— Ты хочешь сказать, он всегда жил в вашем городке? — удивился я.
— Конечно, — согласился Проклятый.
— Но нежить не может жить рядом с живыми людьми. Это не возможно.
— Еще как возможно. Поверь, с этим нужно просто смириться, а не забивать голову пустыми рассуждениями, — наставительно добавил Проклятый. — Старый водяной появился в здешних местах задолго до того, как наш славный городок обзавелся стенами.
* * *
Я редко встречал в книгах картинки далеких стран, где люди обычно разгуливают в причудливых одеждах, а едят — чуждую моему взору пищу. Смелые путешественники редко упоминали в своих мемуарах жизнь и обряды чужих народов, и тот, кто не часто выходил за порог своего дома, представлял себе чужеземцев мерзкими тварями, живущими совсем по иным законам.
Остановившись возле высокого каменного домика со странными вытянутыми окнами и причудливо изогнутыми крышами, я с нескрываемым восторгом не смог оторвать от него взгляда.
— Здесь раньше жили, Колонийцы, — заметив мою реакцию, произнес Проклятый. — Они пришли к нам с далеких Северных гор. Поэтому их дома более высокие и значительно крепче наших.
Странный шум в конце улицы заставил Душеприказчика остановиться и обнажить стилет. Секунду, он стоял не шелохнувшись, а затем убрал оружие.
— Не бойся. Это свои.
— Свои? — не совсем понял я.
Проклятый согласно кивнул и на его лица возникла едва заметная улыбка.
Среди пустоты разрушенных домов появилась худая, сгорбленная фигура. Прихрамывая на правую ногу, незнакомец стал быстро приближаться к нам.
— Я ждал твоего возвращения, — остановившись напротив нас, добродушно произнес старик.
Только сейчас я смог внимательно разглядеть его наполовину сгнившее лицо и запекшуюся кровь на самой макушке.
— Он что мертвый? — не в силах скрыть своего удивления, вслух произнес я.
Проклятый, ничего не ответив, крепко обнял незнакомца.
— Приветствую тебя, Судли.
Я мог поклясться — на щеке Проклятого появилась скупая слеза.
Старик был одет в обветшалую одежду земляного цвета. Шаркая босиком по каменным плитам мостовой, он напоминал живого мертвеца, неспособного обрести покой.
Я шел вслед за Проклятым, с удивлением замечая, что за последние дни он сильно исхудал и осунулся. Его шаг стал тяжелее, дыхание участилось и со стороны, он сейчас сильно напоминал измученного жизнью старца.
— Если бы ты знал, как я устал, Судли. Не хочу даже думать, сколько времени прошло с того злополучного дня, — внезапно с некой грусть произнес Душеприказчик.
Старик остановился и, посмотрев на проклятого, изрек:
— Это тяжелое бремя. Но у тебя нет выбора.
* * *
Мы зашли за высокие резные ворота и оказались на небольшой поляне, где среди пожухлой травы, будто выросшие из земли, торчали крохотные, покрытые мхом валуны. Чуть подальше, будто надзирая за каменным садом, высилась высокая мраморная статуя прекрасной девы. Я нервно обхватил дорожную суму, в которой среди всякого барахла лежал портрет той, кто сейчас с такой грустью взирала на нас.
— Лейла, — одними губами заворожено произнес Проклятый. — Ничего не меняется.
— Время не властно над святыней, — согласился старик.
— А что это за камни? — как-то неуместно произнес я.
— Чшь, это Колоницкое кладбище, — ответил Проклятый и совсем тихо добавил. — Здесь принято говорить в полголоса. Или просто молчать.
Мы прошли в высокую каменную башню, очень напоминающую островной маяк. Поднявшись по винтовой лестнице, Судли провел нас в крохотную комнату, где среди множества зеркал ярко горел масляный фонарь.
— Присаживайтесь, — старик, предложив нам присесть, указал на низкие деревянные скамьи.
Проклятый нежно провел по шероховатой поверхности и медленно закрыл глаза, словно погрузившись в давно забытые воспоминания.
