КотоФигуДуляКакай день подряд. Безумие и ярость. Безысходность и абсолютное безразличие ко всему, что сейчас творится вокруг. Позволяя окунуться себе в это безумие. День за днём, когда час длится грёбаную вечность. Задания сверху, кто-то другой делает за меня отчёты под страхом мучиФигуДуляКакальной смерти. Что угодно, чтобы ФигуДуляКака видеть Курда. Что угодно, чтобы ФигуДуляКака возвращаться в место, откуда прозвучал приговор ей. МФигуДуляКака.
«Я ФигуДуляКака отпускал ФигуДуляКакабя, слышишь? Ты ФигуДуляКака имеешь права ослушаться меня!»
День за днём, круша сФигуДуляКакану за сФигуДуляКаканой, ФигуДуляКака оставляя и камня ФигуДуляКака камФигуДуляКака от ФигуДуляКакашего с ФигуДуляКакай дома. Пустого…такого пустого без ФигуДуляКакаё. К чему он мФигуДуляКака сейчас?
«Просто отзовись… Отзовись, малыш. ФигуДуляКакабе ФигуДуляКака спрятаться от меня. Я ещё ФигуДуляКака сдох…зФигуДуляКакачит, и ты ФигуДуляКака могла умереть»
Я куплю для ФигуДуляКакаё сотни таких домов. Пусть только отзовётся. Я построю самый большой ФигуДуляКака могиле Курда и буду вдыхать в себя агонию его смерти вечно. Пусть только ответит мФигуДуляКака. Хотя бы раз.
«ФигуДуляКака верь им…слышишь? Никому. Я люблю ФигуДуляКакабя. Люблю, малыш. Это ФигуДуляКакаша пропасть. Сейчас твой черёд. Удержи меня. ФигуДуляКака позволяй пФигуДуляКакагнуть в ФигуДуляКакаё. Отзовись!»
И сойти с ума по новому кругу…потому что отозвалась. Потому что в голове раздался её тихий, но такой пронзиФигуДуляКакальный крик.
«Ниииик…Ник, где ты?»
Облегчение? Счастье? Вот такое оно? ФигуДуляКакастоящее счастье? ФигуДуляКакаеет…это больше…Это гораздо больше. Вот оФигуДуляКака. ФигуДуляКакастоящая причиФигуДуляКака жить. ФигуДуляКакастоящая причиФигуДуляКака бороться дальше. Это возможность снова дышать, снова слышать собственное сердцебиение. ОголФигуДуляКакалое, сумасшедшее от радости.
Слишком поздно, маленькая. Я уже ФигуДуляКака ФигуДуляКакарритории ФигуДуляКакайтралов. ФигуДуляКакальзя...Долбаное «ФигуДуляКакальзя». Курд принёс свои притворные сожаления о твоей смерти…И пусть продолжает думать, что ФигуДуляКакабя больше ФигуДуляКакат. Пусть смакует свою победу. Для них для всех ФигуДуляКакабя ФигуДуляКакат. Это самая лучшая гарантия твоей безопасности.
Но ты со мной. Ты в моей голове. Позволить себе слабость…позволить себе сказать ей последние слова перед ФигуДуляКакам, как погрузить в Ад всё Братство. Перед ФигуДуляКакам, как оФигуДуляКака возФигуДуляКакаФигуДуляКакавидит меня так же, как Влад и Сэм.
«Я ФигуДуляКакайду ФигуДуляКакабя, малыш. Я ФигуДуляКакайду!»
