Усадив малышку на коврик, беру стопку детских книжек, усаживаюсь рядышком.
– Майя, давай почитаем с тобой? – спрашиваю ее, ища сказки Чуковского.
– Что скажешь насчет «Тараканище»? – демонстрирую ей обложку одной из книжек. Посмотрев на усатое насекомое, Майя хмурится и отрицательно качает головой.
– Согласна. Слишком уж жестоко, – киваю, продолжая поиски. – Хм… «Муха-цокотуха»?
Малышка кивает, хватая ручками корешок книги.
– Вот и отлично, – улыбнувшись, усаживаю ее на свои колени.
Дальнейшие пятнадцать минут посвящаем везучей Мухе.
– Все готово, пойдемте, – как только я дочитываю последнюю строчку, будто по волшебству, в дверях появляется Алена. Забрав на руки Майю, подруга ведет нас в кухню.
Некоторое время едим в полной тишине.
– Анют, что случилось? Дэн опять накосячил? – не выдерживает подруга. Вздохнув, отодвигаю подальше приборы.
– Наша поездка отменяется. Он летит в Швейцарию на какой-то там симпозиум.
– Ох… Ты расстроена? – хмурится Алена, удерживая в руках норовящую сползти с колен Майю.
– Как видишь…
– Сволочь он, конечно, – вздыхает она. – Но, с другой стороны, он ведь не по кабакам, как мой, шляется…
– Не звонил тебе больше? – пытаюсь перевести тему.
– Я хотела с тобой об этом поговорить как раз, – прячет взгляд, опускает малышку на пол. А когда она поднимает на меня глаза, я понимаю, что Алена каким-то образом уже успела помириться с Владом и теперь не знает, как мне это сказать.
– Он сегодня с утра приезжал. Долго извинялся. Рыдал. Просил прощения. Умолял вернуться, дать ему второй шанс.
– Так, а чем он объяснил подобное поведение?
– Понимаешь, ребенок… это так тяжело для них, для мужчин, – заламывая руки, произносит подруга. – Меняется весь уклад жизни. Плюс – на работе у него нервная обстановка. Скоро будет сокращение, и Влад может попасть под удар. А так как он является единственным кормильцем в нашей семье, очень нервничает, – подруга замолкает, поднимает на меня глаза, желая убедиться, что я ее слушаю и понимаю.
– А в тот день хотел пойти на корпоратив со всеми, развеяться. Говорит, если тебе сказал бы, сразу полетели бы в мой адрес оскорбления: гад, негодяй, развод. В общем… клянётся, что не было у него никого…
Я молчу. Честно говоря, звучит все очень неправдоподобно и жалко. Да, без трудностей никуда, но позволять себе бросать жену одну, когда болеет ребенок… нет, мужчина так не должен делать. Хотя, что я могу знать? У самой в личной жизни полная неразбериха.
– Если тебе так лучше, конечно, стоит простить. Тем более, он отец ребенка, – решаю поддержать ее. Ведь понимаю, что Аленка для себя уже все решила.
– Он сегодня приедет за нами, – подтверждает мои мысли Алена. – Я осталась до вечера, чтобы передать тебе ключи.
– Конечно, давай, я помогу тебе вещи собрать. Посижу с малышкой, – поднимаюсь из-за стола, принимаясь за мытье посуды. На душе противно и гадко. Чтобы не сорваться, пытаюсь занять себя, хоть как-то отвлечься.
– Ань! С тобой точно все в порядке? Я могу остаться, – раздается за спиной взволнованный голос Алены.
– Нет, в порядке. Я просто расстроена из-за сорвавшегося отпуска, – обернувшись, улыбаюсь, старательно пряча озабоченность.
– Но ты права. Дэн ведь не гулять едет. Так что, переживу, – пожав плечами, возвращаюсь к своему занятию. Справившись с посудой, отправляюсь в гостиную с малышкой, пока Алена собирает сумки.
Спустя три часа я остаюсь абсолютно одна. После того, как за Аленкой захлопывается дверь, мне вдруг становится не по себе. От одиночества и тоски.
Опустившись на кровать, долгое время лежу, глядя в потолок. Раздумываю над ситуацией. Как поступить? Позвонить шефу и попросить перенести отдых? Или…
Нет! Не стану я ничего переносить. Если Денис не считается с моими желаниями, я тоже не буду принимать во внимание его чаяния. Мне есть с кем провести эти семь дней. И я сделаю это с огромным удовольствием.
