— Ты уверена?
— Сомнений быть не может, госпожа, — ответила Мириэль. — Некоторые несут боевые знамена крепости Темные Стрелы. Сначала наши разведчики пребывали в некоторой растерянности, потому что мы, подобравшись совсем близко, не слышали, чтобы орки произносили имя короля Обальда во время общих молитв или среди боевых кличей.
Синнафейн озадаченно посмотрела на молодую женщину. Командир орков, который не восхвалял короля должным образом, рисковал жизнью. Головы таких недостаточно фанатичных военачальников выставляли в крепости на всеобщее обозрение.
— «Военный правитель Хартуск», вот что они кричат, — добавила Мириэль.
— Хартуск? — прошептала Синнафейн, обращаясь скорее к себе, чем к разведчице. Ей уже доводилось слышать это имя, хотя она не могла вспомнить, в связи с чем. Она пристально рассматривала далекую армию орков, пытаясь понять, в чем же здесь подвох. Не король Обальд, но Хартуск? А где же тогда Обальд, и где Лоргру, его сын и наследник?
Но спине Синнафейн пробежал холодок, когда она вспомнила дни, проведенные в плену у банды Лоргру. Принц Королевства Многих Стрел был твердо настроен вернуть ее в Лунный Лес, но большинство его злобных воинов не соглашались с таким решением. И действительно, не раз орки подступали к эльфийке с явным намерением придушить ее своими мерзкими лапами, и Синнафейн уже казалось, что ей пришел конец. К тому моменту, когда отряд добрался до реки Сарбрин, орки уже открыто выражали свое презрение к Лоргру. Синнафейн поразили настроения воинов и тот факт, что они смели высказываться вслух.
Она со страхом думала о том, что милосердие, проявленное по отношению к ней, переполнило чашу терпения орочьего народа и разрушило идеалистические замыслы рода Обальда.
Эльфийка ненавидела орков; она так и не смогла смириться с существованием огромного королевства мерзких воинственных тварей, которые относительно мирно обитали на северных окраинах Луруара. Разумеется, она соблюдала договор ущелья Гарумна и делала вид, будто осуждает многочисленные отряды самозваных мстителей–эльфов, которые отправлялись воевать с бандами орков–отступников. Но в душе она одобряла их действия и прощала всех, кого уличали в участии в этих вылазках. Наказание было чисто символическим — легкая работа и публичное извинение.
С одной стороны, Синнафейн понимала необходимость этого договора, с другой — она охотно уничтожила бы всех орков до единого. И все же она всегда считала, что худой мир намного лучше открытой войны.
Но неужели теперь ее ждет настоящая война с Королевством Многих Стрел? Неужели ее поход в королевство на поиски дочери ускорил наступление этой неизбежной трагедии?
Если бы Синнафейн заподозрила о такой возможности в тот день, когда орки захватили ее в плен, она дралась бы с врагами голыми руками, кусала бы их, плевала бы на них и вынудила бы их убить ее.
В полумраке, под темными небесами, деревья на западной границе Мерцающего Леса отбрасывали слабые тени на самую многочисленную армию орков, которая когда–либо собиралась на Серебристых Болотах — по крайней мере, со времен первого короля Обальда. И, словно этого было недостаточно, оказалось, что с другой стороны навстречу ей движется второе чудовищное войско.
— О Лоргру! — прошептала Синнафейн. — Что ты натворил?
Мгновение спустя она вздрогнула и вернулась мыслями к настоящему, услышав слова Мириэль. Разведчица осмелилась поправить ее.
— О Тос’ун, ты хотела сказать? — произнесла молодая женщина.
Синнафейн прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и не обрушить свой гнев на разведчицу. Она была вождем клана, но эльфы Лунного Леса не походили на орков из Темных Стрел, и Синнафейн всегда убеждала их выражать свои мысли открыто и без страха.
Тем не менее замечание Мириэль задело чувствительную струну, и каждое слово было подобно горсти соли, брошенной на ее душевную рану. Ее сын мертв, убит собственной сестрой, Дум’вилль; а теперь Дум’вилль тоже потеряна для нее, она ушла в Подземье вместе с Тос’уном. Тос’ун, ее возлюбленный, несколько десятилетий бывший ее мужем, предал Синнафейн, едва не отрубил ей ноги, чтобы она не могла бежать и задержала банду орков, пока он и Дум’вилль успели бы скрыться в глубоких туннелях.