* * *
Юный учитель впервые прикоснулся к чужой культуре, когда уже перестал посещать стены университета. Проходя мимо странного и чуждого его восприятию каменного кладбища, он долго рассматривал причудливые надгробия, пытаясь различить на них предсмертные надписи и имена умерших. Но не увидел ни того, ни другого. Камни были безымянными.
— После смерти Колниец теряет имя. Поэтому мы не указываем их, — произнес чей-то слегка хрипловатый, дребезжащий голос.
Учитель обернулся. Перед ним стоял пожилой мужчина: слегка вытянутое, худое лицо было покрыто седой щетиной, а длинные волосы были затянуты в хвост.
— Разве это правильно? — спросил учитель.
— Правильно, но непривычно. Для тебя, но не для меня, — странно ответил старик. — Меня зовут, Судли Со. Я старейшина Пришлого квартала. Пойдем.
Учитель ничего не ответив, молча последовал за ним, словно заранее зная, что поступает правильно.
Они поднялись по винтовой лестнице и оказались в крохотной комнатке высокой башни.
— Что это?
— Это Арит. Что-то вроде маяка. Только наш маяк указывает путь не живым, а мертвым, — рассудительно ответил старейшина.
— Разве им нужны ориентиры? — удивился учитель.
— Любому человеку оказавшемуся в мрачном царстве нужен ориентир, иначе он может заплутать среди одиноких гор, так и не найдя пристанища…
* * *
Я слушал каждое слово Проклятого хорошо представляя себе эту странную встречу.
— Скажи, Судли. Ты же знал, что всё так случиться, — внезапно прекратив рассказ, спросил Проклятый.
— Иногда страх перед будущим может заставить нас сбиться с нужного пути, а иногда помогает. Только как узнать какой именно путь, верный? — неоднозначно ответил старейшина.
— Но ты ведь знал… все знал заранее.
— Я не мудрец и не способен видеть будущее во сне, — не раздумывая, ответил старик. — Если бы я знал что зло придет в наш городок, и мы серыми тенями будем слоняться среди обугленных домов, то наверняка избежал бы этого. Но…
— Но ОНА дала тебе знак, — догадался Проклятый.
Старик утвердительно кивнул.
— Лейла всегда покровительствовала нашему народу.
Я ничего не мог понять, но продолжал внимательно ловить каждое слово.
— Стало быть, она все знала наперед. Знала, что в город придет зло. Почему же тогда, мы допустили это? — сжав кулаки сквозь зубы проскрипел Проклятый.
Старик слегка смутился, но всё же ответил:
— Зло было неизбежно. ОНА сказала, что всё в жизни предначертано свыше и не в наших силах изменить это.
— Я мог бы с легкостью убить его, знай, что так обернется. И не было бы тысячи жертв, изуродованных душ. Не было бы этого ужасного пожара! И не было бы этой безумной тяжести чужих грехов! — возмутился Проклятый.
— Боюсь, что ты даже не представляешь, кого приютил наш мирный, Богом забытый город. Судьба сама определит твой следующий шаг.
— Я хочу поговорить с НЕЙ, — после небольшой паузы произнес Проклятый.
Старейшина тяжело вздохнул, ничего не ответив.
* * *
Я осторожно выглянул из окна на одиноко стоящую мраморную фигуру Лейлы. Изваяние выглядело холодным и невероятно белым в свете далекой призрачной луны.
Странно, но здесь не было и намека на пепельный дождь, будто здешнего места и не коснулся ужас треклятого пожара.
Проклятый подошел ко мне: его взгляд был наполнен печалью, словно разговор с мраморным изваянием грозил для него смертельной опасностью.
— Возьми, — я протянул ему рисунок.
Проклятый бросил мимолетный взгляд на картинку, благодарственно похлопав меня по плечу.
Невероятно большая луна с горечью взирала на пустое Колниецкое кладбище. Проклятый медленно подошел к статуе и склонился на одно колено.
Он стоял ко мне вполоборота, и я с легкостью смог различить, как его губы шепчут какие-то непонятные моему восприятию слова. Мир вокруг будто бы замер. Проклятый протянул Лейле мой рисунок, и та ожила. В глаза ударил яркий, ослепляющий свет. Голова закружилась, и все вокруг погрузилось в темноту и…
Когда я пришел в себя, Проклятый лежал рядом с безжизненной скульптурой и его волосы были седые как лунь.
