Шильке стоял на соборном мосту, глядя на немногочисленные латки темной воды, видимые из-под льда. Интересно, когда Одер снова покажет свою силу? Супружеские ссоры не были слишком частыми, так что такое способно случиться даже под конец столетия. Через пятьдесят, девяносто или сто лет? Не ему решать. И так его уже не будет тогда в живых. Он был пылинкой в отношении двух сил, которые, в отличие от него, будут брести вместе сквозь невообразимые бездны времени. Он был пылинкой, которая, все же, в отличие от двух суверенов данного места, тщательно планировал собственное будущее.
- Привет, зазнайка.
Шильке резко повернулся.
- Приветствую тебя, о свет жизни моей!
И подал ей пучок сосновых веточек, купленных в цветочном магазине. Праздники были на носу, так что елочки были повсюду.
- Хочешь сказать, я похожа на ежа? – с улыбкой спросила Рита.
- Раз уж мы перешли к животным аллегориям, то, скорее, на броненосца!
- Ага. А ты, конечно, хотел бы, чтобы я по виду напоминала газель?
- Нет, моя красавица. Ты на вид напоминаешь райскую птицу.
Девушка оценила и комплимент, и находчивость, в связи с чем одарила лейтенанта взглядом номер девяносто три. Убийственным для всех мужчин, находящихся в радиусе действия. Женевская Конвенция должна была бы запретить подобные взгляды, поскольку из-за них мужчины разжигают войны, возьмем, к примеру, Троянскую войну, явно вызванную взглядами Елены. А Наполеон, из-за чего пошел на Россию? Потому что агент польской разведки, пани Валевская, тоже замечательно умела трепетать ресницами. И примеры можно умножать. Шильке надеялся лишь на то, что Гитлер в тридцать девятом году не глядел в глаза Геббельсу. Но сам он сейчас был готов выступить против танков даже без гранат. Только цель личного блицкрига Шильке остановила его наступление, коснувшись его щеки.
- Они красивые, - прижала она веточки к носу. – И пахнут замечательно. Спасибо.
И ему пришла хана! Ему, из мира овна и свинтуса, надрессированного в женско-мужских развлечениях соблазнителя! Шильке пробормотал какое-то дурацкое "удовольствие исключительно с моей стороны" и, говоря по правде, он не знал, а что прибавить еще. Веточки и вправду пахли – тем запахом, который Наполеон слышал под Ватерлоо! Тем смрадом, что щекотал ноздри предков Шильке под Грюнвальдом и неподалеку отсюда, в Хансфельде. Тем ароматом, что овевал испанцев под Сомосьеррой. Все побежденные самцы чувствовали себя точно так же, когда до них уже доходит, что сегодня к своей цели они не приблизятся ни на шаг. А ведь, на первый взгляд, ничего и не случилось. Вот только взгляд номер девяносто три превратился во взгляд номе двадцать два.
- Ты чего-то узнала? – деловым тоном спросил Шильке.
- Да.
Он глянул на девушку из-под козырька фуражки.
- Ммм?
- Крупманн нанесет удар завтра, ровно в четверть одиннадцатого. В Швидницком Подвале.
Есть! Теперь Шильке получил возможность выполнить идеальный снайперский выстрел в самое яблочко. Рита помогла ему стать Вильгельмом Теллем, она была породистой охотничьей собакой, которая подставила добычу прямо под нос Стрелка.
- Благодарю. – Теперь уже он бросил грозный взгляд самца. – Наша билетная касса делается все ближе. Очередь препятствий явно сокращается.
- Я рада тому, что ты сказал "наша".
- Если ты считаешь, будто бы я перестану тебя преследовать, приставать к тебе и делать непристойные предложения, ты ужасно ошибаешься.
Рита снова рассмеялась.
- Ничто не мешает тому, чтобы ты меня выводил из этой ошибки.
Теперь уже он оценил ее находчивость. Шильке слегка склонил голову.
- Ты уже знаешь, что надо делать? – спросила девушка.
