Ах, какая у бога дорога
Ах, какая у бога дорога —
Камни, крест, пика в ребра и кнут.
А ты ропщешь: как выпало много! —
Вроде, как и тебя волокут.
Что твой крест? – сирых дней бытовуха,
Разговоров прокухонных муть.
По сравненью с тобой – он был ухарь,
Под крестом пробивающий путь.
Не нытьем, не провидьем калеки,
Не истошным исходом души.
Он оставил светло и навеки:
Крест несешь? – В честь него и дыши.
Ах, ты, жизнь – заплаты-клочья
Ах, ты, жизнь – заплаты-клочья,
Перешита на сто раз
Так красиво, да не очень
Что-то радуется глаз.
Пролетает на три счета
Под ударами хлыста,
Но считается чего-то
Все же длинною она.
Раз!..
И вот он – я родился.
Два!..
Любовь прошла и стать.
Три!..
С чем бился, чем разжился,
Побросал, да и явился
Перед богом щеголять.
Глянул бог и подивился:
Что ж в рубашечке к нему
В той, в которой ты родился?
Не сносилась почему?
Никакого в ней секрета,
Нет в ней блеска да тепла.
Но меня рубашка эта
Для тебя уберегла.
Барракуда
В жизни бывает так —
Ссора в десяток дней,
Выключим телефон
Или расстанемся.
Музыка бьет не в такт,
Бой на часах сильней,
Звякнет ледышка – в сон,
Но не растает вся.
И по аллеям – в пляс —
Ветер листвой кружит,
Плачет за всех одна
Осень-красавица.
А у двери как глаз
Кнопка звонка дрожит,
Но только тишина
К ней прикасается.
Ящик почтовый сдал,
Гулкий пролет молчит,
Штопает землю дождь,
Но не сшиваются
Ни с мостовой вода,
Ни от замка ключи,
И с ожиданьем дрожь
Не уживаются.
Как рыба барракуда от сказочных морей,
Ворвется в сердце грусть легко и ниоткуда.
И станет сердце грызть где было все о ней,
Под волнами из дней.
Как рыба барракуда.
Безработный музыкант
Ор вокзала украшая (или в переходе),
На рубли меняя ноты бесшабашно так,
Где кипит толпа большая, по слогам выводит,
Отбивая нос ботинку, безработный музыкант:
Женщина-конфетка,
Фантик золотой,
Жгучая брюнетка —
Не хочу другой!
А курсистка с кавалером под наркозом лета
Улыбнется и простится с денежкой смешной.
Бросит под ноги – примером – мятую монету
И к цветочнице умчится, отбивая такт спиной.
Женщина-картинка,
Фантик золотой,
Жгучая блондинка —
Не хочу другой!
А когда толпа растает, тертая без счета,
Без улыбки и без маски тихо, как всегда,
Точку звонкую поставит (волей звездочета)
В шапку брошенная наспех сердобольная звезда.
Белая горячка
Твой мир – большая клетка.
Мой – небо без конца.
Мы видимся так редко,
Мы – тени без лица.
То снимся, то садимся
Как голуби в чердак,
Но не уединимся,
Чтоб – допьяну! – никак.
Ты оплетаешь руку —
Как будто не моя.
Я каблуки по стуку
Сверяю, путая.
Но сладки-сладки дрожжи
Вдруг схватывают дых,
И мы с тобой похожи
На ласково-больных.
И все собой похоже
На сладкий белый рай,
Но ты в горячке тоже
Смотри, не умирай.
В обнимку балом правим,
А стыд нам – трын-травой.
Давай еще добавим
И – в омут с головой.
Белая горячка – белый локон
На руках горит моих —
У любви запой – не так уж плохо
На троих.
Белая горячка – ангел снежный
С факелом в руке
Наши души палит нежно, нежно
В костерке.
Белый голубь
Ах, как на балконе белый голубь ворковал,
Белый, будто снег, выпал на окно.
Если бы он вправду письма раздавал,
Перепало б мне тоже хоть одно.
Мелочи, пустяк, пару легких строчек,
Он принес мне, если бы хотел.
Просто забирать письма он не хочет,
Просто от кого-то улетел.
Как я верю этой птице, что в чужом дворе
Пары не найти, хоть светлым-светло.
И придется воротиться с грустью на крыле,
И в сердцах потом биться о стекло.
А телефон молчит, говорить не хочет —
Все слова он знает наперед.
Ах, лучше не звонок, лучше пару строчек —
Голубь полетает и найдет.
Не уколет грудь бумаге острие пера,
Мысли, будто птиц, ветром унесло.
И уснет – тобою брошен тоже до утра —
На столе листок, белый, как крыло.
Адрес выводить – с памятью возиться.
Ждать неделю, если повезет…
Ах, лучше не в конверт, лучше – в ноги птице.
