Егор прямиком и решительно направился к массивной калитке, попробовал открыть, как в прошлый раз, но она не поддалась.
Нажал на кнопку звонка.
С той стороны медленно и с достоинством подошел охранник, открыл калитку.
– Что нужно?
– Тебя ж вроде до этого не было?
– Не было, поставили.
– Марина дома?
– А тебе зачем?
– Я спросил, ты ответь.
– А ты кто?
– Приемный сын.
– Остряк… Нету ее.
Охранник почти закрыл калитку, с веранды донесся голос:
– Кто там, Сергей?
– Человек какой-то. Мариной интересуется.
– Впустите.
– Мне он незнакомый, Наталья Петровна.
– Впустите.
Сергей нехотя отступил, Егор вошел во двор, направился к ожидавшей его на крыльце изящной, в тонком шерстяном платье, жене Зайцева.
Поднялся по ступенькам, сделал несколько шагов, остановился.
– А, это вы?.. – не то с удивлением, не то с интересом произнесла Наталья Петровна. – Вам нужна Маринка?
– Да, она дала денег, хотел вернуть.
– Марина дала вам денег? – удивилась женщина. – Когда она успела?
– Ночью в сарае, – соврал Егор.
– Оставьте, я передам.
– А можно, я сам?
– Как пожелаете… Она как раз в своем магазине, можете заглянуть.
– Далеко отсюда?
– Охранник подскажет. Сережа, сориентируйте молодого человека, как пройти к магазину.
Охранник вывел гостя на улицу, показал рукой:
– Идешь до того поворота, берешь направо, там увидишь… Других магазинов тут нету.
Магазин был небольшой, но вполне приличный, ладно оббитый сайдингом, с рекламой на щитах и в окнах. По тому, как народ шастал туда-обратно, было понятно, что торговля идет бойкая.
Баринов потоптался возле цветочницы, ткнул на красную розу в ведерке, сунул сто рублей и вошел внутрь.
Здесь тоже было прилично, на прилавках всего вдоволь – от спиртного, продуктов до бытовых мелочовок: посуды, чайников, утюгов, даже мобильников. Продавщицы ловкие, шустрые, молоденькие.
Егор остановился возле мясного отдела, кивнул продавщице:
– Марину. Ну, хозяйку… можно?
Молодуха оглянулась, позвала:
– Марина Дмитриевна!.. К вам молодой человек!
– Симпатичный? – донесся в ответ голос.
– Даже очень.
– Сейчас буду.
Баринов пошарил глазами по богатому выбору колбас, буженины, разных рулетиков, полез было в задний карман за деньгами, но тут услышал:
– Опля… Откуда свалился?
Перед ним стояла удивленная Марина, стройная, изящная, в голубом служебном халатике. Под глазом виднелся удачно замазанный тоном синячок.
– Как всегда – с небес, – ухмыльнулся Егор, пряча в карман деньги и довольно элегантно протягивая купленную розу. – От чистого сердца и бурлящих чувств-с!
– Во как! – усмехнулась Марина, принимая розу. – Успел заработать или на мои шикуешь?
– Если честно, на ваши, мадемуазель. И об этом как раз хотелось покалякать. Пять минут имеем?
Марина нехотя пожала плечами.
– Ну, проходи, – посторонилась, пропуская его, строго взглянула на напрягшихся продавщиц, жестом показала гостю, куда идти.
Протолкались по узким, заставленным ящиками, коробками, бидонами коридорам подсобки, мимо каких-то дверей, рабочего народа и прочей прислуги, завернули за угол и оказались в итоге в просторном светлом кабинете.
– Располагайся, – кивнула Марина на один из стульев, усевшись напротив. – Как нашел?
– Мать подсказала, – ответил Баринов, с интересом озираясь.
– Ты успел побывать у нас дома? Рисковый мужик. Мог бы и на отца напороться.
– Или он на меня. – Егор снова огляделся. – Крутая точка.
– А чего тут крутого? Точка как точка. У бати таких по всему городу разбросано. С чем пришел?
– Должок вернуть. – Баринов выгреб из кармана все бумажки. – Не полностью, правда, но сколько осталось.
Марина с усмешкой взглянула на кучку купюр на столе:
– Мобильник купил?
– На какие шиши?.. Спешил с тобой рассчитаться.
– Со мной до конца жизни не рассчитаешься.
– Вот так сразу?
