёл не спеша, совсем прогулочным шагом, давая всё разглядеть и задержаться у особенно заинтересовавших витрин и зданий.
— Почти пришли. Не устала?
— Нет, — честно откликнулась она. — А мне мож… Я смогу потом одна тут походить?
— Конечно. Только в первое время лучше с картой, сейчас очень удобные интерактивные, проложат маршрут куда угодно, так что не потеряешься. Если хочешь, можно будет даже всем вместе выбраться, в парк, например. Посмотришь наши совместные работы с Сэтхом — чудо, что такое получилось.
Тимэрина активно закивала: дети уже показали ей несколько фото статуй — в основном три стелы в Айровате, к ним они питали особенно тёплые чувства. Но одно дело фото, а другое — вживую!
Ян не смог сдержать улыбки: эльфийка уже гораздо меньше походила на нервно вздрагивающую тень, шагнувшую из портала. Конечно, ещё рано говорить, что она в полном порядке — зато уже видно, что чудо как хороша, но совсем не в эльфийском стиле. Таким не идёт холодная отстранённость, и кем-то вроде леди Ариндель, которую так зовут даже домашние, Тимэрине не стать. Ей бы в хороводе танцевать, чтобы волосы вразлёт и смех колокольчиком. Или фехтовать — чтобы рапира сверкала, и азарт в глазах сверкал не меньше. Прав был Рилонар, впрочем, как и всегда. У эльфов девушка зачахла бы даже без осложняющих факторов.
— А новые работы ты можешь сейчас посмотреть. Правда, не все они доделаны, а к самой главной я только-только приступил… — горгона приложил ладонь к двери мастерской, до которой как-то незаметно дошли, давая замку считать параметры, дождался тихого щелчка.
Дверь открывалась издевательски медленно. Вот совсем издевательски, Тимэрине уже хотелось притопнуть ногой: какие там сокровища прячутся? Если Янис сам как сокровище?
Наконец горгона скользнул в мастерскую, и Тимэрина шагнула следом, чтобы тут же растерянно застыть на пороге. Вот уж где глаза сразу разбежались: куда глядеть, на чём сосредоточиться, было решительно неясно. Всюду поблёскивали и переливались камни, незнакомые и, кажется, не очень дорогие, но с каким-то потрясающими отблеском. Действительно — сокровищница, всё светится шёлковым переливчатым золотом!
На этом фоне пастельных оттенков букет на полке — тоже каменный — был просто отдыхом для глаз. А ещё отвлекало от блеска что-то странное в самом центре мастерской. Какая-то ещё серая, некрасивая, но уже странно притягательная своей незавершённостью композиция.
— Это моя мастерская, — тихо сообщил Ян, прикрывая дверь. — Дома моя душа и сердце, но здесь… это тоже часть меня.
Горгона немного помолчал, перехватил изучающий взгляд.
— А цветы Рил подарил. Давно ещё, в самом-самом начале. Я тогда только с такими камнями и мог работать, — на губы Яниса выползла чуть отстранённая и неожиданно мечтательная улыбка. — А он запомнил, и это было так…
— Мило? — неуверенно предположила Тимэрина.
Скажи ей кто-то, что эльф может мило ухаживать — не поверила бы. Видела она «ухаживания» дома. От них тошнило, от этой фальши и притворства, от скованности этикетом и бесчувственности, из-за которой родители жили вообще в разных частях дома. А представить, чтобы Янис и Рилонар спали в разных кроватях — уму непостижимо. Только свернувшихся одним клубком, как они это по вечерам делали, рассказывая детям сказки.
— Трогательно, — наконец, подобрал нужное слово Ян. — Знаешь, я ведь совсем молодым был, когда мы познакомились. Только-только начал жить самостоятельно, ещё не умел почти ничего. Как Рилонар всё это разглядел, — горгона обвёл рукой мастерскую, — только он и знает. Тебе про что интереснее, про букет или про то, что из этого выйдет? — теперь жест был в сторону странной конструкции в центре мастерской.
Поколебавшись немного, Тимэрина указала на второе. Про букет лучше дома спросить, чтобы вдвоём рассказали.
— Это целая мечта, — Ян отошёл к конструкции, огладил кончиками пальцев. — Обычно образы рождаются у меня во время работы, даже если раньше — всё равно детали и мелочи приходят уже на месте. Когда я вижу, какими глазами будут смотреть. Но здесь… Ты когда-нибудь видела фениксов?