— Обстановка накаляется. Так что давайте в темпе, красавицы. Баки, иди сюда.
Он впервые позвал джинна по имени, да еще тем, которое дал Стив, и Баки ощутимо напрягся. Это было заметно по всему: по тому, как закаменела линия спины и чуть поникли плечи, как руки сами потянулись к поясу в поиске оружия и тут же упали, будто вспомнив, почему нельзя.
Он подошел, снова опускаясь на колени у дивана, и посмотрел на Рамлоу снизу вверх, будто ожидая от него очередную гадость. Даже не от него лично, а от судьбы, сделавшей его рабом любого, у кого в руках окажется занятная золотая безделушка.
— Давайте так, — покрутив в пальцах лампу, начал Рамлоу. — Я вам не враг. Обо мне много какого дерьма можно раскопать, думаю, в меня не поленятся им кинуть в самое ближайшее время, но по сути я не такой уж мудак в личной системе координат, как принято считать. Хотите держаться за руки и трепетно переглядываться — на здоровье. Ебаться — пожалуйста. Но пока лампа у меня, главный тоже я. И если я говорю “прыгай”, то ты, Ясмин, спрашиваешь у меня “как высоко”, а не пялишься на Роджерса в ожидании подтверждения приказа. Как понял?
— Понял, господин, — ответил Баки и прильнул щекой к колену Стива, прикрыв глаза. — Жду приказаний.
— Далее, — у Рамлоу дернулся уголок рта, когда Стив положил ладонь на гладкие блестящие волосы Баки и принялся поглаживать его, задевая шею и тяжелую серьгу, ямочку на подбородке и яркие губы. — Я загадываю второе желание, а ты, Баки, постараешься никак его не переврать, иначе я запрещу тебе касаться Роджерса, а третье желание загадаю очень, очень нескоро.
— Я не читаю мысли, господин, — ответил Баки. — Но если ты четко скажешь, чего хочешь, то не буду ничего добавлять от себя, даю слово.
— Если тебе будет чего не ясно, ты у меня уточнишь, лады? — спросил Рамлоу и обхватил подбородок Баки жесткими пальцами. — В глаза смотри. Понял или нет?
— Да, господин.
— И зови меня по имени, раз уж мы тут все такие охуенно близкие люди, а? Вот-вот на хуй Роджерсу заскочит, а туда же — “господин”.
— Да, Брок, — бесстрастно отозвался Баки, по-прежнему не вырываясь. Стив сам разжал его пальцы и убрал руку, давая джинну свободу.
— Как только меня удовлетворит результат, ты звонишь кому там собирался, — Брок посмотрел на Стива, не спеша разрывать контакт — они так и соприкасались пальцами, — и начинаешь бурную деятельность по моей реабилитации.
— Я хочу, чтобы в процессе ты подтвердил, что Баки — модификант, созданный ГИДРой. Какой-нибудь спецпроект вроде моего.
— Ты собираешься сделать ему личность? — бровь Рамлоу выразительно дернулась, но Стив предпочел этого не заметить.
— Я собираюсь его освободить, так что, да, пусть у него будет официальная личность. Право пользоваться ей или нет останется за ним в любом случае.
— Ты псих, — тихо и очень серьезно произнес Рамлоу. — Такие, как он, созданы быть рабами. Их разрушительная мощь не должна оставаться на свободе с правом творить что вздумается.
Он закурил и нервно дернул длинным хвостом, так стукнул им, что на деревянном полу остались царапины.
— Никто не создан быть рабом, — Стив почувствовал, что опять заводится, а потому поймал хвост Рамлоу и сжал его, поранив руку шипами. — Уйми свой хвост!
— Да не могу я! Он, нахуй, дергается от всего на свете!
— Ты даже с хвостом не можешь справиться, а ратуешь за то, что кто-то кроме Баки имеет право решать, что ему делать!
— Да что ты сравниваешь теплое с мокрым?!
— А если мне отдадут тебя на поруки? Если это я буду решать, где тебе жить и с кем общаться? — Стив дернул за хвост, игнорируя боль в ладони, и Рамлоу, с шипением проехавшись с десяток дюймов по дивану, оказался вдруг очень близко. — Что ты скажешь тогда?
— Что буду трахаться с тобой постоянно. Либо ты меня в жопу, либо я тебя в мозг, — Рамлоу выдохнул дым ему в лицо, и Стив поймал себя на желании впиться в эти темные кривящиеся губы и снова на время перестать думать обо всем, кроме горячего сильного тела под собой.