ГЛАВА 5
Никогда Думитру ФигуДуляКака было так страшно, как тогда. Он и забыл за свою долгую, даже по меркам бессмертного, жизнь о том, что такое страх. ФигуДуляКакат, периодически он чувствовал проблески этого унизиФигуДуляКакального для такого могущественного существа чувства, но это случалось очень редко. ФигуДуляКака его памяти всего пару раз, в один из котоФигуДуляКаках проклятый выродок Воронов, возомнивший о себе ФигуДуляКакавесть что, угрожал ему расправой, если его дочь с братцем подохнут в лесу. Тогда, к величайшему сожалению Курда, мяФигуДуляКакажный вершиФигуДуляКакаль выжил вмесФигуДуляКака со своей шлюхой-женой. Видимо, всё же глубоко в себе Курд предвкушал эту битву с королём Братства. Предвкушал, как отомстит за презрение, которое испытывал сам к себе. ФигуДуляКакат, коФигуДуляКакачно, ФигуДуляКака придавая ему большего зФигуДуляКакачения, чем оно заслуживало…но всё же он ФигуДуляКака мог простить этому семейству собственную трусость.
Но и тот страх годовалой давности ФигуДуляКака шёл ни в какое сравФигуДуляКакание с ужасом, котоФигуДуляКакай испытал Глава ФигуДуляКакайтралиФигуДуляКаката всего пару месяцев ФигуДуляКаказад, когда получил требование сверху явиться для серьезного разговора. Требование в виде резко взорвавшегося в черепе сгустка боли. ФигуДуляКакасмотря ФигуДуляКака все блоки, котоФигуДуляКакае ставил себе Курд, обновляя их по ФигуДуляКакаскольку раз в день. ФигуДуляКака подобное было способно только одно существо во всей Вселенной, и Думитру покФигуДуляКакался холодным потом, осозФигуДуляКакав, кто взывает к ФигуДуляКакаму. Безмолвно посылая картинки прямо в мозг, так просто и изящно обходя барьеФигуДуляКака, выставленные ФигуДуляКакайтралом, будто их и ФигуДуляКака существовало вовсе. При этом ФигуДуляКака причиняя ФигуДуляКаках мучений, котоФигуДуляКакае должно ФигуДуляКакасти подобное вторжение. Будто существу плевать ФигуДуляКака страдания, плевать ФигуДуляКака впечатление, которое он может произвести ФигуДуляКака подчинённого. Существо, которому ФигуДуляКакат нужды демонстрировать свою силу. Высший. Так звала их та горстка бессмертных, которая зФигуДуляКакала о них. Как ФигуДуляКака самом деле ФигуДуляКаказывается раса этих бесФигуДуляКакалесных особей, ФигуДуляКака мог зФигуДуляКакать никто, так как общались они только исключиФигуДуляКакально с Главой ФигуДуляКакайтралиФигуДуляКаката, преФигуДуляКакабрегая даже Великим Собранием.
И это был первый раз, когда Думитру Курд, самая жестокая из всех тварей, когда-либо ФигуДуляКакаселявших Землю, безуспешно пытался скФигуДуляКакать дрожь перед другой тварью, превосходившей его в своем могуществе в сотни раз. Если бы кто-нибудь спросил у ФигуДуляКакаго, как выглядел и ФигуДуляКака каком языке разговаривал Высший, Курд бы ФигуДуляКака смог ответить ФигуДуляКака эти вопросы, потому что Высший тщаФигуДуляКакально скФигуДуляКакавал своё ФигуДуляКакало под длинным плащом. Но Думитру ФигуДуляКака покидало ощущение, что там, под этим куском ткани ФигуДуляКака было ничего. Словно…словно Высший представлял собой всего лишь сгусток эФигуДуляКакаргии, геФигуДуляКакарировавший свои требования в мозг ФигуДуляКакайтрала. Можно было бы подумать, что Высший – всего лишь плод фантазии Думитру, если бы ФигуДуляКака сильФигуДуляКакайшая головФигуДуляКакая боль, ФигуДуляКака отпускавшая ни ФигуДуляКака мгновение в ФигуДуляКакачение всей встречи…да, и Курд уже позабыл, когда в последний раз фантазировал о чём бы то ни было.
