- К тому же, наверняка еще и деформированными, что дополнительно ограничивает их возможности передвижения и нападения.
- А динозавры?
- А откуда им тут взяться? – Казак с сожалением поглядел на приятеля. – Они вымерли миллионы лет назад. Никакая радиация не вернет их к жизни, да и как? Их даже клонировать невозможно, потому что от их ДНК сохранились лишь немногочисленные следы. Все подверглось фоссилизации[30]. Химические изменения произошли такие, что никто эту ДНК никогда не прочтет.
- Ну а зомби? – экзорцист чуть не расплакался.
- Никаких шансов. Зомби – это труп, возвращенный к жизни с помощью некромантии. Никакое облучение покойника никогда не поможет ему подняться из могилы.
- Ну, может, мамонты… Нет, мамонтов здесь не будет, - ответил Якуб сам себе. – То есть, в качестве единственного разнообразия, нам остаются лишь те одичавшие тигры…
- Нет здесь никаких тигров, и в Припяти перед аварией никакого зоопарка не было, - признался сталкер. – Это тоже страшилка для туристов. Точно так же, как громадные пауки и другие движущиеся макеты. Мы приехали… Только я на вашем месте не высаживался бы. Заражено тут все, как тысяча чертей, - он еще раз поглядел на показания приборов.
- А… фигня, побочные результаты облучения действуют, в основном, через несколько лет, а в нашем возрасте это особого значения уже и не имеет, - пожал плечами Якуб. – Умрем от старости еще до того, как нас прибьет то, что здесь вредит.
- Ты за себя говори, - призвал его к порядку Сэмэн. – Лично я собираюсь еще долго пожить. Дождаться, хотя бы, высадки человека на Марсе! А то и самому туда полететь.
Экзорцист разглядывался по сторонам. От Гнатовки мало чего осталось. Когда-то это было обычное село на одну улицу. Сейчас огороды поросли сорняками, большая часть хат завалилась, остальные стояли, накренившись, с проваленными крышами. Часть заборов еще как-то держалась. Брошенные трактора ржавели под навесом колхозного машинного двора.
Наша троица доехала до перекрестка. Креста здесь, правда, не было, как минимум, с 1921 года, но оба старика нюхом почувствовали, что это то самое место.
- Местных никого. – Сэмэн с удовлетворением обвел взглядом развалины ближайших хозяйств и густую рощу, которая раньше была местными садами. – Никто не помешает.
- Тогда за работу! – Экзоцист выскочил из машины и браво закрутил лопатой над головой.
В зарослях раздался какой-то топот, отзвуки ломаемых веток и топот, как будто там спугнули целое стало оленей.
- И-эх, какая охота могла бы тут быть, - вздохнул Якуб.
- Поохотиться ты можешь и в войславицких лесах, - осадил его приятель. – Зверья там, возможно, и меньше, но, по крайней мере, оно не радиоактивное. Впрочем, мы же не за тем сюда приехали, - напомнил он.
Старики огляделись и разыскали место, где когда-то наверняка стоял крест, после чего вгрызлись в плодородный украинский чернозем. Сначала выкопали примерочную канавку и попали на фундамент, явно в прошлом бывший основанием для распятия. Неожиданный отзвук щелкающих зубов оторвал их от работы. Это сталкер Мыкола переживал острый кризис.
- Т-тааам, - простонал он, показывая на что-то пальцем.
Старики прервали раскопки. Долгое время они выглядывали то, что так перепугало водителя.
- Ты вон ту белку в виду имеешь? – удивился экзорцист. – То есть, тех белок, - поправился он, увидав, что животных там больше одного.
- Д-д-да…
- Попухло тебе, или что? Белок не видал? – накричал на него казак, возвращаясь к канаве.
- Гы-гы-г-глядят-т-т… - выдавил из себя парень. – Н-на н-нас г-гляят-т!
- Это же милые, совершенно не грозные зверьки, - успокоил его Якуб, - роя землю, словно вепрь. – Наверняка, никогда не видели людей, вот и уставились, а что это еще за такие. Я бы еще понял, если бы ты плотоядных грибов увидал или растения ходячие…
- Наверное, все-таки, ходячие грибы и плотоядные растения, - поправил его дружбан.
- Военные рассказывали, что если встретишь в зоне белку – жди несчастья, - пробормотал водитель. – И они вовсе не такие миленькие, какими кажутся…
Только землекопы его не слушали. В земле обнаружился завернутый в тряпье латунный тубус. По нему провели дозиметром, но тот был закопан настолько глубоко, что зараженным не был. Зато лопаты запищали так, что их без сожаления выбросили в кусты. Вслед за ними туда же полетели и сапоги.