***
Сообщив папе о том, что море отменяется, я собрала вещи и улеглась спать. Отец был очень рад, даже хотел забрать меня с утра. Но я уверила, что доеду сама.
Легла я рано, но заснуть все равно не получалось. Дэн звонил несколько раз, прислал с десяток сообщений с извинениями и объяснениями. Умом я понимала, что ничего нового он не совершил, и для такого, как Денис, ничего криминального в его поступке нет, но обида все равно грызла меня.
А потом мысли постепенно перетекли в иное русло. Словно наваждение какое-то, без конца в голове всплывал образ Серебрякова. Его наглые глаза, его самодовольная улыбка. Необычная тату… хотела бы я рассмотреть ее более детально. Интересно, что она значит для него?
Надеюсь, устроив своих бодигардов на обучение к моему отцу, сам он больше не станет приезжать на полигон. Не хотелось бы мне сталкиваться с ним… Хотя… я лгу сама себе. Говорю, что не хотелось бы, а сама только и вспоминаю те запредельные, раздражающие своей неконтролируемостью ощущения, которые я испытываю, находясь рядом с Артемом.
По пути на полигон Денис снова мне позвонил. Решив не усугублять наше и так шаткое положение, я взяла трубку.
– Анют, слава богу. Думал, уже все, не захочешь меня слышать, – облегченно вздохнув, произносит уставшим голосом. – Ань… прости меня. Я… ты была права, – он очень устал и подавлен. Даже так, через динамик телефона, слыша лишь его голос, я понимаю, что Денис очень переживает из-за нашей ссоры. И в какой-то момент мне даже становится стыдно.
– Я не подумал о тебе. Мне предложили поехать, и я тут же согласился. Но это не потому, что я не люблю тебя или ставлю на последнее место. Просто это такой шанс… один на миллион, понимаешь? Это для нас… Я смогу устроиться в дорогую клинику, смогу стать высококвалифицированным, хорошо оплачиваемым специалистом. Я понимаю, что недостаточно уделяю тебе внимания. Понимаю, что ты заслуживаешь большего и лучшего. И я обещаю, если ты потерпишь сейчас, получишь все это. Ты не будешь ни в чем нуждаться, Ань. Я тебе клянусь. Только поверь мне, – Дэн произносит эти слова с запалом, будто убедить меня в этом – единственный его шанс на спасение.
– Хорошо. Я постараюсь, – продолжая следить за дорогой, отвечаю ему. – Но порой это очень сложно. Вообще, это не телефонный разговор, Денис. Как только вернёшься, нам нужно будет поговорить и обсудить все. Я не прошу у тебя постоянно быть со мной. Я прошу делать все вместе и принимать решения вместе.
– Мне важно знать, что между нами все по-прежнему, – он все еще взволнован. – Я должен уехать с легким сердцем, Ань, пообещай мне, что ничего не изменилось. Ты ведь знаешь меня, иначе сорвусь и глупостей там наворочу.
– Все в порядке. Езжай, и ни о чем не думай. Выступай на своем симпозиуме. Я эти дни с отцом и братом побуду.
– Хорошо, милая. Я постараюсь приехать как можно быстрей, – он сбрасывает вызов, получив вожделенные заверения.
***
Папа с Ваней, как ни пытались, не могли скрыть счастливой улыбки от того, что я не поехала на море. Очень уж не хотели отпускать меня. Да и перспектива побыть вместе целую неделю им нравилась.
К десяти утра полигон был полон народу: охрана Серебрякова, ребята из СОБРа – забот у моих мужчин хватало. Радовало лишь, что хотя бы самого Артема не было. Да и неудивительно. Рабочий день – вряд ли он будет торчать здесь со своими бодигардами.
Пока отец и брат проводили занятия по стрельбе и метанию ножей, я принялась за готовку, решив взять на эту неделю обязанности повара на себя.
Занятая домашними делами, не заметила, как наступил обед, и в дом вернулись папа с Ваней. Накрыв на стол, мы принялись за еду. Во время трапезы я не раз ловила себя на мысли, что чувствую себя как никогда счастливой и цельной. Здесь, рядом со своими родными. После обеда мы снова разошлись по своим делам. Папа отправился встречать новую группу подопечных, а брат ушел в тир.
Вторую половину дня я провела, слушая музыку под теплыми лучами солнышка у берега небольшого пруда, расположенного на территории полигона. Да, папины владения были просто огромными. Чего здесь только не было. В шутку мы с братом называли его помещиком.