Я кинулся к бездыханному телу. Проклятый лежал на спине и не издавал ни звука. Стараясь привести его в чувство, я стал трясти его за плечи. Проклятый не подвал признаков жизни. Кажется, я кричал и проклинал всех святых, взывая их немедленно воскресить моего единственного защитника в этом мертвом мире.
* * *
Он пришел в себя лишь к вечеру следующего дня, когда на город опустилась мгла, а серые тучи призрачными тенями проносились над землей. Открыв глаза Проклятый посмотрел на меня и грустно улыбнулся.
— Что… что ты видел? — не в силах сдержать эмоций, тут же выпалил я.
— Не спрашивай его. Он еще слишком слаб, — отстранил меня от Проклятого старейшина. И я в который раз почувствовал, как от него повеяло гнилью.
Мы еще долго сидели возле него, пока душеприказчик наконец не пришел в себя. Попытавшись подняться, он обессилено повалился на скамью, и устало произнес:
— Какой сегодня день?
— Пятнадцатый год, второй месяц, третья седмица со дня нашей смерти, — уверенно произнес старейшина.
Я вздрогнул, представив, сколько лет Проклятый одиноко бродил по мертвым пустошам и смердящим погостам, в поисках заблудших душ сожженных заживо горожан.
— Пора, — произнес Проклятый.
Старейшина молча встал на ноги, и я лишь заметил, как его тело бесчувственно падает на каменный пол, и Проклятый едва успел подхватить крохотный светящий шар, источающий яркий желтый свет. Еще одна безвинная душа исчезла в дорожной суме душеприказчика.
— Он умер? — не понимая, что происходит, я продолжал заворожено наблюдать за безжизненным телом старика.
— Он уже давно был мертв, — ответил Проклятый. Ша ловко запрыгнул на плечо к своему хозяину, и осторожно дотронувшись лапкой до седых волос, резко отпрянул.
— Его душа теперь твоя?
— Его душа принадлежит богу и никому другому. Я лишь выполняю свое предназначение, пытаюсь спасти их от бесконечных мучений старика Оцлава, — и немного помедлив, добавил, — собирайся. У нас очень мало времени.
На щеке Проклятого красовалась огненная цифра один.
И в тот же миг я смог различить в тишине пустых улочек городка, истошный вопль, а вместе с ним холодный ветер принес нам частичку боли и скорби. Таинственная жертва, оказавшись на смертном одре, видимо ощутила невероятный страх, отчего кровь стыла в жилах.
* * *
Наши стремительные движения казались неуловимыми. Я поспевал за Проклятым, пытаясь не сбиваться и сохранить ровное дыхание. Не задавая излишних вопросов, мне было не важно, куда и зачем мы спешим. Я знал: когда будет возможность, Проклятый сам расскажет мне.
Пустота бесконечных улочек уже не порождали в моей голове кошмарных мыслей, а пепельный дождь не вызывал отвращения. Мы миновали небольшой каменный мостик украшенный скульптурами двух оскаленных горгулий, ряд черепичных домиков, оказались на огромной Молельной площади.
Проклятый внезапно остановился, ловя ртом воздух. Я тоже не мог отдышаться. Площадь наполнил звонкий набат.
Бом! Бом! Бом! Бом!
— Успели, — прошептал Проклятый.
Я взглянул на высокую колокольню, где на уровне нижних бойниц красовались огромные часы: внутри циферблата виднелись солнце и луна, которые делились звездным небом.
Когда прозвучал пятый удар на крохотный балкончик, рядом с часами выехала мрачная фигура монаха. Он немного покрутился по кругу, будто оглядывая собравшихся, и остановил свой взгляд на противоположном балконе, где на десятом ударе появился скелет в темном балахоне. В его руках карающим оружием возвышалась коса — кошмарный образ смерти.
— Одно из ЕГО детищ, — сурово произнес Проклятый.
Перед глазами плыли круги, и я с трудом ловил воздух, не в силах надышаться.
Двенадцатый удар, заставил часового священника покинуть свое место, скрывшись за резными дверями, и множество грустных лиц олицетворявших жителей города изменили свои улыбки на грусть.