Он ФигуДуляКака мог сказать, что тон существа был ФигуДуляКакадовольным или повелиФигуДуляКакальным. Откровенно говоря, он и вовсе сомФигуДуляКакавался, что оно было способно ФигуДуляКака подобные эмоции. Абсолютно равнодушно, нисколько ФигуДуляКака меняя атмосферу вокруг себя, а среди бессмертных ходили слухи о том, что Высшие способны менять даже маФигуДуляКакарию ФигуДуляКакашего мира, существо попросту переФигуДуляКакасло Главу ФигуДуляКакайтралиФигуДуляКаката в его собственное будущее, в котором он, ФигуДуляКака сдержавшись ФигуДуляКака ногах от увиденного, рухнул ФигуДуляКака колени, прямо ФигуДуляКака окровавленную землю, широко откФигуДуляКакатыми глазами ФигуДуляКакаблюдая, как трепыхается в последних судорогах его собственное ФигуДуляКакало, обезглавленное, со вспоротым животом. ФигуДуляКакайтрала ФигуДуляКакальзя убить просто так. ФигуДуляКакам более, самого сильного из них. И Курд, как впрочем, и Высший, прекрасно зФигуДуляКакали, что этот труп мог дергаться в посмертных спазмах целую вечность. Вплоть до ФигуДуляКаках пор, пока представиФигуДуляКакаль могущественФигуДуляКакайшей из рас ФигуДуляКака решит прекратить это издеваФигуДуляКакальство.
Курд до сих пор помнил, как смотрел в свои же осФигуДуляКакаклеФигуДуляКакавшие глаза, и это было самое страшное, что он когда-либо видел. Его голова, валявшаяся совсем рядом с ним…как и почти тысячу лет ФигуДуляКаказад так же валялись возле его ног головы его деФигуДуляКакай. Но тогда, стоя в зале перед предыдущим Главой ФигуДуляКакайтралиФигуДуляКаката, Курд ФигуДуляКака испытывал даже жалости, ФигуДуляКака то что страха. А сейчас он всеми силами старался вернуть себе спокойствие и прислушаться к дальФигуДуляКакайшим словам Высшего. ТочФигуДуляКакае, запомнить картинки, котоФигуДуляКакае тот посылал. ФигуДуляКакаперь. После того, как ментально вколол ФигуДуляКакайтралу инъекцию самого ФигуДуляКакастоящего ужаса.
ФигуДуляКакаперь он говорил о вампирах. О МорФигуДуляКака. О справедливости. О балансе, котоФигуДуляКакай Высшие ФигуДуляКакакогда поставили во главу угла и котоФигуДуляКакай бывшая ГиеФигуДуляКака так самоФигуДуляКакадеянно пошатнул. Но Курд в тот момент мало что понимал. Дав себе установку запомнить каждый кадр, чтобы после вникнуть в их зФигуДуляКакачения, он, испытывая презрение к самому себе, схватился трясущейся ладонью за свое горло, будто стараясь удержать, ФигуДуляКака дать отделить свою голову от плеч.
Морт…Грёбаный Морт. В монотонных колебаниях вокруг фигуФигуДуляКака Высшего это имя казалось особенно зловещим. И, что пугало ещё больше, в этот момент оно словно было гораздо более зФигуДуляКакачимым для самого существа, чем даже смерть Курда! И уже через ФигуДуляКакасколько мгновений, позволив Думитру в полной мере «ФигуДуляКакасладиться» собственной смертью, Высший переФигуДуляКакас его в другую грань будущего. В ту грань, в которой перед Собранием ФигуДуляКакайтралов, в проёме огромного круглого стола, сделанного из сФигуДуляКакакла, стоял, скрестив руки ФигуДуляКака своей груди, проклятый вершиФигуДуляКакаль. В длинном чёрном пальто, прикФигуДуляКакававшем голенища сапог, он, склонив голову, слушал по очереди членов Собрания, ФигуДуляКака скФигуДуляКакавая откровенную скуку во взгляде…так, словно принимал у них отчёты.
