— Но мою мать они все же убили, — пробормотал Эффрон.
Дзирт вздохнул и хотел что–то сказать, но Кэтти–бри вмешалась и перебила его.
— Нет, — резко произнесла она, и друзья, сидевшие за столом, обернулись к ней. — Это я убила ее.
Эффрон покачнулся и, казалось, готов был рухнуть на пол. Дзирт, сидевший рядом с ним, затаил дыхание, ожидая взрыва.
— Они поступили гораздо хуже, — заговорил Дзирт, пытаясь смягчить удар. — Они сказали ей, что ты погиб. Энтрери считает, что она сошла с ума от горя. Она напала на Кэтти–бри…
— Я не хотела ее убивать, — вмешалась Кэтти–бри. — Я не хотела даже сражаться с ней. Далия не была мне вра…
— Она была возлюбленной Дзирта, — перебил ее Эффрон таким тоном, словно один лишь этот факт опровергал все слова женщины.
Но Кэтти–бри лишь пожала плечами, как будто это едва ли имело значение; и это действительно было совершенно несущественно для нее, несущественно с точки зрения здравого смысла.
— Неужели ты решил, что мной руководила ревность? Ведь мой супруг считал, что меня уже сто лет нет в живых! Так оно и было: я надолго покинула этот мир.
Эффрон пристально смотрел на нее. Он пару раз хотел заговорить, но останавливался, словно не зная, что и каким тоном сказать. Наконец он немного успокоился.
— Она не была мне врагом, — повторила Кэтти–бри. — Никогда. Но в пещере Предвечного в Гаунтлгриме сражались не просто мы с Далией. Ей подчинялись нефритовые пауки, в нее вселился демон, она стала пешкой Королевы Ллос, а меня наделила силой сама Миликки. Мы были лишь игрушками двух богинь — это мне ясно. И теперь, Эффрон, я могу тебе сказать: я совершенно уверена, что твоя мать освобождена от проклятия. Приняв смерть от моей руки, она избежала гораздо худшей участи.
— Грань между жизнью и смертью, — пробормотал Эффрон и опустил взгляд; лишь одна слеза скатилась по его худой щеке, туго обтянутой кожей. — Она кажется такой тонкой, и многим из нас в последнее время приходилось идти по ней.
— Глядя на твой посох с черепом и судя по тому, что эльф о тебе рассказывал, тебе об этом должно быть известно больше, чем прочим, — вмешался Бренор.
Эффрон взглянул на дворфа и пожал плечами, желая показать, что он вовсе не обладает особенным могуществом.
— Значит, они сказали ей, что я мертв? — обратился он к Дзирту.
Дроу с мрачным видом кивнул.
— Значит, она умерла, утратив всякую надежду, — горестно произнес Эффрон. — Она потеряла тебя… — Он смолк и печально усмехнулся, бросив быстрый взгляд в сторону Кэтти–бри. — Другая отняла тебя у нее. А потом у нее отняли и меня, по крайней мере она так считала. А я знаю, как это больно. Я испытал это чувство, когда поверил, что она погибла в замке Дрейго Быстрого, так скоро после нашего с ней примирения… — Он вздохнул, и ясно было, что у него нет сил продолжать.
— Ну–ну, все не так уж плохо! Посмотри на местных, как они радуются, — заговорил Реджис. — Судя по всему, нападение дроу на Порт Лласт могло закончиться гораздо хуже. Многие из тех, кого ты считал мертвыми, все–таки выжили, верно?
Эффрон равнодушно посмотрел на хафлинга. Он явно не в состоянии был заставить себя взглянуть на вещи с иной стороны. Казалось, колдун просто не понял, о чем толкует Реджис. Хафлинг откинулся на спинку стула.
Эффрон обернулся к Дзирту с таким видом, словно в голову ему внезапно пришла некая мысль:
— А куда отправились Афафренфер и Амбра? Ты сказал, они пошли на юг, а потом собираются пересечь внутреннее море. Значит, их цель — Сюзейл?
— Они идут в земли Бладстоуна, в королевство Дамара, — пояснил Дзирт. — В бывший монастырь Афафренфера, монастырь Желтой Розы, так они сказали. Но путь туда долог и полон опасностей, и, быть может, у них не раз возникнет желание свернуть на другую дорогу.
Эффрон оперся на посох и быстро поднялся со стула.
— Тогда я должен…
— Идем с нами, — выпалил Дзирт, и четверо друзей уставились на него, услышав это неожиданное предложение. — Мы отправляемся в опасные места, чтобы бороться за справедливость. Боюсь, наши клинки там пригодятся. На кону судьба многих королевств.
