– Ну, вот и баста… Концерт окончен.
За спиной Кеши стоял Зайцев, а в шаге от него маячил Виктор Липницкий.
– Зачем ты, Дмитрий? – попыталась вмешаться жена. – Пусть немного поиграет. У него это превосходно получается.
– В филармонии. Он пригласит тебя персонально. – Зайцев взял Кешу за руку, заставил подняться. – Хорошего понемногу. – И махнул охраннику. – Проводи дедушку за калитку.
Старик оттолкнул Сергея, спросил тихо, едва сдерживая себя:
– Зачем вы это сделали? Вы прервали музыку!
– Если это музыка, то я Бетховен. Серега, чего пачку раскрыл? Гони этого придурка!
Охранник снова взялся было за Кешу, но тот снова вырвался из его рук – на этот раз яростно, остервенело. Шагнул к Зайцеву:
– Я вас узнал. И я сейчас вас ударю.
– Чего-о?
– Редко кого бил, но вас ударю!
– Серега, мать твою!..
Больной вцепился в Зайцева, принялся размахивать руками слабо и бестолково, пытаясь попасть в его лицо, хрипел что-то неразборчивое, мычал. Тот, ошарашенный неожиданным напором, отбивался, отступал, бормотал:
– Я ж сейчас тебя пришибу, урод! Совсем с катухов съехал, торчок?
К ним бросилась жена Зайцева, к ней присоединились Липницкий и охранник, гостевая заполнилась криками, воплями.
– Дима, он же больной человек!.. Не бей его!
Дерущихся наконец удалось разнять, Кешу Наталья Петровна отвела в сторону, усадила на стул.
Охранник удерживал рвущегося в бой хозяина, затем принес ему какую-то табуретку, налил из кулера воды.
– В ментуру!.. – Зайцев сделал пару лихорадочных глотков. – Пусть гонят «бобик», там ему мозги вправят!
– Тогда уж лучше в дурку, – со смешком посоветовал Липницкий. – Софка быстрее наведет климатконтроль. Это ж ее клиент. Оттуда сбежал.
При имени Софьи Андреевны Кеша напрягся, стал дышать еще чаще и прерывистее. Наталья Петровна торопливо подала ему воды, он отвел ее руку.
– Где мой сын?
– Он спрашивает про сына.
– Сына тоже найдем! – пообещал Липницкий, оставил Зайцева, присел на корточки перед стариком. – Кеша, слышишь меня? Тебя сынок из дурки вытащил? Егорушка? Где он сейчас?
Кеша молчал, с застывшей улыбкой глядя на Виктора.
– Ты видел его?.. Где он?
– Хочу кушать. Хочу супчик, – жалобно попросил старик и вдруг заплакал, повторив: – Супчик..
– Будет супчик, – согласился Липницкий. – Но сначала ответь. Сынок тебя обижал, Кеша?
– Да, да, да, – закивал тот, растирая слезы по щекам. – Нину обижал. Она плакала… Пьяный, кричал, дрался.
– Значит, помнишь? А дружков Егора помнишь?.. Ну, с которыми он тусил?
– Помню, – не сразу ответил старик, внимательно глядя на него.
– Меня помнишь?
Тот молчал, продолжая смотреть на него.
– Ну, напрягись, Кеша… Лепший кореш твоего сынка! Ну?..
– Виктор, – ткнул неуверенно в него старик.
– Молодца!.. Ай, молодца! – чему-то обрадовался Липницкий.
– Виктор, – повторил Кеша, по-прежнему не сводя с него глаз.
– Зачем вы это делаете? – снова вмешалась Наталья Петровна. – Пожалейте старика… Он ведь ничего не понимает.
– Понимает. Все прекрасно понимает. Придуривается маленько.
Зайцев подошел к жене, жестко развернул, подтолкнул прочь:
– Наталья, прошу… Читай книжки и не суйся не в свои дела.
– Но это же жестоко, Дима! – Женщина уселась на какую-то лавочку. – Или отпустите, или дождитесь сына!.. Не мучайте его!
– А мы не мучаем, – отозвался Липницкий. – Мы прекрасно беседуем, – пощелкал сухими пальцами перед лицом Кеши, привлекая его внимание. – Ку-ку… Ловим птичку. Очнулись!
Тот вдруг ловко перехватил его руку, сильно вцепился в нее, пригнул к себе, прохрипел:
– Она умерла.
– Кто? – не понял Виктор.
– Нина… Ее больше нет.
– Ну и царствие ей небесное, – попробовал перекреститься тот.
