Киту от этого ни капельки не грустно.
Синий паладин завёл в пах и вторую руку и, сделав ещё несколько движений, чуть отстранился, чтобы сбросить с себя столь ненужную сейчас одежду. Кит, в свою очередь, воспользовался этой заминкой, чтобы восстановить своё сбившееся дыхание и откинуть и свою футболку с боксерами.
МакКлейн вновь прижимается к нему со спины, не позволяя лечь лицом к лицу, и прикасается рукой к члену Когане. Он быстро приноравливается к любимому резкому темпу парня, которого уже успел изучить настолько, доводя его до безумия, сумасшествия и грани. Вдобавок член Лэнса протирался по бёдрам Кита, и это трение только добавляло непонятного желания, ведь он действительно был так близко и чёрт.
Когане слишком не понимал себя, почему, нет, зачем он лишь придвигается задом ближе, когда чужое возбуждение, ведомое тем хаосом, пару раз скользнуло по ложбинке, между его ягодицами.
«Наверное, это было не стоит… нельзя», — мысли тонули, и красный паладин выгибался лишь больше.
У Лэнса даже такие мысли мимоходом не тонули, потому что их и не было.
— Кит… Кит… — нашёптывал на ухо МакКлейн и тёрся уже о внутреннюю сторону бёдер Когане. Он пихал свой член поближе и поглубже, толкаясь о Когане, трясь о него между ног.
Киту становится ещё жарче, и он банально отворачивается. Вероятно, он не думал, что настолько жарко вообще бывает, но ему действительно становится ещё жарче, ведь рука Лэнса опускается ниже, к его копчику. Палец за пальцем МакКлейн водил и тянулся, будто играя, а потом стал мягко оглаживать ими ложбинку.
Кит замер. Всем телом он словно замер.
Замерло и сердце.
Потому что, правда, МакКлейн продолжал делать всё то невероятное с его ягодицами. Он медленно оглаживал пальцем, плавно проходился вдоль, от поясницы и по внутренней стороне бёдер до члена и, не прикасаясь к нему, возвращался обратно, выплясывая подушечками пальцев и надавливая. Он оглаживал всё, кроме того самого особенного места, но остальному Лэнс уделял слишком много трепетного внимания.
Кит не понимал отчего, но он просто взял и зашипел, и замычал, и заскулил, потому что он одновременно и хотел, и не хотел, и это было пыткой, и всё.
А потом Лэнс, будто на пробу, действительно проник пальцем внутрь.
Когане протяжно ахнул, но ничего не предпринял, ничего не сказал. Он лишь удивлялся и пытался сконцентрироваться на том тянущем чувстве внизу, и не понимал, и удивлялся ещё больше.
Лэнс толкнулся пальцем дальше.
Кит не понимал снова.
И снова дальше…
Когане не хотел, чтобы тот блаженный стон срывался с его губ. Для него не было предпосылок, но просто парень был слишком эмоционально наполнен от того, что палец Лэнса легонько поигрывал внутри, так что стон, да, сорвался определённо не по его воле. Но он сорвался, и его услышал МакКлейн.
У Лэнса в голове будто что-то щёлкает, и он отстраняется весь.
«Что опять?», — почти прорычал Кит внутренне, потому что терять это было просто несправедливо, когда он только начал впитывать то столь странное и новое для него чувство.
Однако его резко перевернули на спину, и не успел он и пискнуть слова, как Лэнс тянется вниз, припадая к его члену.
Ртом. Лэнс.
Кит просто-напросто задохнулся на тот момент времени.
У него брали в рот твою-чёрта-нафиг-мать, и он почти выпал из реальности от лишь осознания этого. Почти — потому что у него именно что брали, и это было настолько приятно, что Кит задохнулся снова.
Лэнс заглотил член, не лаская, а сразу пытаясь проталкивать в глотку, будто тот факт, что он находится у него во рту, ни капли не смущал его. Для удобства МакКлейн удерживал ноги Кита расставленными, поддерживая за бёдра, но в этом действии даже не было нужды, ведь их обладатель и сам раздвигал их ещё больше, раскрываясь, давая доступ.
Синий паладин продолжал тянуться дальше, глубже, вниз, он пытался проталкивать член в горло, и в следующий момент, когда он дёрнулся, Киту тот сдавленный писк и всхлип не послышался. Лэнсу было тяжело и странно, и непривычно, и горло никак не могло расслабиться, хотя парень под ним был уже в ужасе от того, как МакКлейну удавалось заглатывать.