Эффрон помолчал какое–то время, оглядывая по очереди Компаньонов из Халла, словно оценивая каждого из них. Затем жестом попросил Дзирта отойти в сторону, желая поговорить с ним наедине.
— Природа моей магии может не понравиться этим твоим друзьям, — предупредил колдун, когда они остались вдвоем.
— Они весьма терпимы, — улыбаясь, заверил его Дзирт.
Но Эффрон покачал головой.
— Лучше будет, если я отправлюсь догонять монаха и дворфа или пойду своей собственной дорогой, — решил он. — Мы с тобой сделаны из разного теста, Дзирт До’Урден, и поэтому я прощаюсь с тобой. Не сомневаюсь, пути наши пересекутся вновь. И когда это произойдет, при любых обстоятельствах, знай — я тебе не враг и никогда не был твоим врагом.
— А как насчет моих друзей? — с явным скептицизмом осведомился Дзирт и уточнил: — Насчет Кэтти–бри?
Молчание Эффрона было весьма красноречивым. Разумеется, именно присутствие Кэтти–бри и рассказанная ею история заставили его принять это решение — покинуть отряд. В тот момент он не демонстрировал свой гнев, и Дзирт видел, что он по крайней мере пытался принять ее объяснение.
Но, естественно, ему было горько видеть ее.
— Я ей верю, — наконец выговорил Эффрон.
Дзирт кивнул, но не потому, что слова колдуна убедили его; он вовсе не был убежден в том, что Эффрон сам верит своим словам. Нет, Дзирт понимал, что в эту тяжелую минуту молодой колдун просто не смог заставить себя сказать что–то иное.
— Мне лучше пойти с Афафренфером и Амброй, — тихо продолжал Эффрон, и Дзирт не стал отговаривать его. Он похлопал Эффрона по плечу и снова обнял его.
— Это были добрая встреча и доброе расставание. Надеюсь на новую встречу с тобой, на другой дороге и в другой день, — сказал Дзирт.
Эффрон кивнул и покинул пещеру, заменявшую теперь «Приют каменотеса». Вскоре он уже шагал по южной дороге, оставив позади Порт Лласт.
— И как ты думаешь, сколько ночей ему потребуется, чтобы отомстить за свою мамашу? — спросил Бренор, когда Дзирт вернулся за стол. При этом дворф с явным отвращением покачал лохматой головой.
— Дзирт попросил его пойти с нами, чтобы иметь возможность присматривать за ним, — объяснил Реджис дворфу.
— Ах вот оно что, эльф!
Дзирт не ответил. Он уселся на свое место, и они с Кэтти–бри обменялись пристальными взглядами.
— Для Эффрона лучше путешествовать с другими, — тихо заговорила она, и Дзирт кивнул. — Его рана еще не затянулась, но как может быть иначе? Возможно, со временем ему удастся взглянуть на всю эту историю с другой точки зрения.
— Так что, эльф? — настойчиво спросил Бренор, и Дзирт удивленно посмотрел на него. — Ты действительно попросил его идти с нами, чтоб за ним присматривать?
Дзирт несколько мгновений подумал над словами Бренора, над его неприязненным гоном, затем ответил:
— Я просил его присоединиться к нам, потому что он мой друг.
— Друг, чью мамашу убила моя дочка, — фыркнул дворф. И который прекрасно об этом знает!
— Значит, нам нужно теперь остерегаться колдуна? — поинтересовался Вульфгар.
— Нет, — громко и убежденно произнес Дзирт. Друзья, не ожидавшие подобной реакции, уставились на него во все глаза. — Нет, — уже тише повторил дроу. Он помолчал, размышляя над своей вспышкой; мыслями он перенесся в те времена, когда путешествовал с Эффроном и остальными, когда Далия была его возлюбленной. Между ними всеми существовали странные, сложные взаимоотношения. Он впервые встретил Амбру и Афафренфера, когда они пытались взять в плен или даже убить его и Далию. В той жестокой кровавой схватке Дзирт убил лучшего друга Афафренфера, монаха Парбида.
Но Афафренфер не затаил на дроу зла.
Да, вот что объединяло его бывших товарищей, понял в этот момент Дзирт. Они постоянно находились на грани катастрофы, существовали на грани между добром и злом, но ни один из них, даже Энтрери, никогда не отказывался от ответственности за свои поступки. Афафренфер осознал, что убийство Парбида было всего лишь самообороной, причем в бою, который начали Парбид, Афафренфер и другие наемники из банды Кавус Дун. И тогда Афафренфер поборол свой гнев и стал доверять Дзирту.