Синнафейн понимала: Мириэль лишь высказала вслух то, о чем думали все. Ей нечего было возразить против этих ужасных слов, причинивших ей глубокую боль.
Вполне возможно, Тос’ун сыграл не последнюю роль в грядущей катастрофе.
Эльфийка мрачно покачала головой.
— Идти туда бесполезно, — обратилась она к королю Бромму, который восемь дней назад выступил из твердыни Адбар в сопровождении отряда из двухсот дворфов. — Отправляйся на юг, мимо Ровинских гор, и мой народ встретит вас в предгорьях и проведет через лес к широким переправам. Вы быстро перейдете Сарбрин и доберетесь до восточных ворот Мифрил Халла.
— Так мы сможем обогнать короля, твоего брата, — заметил Оретео Шип, один из военачальников Бромма.
Король дворфов кивнул. Как раз сегодня утром они пришли к выводу, что отряд Харнота достигнет твердыни Фелбарр на день раньше, хотя Харнот и его ребята двигались под землей.
— Значит, надо подать ему весточку, — решил Бромм, обращаясь к военачальнику и этой эльфийке, которая покинула Мерцающий Лес и перехватила отряд по пути.
— Отправить весть в твердыню Фелбарр? — переспросила эльфийская девушка. — Это нетрудно. Король Эмерус — друг моей матери, и мы часто обмениваемся новостями и нашими наблюдениями с того дня, как наступили Сумерки.
— Что наступило? — одновременно спросили Бромм и Оретео.
Эльфийка смутилась и ответила не сразу, но Бромм не обратил на это внимания.
— Сумерки, — с ударением произнесла она, указывая на небо. — Название подходящее, тебе не кажется?
— Ага, в самый раз, — кивнул Бромм. — Значит, ты хочешь, чтобы мы обогнули ваш лес с юга, вместо того чтобы идти по северной дороге?
— На северной дороге вы надолго останетесь беззащитными, потом вам преградит путь Сарбрин, а армия орков с другого берега будет осыпать вас проклятиями. Снега начали таять, и вода в реке поднялась. Течение слишком быстрое, и мы не сумеем переправить вас на другой берег с помощью парома.
Молодой король Бромм подбоченился и обернулся к своим командирам.
— Что ты тогда будешь делать, добрый король твердыни Адбар, так далеко от дома, не имея возможности наступать? — продолжала эльфийка, а дворфы пристально смотрели на короля и пожимали плечами.
Король Бромм в недоумении взглянул на эльфийскую девушку:
— Ты что, издеваешься надо мной?
Она пожала плечами и рассмеялась, словно речь шла о каких–то пустяках.
— Я рассказываю тебе, как лучше сражаться, или поддержать Мифрил Халл, если таково твое решение — а моя мать считает, что так оно и есть, — объяснила она. — Мы, разумеется, известим короля Эмеруса и твоего брата.
— Итак, оба короля окажутся очень далеко от дома, — предупредил Чайн Упрямый, другой дворфский военачальник.
— Ба, Адбар укреплен как следует, и стены его прочнее, чем хватка гигантского удава, — возразил свирепый Шип.
— Это мы еще посмотрим, — возразил первый дворф, и Оретео состроил яростную гримасу.
— Теперь мне нужно идти, — сказала молодая эльфийка и развернулась.
Тем временем Бромм продолжал размышлять о своих возможностях.
— Значит, на юг, говоришь? — окликнул девушку Бромм.
— В предгорья Ровинских гор, в Холодную Долину, затем прямо на запад, в Лунный Лес, — повторила она.
— Так твоя мамаша говорит?
— Да, так говорит Синнафейн, госпожа Мерцающего Леса. Это кратчайший путь в Мифрил Халл.
— Ну что ж, тогда мы идем, — решил король Бромм. — И передай мои наилучшие пожелания Синнафейн, девушка…
— Дум’вилль, — улыбнулась эльфийка. — Меня зовут Дум’вилль из Лунного Леса.
— Добрая встреча, — произнес король Бромм, и девушка кивнула. — Ты скажи своей мамаше, что твердыня Адбар забыла обо всех раздорах и верна своим друзьям.
Эльфийка улыбнулась и снова кивнула, затем поспешила прочь и мгновение спустя скрылась среди подлеска.