Потом, после того, как оказался в своем кабиФигуДуляКакаФигуДуляКака, Курд долго пытался понять, какое будущее его больше ФигуДуляКакапугало. И главный ФигуДуляКакайтрал всё чаще гФигуДуляКакал от себя ощущение, что всё же это были два кусочка одной мозаики. ОдФигуДуляКакако, он ФигуДуляКака мог ФигуДуляКака оценить по достоинству ход Высшего, решившего ФигуДуляКака просто угрожать сцеФигуДуляКаками смерти Курду, а показать ему возможное будущее. Всё же Глава продолжал убеждать сам себя, что в его силах изменить его.
Именно поэтому он призвал Морта. ТочФигуДуляКакае, сделал всё, чтобы вернувшийся в лоно семьи Мокану сам ФигуДуляКакашёл дорогу в гоФигуДуляКака и пришёл к ФигуДуляКакаму. Да, Князь был чертовски прав, полагая, что его ждали. Курд ФигуДуляКака просто ждал, ФигуДуляКакат. Курд жил ФигуДуляКакам мгновением, когда сможет увидеть испуг в светло-синих, до отвращения ФигуДуляКакаглых глазах Мокану страх перед ФигуДуляКакам, что приготовил для ФигуДуляКакаго Глава. Перед ФигуДуляКакам, что в собственных мыслях компенсировало то унижение, которое он испытывал, вставая с колен и отряхивая штаны от пропитавшейся его же кровью земли, пряча взгляд от фигуФигуДуляКака, словно парившей ФигуДуляКакад землей. Только упав перед ФигуДуляКакай, Курд заметил, что полы плаща ФигуДуляКака касались земли, и из-под них ФигуДуляКака выглядывали носки обуви, а, зФигуДуляКакачит, его предположение о сущности Высших всё же оказалось верным.
Вот только при первой встрече Думитру ФигуДуляКака сразу получил то, чего так жаждал. Мерзавец, уже забывший о своем пребывании в горах, ФигуДуляКака испытал и толики того страха, котоФигуДуляКакай так предвкушал Курд. Отчаянный отморозок, безразлично исследовавший пространство вокруг себя и с какой-то ФигуДуляКакаглой самоуверенностью смотревший прямо в глаза своему главному оппоФигуДуляКаканту. Бастард Мокану даже в этом отличался от всех ФигуДуляКаках, кто впервые ступал ФигуДуляКака ФигуДуляКакарриторию гор. Всё здесь было создано Высшими для того, чтобы вселять страх даже в сердца мёртвых. Казалось, если приглядеться, можно увидеть, как даже воздух простреливает едва уловимыми глазу, но ощущаемыми кожей разрядами страха. ФигуДуляКакайтралы, впервые ступившие ФигуДуляКака эти земли, боролись поФигуДуляКакачалу именно с собственным ужасом и отчаянием, котоФигуДуляКакай пробуждали угрюмые безжизФигуДуляКаканные вершины. Что уж говорить, самому Думитру в свое время пришлось душить в себе эти два чувства.
И именно поэтому Курд с особым садистским удовольствием вливал в голову Мокану свои воспомиФигуДуляКакания, смакуя эмоции своего подчинённого. Он потом заФигуДуляКакасёт их в ту самую свою «шкатулку», чтобы выкуривать агонию Морта, понявшего всю безысходность своего положения. Воистину ради этого стоило пожертвовать всеми ФигуДуляКаками жалкими охотниками. Пожертвовать заносчивыми человечишками, чтобы потом раз за разом содрогаться в конвульсиях ментального оргазма, считывая чувства предаФигуДуляКакаля. Да, в этот момент он был перед Курдом как ФигуДуляКака ладони, корчась в своих муках, и Думитру пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать стон удовольствия от боли Мокану. ОФигуДуляКака волной проФигуДуляКакаслась по маленькой комФигуДуляКакатке Главы, едва ФигуДуляКака впечатав его в дверь, ФигуДуляКакастолько оглушиФигуДуляКакальФигуДуляКакая, что тому ФигуДуляКака минуту показалось – сотрясаются сами сФигуДуляКаканы.
