- Дед Иван - чёрный колдун...
- А ты кто? - перебил её Вадим.
- Я - травница.
- А ты, случаем, мне не заливаешь?
- Нет. В этой тетради записаны лечебные заговоры и то, как их правильно приготовить.
- Тогда зачем она деду?
Евдоха пожала плечами, мол, не знаю.
- Значит, так. Я подумаю, а завтра дам вам ответ, - поднялся Вадим, давая понять, что на этом разговор закончен.
- Я буду ждать, - старуха поднялась и, не прощаясь покинула дом.
Только она ушла, в дверь постучали, и на пороге появился дед Иван.
«Они что сегодня, сговорились?», подумал Вадим, но ничего не сказал.
- Мы не закончили, - начал с порога дед. - Нам помешали.
- Я подумаю и завтра дам ответ. А сейчас оставьте меня одного. И пожалуйста, будете уходить, закройте дверь.
- Я буду ждать, - теми же словами, что и бабка, ответил дед и вышел.
Оставшись один, Вадим налил себе водки, выпил и закусил бутербродом. Посидев ещё минут десять, он поднялся, убрал тетрадь в шкаф, запер дверь и пошёл спать.
- Утром, на свежую голову подумаю, что лучше сделать и кому из них её отдать, - глаза его сами по себе закрылись, и Вадим провалился в глубокий сон.
***
Чем занимались колдун и ведьма, называющая себя травницей, не известно. Но утром разразилась такая буря, что было страшно выходить из дома.
Вадим проснулся от сильного раската грома и, вскочив, подбежал к окну. На улице творилось чёрт знает что. Проливной дождь с градом в куриное яйцо бил всё под собой. Ветер выл, как дикий зверь и был такой силы, что выдирал деревья с корнем и срывал крыши, раскидывая их по всей деревне. Гроза с раскатами грома была такая, словно работала артиллерия. После каждого раската даже закладывало уши, а молнии ослепляли так, словно был солнечный день.
- Ну, и что прикажите делать? - произнёс Вадим и вновь выглянул в окно. В этот момент ударила молния и как щепку расколола пополам стоявший напротив дома тополь. Дерево вспыхнуло и загорелось. Одна половина упала на землю, перегородив улицу. И потухла. А другая продолжала гореть. Как не старался дождь, потушить он её не мог. Пламя, словно свеча, вздымало в небо.
«Какое-то светопреставление», подумал Вадим, отходя от окна. Ощущение было и правда такое, что наступает конец света.
Бабка Евдоха ровно в пять часов утра запалила чёрную свечу и стала над ней колдовать, произнося заклинания на непонятном языке, том же самом, что был в тетради, найденной Вадимом на чердаке. Язык был мёртвым и давно уже забытым. Чёрная свеча то вспыхивала и разгоралась, то притухала. Также и голос у старухи - то доходил до крика, то затихал до шёпота, а потом вновь взлетал. И всё это повторялось беспрерывно уже несколько часов подряд.
Колдун ещё с вечера спустился в свою потайную комнату и, закрывшись на все запоры, зажёг свечи, расставленные на углы пентаграммы. Разместившись в её середине, он начал читать свои заклинания...
Буря бушевала уже несколько часов, то утихая ненадолго, то вновь набирая силу. Ветер рвал и метал, повалив уже несколько деревьев и сорвав у пяти домов крыши. Поваленным сараям и пристройкам не было счёта, как и заборам.
...Никто не мог победить в этой странной, никому не понятной битве, ни ведьма над чёрной свечой, ни колдун в центре пентаграммы. Силы, накопленные за несколько столетий, были равны - то колдун был сильнее, и тогда голос ведьмы затихал, а чёрная свеча начинала потрескивать и шипеть, словно на неё лили воду; то ведьма брала верх, и в центре пентаграммы скрючивало колдуна... Но через некоторое время он вновь садился на колени, и заунывная песнь колдовства продолжалась...
Вадиму ничего не оставалось делать, как снова достать старую тетрадь и погрузиться в неё с головой.
«Может, придёт какая-нибудь шальная мысль», думал он, жуя вчерашний бутерброд, «и я пойму эти каракули». Но голова не работала, а во рту было сухо. «Видно, вчера перебрал», - решил он и пошёл на кухню приготовить чаю.
Взяв карандаш и чистую бумагу из шкафа (как они там оказались, непонятно), он налил себе большую кружку чая, сел и стал переписывать знакомые буквы из тетради на бумагу.
«Может, что и получится прочитать», размышлял он, запивая бутерброд чаем.
Когда он просидел часов до одиннадцати и выпил пять кружек чая, у него начало что-то складываться...