– Она умерла.
– Ну понял! В курсе!.. Скоро встретишь свою бабульку, про все расскажешь. На том свете веселее. – Липницкий кое-как отцепился от руки старика, попробовал приподнять его. – Ну давай, родной. Пора домой, Кеша. Собираемся.
– Домой?
– Ну да!.. Там тебя встретят, покормят, уложат баиньки. Софья Андреевна встретит. Любишь Софью Андреевну?
Кеша смотрел на Виктора широко распахнутыми глазами, с нарастающей тревогой.
– Ты чего, Кеш?.. Струхнул, что ли? Боишься Софку? Она ж ваша мамка. Проснулся, укололся, забылся, уснул. И никаких проблем.
Старика стала бить мелкая непрерывная дрожь.
– С ним сейчас случится припадок, – произнесла Наталья Петровна. – Оставьте его в покое.
– Во-первых, припадок для таких – дело привычное. – Липницкий взял мобильник, стал набирать номер. – А во-вторых, если я оставлю его в покое, то вы, уважаемая Наталья Петровна, в ближайшее время оставите этот дом. – Поднес трубку к уху, дождался ответа. – Софочка Андреевна, приветствую… Узнали? Очень рад. А у меня к вам вопросик. Вы никого не шукаете из ваших гвардейцев?.. Шукаете? Так вот, пока вы шукаете, мы его уже нашли. Где?.. В доме Дмитрия Олеговича. Да, притопал сюда. Нет, сыночка пока еще не обнаружили. Через сколько пришлете? Ну чем быстрее, тем лучше. Отлично, ждем. Нежно чмок-чмок. – Он отключил связь, повернулся к Зайцеву: – Сейчас пришлют дуркогона, и половина проблемы решена.
– Послушай, мне меньше всего нужен этот геморрой, – заговорил Зайцев часто, полуразбочиво, истерично. – Сейчас такая вонь поднимется, противогаз не поможет… У меня имя… Положение. Авторитет! Не хочу здесь никаких разборок.
– Ты чего, Дмитрий Олегович, струхнул? Все шикарно, не очкуй! Никаких разборок не будет. Тем более с сыном. Нарушение режима, попытка проникнуть в чужое владение, хулиганство… Он же уголовник. Рецидивист!
– Болтовня!.. Все пока болтовня!
Кеша тронулся с места и побрел медленным неуверенным шажком к лестнице, ведущей на первый этаж.
– Эй, красавец, далеко собрался? – чуть ли не весело крикнул ему вслед Виктор и тут же велел охраннику: – Тормозни паренька!
Серега шагнул наперерез старику.
– Назад! Дед, назад, сказал! – догнал, потащил обратно. – Наза-ад!
Кеша стал неумело и слабо сопротивляться, норовя добраться до лестницы.
– Что же вы делаете, изверги? – сорвалась с места Наталья Петровна. – Имейте милосердие, это же больной человек! Сейчас же отпустите!
Женщина взяла Кешу под руку, осторожно повела вниз. На верхних ступеньках придержала, сама спустилась чуть пониже, стала помогать нащупывать неуверенным ногам ступеньки.
Старик дышал тяжело, шумно, послушно подчинялся движениям Натальи Петровны и, когда уже спустились вниз, осел вдруг грузной несуразной тушей.
– Дима! – закричала женщина. – Виктор!.. Помогите! Ему плохо!.. Вызывайте неотложку!
Мужики дружно бросились вниз, охранник подхватил лежавшего на полу старика, крикнул:
– Куда его?
– К окну, – суетливо показывала рукой Наталья Петровна. – Где побольше воздуха!
– Черт, – бормотал Зайцев, вытирая ладонью вдруг вспотевший лоб. – Еще окочурится к едреной матери!
– Не окочурится, – в своей бодрой манере заверил Виктор. – Для него обморок – все равно что тебе чихнуть.
В гостиную вошла Марина, сбросила туфли.
– Что здесь происходит? – спросила она, растирая пальцы на ногах.
– Живой труп, – кивнул в сторону старика Виктор.
– А ты что тут делаешь?
– Сторожу, чтоб не сбег, – засмеялся Липницкий.
Марина подошла к лежавшему на кушетке у окна больному, взглянула на мать:
– Мам, кто это?
– Кеша, – тихо произнесла та.
– Кеша?.. Тот самый? – Марина нагнулась над стариком. – Живой хоть?
– Дышит, – ответила мать.
– Сын его… ну, Егор… не появлялся?
– Один пришел.