– Постепенно. Кешу видел?
Егор не ответил, смотрел на нее тяжело, сквозь зубы процедил:
– Ты спросила, я оглох. На этом базар закончили.
Помолчали, Марина нервно хрустнула тонкими пальцами, достала из буфета чашку для чая, сахарницу, вазу с конфетами, поставила на стол.
Егор отодвинул все это в сторону:
– Лучше колбаски. И хлебушка. С сыром.
– Совсем ничего не жрал?
– Меня жрали.
Марина открыла дверь, крикнула кому-то:
– Настя!.. Быстро поднос с бутербродами. И побольше!
Вернулась на место, с улыбкой посмотрела на гостя.
– А я ведь приглашала на фазенду. Закочевряжился, гордого изобразил.
– В следующий раз соглашусь.
– Следующего раза не будет. Я – девушка гордая. Стреляю только один раз.
– Ничего. Бывает стрельнешь, и осечка. Придется еще раз попробовать.
Вошла продавщица, поставила на стол поднос с разнообразными бутербродами.
– Все, Марина Дмитриевна?
– Гуляй!.. Нужно будет, крикну.
Баринов медленно, почти любовно, взял один из бутербродов, стал с удовольствием жевать. Сказал со смехом:
– Сейчас поем и захочу спать.
Марина помолчала, наблюдая, как жадно ест гость, спросила:
– Так чего с Кешей?
– Хреново.
– Совсем хреново?
– Нужны бабки.
– Сколько?
– Кучу.
– Не дам.
– А я и не прошу.
– После мужа подцепила на собственную шею одного придурка. Полгода терпела. Мало что жил на мое бабло, так еще и шлюхам подарки за мой счет делал. С тех пор сказала: никому не верю, никого близко не подпущу, никому ни копейки не дам.
– Мне же дала, – улыбнулся Егор.
– Пожалела.
– Даже половину долга вернул.
– Вот на эту половину я сейчас куплю тебе мобилу, будешь звонить, отчитываться, привозить остаток, пока полностью не рассчитаешься.
Вместе вышли из магазина, Егор повертел в руках новенький мобильный телефон, подмигнул Марине:
– Теперь я у тебя на поводке.
– Сдался ты мне! – хмыкнула она. – Куда дальше?
– Пока прямо, а там, глядишь, и заверну куда-нибудь.
– Ноги только не переломай.
Баринов оглядел магазин, цокнул языком:
– Не, все-таки крутая лавка.
– Чем она тебе так приглянулась?
– Любуюсь, радуюсь за тебя. Такое богатство нужно серьезно охранять.
– Богатство это кто? Я? – кокетливо вскинула брови Марина.
– В первую очередь, конечно, вы, мадемуазель, потом все остальное. Во дворе у вас вон какой амбал ошивается.
– После твоего визита отец велел поставить.
– В магазин тоже нужно такого. Не дай бог, грабанут.
– Не грабанут, – повела плечами Марина. – Отца в городе боятся, никто не полезет. Хватает ментовской сигнализации.
– Ну да… Менты у нас ведут службу справно.
Было за полночь. По-осеннему сухо и безветренно. Баринов не спеша прошелся вдоль магазина Зайцевых, постоял в сторонке. Прохожих почти не было, автобусы уже не ходили, фонари на столбах тлели неярким желтым светом.
Магазин тоже был неплохо освещен, над входом, над окнами и по углам мигали красные точки сигнализации.
Егор пригляделся, с какой стороны сподручнее зайти, определил, какая из сторон больше находится в тени, обогнул здание с тыла, протиснулся между двумя пристройками и нырнул под ближнее окно.
Баринов осторожно прощупал раму, прошелся ладонью по хорошо подогнанному стеклопакету, попробовал качнуть его, бесполезно. Пробрался к соседнему окну, здесь была такая же картинка: не зацепиться, не поддеть.
Он беспомощно огляделся, взглянул на мигающую над головой сигнализацию, неожиданно заметил слегка приоткрытый стеклопакет на втором этаже. Он находился высоко, и добраться до него было непросто.
Егор подпрыгнул, ухватился за небольшой выступ, стал подтягиваться, но не удержался, с шумом рухнул вниз.
Поднялся, прислушался, вроде тихо.
Он снял куртку, намотал на кулак, приложил к стеклу и принялся с силой давить на него. Стекло не поддавалось.