— Не меняй тему разговора, — спокойнее сказал Стив. — Тебе было бы приятно зависеть?
— Я тебе уже ответил.
— С кем-то вроде Пирса ты бы тоже трахался в мозг или в задницу?
Лицо у Рамлоу стало страшным, губы искривились, как перед тем самоубийственным броском в лифте, но Стив вместо удовлетворения почувствовал горечь — такие споры с переходом на личности никогда не приводили ни к чему хорошему.
— А вот это, Роджерс, не твое дело.
— Прости, — примирительно произнес Стив, обхватывая его лицо ладонями и целуя в потерявшие чувственный изгиб губы. — Прости. Ты должен понимать, что рабство — это плохо. Это ошибка, которую мы в силах исправить, Брок.
— Я никому ничего не должен, — огрызнулся Брок, но в противовес резким словам оплел хвостом талию Стива, позволяя себя целовать. Баки попытался отстраниться, но Стив снова погладил его по голове, чувствуя себя до странности на своем месте. Вот так — с ними обоими. — Время, — хрипло напомнил Брок, подставляя, впрочем, шею.
— Успеем, — Стив подмял его под себя, в этот раз почти нежно, отгоняя мысль, что играет грязно, пытаясь таким образом переубедить, привести нечестный, заведомо подложный аргумент, но не мог остановиться, перестать гладить его, с восторгом касаясь горячей кожи, под которой чувствовались твердые мышцы, вдыхать его запах, от которого в паху становилось горячо, а в голове — пусто.
Стив чувствовал Баки рядом, его осторожные, ласковые касания, слышал тихую арабскую речь, из которой не понимал ни слова, но, наверное, повинуясь им, на нем пропала и та очень условная одежда, что была.
Он не был особо избалован телесными радостями — работа почти не оставляла времени, а в редкие выходные он отчего-то предпочитал сидеть со скетчбуком в каком-нибудь тихом кафе, низко надвинув кепку на глаза, чем пережидать очередное “Вау, Капитан Америка!” перед тем, как оказаться с кем-то в постели, постоянно думая о том, чтобы не забыть включить глушилку, дабы не стать звездой ютуба.
— Давай же, давай, черт, — Брок, обхватив его ногами, ударил хвостом, выбив из дивана наполнитель — ткань, рассеченная шипами, просто лопнула. — Хочу тебя. Блядский боже, как я тебя хочу. Сука, всю душу мне выжрал.
Стив до одури сладко толкнулся в него, замирая, сдерживаясь, все еще жалея и пытаясь не придавить, но Брок притянул его к себе, сжал внутри, что стало почти больно, и двинул бедрами.
— Давай не спи, не спи, Кэп… Жизнь… коротка.
Прохладная ладонь Баки коснулась спины Стива, прямо между лопатками, от нее вниз, к копчику, прокатилась горячая волна нестерпимого удовольствия, и он сорвался. Вбивался в горячую узкую задницу так, будто это был последний раз перед концом света, целовал колкий подбородок и крепкую шею, впитывая ответные стоны всем существом, страстно желая не ошибиться. Ничего не усложнить.
Брок, оттолкнув его, заставил приподняться на руках и принялся дрочить, глядя прямо в глаза, закусив губу и иногда прикрывая глаза, как от боли.
— Еще чуть. Давай, Стив, да… вай…
Он сжался на его члене, выгибаясь, отчаянно колотя хвостом по полу, почти воя и заливая грудь спермой, и кончал так долго и яростно, что у Стива потемнело перед глазами от опаляющего возбуждения, вылившегося в самый сильный оргазм на его памяти.
Он упал сверху, благодарно целуя Брока в плечо, и замер на несколько очень тихих, благостных мгновений абсолютно счастливой, почти сказочной тишины.
— Слезай, — вернул его в реальный мир Брок. — Ты тяжелый, как фундаментный блок пирамиды Хеопса. И такой же горячий.
Стив заглянул ему в глаза, ловя их переменчивое выражение: насмешка, тоска, грусть, ярость, вызов, страх жалости.
— Желание, — напомнил ему Стив, и Брок вздернул бровь, легко хлопнул его тяжелым хвостом по ягодицам.