Магиус точно что-то сделал с ним, помимо влюблённости, что-то ещё сотворил с головой, с его выдержкой, терпимостью и прочим, иначе Когане уже думал, что это всё просто необъяснимо и чересчур. Когане думал об этом крайней частью своего сознания, которая, на его увы, вскоре покинула его, ведь он всё задыхался от наплыва чувств и всё трясся от того же наплыва.
Кит уже начинал тихо чертыхаться и материться под нос, глубоко втягивая через него воздух, когда Лэнс отстранился, трепетно лизнул головку, а после вновь обхватил член ртом и стал двигать головой то вперёд, то назад, будто насаживаясь, обводя губами, при этом так пошло причмокивая. Настолько пошло причмокивая и настолько томительно прикрывая глаза, МакКлейн всё то вытворял, будто это не Киту он доставляет сейчас внеземное удовольствие, а Кит ему.
Красный паладин, решив, что всё, нет, хватит, он не мог больше выдерживать это зрелище, мигом откинулся на одеяла. Волосы разметались вихрем по подушке, а сам парень стал тяжело дышать, повернув при этом голову набок.
А сам Лэнс продолжал сосать.
Это было понятно по тем пошлым хлюпам и, конечно же, ощущениям.
«Ох, мать, чёрт их, ощущения, сука».
Пальцы на ногах невольно поджались, когда МакКлейн добавил к этому действу и руку, но снова расслабились, как Лэнс почти сразу же и отстранился ртом.
Когане уже не хватало и на вымученный вздох, так как это и правда было уже слишком для него, а Лэнса, напротив, хватало ещё на очень многое. Он потянулся наверх и стал оставлять дорожку поцелуев на внутренней стороне бедра, при этом не останавливая ритм рукой на члене ни на миг.
— Кит, — говорил на выдохе МакКлейн.
А?
— Позволь мне…
Он продолжал говорить в таком же полубреду и обжигал кожу горячим дыханием.
Что?
— Просто позволь мне…
Лэнс проходился кончиками пальцев по бокам, будто порхал ими.
Что, что?
— Кит, пожалуйста…
Целовал живот, лишь мягко прижимаясь губами.
Я не понимаю тебя, нет.
— Я тебя люблю…
Смотрел в глаза тем взглядом, который хотел, который желал и которому невозможно было отказать.
Нннннет...
Сердце невыносимо забилось, и Кит просто закрыл глаза в бессилии.
А потом его перевернули на живот. Распахнутые глаза попытались зацепиться за хоть какую-то деталь, ведь что и почему. Но когда он понял, что Лэнс тянется вперёд, к своей тумбочке, то глаза и вовсе забегали со всевозможной скоростью и ошарашенные почти до безумия. Когане понимал, что он оттуда достаёт, знал о предназначении этого, и он даже примерно понимал о том, в каком же космомолле Лэнс смог это найти, однако в голове всё равно металось лишь: «Зачем? Почему?..»
Руки в попытке выпрямиться подтянулись к себе. Кит попробовал привстать на локтях и просто хотел обернуться, чтобы убедиться, но следующие действия Лэнса снова заставили замереть его как вкопанного. Увлажнённые пальцы прикоснулись ко всё той же несчастной ложбинке и чуть прошлись рядом, легко лаская и обводя контуры. Затем Лэнс раздвинул бёдра и скользнул фалангой внутрь.
Кит вновь чувствовал внутри что-то чужое, хотя в то же время и столь своё, родное. Он не понимает, как к этому относиться, но не успевает даже и подумать об этом, ведь аккуратные растягивающие движения только нарастали, посылая то некомфортные ощущения по всему телу, то тянущие и отзывающиеся в самом паху.
Когане прикусил губу и проскулил что-то невнятное. Он не понимал, не понимал, не понимал, не понимал, не понимал, он шумно вдыхал воздух и лишь продолжал не понимать, почему он не может оттолкнуть его, когда это было сейчас так необходимо.
Он не мог.
Плавные движения продолжались, нарастали, пальцы проникали внутрь, а после почти выходили, чтобы вновь погрузиться до основания, задевая что-то внутри него и лишь посылая волны нежности всему ему. Кит приглушённо постанывал, не в силах и дёрнуться. Он не понимал, что творится, ни на что, ни про что, никак, ничего, и о боже.