— Движемся ускоренным маршем, — приказал Бромм Оретео. — Дадим знать Харноту, чтобы он возвращался в Адбар, а сами усилим гарнизон короля Коннерада. Уже давно хочется подраться.
— Точно, — ответил дворф–военачальник, и остальные закивали в знак согласия.
— Может быть, отправимся к Синнафейн и передадим ей привет от этого отродья Бромма? — спросил дроу, отец Дум’вилль, когда она вернулась на их позицию, на небольшую поляну в окружении густых елей, расположенную неподалеку от края леса. Поляна находилась достаточно близко от границы, и часовые темных эльфов могли наблюдать за передвижением дворфского отряда.
Маг Рейвел Ксорларрин, стоявший рядом с Тос’уном, презрительно хмыкнул.
— Мне показалось, что его действительно интересует ее благополучие, — подыграла ему Дум’вилль, принимая задумчивый вид.
Тос’ун Армго кивнул и улыбнулся, подумав, что его дочь успешно перенимает манеры дроу. Затем машинально взглянул на меч, висевший у нее на бедре: он подозревал, что Хазид–Хи сыграл немалую роль в этом резком превращении.
— Дворфы повернули на юг, — донесся с вершины дерева ответ, на который надеялись дроу.
— Думаю, настало время для официального знакомства, — произнесла Дум’вилль.
— Уверен, Араутатор избавит нас от этой необходимости, — заметил Рейвел и пошел прочь.
Дум’вилль хотела было последовать за ним, но Тос’ун удержал ее, желая поговорить с дочерью наедине.
— Хорошая работа, моя Малышка Доу, — поздравил Тос’ун дочь и крепко обнял ее. Однако при этом он смотрел ей за спину, в чащу Мерцающего Леса. Он думал о Синнафейн и жизни, которую вел здесь. Он много раз повторял себе, что не создан для подобного существования.
Но все же в глубине души Тос’ун прекрасно понимал, что провел здесь, среди эльфов, прекрасные годы; он любил Синнафейн и был рад рождению детей.
Он подумал о своем сыне, Тейрфлине.
Дум’вилль убила Тейрфлина. Так закончился поединок, к которому подстрекал их сам Тос’ун, схватка за обладание мечом, ныне принадлежавшим Дум’вилль.
Зачем он это сделал? Зачем велел им начать бой, который наверняка должен был привести к гибели одного из его любимых детей? Ведь он знал, что выживший никогда не сможет отмыть от рук кровь убитого.
Тос’ун похлопал Дум’вилль по спине. Затем рука его скользнула к эфесу меча Хазид–Хи, и он получил зловещий ответ на свой вопрос.
И тогда дроу освободился от ностальгии и сожалений о прошлом. Разумный меч наполнил его сознание призрачными, неопределенными картинами славы и богатства. Это были нечеткие образы: горшок золота, восторженная толпа… Но этого оказалось достаточно, и старый дроу снова уверился в том, что избранный им путь приведет его к вершинам славы, каких он даже не мог себе представить.
— Я тебе говорю, оно замерзло! — крикнул дворф- разведчик, но смех воинов заглушил его голос.
— Как оно может замерзнуть, ты, недоумок! — гоготал Оретео Шип. — Сейчас середина лета.
— Да так же, как небо может быть черным в полдень, — огрызнулся разведчик. Смех смолк, и наступила неприятная тишина.
— Замерзшее озеро, говоришь? — повторил король Бромм, покачивая головой. — Что ж, давайте пойдем и посмотрим на это. — Он кивнул своим командирам, и те быстро передали приказ воинам. Вскоре отряд из трехсот дворфов направился дальше, мимо скалистых предгорий Ровин. Ближе к вечеру они преодолели десять миль пути до озера, о котором рассказывал разведчик.
Услышав грохот водопада, дворфы поняли, что цель уже близка. Вскоре показался и сам поток, который обрушивался с высокого утеса и скрывался за гребнем горы, преграждавшей путь к озеру.
— Замерзло, как бы не так! — презрительно фыркнул Оретео Шип.
— Они сказали, что это озеро замерзло, а не водопад, — напомнил ему Чайн Упрямый.