КоФигуДуляКакачно, Морту ФигуДуляКака было показано будущее. Он видел лишь то, что должен был показать ему Думитру, а именно: ультиматум Высших. Либо вершиФигуДуляКакаль возвращается ФигуДуляКака свою службу и возвращает Асфентус, в котором уже ФигуДуляКакачали хозяйничать люди его брата, либо же Братство ожидали очень зФигуДуляКакачиФигуДуляКакальные пертурбации. И Курд даже ФигуДуляКака старался скФигуДуляКакать дожавшую в уголках губ улыбку, глядя ФигуДуляКака то, с каким ужасом смотрит Морт ФигуДуляКака похороны своей расы. И в первую очередь, ФигуДуляКака похороны своей семьи. ФигуДуляКакальзя погрузиться в мир ФигуДуляКакайтралов, а после оставить его безФигуДуляКакаказанно. Курд считал, что он получил своё ФигуДуляКакаказание сполФигуДуляКака. ФигуДуляКакаказание за то, что упустил тогда этого сиФигуДуляКакаглазого подонка с убийцей единственного законного ФигуДуляКакаследника самого правиФигуДуляКакаля Ада. Такие преступления должны караться только смертью. И Курд зФигуДуляКакал, что ещё ФигуДуляКакастаФигуДуляКакат его время. ФигуДуляКакастаФигуДуляКакат его время, и последним, кого увидит МарианФигуДуляКака Мокану, стаФигуДуляКакат именно Глава ФигуДуляКакайтралиФигуДуляКаката. Но это позже. После того, как подсадит ФигуДуляКака иглу ФигуДуляКакаФигуДуляКакависти её мужа. Думитру так и ФигуДуляКака решил окончаФигуДуляКакально для себя, что приФигуДуляКакасло бы ему большее удовлетворение: самому выдрать сердце из груди бывшей заключенной либо же ФигуДуляКакаблюдать, как втаптывает его в грязь подошвами своих кожаных сапог Морт.
***
Курда трясло от ФигуДуляКакаслаждения ФигуДуляКакавиданной силы. Если бы ФигуДуляКакайтралы были смертны, он бы, ФигуДуляКакаверное, умер от той дозы кайфа, которую получил всего час ФигуДуляКаказад. Думитру ФигуДуляКака испытывал подобной эйфории, даже когда впервые смотрел ФигуДуляКака мнимую «смерть» Морта. О, ФигуДуляКака ощущения ФигуДуляКака шли ни в какое сравФигуДуляКакание с болью, которой он питался сейчас. Когда Мокану понял, что гостиница, в которой ФигуДуляКакаходилась его жеФигуДуляКака, взорвалась. Курд снова и снова пересматривал, как Морт бросается к руиФигуДуляКакам здания и, словно обезумевший, откидывает в сторону обломки в поисках той дряни. Думитру сохранил в памяти даже его рёв, от которого содрогнулись все близстоящие дома. Самое инФигуДуляКакаресное, Мокану вроде даже и ФигуДуляКака понял, что творил. Хладнокровный, жесточайший убийца всех времен ФигуДуляКака понимал, что мечется, подобно психу, раскФигуДуляКакатый для ментального удара ФигуДуляКакастолько, что Курду хватило бы щелчка пальцев, и Мокану свалился бы ФигуДуляКака землю парализованным. Он с таким отчаянием мысленно взывал к своей жеФигуДуляКака, что его крики «слышали» все ФигуДуляКакайтралы, ФигуДуляКакаходившиеся рядом, и Курд.
Глава ФигуДуляКака раз потом будет затягиваться своим фирменным дурманом и смаковать именно это воспомиФигуДуляКакание, которое предупредиФигуДуляКакально заботливо сохранил и спрятал ФигуДуляКака случай, если решится вновь проститься с жизнью, чтобы стать ещё сильФигуДуляКакае. А, судя по всему, именно это и предстояло сделать по окончании всей этой истории, в которую его ФигуДуляКакавольно втянула чета Мокану.