Егор отошел на несколько шагов, примерился, поправил куртку на обоих кулаках и с разгона долбанул ими в раму.
Рама вывалилась внутрь, послышался звон стекол.
Баринов удовлетворенно мотнул головой, снова прислушался, подошел к выбитому окну, занес уже было ногу, чтобы нырнуть в помещение, и тут кто-то цепко, с силой ухватил его за плечи, потащил обратно.
От неожиданности Егор спиной рухнул вниз, в момент вскочил, крутанулся, чтобы с разворота двинуть нападавшего, и тут увидел перед собой Марину.
– Идиот… дупел, – хрипела она, намертво вцепившись в его рубаху. – Совсем отмороженный?.. Куда лезешь, придурок!
– Пошла, тварь! – пытался вырваться Егор.
– Тебя же загребут!
– Пришибу!
Марина с ходу принялась хлестать его по физиономии.
– А вот так мало!.. Или вот так!
– Ты чего, стерва?.. Чего делаешь? – пытался поймать ее руки Баринов. – Убери грабли, ворона!
Они упали, катаясь по земле и продолжая мутузить друг друга.
Над головой замигала, заголосила сигнализация.
Марина схватила Егора, потащила за собой:
– Бежим!.. Сейчас менты будут!
Они бросились в темноту, оставив позади проснувшийся магазин, вывернули в какой-то переулочек, где стояла машина Марины, с ходу запрыгнули в нее.
Марина мигом завела двигатель, и они рванули с места. Миновали несколько перекрестков и светофоров, покрутили по разным улицам.
В слабо освещенном месте Марина остановилась. Повернулась к Егору, какое-то время молча смотрела на него, потом стала смеяться. Он тоже смотрел на нее, и через время его тоже стал разбирать смех.
Хохотали вместе, громко, от души, то ли от нервного сброса, то ли от азарта.
– Ну, ты баклажан, – сказала Марина, когда успокоились. – Хорошо, что вовремя подоспела.
– А как узнала, что полезу в лавку?
– Слишком заинтересованно спрашивал про охрану.
– Я думал, ты глупее.
– А я думала, что ты умнее, – глянула на грязное, рваное платье, огорченно мотнула головой. – Блин… Только сегодня купила, решила повыпендриваться, и в таком гавнилове.
– Ничего, куплю новое, – полушутя произнес Баринов.
– Это мы уже слышали. Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье, да? – Зазвонил мобильник Марины, она глянула на экранчик, закатила глаза. – Батя… Сейчас будет петь про грабилово. – Включила связь, заговорила нежно, подчеркнуто ласково: – Да, папуль… В кафе с девчонками. Нет, все в порядке… А что случилось? Какой магазин? – взглянула на Егора, показала язык. – Да ты что?.. А менты чего? Никого не поймали? А что сперли? Окно выставили?.. Ладно, папуль, не психуй. Не психуй, говорю!.. И маму успокой. Пусть это будет самая большая наша неприятность. Папуль, можно я еще побуду? Хочу побыть с подружками. Хорошо, позвоню. Салют! – отключила связь, посмотрела на попутчика. – Считай, повезло. Вовремя смылись.
– Куда теперь?
– А куда еще?.. На фазенду. Если, конечно, сеньор не возражает!
– В этот раз сеньор не возражает.
– Слава богу, – хмыкнула Марина. – А то я, грешным делом, испугалась.
Загородный дом Зайцевых был массивный, кирпичный, тяжелой глыбой чернеющий над двухметровым забором.
Ворота медленно, как бы нехотя, отъехали, свет во дворе автоматически включился, машина легко подъехали ко входу в особняк.
– А что у нас здесь с охраной? – спросил Егор, ступив на мягкую плотную траву.
– Тебе ее нехватает?
– Лагерная привычка.
– Могу вызвать.
– Лучше не надо.
Марина достала из багажника две туго набитые сумки, из которых выглядывали палки колбасы, сыр, овощи, пакеты сока, батоны хлеба, протянула Баринову.
– Будем пить и смеяться, как дети? – сострил он.
– Или молчать, как Тузики! – огрызнулась она. – Соседи вон за каждым шагом следят: с кем приехала, с кем уехала!
– Интересная у тебя жизнь.
– Можем махнуться.
Марина сняла пультом дом с охраны, открыла дверные замки, включила свет, первой шагнула внутрь.