– Во как получается! – заметил с ухмылкой Липницкий. – Кешу знаем, про сыночка тоже в курсе. Интересное кино вырисовывается.
Зайцев погонял желваки на крутых скулах, махнул охраннику:
– Не маячь тут, ступай во двор! – И когда тот ушел, кивнул женщинам: – Подойдите сюда!.. Обе!
Наталья Петровна и Марина оставили старика, приблизились к Зайцеву. Ждали распоряжений.
– Запомните, – жестко, вполголоса произнес он, – никого и ничего здесь не было. Слышали меня?.. Ни Кеши, ни его сына – никого. Сейчас приедет машина, отвезет деда, куда положено, и забыли. Плотно, наглухо, навсегда.
– Ты хочешь опять отправить его в дурку? – спросила Марина.
– Меня меньше всего волнует, куда его отправят. Для меня главное, чтобы я жил спокойно. Чтоб меня и мою семью никто не подвергал шантажу, проверкам, подозрениям. Чтоб я не сходил с ума!
– Но сына ты не засунешь тоже в дурдом?
– Мариночка, детка, – вмешался Липницкий. – С Егором вообще все хип-хоп. Откуда пришел, туда и вернулся.
– Но ведь?..
Закончить фразу Марина не успела. Взглянула на чем-то удивленную мать, преревела взгляд на диванчик, на котором только что лежал старик. Диван был пустой.
– Его нет, – прошептала Наталья Петровна. – Ушел. – И перекрестилась. – Господи, прости.
Зайцев подбежал к окну, выглянул во двор, затем ринулся к выходу.
– Мать твою! – И заорал. – Охранник!.. Серега! Дед сбежал!
– Никого не видел, Дмитрий Олегович! А когда сбег?
– Ищи!.. Кругом ищи! По всему двору, в постройках, в саду! Он где-то здесь! – Вернулся на место, уселся на стул, вытер платком мокрый лоб и стал раскачиваться, что-то бормоча и изредка крестясь.
Баринов вышел из автобуса за одну остановку от своего дома, когда зазвонил мобильник.
– Ты где? – послышался голос Марины.
– Блин… Опять, где я, – сквозь зубы процедил Егор. – Тебе какое дело? Гуляю, дышу воздухом, наслаждаюсь городским видом!
– К нам не ходи!
– А я как раз к вам собираюсь.
– Тут менты!.. Ищут Кешу.
– А где он?
– Был здесь, потом сбежал.
– Куда?
– Вопрос идиота. Сам у него спросишь, если найдешь.
– В дурдом его не отвезли?
– Не успели. Как раз машина оттуда пришла.
– Ладно, пока.
– Не клади трубку… Ты где сейчас?
– Нигде!
– Будь в центре города, встретимся возле кинотеатра «Звездный».
– Привет! – Баринов отключил связь, повертел в беспомощном раздражении головой, увидел подплывающий раздолбанный автобус, заспешил к нему.
Марина остановила машину метров за сто до кинотеатра, увидела сидевшего на ступеньках Егора, коротко посигналила. Он тоже заметил ее, поднялся, неторопливой и достойной зэковской походкой двинулся к ней. Открыл дверцу, с ходу плюхнулся на сиденье рядом с Мариной:
– Что там с отцом?
Она молчала, смотрела на него то ли с насмешкой, то ли со злостью.
– Чего? – повернулся Баринов к ней.
– А хотя бы поздороваться?
– Ну, привет. Все?
Марина взяла его за руку, он попытался вырваться, она не отпускала.
– Послушай, парень… Во-первых, я рада тебя видеть.
– Дальше.
– Во-вторых, посмотри на меня.
– Ну, допустим, – повернулся Егор к ней. – А что в-третьих?
– В-третьих, я дам тебе по морде.
Баринов рассмеялся, мотнул головой:
– Знаешь, мне нравится такой заход. Как-нибудь продолжим.
– Они жили недолго, зато счастливо.
– Чего? – не понял Егор.
– Мысли вслух. – Марина смахнула слезы с увлажнившихся глаз, откинула голову с густыми короткими волосами назад. – Поцелуй меня.
– Серьезно, что ли? Прямо здесь?
– Прямо здесь.
Они долго и внимательно смотрели друг на друга, потом Баринов крепко, по-мужски взял ее за подбородок, привлек к себе, поцеловал сильно и чуть ли не с вызовом.
Когда они отстранились друг от друга, Марина с улыбкой произнесла:
– Кобель.
– Тебе виднее… Ты отца видела?