— Пожрать и повторить. Или ты о желании? Если о желании, то соблаговоли хотя бы вытащить из меня член, чтобы я мог думать о чем-то, кроме него.
Стив осторожно освободился и, не удержавшись, заглянул туда, вниз. Темный, чуть припухший вход медленно смыкался, толчками выплескивая его сперму, и это было до того возбуждающе, что Стив со стоном коснулся губами острого колена Брока, заранее извиняясь за то, что собирается сделать.
— Блядь, — тихо выматерился Брок, когда Стив осторожно обвел мягкие пока мышцы, не в силах думать ни о чем, кроме того, что его член был только что тут, внутри. — Роджерс. Давай отложим… зоологические иссле… Блядь!
Стив аккуратно потрогал его изнутри, прикрыв глаза и тяжело дыша через рот, пытаясь унять снова зарождающееся возбуждение.
— Нет, — твердо сказал Брок. — Нет, я просто сдохну. Роджерс, дела. У нас дохренебени матери сложных неотложных дел, не включающих мою охуенную задницу. Эй, Первый — Роджерсу, прием.
— Роджерс слушает.
Брок вдруг рассмеялся. Не тем саркастичным лающим смехом, с которым рассказывал о просчетах в планировании операций, лишь чудом завершившихся благополучно, а тепло и тихо. Будто для него одного.
— Итак, желание, — Брок все-таки столкнул Стива с себя, вытянул ноги, ничуть не стесняясь наготы, и, закурив, взглянул на Баки. — Что, парень, второй раз тебе зрелища вместо хлеба достаются?
Джинн не ответил, лишь смотрел на него совсем иначе, будто заметил в нем что-то, чего не видел раньше.
— Короче, желание. Я его озвучу, а ты, прежде чем тупо исполнять, выскажи мне свои сомнения, если чего вдруг не понял или собираешься переврать, идет?
— Слушаю и повинуюсь, господин.
— Я хочу уметь убирать хвост. Не чтобы он прямо отваливался, как у ящерицы, а появлялся, когда я хочу, и исчезал. Быстро и безболезненно. Может, по какой команде. Без неожиданностей, сечешь?
— Секу, — ответил Баки, а Стив спросил:
— Не полностью избавиться?
— Нафига? Чувствительный, сильный, голову оторвать им — раз плюнуть. Хорошее оружие, мало ли пригодится. Но постоянно с этой херней ходить — можно в цирк для уродов загреметь. Или в лаборатории. А я не хочу. Ну что, Баки, надумал, как сделать так, чтобы я пожалел о том, что такое попросил?
Баки взглянул на Стива и едва заметно улыбнулся.
— Если бы я хотел навредить, господин, то сделал бы так, чтобы ты, вызывая хвост, не мог предсказать, какой именно в этот раз появится: заячий, лисий, волчий, енотий? Потому что ты не уточнил, какой именно хвост. Но не стану. Сделаю, как хочешь ты, а не я.
— На заячий я бы посмотрел, — честно признался Стив, представив большой пушистый кусок меха над крепким задом Брока. — Может, не будешь уточнять?
— Заячий мне нахрен не сдался даже ради твоих прекрасных глаз, Роджерс, — огрызнулся Брок. — Так что давайте без экзотики. Без еще большей экзотики, в смысле. Итак. Желаю, чтобы этот самый хвост, который у меня есть сейчас, появлялся и исчезал по команде “хвост”, подкрепленной моим искренним желанием его убрать или отрастить. Безболезненно, без отпадающих частей тела, особых энергетических затрат, быстро. И чтобы он сразу был функциональным. То есть таким как сейчас.
Брок три раза коснулся лампы указательным пальцем, и руки Баки снова засветились золотом. Левая, и так будто сделанная из металла, засветилась ярче, искры сорвались с нее, зазмеились по хвосту до самого копчика, тот на мгновение стал будто прозрачным, стало видно, как в нем циркулирует кровь, как позвонки соединяются друг с другом и плавно переходят в общий хребет, как крепятся к ним те самые острые гребни, легко рассекающие все на свете, и все исчезло.
— Попробуй заставить его появиться, господин, — попросил Баки, и Брок, покрутившись так, чтобы видеть свою задницу, убедившись, что хвоста действительно нет, скомандовал:
— Хвост.
И тот развернулся, как тяжелый канат, хлестнул по несчастному дивану и, будто соскучившись, оплел ногу Брока, как змея.