Гостиная была просторной, с большими окнами, с тяжелыми шторами, высоченным потолком. Гулкая и нежилая.
Прошли в кухонное отделение в дальнем углу, Марина принялась выгружать принесенные продукты, засовывать их в холодильник.
Баринов стоял в сторонке, с интересом наблюдал за ней. За ленивыми, подчеркнуто неторопливыми движениями, за изгибом спины, за хищной кошачьей пластикой.
– Что? – подняла она голову.
– Ничего. Смотрю.
– Ну и чего увидел?
– Красиво двигаешься.
– А раньше не замечал?
– Как-то было не до этого.
Марина оставила занятие, почти вплотную подошла к нему, взглянула с насмешкой и ощущением превосходства.
– Знаешь что, парень?
– Догадался.
– Раз догадался, держи в голове, не выплескивай. А станешь наглеть, выхватишь в бубен.
– Это не в наших правилах, мадам, – широко улыбнулся Егор.
– Не в наших тоже. Но бывают исключения.
Марина вернулась к сумкам, выложила в холодильник оставшееся, поставила на стол два бокала, достала бутылку красного вина.
– Открой.
– Один пить не буду.
– А тебе, может, никто и не предлагает.
– Не боишься, что за рулем?
– Боюсь, когда без руля. Особенно ночью. Одна шпана кругом, ходить страшно.
Баринов взял штопор, легко и привычно вынул пробку, налил в оба бокала.
– За что выпьем?
Марина тоже взяла бокал, подумала. Неожиданно предложила:
– За твоего Кешу.
– С чего вдруг к нему так прониклась?
– Ты против?
– Странно как-то.
Сделали по глотку, Марина разложила сырную и колбасную нарезку по тарелкам, нарезала помидоры, прочие овощи, кивнула на стул.
– В магазин полез за деньгами?
– Ну не за тобой же!
– А там ничего не было. Инкассаторы все вывезли.
– Значит, не рассчитал. – Баринов отпил вина.
– Хочешь вытащить Кешу из дурки?
– Буду стараться.
– Сколько нужно?
Егор молчал, смотрел на Марину насмешливо и с накатывающей тихой яростью.
– Изображаешь гордого?
Он продолжал молчать.
– А может, я хочу помочь?
– Уже помогла. От ментов увела, в хату затащила, пойла налила.
– Поэтому презираешь?
– Если точнее, ненавижу.
– Вот так прямо?
– А чего финтить?.. Да, ненавижу. И тебя, и твою семейку. И ты знаешь, за что. Поэтому хочешь откупиться. Бабло предлагаешь.
– Сейчас свалишь отсюда.
– Легко!.. Не привыкать быть подзаборным. А ты, как свалю, нажрешься, выть будешь, по стенам лазить, проклинать всех. Потому что еще не до конца гнилая. Не до конца конченная стерва.
Марина, бледная и вдруг одеревеневшая, медленно поднялась, показала в сторону выхода.
– Ну-ка, двинул отсюда.
Баринов молча опорожнил бокал, поднялся, с легкой пританцовкой поклонился.
– Приятного одиночества, мадам! – И направился через гулкую гостиную к двери.
Марина посидела несколько секунд, тупо глядя в одну точку, затем резко поднялась, почти бегом ринулась за Егором.
– Эй!.. Эй, подожди!
Баринов сидел на скамеечке чуть в стороне от входа в дом, на появление Марины никак не отреагировал и лишь, когда она подошла, чуточку отодвинулся, давая место.
Марина опустилась рядом, стала смотреть на Егора внимательно, как бы изучая. Неожиданно попросила:
– Пожалей меня.
– Что? – не понял Егор.
– Пожалей.
– Тебя?
– Меня.
Оба молчали, выжидательно глядя друг на друга, затем Егор медленно и осторожно обнял Марину, так же аккуратно прижал к себе.
Она стала плакать, тихо, всхлипывая, совсем по-детски шмыгая носом. Слегка отстранилась, подняла на Егора глаза:
– Знаешь, я совсем потерялась. Совсем ненормальная. Ничего не понимаю, ничего не соображаю, ни в чем не разбираюсь. Злая стала, как собака. На всех кидаюсь, все раздражают, всех ненавижу. И себя тоже… Проснусь ночью, думаю-думаю и ничего не могу придумать. Не знаю, как жить дальше… Может, ты подскажешь?