Тринадцатый удар — возвестил о надвигающейся смерти. Скелет гордо поднял вверх лишающую жизнь косу.
— Мало, очень мало времени, — в такт удару еле слышно шептал Проклятый.
Он протянул мне тонкий трехгранный стилет и чуть громче добавил:
— Чтобы ты не увидел — не бойся… Рази всех! И да хранит нас бог…
Я взял стилет и почувствовал, как сильно бьется мое бедное сердце. Сколько еще предстоит мне выдержать? Какие испытания выпадут на мою бедную голову?
Последний удар разнесся по округе громким эхом, затерявшись среди узких улочек городка.
Сначала я услышал противный резкий скрежет, будто кто-то настырно точил ножи о камень. Затем воцарилась тишина, и откуда-то изнутри самого города раздался странный человеческий шепот. Постепенно нарастая, он стал таким громким, что я смог различить отдельные голоса, а в них слова страшных проклятий. Они злобно повторяли ужасные фразы, от которых кровь стыла в жилах. Желая лишь нашей смерти, они будто предрекали скорый пир, где в качестве главного десерта будет наша разодранная в клочья плоть.
Первым я увидел кошмарных ползучих мертвяков; почерневшие фигуры людей, неестественно вывернув руки и ноги, ползли по земле среди серого дождя, словно огромные ящерицы. Они стонали и кряхтели голодно скрепя зубами.
В нос ударил непереносимый и давящий запах горелого мяса. Ша зажал ушки лапами и испуганно прижался к земле.
Я сильнее сжал дрожащий рукой стилет.
Сделав шаг вперед, Проклятый обнажил меч и, расставив руки в стороны, призывно зарычал зверем.
Посмотрев вокруг, я затрясся от ужаса — их были сотни, а может даже тысячи. Большие, маленькие, худые и толстые — мне казалось, что на нас зыбучим песком надвигается кошмарная черная масса.
Первыми на Проклятого кинулись несколько обугленных тел, словно саранча они пытались вгрызаться в его уязвимую плоть. Но задача оказалась не из легких. Двигаясь быстро и не уловимо, он одним движением меча оставил нападавших не удел, ловко избежав укусов. Я, имея схожую с душеприказчиком фигуру, к сожалению, не мог двигаться также стремительно.
Чья-то крепкая рука схватила меня за лодыжку, и мне ничего не оставалось, как всадить мертвяку стилет в спину. Следующего, я ударил наотмашь, его голова ловко слетела с плеч. И каждая последующая смерть сопровождалась моим грозным рыком и появлением крохотного золотистого шара. Души умерших замирали, повисая в воздухе и словно послушные овечки тянулись к суме Проклятого. Ша вгрызался в шеи нападавших с такой яростью, что казалось он готов разодрать их тела в клочья.
Рука отчаянно размахивала в разные стороны, разрезая на части черные головешки тел. Я случайно заметил как Проклятого теснят к башенной стене, и он безуспешно пытается сопротивляться мощному потоку.
— Пробирайся к собору, — раздался в невыносимом гуле его голос.
Я не стал спорить. Подхватив Ша я кинулся к собору. Перепрыгнув через ворота, я подбежал к дверям, и к счастью дернув круглую ручку, оказался внутри. Подхватив пару скамей, я перекрыл вход: надеясь, что Проклятый сможет выбраться и святая земля не пустит этих тварей сюда.
Ша подбежав к витражу, стал тревожно вглядываться в разноцветные стеклышки. Его хозяин все еще боролся за весящую на волоске жизнь — я чувствовал, нет, я просто знал это.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ: Подвалы проклятых душ
Мы сидели у кафедры, и я осторожно разорвав свою рубаху, перевязывал руку Проклятого. Он морщился, кусая губы, но при этом не проронил ни звука. На его скуле все ярче горела цифра один, и я не мог отвести от нее взгляда. Привлекая своими пылающими лепестками, мне все же казалось, что он нее веет ледяным холодом. Хотя я мог ошибаться. В здешних стенах можно было легко замерзнуть.
— Это не выход. Я просто не знаю, что делать, — затягивая покрепче лоскут повязки, произнес Проклятый.
— Знаю, — поддержал своего хозяина Ша.