— Как может озеро замерзнуть, если туда постоянно льется вода? — спорил Оретео. — Может, вода и стала холоднее, но это и так понятно…
Однако не успел он договорить, как авангард дворфов вскарабкался на утес, а затем воины, все как один, обернулись к остальным и разразились изумленными криками. Король Бромм приказал военачальникам пошевеливаться, сам бросился вперед и уставился на замерзшее озеро. Каскад воды падал на плоскую поверхность, и лужа растекалась по корке льда.
— Можете называть меня бородатым гномом! — ругнулся командир Шип.
— И притом безмозглым, — едва слышно добавил Чайн Упрямый.
Бромм, не обращая внимания на перепалку, повел своих воинов к берегу озера. Махнул ближайшему телохранителю, и тот, подойдя к кромке, с силой ткнул копьем. Под слоем воды толщиной не более мизинца дворфа находился лед. Дворф стукнул по льду снова, но лишь оцарапал сплошную белую пластину.
— Как?.. — начал было Бромм, но тут же подскочил на месте от изумления, как и его товарищи: из–под краев ледяной корки, скрывавшей озеро, показались пузыри, а вода, принесенная водопадом, мгновенно затвердела и образовала новый слой льда.
— Колдовство? — спросил Чайн Упрямый.
— Понятия не имею, — хором ответили Бромм и Оретео. Затем переглянулись и пожали плечами.
— И мне это очень не нравится, — добавил король Бромм, оборачиваясь к своим командирам. — Обойдем это озеро вокруг и двинем прямо к Мерцающему Лесу.
— Может, оно нас выдержит, и мы сможем прокатиться прямо по льду, — предложил Оретео Шип, но тут же пожалел о своих словах: дворфы и сам король Бромм посмотрели на него с неприязнью. — Идем в обход, — согласился он, когда Бромм хотел что–то объяснить ему, и поспешил прочь.
Армия дворфов обогнула небольшое озеро по северному берегу. Мерцающий Лес виднелся на севере и западе. Они преодолели почти половину пути, когда в авангарде раздались тревожные крики:
— Орки!
— Ба, да это бандиты какие–нибудь, — бросил король Бромм. — Перебейте их всех до одного.
— Это не бандиты, — мрачно возразил Чайн Упрямый, и все обернулись к нему и проследили за его взглядом: он смотрел на другой берег, на юго–запад, на темные фигуры, собиравшиеся у края озера.
Действительно, это не бандиты, поняли Бромм и остальные. И тогда до них дошло, что числом враги намного превосходят дворфов.
— Что, во имя Думатойна, эти свинорылые крысы делают здесь, в Холодной Долине?! — воскликнул король дворфов. Окружающие закивали. Это был хороший вопрос, и каждый спрашивал себя, каким образом такая многочисленная армия могла пробраться в это неприступное место. Холодная Долина с севера и запада была окружена Мерцающим Лесом, где жили эльфы, а с юга — Ровинскими горами, охраняемыми королем Эмерусом Боевым Венцом и его легионами могучих дворфов.
В этот миг король Бромм подумал: «А что, если твердыня Фелбарр уже пала?» Ведь если это так, тогда его брат направляется прямо в ловушку!
— Как по мне, ничего хорошего, — произнес Чайн Упрямый, и король Бромм в недоумении взглянул на него. — Ты спросил, что эти свинорылые крысы здесь делают, — объяснил дворф.
— Крысомордые свиньи, ты это хотел сказать, — заметил Оретео.
— Вредители, они и есть вредители, как их ни руби, вдоль или поперек, — заявил Кейн.
— От плеча до живота, я так предпочитаю, — отозвался Оретео, размахивая топором, и окружавшие его воины заорали боевые кличи.
— Ба, да я двоих прикончу на каждого твоего одного, — фыркнул Чайн Упрямый, и кучка воинов поддержала его.
— Ба, а твоя мамаша была крольчихой! — взревел Оретео Шип. — Я их в три раза больше, чем ты, зарублю.
Они уже стояли нос к носу, обмениваясь вызывающими репликами, и с каждой минутой воины вопили все громче.
Король Бромм одобрительно кивнул и позволил им браниться еще какое–то время. Чайн Упрямый и Оретео Шип, как никто другой, умели привести воинов в соответствующее кровожадное настроение перед боем.
— Они идут! — крикнул какой–то дворф, и все обернулись в сторону орочьей армии. Враги неслись прямо по замерзшему озеру, и ничто, казалось, не могло остановить их.