- Да, это же колдовские заклинания, а никакие не лекарственные, как говорила бабка, рецепты. Вот, старая карга, решила меня обмануть. Да, и дед тоже хорош. А я, развесив уши, слушал, - вскочив на ноги, Вадим забегал по дому, - вот, зачем эта тетрадь понадобилась им. - Но как она попала в его дом, и кто спрятал её в сундук? Все эти вопросы не давали ему покоя... Ни мать, ни тем более отец, не занимались такой ерундой, Вадим это точно знал. Так, откуда же она взялась в доме? Может, бабка или дед занимались этой хе...нёй? Вадим их совсем не помнил. Когда он родился, их уже не было в живых, так ему говорили родители. А если его обманули, и старики были живы, тогда где они были всё это время? А может, они живы и теперь? Нет, такое не укладывалось в его голове. Немного успокоившись, он вновь сел за тетрадь, выводя каракули и расшифровывая их. С каждой проведённой над тетрадью минутой, Вадим всё лучше и лучше понимал, что там написано. Но откуда он мог это знать... Буквы складывались в слова, а те в предложения.
Двое суток бушевала буря. Вадим не отрывался от старой тетради, переписывая и перерисовывая, проверяя всё по десять раз, в новую тетрадь.
- Старую можно и отдать, чтобы не заподозрили. А эту оставлю себе. Как говорится, на всякий случай... А случай бывает разный.
Дождь перешёл в противную морось. Сильный ураганный ветер, так же резко стих, как и начался. Гроза прекратилась, но раскаты грома ещё временами слышались.
Понемногу жители деревни стали появляться на улице. Кто спешил в магазин за продуктами, а кто разбирал завалы и прибирался возле дома - буря натворила дел. Ни света, ни связи в деревне не было. Ураган, вырывая деревья и столбы, порвал все провода.
«Что за напасть такая?», выходя на улицу, думал Вадим, «Ни с того, ни с сего всё началось, а потом также резко прекратилось. С вечера всё было нормально, не предвещало ничего плохого, а утром раз - и такая беда. Словно всё это произошло по мановению волшебной палочки. А может, здесь что-то другое, но что?...
Вадим увидел бегущего в его сторону Еремея и ещё троих мужиков.
- Вадим, бежим к дому деда Ивана! - закричал Ерёма, увидев Вадима. - Там что-то неладное! - ничего не сказав, Вадим сорвался с места и помчался вместе с мужиками. Уже подбегая к дому, где скопился народ, они увидели, что из окон вырвалось синее пламя, и дом вспыхнул, как сухое полено.
- Что за чудеса? Такого просто не может быть, - остановился Вадим посередине улицы и уставился на горевший дом. Огонь бушевал, словно дикий зверь, а дыма не было. - Здесь что-то не то.
- Ага, - сказал кузнец, прикрываясь руками от сильного жара. - Я же говорил тебе, здесь творятся странные и непонятные вещи, а ты не верил.
Через тридцать минут возле горевшего дома столпилось полдеревни. Кто-то что-то кричал, размахивая руками, кто-то пытался затушить огонь, поливая его водой из ведра. А кто-то молча стоял, осеняя себя крестом.
За пару часов от дома осталась одна печь, да и та через мгновения обрушилась.
- Кто видел, дед Иван выбрался из дома или нет? - поинтересовался кузнец, поглядывая кругом. Но все помалкивали. - Значит, всё. Кранты деду, - перекрестившись, Ерёма потянул Вадима за рукав:
- Пошли к тебе, нужно поговорить.
Тот кивнул и молча пошёл за кузнецом. Ноги вязли в грязи и разъезжались, но двое здоровенных мужиков, преодолевая препятствия, двигались медленно, но уверенно, словно ледоколы. Не проронив ни слова, они подошли к дому Вадима Шведова и вошли внутрь.
- Что это было? - закрывая двери, посмотрел Вадим на друга.
- Колдовская разборка, - брякнул тот и уселся за стол. - Водка есть?
Хозяин достал целую бутылку и поставил на стол. Сорвав пробку, Еремей, не дожидаясь ни закуски, ни стакана присосался к горлышку.
- Оставь мне! - крикнул Вадим.
Кузнец, словно опомнившись, оторвался от бутылки, поставил её на стол и посмотрел на друга, словно видя его впервые.
- Рассказывай. Что знаешь? - разливая остатки по стаканам, спросил Вадим.
- Колдун с ведьмой не поделили территорию и твою тетрадь, вот и передрались. Бабка Евдоха оказалась сильней, - беря стакан, произнёс кузнец. - А результат их битвы ты видел сам.
- Надо сходить на кладбище и проверить старуху, - чокаясь с другом, сказал Вадим.
- Проверим, только допьём, - сказал Ерёма и опрокинул содержимое стакана в рот. Крякнув, спросил:
- Ещё водка есть?
Вадим помотал головой, мол, нет, и тоже выпил. Ещё немного поговорив, они отправились на кладбище, чтобы проверить старуху, жива та или нет.