- Ну что, раз задание выполнено, возвращаемся к цивилизации, молодой, - скомандовал Якуб, бодро вскакивая в машину в одних носках.
Сталкер не отвечал. По совершенно непонятной причине он выставил голову в окно и удобрял дорогу обильной блевотой.
- Холера, - заметил Сэмэн. – Похоже парня облучило.
- Почему ты так думаешь? – удивился экзорцист.
- Потому что все начинается с рвоты… Потом идет деградация костного мозга и так далее, и так далее. Интересно только, почему это он рыгает, а мы – нет. Он же сидел в машине, пока мы тут пахали, выходит, меньшую дозу принял.
- А может у него более впечатлительный организм? Так или иначе, с радиацией шутки плохи, давай смываться отсюда.
Через три часа они уже припарковались перед знакомой пивнушкой, уже за границами зоны.
- Ну что, молодой, видишь? – оскалил зубы Вендрович, хлопая сталкера по плечу. – Обоссал штаны от страха? И зачем? Мы въехали в самую запретную часть зоны, а там тебе ни мутантов, ни зомбаков, обычное сильное радиоактивное заражение, и все… Динозавров тоже вроде как не встречали.
- Оно то да… - буркнул молодой в ответ. – Но вот армейские, как выпили, то рассказывали…
- Люди, когда выпьют, всегда чего-то рассказывают, - перебил его экзорцист. – Что, не знал об этом? А у страха глаза велики. Ежели человек чего боится, ему легче поверить в то, что он видит в тумане не лося, а только оленевепря.
- Ну, вроде бы как так…
- А теперь отдавай нам наши бабки и сваливай, - рявкнул Сэмэн. – Так и быть, жизнь тебе оставляем, хотя ты и хотел нас надурить.
- Какие бабки?! – опала челюсть сталкера.
- А за поездку. Раз с самого начала нас объегоривал, ничего тебе и не следует, мошенник! В принципе, это ты должен приплатить нам, ведь если бы не наша экскурсия, ты понятия бы не имел, как настоящая зона выглядит!
- Говоря по правде, не такая уж она и интересная, - буркнул Вендрович сам себе. – Но чего следует, того следует!
- Но я же должен заплатить людям, изображавшим зомби и динозавров, а еще…
- Твои проблемы, - заметил Сэмэн, вытаскивая острый, словно бритва, перочинный ножичек.
Увидав его, проводник совершенно потерял дух.
- Я… Извините… Но я же думал, что вы обычные туристы, и действовал в соответствии со стандартным сценарием номер два… - Он вытащил из кармана деньги.
Якуб пересчитал банкноты и, удовлетворившись, спрятал их в карман. Немного подумав, вытащил двадцать евро, смял и сунул парнишке в карман.
- Это тебе за топливо, амортизацию дозиметров и за холостые патроны, - пояснил он.
- А теперь – вон, - и казак указал сталкеру на дорогу, ведущую в зону.
Тот не заставил себя повторять, запустил движок, и только его и видели. Запах отработанного бензине вскоре растаял в воздухе.
- Как тут здорово, - заметил экзорцист. – Ну прямо как на украинском флаге… Синее небо над головой, золотые хлеб до самого горизонта… А у тебя – свое знамя. Ну и денюжку сэкономили. Снова удалось нам выжить, хотя должен сказать, что на сей раз не пришлось и напрягаться…
- Меня тоже глубоко разочаровала банальность наших приключений. Куда поедем теперь?
- Купим несколько бутылок пива, спросим у бармена, не продаст ли он нам какие-нибудь тапки, и на запад, в Польшу. Везде хорошо, только дома все равно лучше. И уж наверняка интереснее, чем в этой дешевой резервации!
Сэмэн глянул в сторону востока. Он припомнил казацкие станицы над Волгой[31], вздохнул и посеменил за приятелем.
Стук в могильную плиту вывел зомби Игоря из задумчивости. Если бы не то, что он был мертвым, сердце наверняка бы остановилось от испуга. Стук раздался снова. Зомби взял гранату, отогнул усики и, крепко прижимая ложку, вытащил чеку. Вообще-то он знал, что ОНИ не постучали бы, но предпочел не рисковать.
- Входите, - произнес он.
Терразит заскрежетал, и в дыре появилась голова Дмитрия. Игорь, хотя легкие у него давно уже сгнили и отвалились, вздохнул с облегчением. Он вставил чеку на место, отложил гранату на крышку гроба и привычно поправил на себе остатки костюма. За гостем в могилу влезли еще два гриба. Хозяин крипты инстинктивно вздрогнул. Что ни говори, его приятель, пускай и мутант, выглядел не совсем обычно. Зомби из вежливости не спрашивал знакомца о его происхождении и семейных связях, только рожа, похожая на морду ротвейлера и оленьи рога, растущие на темечке, позволяли догадываться о весьма смешанном составе предков. Тем не менее, осанкой человека он еще напоминал.