И что творит Кит, раз стонет от этого? Почему он стонет, «Кит, прекрати»…
Но он не мог прекратить даже и этого.
Голова уткнулась в одеяло, которое нисколько ничего не заглушало. Его пошлый голос отдавался у него в сознании, и он вспыхивал от всего и сразу и с новой силой.
Руки сжали простыни почти до боли.
А Лэнс всё проникал.
Пальцы скользили внутри и уже методично вытрахивали его, что Кит почти вопил: «Он двигался, боже, он так двигался».
И это чувство наполненности, и это чувство движения… нет, Кит в то же время и почти хныкал.
Он плавился под ощущениями, пока МакКлейн продолжал, ласкал, доводил до безумия и продолжал так долго и непонятно приятно его оглаживать. Потому всхлип, когда Лэнс вытащил пальцы, получился определённо более громким, чем Когане рассчитывал. Он уже почти тянулся задом обратно за тем странным ощущением.
— Кит… — шептал МакКлейн.
Парень, нависая, уткнулся подбородком ему в плечо и оглаживал руками бёдра снизу.
— Кит, Кит, я тебя люблю…
Он шептал так чувственно, что у Когане снова поджимались пальцы на ногах и бухало всё в грудной клетке лишь от одних этих слов.
— Пожалуйста…
Лэнс прижимался губами, оставляя лёгкий поцелуй на лопатке.
— Я всё для тебя сделаю…
Рука скользнула к члену Кита.
— Всё, всё, всё хорошо…
Пальцы осторожно провели от головки до основания, мягко лаская.
— Поэтому, Кит, пожалуйста... Я тебя люблю… Просто пожалуйста...
Почему он был таким нежным?
Кит не может даже и слова сказать. Просто не может.
Ни да, ни нет, ни отвали, ни пожалуйста.
Он ничего не может. Ему лишь остаётся поддаваться на такую любовь, на такую ласку. Как он и думал, Кит просто не выдерживает. Кит просто слабый, и Кит просто тонет в этом.
Он ничего не отвечает на слова Лэнса.
Ничего не говорит, и когда рука сходит с его члена и когда МакКлейн чуть отстраняется от него.
Не может вымолвить и слова, когда Лэнс приподнимается, когда чем-то шуршит сзади и когда через какое-то время приставляет и смазанный член ко входу.
Кит мог только замереть. Он забыл, как дышать.
Глаза распахиваются от неверия, но он не в силах обернуться назад, даже чтобы проверить и успокоиться. Нет, в такой ситуации Когане ни за что не сможет успокоиться.
Руки перестают с такой силой сжимать простыни, и он просто боится.
Всего.
Когда Лэнс начинает входить, Кит душит в одеяле свой вскрик. Он впечатывается в него лицом полностью, снова до боли стискивает руки с простынью, пока Лэнс не приостанавливается и не начинает оглаживать его по бокам.
Тихо, осторожно, нежно.
Плавно, медленно, любимо.
Он проводит кончиками пальцев, будто успокаивая, будто говоря, что всё хорошо, хотя при этом не говорит и слова.
Кит пытается восстановить дыхание и пытается расслабить столь напряжённые и ноющие сейчас мышцы. Чуть-чуть, легко, спокойно. Похоже, у него это получается, по крайней мере, он надеется на это.
Лэнс, положив руки обратно на бёдра, снова начинает проталкиваться внутрь, и Кит шипит снова.
Это слишком странное чувство и его слишком много, и чёрт.
Когане позволяет себе судорожный вздох облегчения лишь после того, как чувствует шлёпок бёдер МакКлейна о свои, как чувствует, что Лэнс вошёл в него весь.
Его просто трясёт от осознания этого.
Они всё же сделали это.
И теперь Лэнс ему никогда этого не простит, если узнает.
Но о чёрт, у Когане паника, ведь член Лэнса в заднице Кита, он вставил, и само это...
— Кит... — синий паладин чуть склоняется к нему и шумно выдыхает.
Кит чувствует, как прогибается матрас по бокам от него, потому что МакКлейн опирался на него руками и приближался. Лэнс, подтягиваясь, провёл языком по верхней части позвоночника, провёл языком и по краю задней стороны шеи.
— Кит... — и Лэнс шептал.
Кит молчал.