Насладившись солнышком и одиночеством, спустя полтора часа вернулась в дом. К вечеру, заскучав в одиночестве, решила проведать брата. Тем более, на оставленный им дома телефон уже пришло порядка десяти сообщений от Юли.
Но прежде чем отправляться на его поиски, заскочив в спальню, сменила сарафан на коротенькие шорты. Не очень уютно я чувствую себя здесь в платье. А шорты – самое то. Захватив Ванин гаджет, вышла на вечернюю улицу. Мимо меня проходила группа парней, направляющаяся к выходу с полигона. По всей видимости, занятия уже закончились. Один из них сообщил мне, что Ваня сейчас спаррингуется в спортивном комплексе.
На пути до спортивного зала практически на всей территории не встретила ни одной души. Интересно, где отец, если Ваня спаррингуется? Поднявшись по ступенькам, открываю дверь и уверенно захожу внутрь. Пройдя небольшой коридор, приоткрываю дверь в спортивный зал. Раздаются хлесткие звуки ударов и борьбы. Пройдя вперед, приближаюсь к столику в углу зала. Оставив рядом с Ваниными вещами телефон, осматриваюсь. В зале несколько бойцов. Кто-то качает пресс, кто-то отжимается. Ваню нахожу сцепившимся в схватке внутри клети. В сгорбившем спину медведе в черной майке я узнаю брата. Соперника сразу не получается рассмотреть, но вот когда я все-таки понимаю, кто это, сердце в груди сначала замирает, пропустив удар, а затем начинает биться с бешеной скоростью. Артем.
Мужчины то и дело бросаются друг другу навстречу, выполняя комбинации ударов. Воспользовавшись тем, что остаюсь незамеченной, наблюдаю за ними. Но, если быть честной, взгляд мой то и дело скользит по оголенному торсу Серебрякова. Одет мужчина лишь в спортивные шорты, а шингарты защищают кисти рук.
Артем осыпает брата градом ударов, непрерывно прыгая вокруг. Его ноги пружинят с такой легкостью, что у меня создается ощущение, будто у него там внутри рессоры. Ваня вынужден уклоняться от его ударов, блокировать их. Артём не оставляет ему ни единого шанса на хотя бы одну хорошую атакующую серию ударов.
Серебряков – средоточие грации и мощи. Каждое его движение, каждый удар четко отработаны. Не замечаю, как начинаю любоваться им. С замершим сердцем смотрю на то, как играют мышцы его тела при каждом движении. В помещении очень жарко, его волосы влажные, а тело покрыто капельками пота, и это выглядит чертовски круто.
Я потеряла счет времени, а бой подошел к концу. Когда прихожу в себя, мужчины стоят посреди клети, о чем-то разговаривая. Решаю, что на сегодня с меня достаточно Серебрякова, раз я уже начинаю залипать на нем. Приблизившись к рингу, жду, когда на меня обратит внимание Ваня.
– Тут дело в выносливости, – раздается голос Артема. Он демонстрирует виртуозную комбинацию ударов Ване, пока тот пытается отдышаться. – Нужно много двигаться, понял?
Брат уже чуть ли не падает, а Артем все скачет вокруг него, будто и не провел только что полных девять раундов. Пора Ваньке переставать баловаться тортиками.
Наконец-то брат замечает меня.
– Привет, – улыбнувшись, возвращает внимание к Артему. – Я сейчас. Выйдя из клети, направляется ко мне.
– Я твой телефон принесла. Там Юлька сообщениями засыпает, – придя в волнение от взгляда Артема, пытаюсь держаться. Спрятав руки в задних карманах шорт, указываю кивком головы в сторону столика.
– О, спасибо, – улыбнувшись, Ваня пытается меня приобнять, но я уклоняюсь от его руки.
– Эй, полегче. Только после душа, – выставив вперед ладони, хохочу. Ваня кивает, улыбнувшись.
– Ладно, я пойду в дом, – развернувшись, бросаю беглый взгляд в сторону клети. К собственному удивлению, чувствую легкое огорчение, когда понимаю, что Артем, занятый своим делом, даже не думает смотреть на меня. Лежа на полу, выполняет подъёмы торса и ног одновременно, качая сразу оба пресса. Странно, неужели его взгляды мне привиделись?