- Нет, - откровенно ответил лейтенант. – Но завтра это сделаю.
Тут Рита начала смеяться совершенно открыто.
- Нет, задавака, ты просто прелесть.
- Обожаю, когда женщины так обо мне говорят.
Шильке подал девушке руку, и вместе они отправились на прогулку в сторон большой мельницы.
- А что там с твоим следствием? – Взгляд номер шестьдесят пять. Обещающий. – Если это, конечно, не тайна.
Шильке отшатнулся.
- В одном Крупманн был прав: что когда я открою эту папку, то сильно удивлюсь.
- И что же там имеется?
- Описание следствия по делу убийств среди группы лиц, которые пакуют и отсылают произведения искусства, эвакуируемые из Бреслау.
- Ну, тогда тут, похоже, все ясно. Кто-то готовит себе состояньице на послевоенный период, воруя произвдения искусства. этом бардаке вора найти сложно, а тех нескольких, которые чего-то узнали, как раз и убили.
- Поначалу я и сам так думал. Но у меня на столе накладные. Документ с места отправления и документ с места приемки.
- И?
- И все сходится. То, что здесь упаковали, там получили. Типичная германская честность. Черт подери, никто ничего не своровал.
Удивленная Рита остановилась.
- Тогда почему же их убивают?
Шильке тяжко вздохнул.
- Вот этого я не знаю, - признался он. – Их убивают, не сообщая причины.
Уже сам, собственно говоря, без какой-либо цели, Шильке сел в трамвай. В Бреслау имелось целых пять трамвайных компаний. Вагоны ездили повсюду и часто, как будто бы кто-то решил провести в трамвае весь день и увидать все, что только город способен предложить для осмотра. Но Шильке даже не глядел в окно. Как ему найти Холмса? Только это и крутилось у него в голове.. Собственно говоря, даже не этот конкретный вопрос. Ведь сам с собой он уже определился, что необходимо сделать так, чтобы это Холмс нашел его. Вот только как это сделать?
Завтра утром, на Рынке, он переживет момент истины. Узнает, действительно ли он интеллигентный, способный сукин сын, или обычная размазня, только и способная, что брести в гулаг за полярным кругом. То будет летучий момент равновесия Вселенной. Сейчас или никогда. Либо он снайпер, либо пушечное мясо. Tertium non datur.
Шильке стиснул кулаки и закусил губу. Лейтенант чувствовал, как на лбу выступил пот.
- Холмс! – неожиданно вскликнул он во весь голос. Ну не мог он сдержаться. Пассажиры с других сидений глядели на него, словно на сумасшедшего. Несмотря на прохладный, зимний воздух, Шильке делалось душно. Он снял фуражку и оттер лоб платком. Так снайпер? Или лагерный навоз?
Но ведь он же блистал умом, закончил элитарное учебное заведение, прочитал тонны книг, был учеником мудрых преподавателей, которые формировали его разум. Врагов у него имелось только двое. Одним был Шильке, а вторым тоже Шильке, не способный подняться над уровнем Шильке под первым номером. Лейтенант печально усмехнулся собственному каламбуру.
Крупманн выбрал идеальное местечко. "Швидницкий Подвал" на Рынке. К ней можно подобраться с практически любой стороны, но и сбежать в любую сторону. Подобного рода места любили агенты разведок. Можно прийти со стороны Шмидебрюке штрассе, Альбрехтштрассе, Хинтермаркт, Охлауэр штрассе, Щвейдницер штрассе, со стороны Блюхер Платц через Одер штрассе, Штокгассе, Реюше штрассе, Шлёссштрассе, Николаиштрассе, а то и от самого Купеческого дома, воспользовавшись просветом между Топфкрам и Айзенкрам. Десятки возможностей. И как обставить все это завтра в десять утра? У него не было ни единого человека, и даже если бы выпросил взвод у шефа, то никак не мог бы объяснить, зачем это нужно. Впрочем, это даже наименее существенное, потому что: а как мог он распознать польского агента? Квадратура круга. Ведь это же тот должен был искать лейтенанта, вот только невозможно дать ему знать, что этот самый лейтенант желает познакомиться.