- Тетрадь у тебя с собой? - посмотрел на Вадима Еремей.
- Дома спрятал.
- Надо её отдать, а то ведьма ещё что-нибудь натворит.
- Я поговорю с ней, - поспешил Вадим за кузнецом.
Через пятнадцать минут, меся ногами грязь, они подошли к дому бабки Евдохи и, дождавшись ответа на стук в дверь, вошли. Та сидела за столом, а перед ней стояла догорающая чёрная свеча. Странный запах, ударивший вошедшим в нос, витал повсюду.
- Я тебя ждала, - посмотрела она на Вадима, - подумал насчёт тетради?
Кузнец взглянул на друга, но говорить ничего не стал.
- Подумал, - сказал Вадим, - но у меня есть одна просьба.
- Какая ещё просьба? - выкрикнула старуха.
- Я отдам тебе эту тетрадь...
- По доброй воле, - перебила его ведьма, - из рук в руки.
- Да, - повысил голос Вадим, - но с одним условием. Ты навсегда покинешь нашу деревню и больше никогда, я повторяю, никогда сюда не вернёшься.
- А если я обману?
- Тогда ты тоже сгоришь.
- Надо подумать, - произнесла ведьма. Но Вадим её перебил:
- Здесь тебе делать нечего. Бери тетрадь и уматывай по добру, по здорову из моей деревни... А то я применю другие меры.
- Не пугай, я пуганная.
- Я тебя не пугаю, ведьма! - выкрикнул Вадим в лицо старухе. - Через час придёшь за тетрадью, а вечером, чтобы тебя здесь не было. И не думай, что я шучу. - Он развернулся и вышел из дома, хлопнув на прощание дверью, да так сильно, что та чуть не слетела с петель. Кузнец, видя такую картину, поспешил следом.
- Всё, Ерёма, иди к себе, я потом приду, - произнёс на улице Вадим и зашагал к своему дому. - Надо подготовиться к встрече. - Кузнец, так и не проронив ни слова, поплёлся домой, временами поворачивая голову и поглядывая то на удаляющегося друга, то на дом бабки Евдохи.
Ровно через час, бабка не стучась, вошла в дом. Вадим её уже ждал, тетрадь лежала перед ним на столе:
- Проходи и садись.
Та подошла и остановилась, но садиться не стала, поглядывая то на тетрадь, то на хозяина.
- Мы договорились? - посмотрел он на неё, - я тебе тетрадь, а ты навсегда покидаешь деревню.
- Да, я тебя поняла и всё сделаю, как ты хочешь.
- Запомни, ведьма, раз и навсегда. Вернёшься - сгоришь. Я это прочитал в тетради.
- Как ты это сделал?
- Не скажу. Но обманывать не советую. Всё, бери тетрадь.
Вадим поднялся, взял тетрадь в левую руку, верхом вниз. Старуха уставилась на него. «Видно, не обманул и правда как-то прочитал мёртвый язык», подумала бабка Евдоха, но вслух ничего не сказала.
- Я передаю эту тетрадь по своей воле и с добрыми намереньями в чужие руки, не из нашего рода, - произнёс Вадим, - но с одной оговоркой. Если этот человек обманет и вернётся, то гореть ему синим пламенем.
- Я беру её по доброте, а не по злобе, со всеми договорённостями, - ответила ведьма. - И выполню всё, что мне велено хозяином.
Вадим протянул тетрадь, старуха нежно взяла её, как положено, левой рукой и три раза поклонилась. Первый раз хозяину, второй раз на восток, где восходит солнце и третий раз на запад, где оно садится. И не прощаясь, ушла.
Через час она покинула деревню и больше её не видели. Что с ней в дальнейшем случилось, никто не знал... Только после её ухода в деревне прекратились странные смерти. Нет, люди, конечно, умирали, но только своей, естественной смертью.
Через неделю, поправив могилу родителей и похоронив убитого мужчину, найденного в сарае (его так никто и не опознал), Вадим простился с Ерёмой и уехал обратно в город.
А через полгода на имя Вадима пришла телеграмма. «У нас всё хорошо. Спасибо за помощь. Еремей».
Конец.
Дело о похищении из ночного клуба.
С самого утра небо затянуло тёмно-синими, почти чёрными тучами, и повалил снег. За какой-то час его выпало столько, что замело все улицы города, хоть бросай машину и надевай лыжи. Снегоуборочная техника работала в авральном режиме, но толку от этого было не много. По улицам тянулись такие пробки, что добраться до работы легче было пешком. Автобусы и маршрутные такси были переполнены, ведь рабочий день никто не отменял. Вот, и толкался, матерясь почём зря, портя себе и другим настроение, народ, чтобы только попасть в транспорт, не остаться на остановке в ожидании следующего - придёт ли он или где-нибудь застрянет, никто не знал.