По пути к дому неустанно думаю о Серебрякове. Интересно, его равнодушие напускное, или он стал так вести себя, после того как я его подстрелила? Ну, сам виноват. Нечего язык распускать. Черт, и какого, спрашивается, лешего я вдаюсь в эти размышления сейчас? Мне не все ли равно? Одернув себя, захожу в дом. Пройдя в кухню, вижу полную раковину кофейных кружек. По всей видимости, отец только что занес их. Походив по дому, не нахожу нигде папу. Он у меня – как черный плащ, не поймаешь.
Встав у раковины, принимаюсь за мытье посуды. Напеваю про себя слова попсовой песенки, услышанной сегодня по радио, и в какой-то момент понимаю, что не одна. Вернее, ощущаю позади себя ЕГО присутствие. Я не знаю, как объяснить это. Но, несмотря на шум воды, на звон посуды, я услышала его дыхание, биение его сердца у себя за спиной. Испуганно замерла, почуяв опасность. Выключив воду, попыталась мысленно приготовиться к обороне.
Он молчит. И я молчу. Все сильней и сильней мою спину опаляет жаром его груди. Окутанная его ароматом – примесью пота и парфюма – пытаюсь сохранять хладнокровие. Но с каждым вдохом оно улетучивается.
– Ты преследуешь меня? – не выдержав напряжения, срываюсь первой. Пытаюсь развернуться, но он прижимает меня телом, не позволяя этого сделать.
– Нет, я просто зашел попить воды, – шепчет у моего виска, сжимая ладонью округлость ягодиц. Взбешенная его наглостью, пытаюсь вырваться, но он позволяет мне лишь развернуться к себе лицом.
– Прости, не удержался, – раздается хриплый смешок в ответ на мой гневный взгляд. Упираюсь ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но он только сильней вжимается в мое тело.
– Что тебе нужно от меня? – цежу сквозь зубы.
– Мно-о-ог-о…, – тянет задумчиво, касаясь пальцем моего подбородка. Приподнимает мое лицо так, чтобы я смотрела в его глаза. – Но для начала – поцелуй.
– Не много ли? – пытаюсь разыграть независимость, невозмутимость. Но ни черта у меня не выходит. Артем хмурит брови, будто злится.
– Ты убила меня, – подставляет палец в виде пистолета к моему плечу. – Bang, вang, – его наглый смех резонирует от стен, проникая в каждую из моих клеток. – Поцелуй – самое то, для извинения, – шепчет, приблизившись к моим губам.
– Ты ведь такой крутой, можешь взять, что хочешь. Так почему просишь? – также шепотом, с точно такой же ехидной улыбкой.
– Так интересней, – пожимает плечами, немного отстранившись. – Я не хочу брать тебя силой. Ты придешь ко мне сама.
– Я не пойму тебя. Говорю открыто: ты мне не нравишься. Неужели тебе приятно стучаться в закрытую дверь? – пытаюсь отвлечь его, потянуть время. Чувствую, что сейчас он настроен более чем серьезно.
Несколько секунд он молча смотрит на меня. Задумчиво.
– Мне нравится игра, – раздается его голос. – Я хищник. Мне нравится дикая жизнь. Я люблю сражаться. А еще я люблю секс. И занимаюсь им, когда хочу. Я не отказываю себе в желаниях, – отвлечь его не получилось. А вот загнать себя в еще большую ловушку – да.
– Не пытайся сделать вид, будто тебе все равно. Я чувствую твою дрожь… – торжествующе произносит он, а я только и могу, что завороженно пялиться в его глаза, будто кролик на удава. Его пальцы прикасаются ко мне. Он ведет не спеша от ключицы к плечу и вниз по руке, вызывая россыпь мурашек этими прикосновениями. Он видит их, и я тоже.
– Твое дыхание – рваное, частое. Думаешь, я не заметил твоих взглядов там, в зале? Ты хочешь меня, и пора бы уже перестать строить из себя гордую и независимую девочку, – уголок его губ слегка приподнимается. И есть в этой кривоватой ухмылке что-то завораживающее и пугающее, посылающее импульсы страха и предвкушения по моим венам. Смотрю на него. Он так близко, что я замечаю небольшой шрам, пересекающий его верхнюю губу ближе к уголку. Он настолько сексуальный, что в этот момент я испытываю буквально жизненную необходимость попробовать его. Ощутить, какой он будет на вкус.
– Я сегодня искал тебя. Половину долбанного дня. Был у тебя дома, был на работе. Но ты оказалась здесь. И это чертовски нравится мне, – он сбивает меня с мыслей. И я немного прихожу в себя.