— Кит, я тебя люблю…
Но Киту и не нужно было ничего отвечать Лэнсу. Тот бормотал будто в бреду, будто для себя, себя показывая и пытаясь донести.
— Я люблю тебя, люблю, Кит, люблю, Кит, Кит…
Когане старался не заскулить в голос от этих слов. Он пытался, у него пока получалось, но это так сильно расшатывало его душевное равновесие, что он скулил в душе.
— Спасибо, я так тебя люблю, я сделаю всё, я обязательно, я, Кит, я...
Но Кит считал, что Лэнс и так уже делал достаточно. Он сделал слишком много, слишком много того, о чём Когане никогда не забудет, мечтая и упиваясь этими воспоминаниями, этой любовью вновь и вновь.
Потому красный паладин лишь издал нечто похожее на «мгм» и подставил шею на очередное движение языка МакКлейна. МакКлейн лишь с готовностью припал к краю ключицы, в то время как Кит пытался привыкнуть к ощущению наполненности внизу, по-прежнему не издавая ни звука и не подавая никакого движения больше.
Когане был сейчас благодарен Лэнсу краем своего запутанного и перекрученного сознания за то, что он представал более чем сдержанным человеком. Учитывая, насколько МакКлейн был влюблён и насколько одержим, и настолько ждал и жаждал, Кит правда ценил это. По крайней мере, здесь даже спасибо магии Магиуса за то, что самочувствие Когане Лэнса волнует больше, чем своё собственное, в разы. На какой бы грани сам был сейчас Лэнс — ему было будто бы неважно.
Однако столь кардинально перевернувшейся реальности это не отменяло. Когане сейчас лишь чувствовал член внутри, язык на шее и руку... руку Лэнса, которая, Кит пропустил как, оказалась на его достоинстве.
От тех трений рукой раздавались приглушённые стоны, но всё же стоны. Кит пока не был уверен, стоило ли поддаваться на ласкающие движения, двигаться ли в такт или ещё нет.
Но потихоньку, движение за движением член оживал.
И нет, через какое-то то время Кит больше не мог.
Поддавшись инерции, он толкается в ответ вперёд, слишком запоздало вспомнив, что толкался он не только в руку Лэнса, но и с члена Лэнса. Трение чувствовалось и снаружи, и внутри, и Кит осознал это слишком запоздало. Поддался он также сразу и назад, всё ещё осознавая, но не успевая остановиться, и также шлёпнулся до упора и о кожу Лэнса.
Тянущее трение всё ещё ощущалось, но Кит заключил, что стало уже определённо легче и это было… хорошо?
Но всё равно парень замолчал и замер от неожиданности, как замер в нерешительности и Лэнс. Его рука остановилась, язык тоже. Мгновение, и он приподнимается. Вес тела пропадает, и Кит почти заскулил на это, потому что он привык к тому теплу, и сейчас ощущается лишь чувство потерянности.
— Кит, я так тебя люблю…
Но на следующее движение ягодицами Лэнса, Кит скулит уже в голос точно. Пальцы МакКлейна до боли впиваются в бёдра и подтягивают ближе к себе.
Он делает ещё толчок.
И, о боже, у Кита подкашиваются колени.
Лэнс делает ещё один размеренный толчок, будто на пробу. Кит скулит точно также.
А потом Когане не перестаёт постанывать, сам не понимая от какой именно эмоции или ощущения, ведь МакКлейн совершает серию толчков, выбивая из него все возможные и невозможные вдохи и выдохи.
Он двигается, он продолжает двигаться, и потом Кит вообще начинает стонать в голос, потому что Лэнс задевает то место. Именно то. С аккуратным нажимом проходится именно там.
Кит до этого и не предполагал, что его голос может быть настолько отвратительным. Настолько отвратительно громким, отвратительно пошлым и отвратительно несдерживаемым. Его прошибает будто разрядами тока. Он со временем всё стонет, и он всё насаживается сам и насаживается, подставляясь под толчки.
Киту кажется, что Магиус что-то сделал и с ним, ведь внутри всё продолжает разрастаться то странное гудение, те всепоглощающие чувства и то всё непонятное что, которое его просто сметает и сшибает в том невыносимом возбуждении. Он просто не выдерживает эту смесь из кучи ощущений, запахов, стонов и звуков пошло шлёпающихся друг о друга тел.
Но Когане приподнимается на локтях.