То же самое произойдет и с Эффроном, Дзирт в этом не сомневался. Молодой тифлинг, которому довелось испытать столько боли, разумеется, обладал способностью справедливо судить об окружающих. Сейчас он покинул их, потому что боль еще не притупилась. Без сомнения, всякий раз, глядя в прекрасное лицо Кэтти–бри, он вспоминал бы свою убитую мать.
Возможно, все изменится позже, на других дорогах, когда рана его затянется.
— Вы познакомились с моими четырьмя спутниками, — заговорил Дзирт. — Позвольте, я расскажу вам о них, и о Далии.
— Я уже знакома с ней, — напомнила ему Кэтти–бри.
— И я, — вставил Вульфгар, — видел ее, когда твоя банда веселых убийц прошла через лагерь моего народа как раз перед весенним равноденствием.
— Ага, а я видел эту сумасшедшую эльфийскую девчонку еще прежде, или ты про это забыл? — присоединился к нему Бренор.
— Значит, я расскажу о них больше, — улыбнулся Дзирт.
— Я знаю Артемиса Энтрери лучше тебя, — сказал Реджис. — И не желаю больше выслушивать рассказы о нем.
Но Дзирт покачал головой.
— Ты знал человека, которым Артемис Энтрери был прежде, — возразил он, и Реджис закатил глаза; Кэтти–бри, которая однажды попала в плен к ассасину, тоже смотрела на дроу с недоверием. — Вот этот самый город, Порт Лласт, сегодня существует благодаря тем, кто сражался здесь рядом со мной, — продолжал Дзирт. — Вместе мы прогнали морских дьяволов с пристаней, и вместе укрепляли оборону города и боевой дух его защитников. Если ты упомянешь имя одного из моих бывших спутников в разговоре с любым местным жителем, ты услышишь в ответ крики «ура!».
— Даже после того, как дроу пришли сюда за ними и разрушили половину города? — уточнила Кэтти–бри.
— Да, — уверенно произнес Дзирт. — Мы сделали для жителей много добра, даже Энтрери. И совершенно безвозмездно. — Дзирт невольно улыбнулся и кивнул при этих словах.
— А может, тебе стоит пойти и разыскать их всех, а, эльф? — пробурчал Бренор. — Что–то сдается мне, будто мы тебе больше не нужны.
— Я вполне доволен своими нынешними спутниками, — заверил его Дзирт.
— Тогда догони этого костлявого мальчишку–калеку, а мы отправим Пузана за дворфом и монахом, а потом пойдем и найдем Энтрери. И когда эти четверо будут с тобой, ты сможешь очистить Серебристые Болота от псов Обальда даже без нашей помощи.
— Это могучие воины, не стану отрицать, — произнес Дзирт, не обращая внимания на ядовитый тон Бренора.
— Ба! — Бренор фыркнул и воздел руки к потолку, затем развернулся и позвал трактирщика. Но хозяин был занят и не услышал его. Тогда дворф поднял щит, сунул за него руку и извлек волшебную кружку, до краев наполненную пенящимся элем.
Кэтти–бри рассмеялась, и Вульфгар, поднявшись, пообещал принести всем еще выпивки.
— Выпьем за твоих бывших товарищей, — лукаво подмигнул он дроу, и напряжение, хотя и едва заметное, наконец спало.
Дзирт посмотрел на Реджиса и заметил, что хафлинг не сводит с него пристального взгляда. Нет, не с него, понял дроу. Реджис смотрел куда–то мимо него, взгляд его был устремлен на что–то невидимое остальным, скрытое в глубинах его памяти.
И действительно, история Дзирта тронула хафлинга до глубины души, потому что ему самому тоже не раз доводилось странствовать в компании могущественных спутников.
Реджис почти пожалел, что друзья не отправили его на поиски Амбры и Афафренфера, как в шутку предложил Бренор. Что случилось бы, если бы он снова поскакал по Торговому пути и очутился рядом с Дорегардо и «Ухмыляющимися пони»?
Что произошло бы, если бы он добрался до самого Кормира и побережья Моря Падающих Звезд?
Реджис видел перед собой морские волны, видел особняк Тополино, представлял себе новую встречу с Доннолой. Невольная улыбка появилась на его ангельском личике, украшенном модными усами: он вспомнил о поединке, который закончился тем, что они очутились в объятиях друг друга и поддались охватившей их страсти.