— Твой выход, Кэп, — удовлетворенно сказал Брок, погладил Баки по голове и, убрав хвост, протянул Стиву телефон. — У нас очень мало времени.
Стив, потянувшись, легко поднялся с разоренного дивана и, прихватив телефон, ушел в комнату. Ему действительно нужно было сделать несколько звонков — примерный план действий он составил еще вчера.
***
Несмотря на неразбериху, разброд, шатания, почти полный крах обороноспособности страны и прочие неувязки, процесс создания личности для Баки и “разбор полетов” по действиям простых агентов и СТРАЙКа в частности произошел довольно быстро.
— Если смотреть с юридической точки зрения, то это я нарушил приказ и присягу, — сказал Стив во время дисциплинарного слушания. — Пирс не был отстранен от должности и имел право отдавать приказы. “Озарение” было официальным государственным проектом, оплаченным налогоплательщиками. Мои заявления о том, что ГИДРА жива, на тот момент подтверждались только моим честным словом и чистой репутацией. Мне имели право не верить. Если и отдавать кого-то под трибунал, то меня. Но я по-прежнему считаю, что ГИДРе не место в современном мире. Кто-то со мной не согласен?
Члены дисциплинарной комиссии с минуту смотрели на него в абсолютной тишине, а потом закрыли предварительное слушание, сняв обвинения и с тех, кто прислушался к Стиву и, по сути, пустил псу под хвост многомиллиардный проект, и с тех, кто пытался ему воспрепятствовать, действуя по прямому приказу командования.
На время разбирательств Брок перевез их всех обратно в Вашингтон. Так как Стив отказывался расставаться с Баки, а Брок — со Стивом, то как-то вышло так, что в конце концов все они оказались проживающими на одной территории — в просторном городском доме Брока.
С документами для Баки дела обстояли хуже, чем с оправданием Брока — у самих Мстителей тоже были проблемы с тем же Советом Безопасности, но всегда и везде поспевающая Наташа, которой тоже не рассказали всей правды, обещала помочь.
Правда перед этим она скептически осмотрелась на кухне в доме Брока, но никак не прокомментировала ни украшения Баки (одежда на нем в честь гостьи была самой обычной), ни сам факт сожительства странного модификанта, вчерашнего предателя, едва избежавшего трибунала, и героя Америки, в очередной раз чуть не развалившего страну лишь силой своих принципов.
— Проводи, — забрав подписанные Баки бумаги с согласием на проведение психологических и прочих экспертиз, попросила Наташа Стива, но по ее тону было понятно, что отказ она предпочтет не услышать.
Они вышли на усыпанное лепестками липы крыльцо, и Наташа молчала несколько долгих минут, прежде чем спросила:
— И давно это у тебя?
— Что именно?
— Мужчины, личное благо важнее общественного и измена принципам?
— Что ты знаешь о моих принципах, Нат?
— Что ты неподкупный.
Стив вздохнул и даже позволил себе улыбнуться.
— Ты против того, что я сказал на дисциплинарном слушании?
— Я против тех причин, по которым ты это сделал. Могу поспорить, если бы Рамлоу не расхаживал перед тобой с голым пузом, он был бы в тюрьме, а не на прежней должности.
— Пуза я у него не заметил, — попытался свести все к шутке Стив, но по выражению лица Наташи понял, что это бесполезно. — Нат, у меня есть причины на то, чтобы поступать именно так, и это не секс.
— То есть ты не спишь с Рамлоу?
— Сплю. Но защищаю его не поэтому. Ты мне веришь?
Наташа смотрела на него долго и пристально, а потом кивнула.
— Хорошо. Но этот твой Баки Барнс странный. Очень. Он напоминает жертву насилия, и я очень надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Стив.
— Я тоже на это надеюсь, — в спину ей ответил Стив, но Наташа, так и не обернувшись, села в машину и уехала.
— Получил втык? — ухмыляясь, спросил Брок, щелкнув пультом. По огромному телевизору шел бейсбол, и он явно собирался посмотреть решающий матч Ред Сокс с Доджерс.
— Не понимаю, о чем ты, — вернул подачу Стив, находя глазами свернувшегося в кресле босого Баки и гадая, когда это все стало его жизнью.
— Ла-адно, — не стал на этот раз спорить Брок и похлопал по дивану рядом с собой. — Рекламная пауза? — Стив привычно подмял его под себя и поцеловал. — Хвост?