– Видела. Лежал на кушетке без сознания.
– Дышал?
– Дышать-то дышал, но потом сгинул.
– Как это?
– А никто не понял. Пока отец права качал, твой батя дернул. Может, в окно сиганул.
Егор рассмеялся:
– Меня он тоже так кинул. Я пошел мыть руки, вернулся, а его и след простыл.
– Ну и где его искать?
– Можно начать с вокзала.
– А куда он захочет уехать?
– Меня искать.
– Ты же здесь!
– Он не знает этого.
– Разве он не видел тебя?
– Какая разница – видел, не видел? – раздраженно ответил Егор. – Раз меня нет – будет искать.
– Он знает, что ты был в тюрьме? – спокойно спросила Марина.
– Без понятия.
– У него деньги есть на билет?
– На какой билет?
– Чтоб поехать к тебе.
– Совсем дура? – Баринов, разозлившись, дернул ручку двери, чтоб выйти. Марина придержала его.
– Можно без нервов?
– Какой билет? Какие деньги у психа?.. Откуда? Он по-другому видит мир! Он ни черта не соображает, он ребенок!
– Значит, я тоже ребенок. По-взрослому объясни. Он совсем, что ли, ку-ку?
– С просветлениями. Поэтому, куда его понесет, сам бог не знает. – Егор подумал, принял решение: – Давай в ментуру.
– А там что?
– Дружбан по старой памяти. Когда-то куролесили вместе. Теперь, по слухам, большая ментовская шишка. Может, не забыл кореша.
Когда подрулили к городскому отделению полиции, Марина спросила:
– Я с тобой?
– Скачи по своим делам. Если что, по мобиле найду.
– У меня никаких дел. Могу подождать.
– Лучше здесь не светиться. В городе заметная, враз бате стукнут.
– Ну и что? Он и так, по-моему, начинает догадываться.
– Хреново, если так. – Баринов хотел уже покинуть машину, но задержался: – Ты эту Софью из психиатрички знаешь?
– Видела пару раз дома.
– Можешь с ней побалакать?
– О чем?
– Чтоб ее люди не бегали по городу за моим батей.
– Попросит бабок.
Егор полез в карман, Марина остановила его:
– Успокойся. Решу вопрос.
Местное кладбище находилось в нескольких километрах от города. Вход на него был весьма облагорожен, перед воротами продавались цветы, венки, прочие похоронные принадлежности, а чуть в сторонке тянулась в небо небольшая златоглавая церквушка, возле которой негусто сновал печальный народ.
Кеша добрел до кладбища, устало нашел свободную скамейку, расположился на ней, прислонился спиной к решетчатому забору. Глядя на невеселую, несуетную жизнь вокруг, он ритмично раскачивался назад-вперед и что-то бормотал. Наконец с трудом поднялся и направился к храму.
В церковь он вошел не крестясь. В прохладном и таинственном полумраке миновал притвор, прошагал до амвона, провел взглядом по иконам, остановился на Богоматери с Младенцем, медленно и грузно опустился на колени и, уронив голову на грудь, стал шептать только ему ведомую молитву.
За спиной тихо и бестелесно шуршал народ: ставил свечки, молился, о чем-то едва слышно беседовал с молодым светловолосым батюшкой.
Кеша стал тяжело подниматься, ноги не слушались, он дотянулся до подсвечника, оперся на него, чуть не завалил, но встать все равно не получалось.
Кто-то подошел сзади, помог подняться. Кеша оглянулся, увидел лицо батюшки, поросшее жидковатой бородкой. Пробормотал:
– Нижайше благодарю. – И зашагал к выходу.
Священник догнал его:
– Иннокентий Михайлович?
Старик какое-то время осмысливал услышанное, с достоинством кивнул:
– Да… Это мое имя.
– А меня не помните?.. Алексей Прудников. Учился в вашем классе при филармонии. Неужели не помните?
– Кеша.
– Это мы так вас называли за глаза, – с виноватой улыбкой произнес батюшка. – А вообще – Иннокентий Михайлович… Вы считали меня самым способным учеником. А теперь я здесь, священником.
Кеша снова напряженно что-то прикинул, вдруг сообщил:
– Нина умерла.
– Да, ваша супруга умерла. Мы за ее могилкой ухаживаем. Вас проводить?
– Нет, нет… Сам.
– Но вы не найдете! Вы же, по-моему, ни разу там не были!
Кеша подумал, хитровато взглянул на батюшку, погрозил пальцем:
– Если будете связывать, убегу.
– Кого связывать? Вас?