— Реджис? — донесся до него голос откуда–то издалека. Вернувшись к реальности, хафлинг увидел Дзирта и Кэтти–бри, которые пристально, с тревогой смотрели на него.
Реджис лишь задумчиво улыбнулся и сказал, обращаясь к Дзирту:
— Если ты доверяешь им и согласен, чтобы они путешествовали с нами, тогда и я согласен. Даже на колдуна.
А затем хафлинг поднялся, попрощался с друзьями, прикоснувшись к своему модному берету, и вышел из пещеры на улицы Порта Лласт. Солнце уже скрылось за горизонтом, на небе появились звезды, на востоке поднималась серебристая луна.
Реджис подумал: а может быть, Доннола Тополино сейчас тоже смотрит на эту луну? Вспоминает ли она его? Вспоминает ли его объятия? Ему самому казалось, будто она прикасается к нему сейчас, будто она находится рядом.
— Мы еще обязательно полюбуемся молодой луной вместе, дорогая моя, — поклялся хафлинг и направился обратно к пещере, превращенной в гостиницу.
Но остановился задолго до того, как впереди показался «Приют каменотеса».
— Не сегодня, — прошептал он и развернулся. Эта ночь не принадлежит Компаньонам из Халла, решил он. Не принадлежит она и Реджису; сегодня он — Паук, парень из Агларонда.
Паук Паррафин вскарабкался на крышу ближайшего дома и уселся на краю, болтая ногами и вдыхая прохладный морской воздух. Случайно он набрел на то самое здание, на крыше которого Артемис Энтрери дрался с дроу во время нападения на Порт Лласт.
Он не знал, что под карнизом, совсем рядом, спрятан необыкновенный кинжал с рукоятью, усыпанной драгоценными камнями, оружие ассасина, способное высасывать у жертвы жизненную силу.
Кинжал, который был слишком хорошо знаком Реджису в прошлой жизни, ведь именно этим оружием Артемис Энтрери когда–то отсек ему палец…
Глава 3
Слезы Тарсаха
— Лоргру, Лоргру, — едва слышно стенала Синнафейн, сидя в своем укрытии, древесном жилище, высоко среди ветвей могучей ели, и растирая ноющие ноги. Обычно проворная эльфийка без труда вскарабкалась бы по ветвям на этот «сторожевой пост», но недавно она получила серьезные раны — муж едва не отрубил ей ноги.
Супруг лишил ее возможности бежать и оставил на растерзание орде разъяренных орков.
Но все произошло не так, как боялась Синнафейн. Среди орков находился Лоргру, сын короля Обальда и наследник трона Королевства Многих Стрел. Сначала Лоргру, по нраву мало чем отличавшийся от прочих орков, хотел убить ее. Она и ее муж–дроу по имени Тос’ун прикончили немало его сородичей, в то время как сами преследовали беглянку–дочь.
И все–таки, несмотря на возмущение воинов, Лоргру счел, что выгоднее оставить Синнафейн в живых. Он вернул ее сородичам в Лунный Лес — западную часть великого Мерцающего Леса — в обмен на публичные извинения, обещание мира и немалое количество золота.
Это произошло несколько недель назад, и сейчас милосердие Лоргру в сравнении с его последующими действиями казалось Синнафейн совершенно бессмысленным. Армии орков подошли к границам Лунного Леса.
Они несколько раз пересекали Сарбрин, вторгались на земли эльфов, валили древние деревья, поджигали лес.
И вот теперь это, уныло сказала себе Синнафейн, глядя на Холодную Долину, расположенную немного восточнее эльфийских владений. Здесь тоже прошли орки; огромные армии хлынули в предгорья Ровинских гор. Это не имело смысла. Это отнюдь не походило на простую вылазку с целью испытать оборону эльфов, и армии были слишком велики для какого–нибудь отсталого племени. Подобный поход требовал планирования и координации. Скорее всего, планы завоевания были составлены еще прежде, чем Тос’ун нанес Синнафейн эти раны.
— Это орки из Королевства Многих Стрел, — подтвердила молодая и красивая разведчица по имени Мириэль, вскарабкавшись на наблюдательный пункт Синнафейн.
Эльфийка поморщилась, услышав эти слова. Она надеялась, что ее разведчики принесут иные новости, что это лишь отдельное разбойничье племя. Но оказалось, что близится настоящая война с целым королевством орков.