- Хорошая новость, - заговорил Дмитрий. – Можно уже не бояться.
- Да что ты говоришь!?
- Белки только что доложили, что Вендрович и его дружок выкопали какую-то трубу и убрались к черту.
- Хочешь сказать, что все обошлось без жертв? – вытаращил глаза зомби.
- Пруха необыкновенная. Похоже, они не приехали на нас охотиться, а только чего-то искали. Даже кустов не прочесали, только выкопали яму на перекрестке, забрали свое и уехали. Оставили, правда, одну мину, но мы ее уже разоружили. То есть, нейтрализовали.
- Опасное чего-нибудь? – обеспокоился Игорь.
- Еще как! Вендрович по какой-то причине бросил в канаве свои сапожищи, но можешь не беспокоиться, мы уже присыпали их негашеной известью…
- Так что, и правда никого не достали?! Невероятно! Это чудо какое-то…
- Важно, что мы живы. – Мутант усмехнулся обеими своими ртами. – Так или иначе, но отметить это дело стоит. Вечером устраиваем гриль из французского туриста. Заскочишь? Если чего, мозги оставим тебе…
- Спасибо, - улыбнулся зомби.
Издалека ветер нес по всей зоне радостный вой. Оборотни явно уже начали праздновать. Одни только ходячие грибы, как и все грибы, молчали.
ИСПОВЕДЬ МАСТЕРА АДСКИХ МУК
Мирослав П. Яблонский
Miroslaw P. Jablonski
Spowiedz Mistrza Mąk Piekielnych
Fantastyka 2/89
- Хорошо, отче, что прибыл ты к моему ложу страданий, ибо немного у меня уже осталось времени, и знаю, что станет оно для меня моим смертным ложем. Нет, не отрицай, мне уже 62 года, так что не надо мне утешений на этом свете - я желаю исповедаться перед тобою, чтобы в тот, иной, мир войти чистым и примерным. Много лет не был я у исповеди, так много, что думал уж, что ты не придешь ко мне, грешному. Не возмущайся - у меня был повод не исповедоваться, и причина эта в моем случае и была тем самым первородным грехом, от которого пошли и другие. Сейчас ты все поймешь. Я не стану исповедоваться тебе ото всей своей жизни - ее начала и средина тебе известны. Это ты венчал меня, когда вступил я в брачный союз с женою моею, Алейт Ван дер Меервенне, дочерью землевладельца, ты крестил моих детей - Гоозена, Алейт и Брандта - записывая их в книгах христианской общины города 'с-Хертогенбосха отпрысками мастера-художника Иеронима ван Акена, прозываемого Босхом, ты же, в конце концов, хоронил отца моего, Антониса, упокоившегося в 1480 году от Рождества Христова, и которого все весьма оплакивали. И начну я исповедь с этого места, поскольку в это же время в Антверпене была издана книжка под названием "Видение Тондала" некоего ирландского монаха-бенедиктинца, брата Марка, проживавшего в Регенсбурге в Германии. Том сей, написанный на латыни в 1149 году, представлял деяния безбожного, жестокого и крайне испорченного рыцаря, который, избитый своими дружками, три дня лежит без сознания, душа же его в сопровождении Ангела Хранителя совершает путешествие в мир иной, где насильник наблюдает необычные и жесточайшие пытки, которым подвергаются грешники в аду. Книгу эту перепечатали и в 'с-Хертогенбосхе. Она овладела мною до такой степени, что восхотелось мне самому представить эти ужасные видения преисподней, только они не получались у меня так, как мне того хотелось.
Картины, написанные мною в то время, не стоят серьезного упоминания, разве что кроме "Свадьбы в Кане Галилейской" или "Воза с сеном". Приблизительно в то же время появились и мои же "Корабль дураков", "Святой Христофор", "Святой Иоанн на Патмосе", "Святой Иероним, погруженный в молитве" или же "Блудный сын", представляющий нищету и ничтожность людской жизни.
На правой части триптиха "Воз с сеном" я даже отразил первую свою попытку представить преисподнюю так, как видел ее, читая книгу брата Марка. Только я не был удовлетворен этим. Мне хотелось заслужить прозвище Мастера Адских Мук, и уже казалось мне, что никогда этого не удастся. Только, как выяснилось впоследствии, все шло по моему замыслу.