Голубь не обманет, принесет.
Белый пароход
Завтра будет все не так.
Завтра в землю грянет дождь.
Завтра ты уедешь, улетишь, уйдешь.
А сегодня мы с тобой,
Птицу-Лето ухватив,
Жарко обнимаясь, попадем под объектив.
Белый пароход и синее море —
Пляжный фотограф, снимай скорей! —
Вот она в смешном головном уборе,
Ветреная чайка души моей.
Завтра будет свет не мил.
Выбросит на берег грусть.
Завтра я в тебя в который раз влюблюсь.
А сегодня бьюсь об мол
И шепчу тебе листвой,
И считаю чаек у тебя над головой.
Белый пароход и синее море —
Пляжный фотограф, снимай скорей! —
Вот она в смешном головном уборе,
Ветреная чайка души моей.
Завтра потеряет блеск
Самый белый пароход.
Завтра летний глянец с мира упадет.
А сегодня жмет на спуск,
Не обременен ничем,
Суетный фотограф с обезьянкой на плече.
Белый пароход…
Пляжный фотограф…
Вот она в смешном…
Ветреная чайка…
Блядь
У ночного клуба
Блядь, а не голуба
На крыльце.
И у этой бляди
Всплаканные пряди
На лице.
Кручены-верчёны
Под одежды черны,
Чтобы, – глядь, —
Проходили мимо —
Надо же как мило —
Блядь.
А она мне – крошка,
На соломках-ножках
В бантиках-губах
Зябится у входа
Слева от народа,
Вкуривая страх.
Ждет чего-то нервно,
И подруге стервной
Станет врать,
Что концы здесь рубит.
И его не любит.
Потому и – блядь.
Бог нам встретиться не дай
Мы с тобой давно простились,
Кто куда запропастились,
С кем – не ведай, не гадай.
Память нас на фотках сирых
Пропечатала красивых.
Бог нам встретиться не дай.
Ситчик манкий, хрупкий, тонкий
На фигуристой девчонке,
Время, тленью не предай!
Коль по шейке по лебяжьей
Складка ляжет – не промажет,
Бог нам встретиться не дай.
В белом омуте простынном
На остылом, под постылым
Клятву молча оправдай.
Облилась слезами свечка,
Носит правая колечко.
Бог нам встретиться не дай.
На кудряшливость височков
Время целит белой строчкой.
Стой, прошу, не увядай!
Ты ли замужем, за мужем?
А глаза – две мокрых лужи.
Бог нам встретиться не дай.
В душной камере спросонок
Ключ мерещится в засовах —
Выходи иль выбредай!
Не венчались, так на кой нам
Пастор с лязгом колокольным?
Бог нам встретиться не дай.
В коридорном стылом гуле
Нежных слов разбитый улей
По куплетам раскидай.
И на первом стыке рельсов
Хрусталем об пол разбейся…
Бог нам встретиться не дай.
Под сургучный глупый оттиск
Наши контуры и опись,
Память, в бездну не кидай.
Пусть мы так, в давнишней паре:
Ты, и мальчик – на гитаре.
Бог нам встретиться не дай.
Я опять полночный пленник
Вязну в щупальцах сирени —
Шестиструнная, страдай!
Далеки, как солнца пятна,
Вдруг слова твои понятны:
«Бог нам встретиться не дай…».
Бурлак
Куда ни бреду я – всё против шерсти,
Движения супротив.
И в каждом звуке, и в каждом жесте —
Кому-нибудь на пути.
И купол небес, запрокинув донце,
Мне спину дождями бьет
За то, что под ним волоку я солнце
С заката на восход.
Я – бурлак.
Я на лямке у баржи расхристанной – как на поводу.
Я – бурлак.
Где под крик, где под кнут, где под выстрелы – так и бреду.
Лямка моя, ты мне невеста, и епитимья, и флаг!
Горько мне в ней, одиноко и тесно, но я – бурлак.
И шепчет мне лямка: «Держи меня, милый,
Не гневайся и прости
За то, что твои отнимаю силы
И плечи тру до кости».
И там, где земле расступиться впору,
Мне ноги камнями рвет
За то, что свой крест волоку я в гору,
А не наоборот.
Был вечер тот
Был вечер тот не по-земному ласков,
А имя состояло из трех букв.
Она была красивой синеглазкой,
И я ее не выпускал из рук.
Был я куражной славой избалован,
Влюбиться мог и сгинуть на бегу,
И кувыркался чувствами, как клоун,
В азарте на курортном берегу.
Где волны с гребешком белее мела
Кидались в ноги и хлестались в мол.
Она мне тихо из-под мышки пела,
И целый мир улегся и умолк.
И был счастливый я и полупьяный,
И в лен волос ее заныривал рукой,
И ночь окуривали сладкие кальяны
Красивой синеглазенькой такой.