В 1484 году от Рождества Христова папой сделался Иннокентий VIII, который чуть ли не сразу после вступления на престол издал буллу "Summis desiderantes affectibus", в которой объявил войну колдовству. Тут же умножились процессы и сжигание тех, кого подозревали в сношениях с Диаволом. Если подобное зрелище случалось где-нибудь поблизости, я всегда отправлялся туда, оставить в памяти муки, испытываемые дергающимся и сгорающим воистину в адских мучениях телом. Затем я быстренько отправлялся на постоялый двор или в корчму и рисовал на пергаменте или бумаге то, что успел запомнить. Мне не хотелось делать этого сразу же у места казни, причем по двум причинам - чтобы не возбуждать ненужного любопытства и не распыляться. В какой-то момент мне пришлось свои исследования прервать, ибо вместе с женой унаследовал от ее брата Гойярта чудесное имение, называемое "тен Роедекен" неподалеку от городка Оиршот.
В 1486 году от Рождества Христова вступил я в Братство Пресвятой Девы Марии, к которому жена моя, Алейт, принадлежала с шестнадцатилетнего возраста. Членами Братства были все самые уважаемые горожане, сам же я, что ни говори, платил, чуть ли не самые высокие в 'с-Хертогенбосхе налоги.
А в следующем году вышла следующая книга, утвердившая меня в желании стать Мастером Адских Мук - изданный в 1487 году в Страсбурге "Молот Ведьм", вышедший из под пера двух теологов: Генриха Крамера и Якоба Шпенглера, которым был поверен надзор над деятельностью Инквизиции в Германии. Следовательно, это были люди, наиболее знающие и опытные в обследовании подозреваемых и их казнях, а потому наиболее достойные доверия.
Продвижение в стремлениях моих произошло только лишь в следующем году. Совместно с шестью иными собратьями уплатил я надлежащую часть денег на пир в честь тех членов Братства, что захотели изменить свое положение. Среди них было несколько обрученных, желающих вступить в брак, а так же кое-кто, пожелавших сделаться священнослужителями. Девизом нашего Братства было: Sicut lilium inter spinas, что означает "как лилия среди терниев", а гербом нашим был белый лебедь. Пир сей стал переломным моментом в моей жизни, и гораздо сильнее - в моем творчестве, поскольку в ходе торжества подошел ко мне некий Ян ван Лийнен, лично мне известный плохо, хоть и был он, как и я сам, членом Братства, и спросил, не пожелаю ли я стать самым оригинальным художником во всей человеческой истории, таким, о котором будущие поколения всегда будут говорить и помнить. Я отнесся к нему вежливо, понимая, что тот хочет поболтать о моем мастерстве, и ответил, что конечно же, это мечта каждого художника. Тогда он припер меня к стене - мы и в самом деле стояли у стенки - и, дыша мне в лицо кислым от чрезмерно выпитого вина перегаром, продолжал настойчиво выпытывать, говорю ли я серьезно. Видя, что имею дело с пьяным, который не то что не желает искусства моего похвалить, но и, скорее всего, намеревается меня же оскорбить, я лишь подтвердил предыдущие свои слова и попытался уйти, но тот заграждал мне путь своим толстенным брюхом. Не желая начинать скандала, я остался на месте, хотя вскипал уже гневом, и сообщил - себе и ему - что еще пару слов, и он меня попомнит! После этого он сконфузился несколько, и извиняться начал, но и не отпускал. В конце концов, сообщил, что картины мои всегда его восхищали, а более всего нравятся ему мои сцены адских мучений, только видит он, что чего-то до истинного мастерства им не достает. Вот этим уже он довел меня до белого каления, ибо нет ничего хуже, как кому-либо правду-матку выложить - ведь и сам я понимал, что мне чего-то не достает! Увидав, как я бледнею от ярости, сей проклятый ван Лийнен сказал, что может мне в этом помочь, ибо ему известен способ, чтобы мои эскизы, написанные у костров, виселиц и эшафотов не пошли коту под хвост. И говорил он это с такой кривой усмешечкой, что подумалось мне - это либо шарлатан, либо Диавол во плоти, души моей возжелавший. Но, поскольку находились мы в Сваненброедерхусе ("Дом Братства Лебедя" - голл. - примеч. перев.), доме Братства нашего, что был построен на освященной земле в 1318 году от Рождества Христова, и надеясь затем, что сатанинские силы доступа сюда не имут, ответил я, что хотел бы сей способ испытать. Про себя же я рассчитывал, что пока что ничего святотатственного не сказал, тем более - не совершил, ибо говорим мы все время на темы общие, не уточняя, что же это за метод овладения совершенством ремесла художников. На это уже ван Лийнен отвечал мне, что сам все устроит, и договорился встретиться со мною в моей мастерской вечером следующего дня.