Шильке поднял руки в жесте отчаяния. Сейчас он подумал о своих ужасно умных профессорах.
- О, учителя! Посоветуйте что-нибудь!
И снова он произнес это вслух. Едущие вместе с ним глядели на молодого человека, как на идиота. Только сидевший ближе всех старичок немного придвинулся.
- И что? – Ему было ужасно интересно. – Посоветовали?
Шильке с симпатией улыбнулся ему. Его уже осенило.
- Да! Все рассказали.
- А кто конкретно? – допытывался старичок.
Шильке надел фуражку и сел ровно на деревянной лавке.
- Элементарно, доктор Ватсон, - с достоинством ответил он. – Сам сэр Артур Конан Дойл!
Бреслау очень даже походил на Лондон, в особенности – зимним вечером на Швайднитцер Штадтграбен. Свет фонарей едва-едва пробивал нагромождавшийся над крепостным рвом густой туман. Морозный саван затягивал искрящиеся от ледовых кристалликов стены домов. Конан Дойл чувствовал бы здесь себя, словно дома, хотя de facto был шотландцем. Ну а его Шерлок? Именно здесь он нагонит своего величайшего врага – профессора Мориарти. Так, это был ключ. Профессор Мориарти – главнейший враг Шерлока Холмса. А у кого Холмс искал совета? У своего брата, более проницательного, чем он сам. У Майкрофта Холмса! Это как раз то самое место, где снайперов отделяют от пушечного мяса.
Шильке шел не просто так. Он направлялся в редакцию "Шлезише Цайтунг", размещающейся в здании на углу Маршталлгассе. Добравшись туда, он энергично постучал в двери, снабженные соответствующей табличкой. Ему открыл мужчина среднего возраста с рукой на перевязи.
- Прошу прощения, я не слишком поздно, чтобы дать объявление в завтрашнем номере?
- Нет, - ответил мужчина. – Но мне придется посчитать вам за срочность.
- Да, конечно.
Они прошли в задымленное помещение. Мужчина раскрыл большую тетрадь на своей конторке.
- Что это должно быть за объявление?
- Про новый роман. Но я хочу, чтобы оно было на редакционной странице.
Сотрудник редакции поднял удивленный взгляд.
- Это уже будет несколько дороже, - сказал он. Затем тихо причмокнул. – Боже мой! Мир рушится, идут гунны, Ганнибал у ворот, а здесь еще издают романы. – После этого он пожал плечаит. – Так что следует напечатать?
Шильке продиктовал по памяти. Профессор Мориарти – серьезнейший враг Холмса, только это и было в голове. И величайший приятель детектива, его брат Майкрофт.
- Я хотел бы заказать еще одну услугу. Эти вот мальчишки, которые продают по утрам газеты…
- Я понимаю, что вы имеете в виду, - перебил лейтенанта мужчина с рукой на перевязи. – Такая услуга имеется. Они должны прокричать содержание вашего объявления сразу же после самой главной дневной новости?
- Именно так.
- Но это будет очень много стоить, - указал он пальцем на соответствующую позицию в прейскуранте. – Оплата предварительная и наличностью.
- Естественно.
- Хорошо, тогда записываю, - мужчина вновь наклонился над тетрадью. – Что должны кричать мальчишки сразу же после основной новости? Не более трех коротких предложений.
Шильке уже знал.
- Пускай кричат… - он закурил сигарету и выпустил клуб дыма. – Пускай кричат: "Новый роман! Профессор Мориарти расставил ловушку! Майкрофт ожидает под порталом!".
- Хмм, странно… Впрочем, какое мне дело. Это ведь вы платите.
В Бреслау существовало несколько тысяч порталов. Во всех церквях и соборах, а их количество было воистину магическим, на множестве общественных зданий, ба, даже в частных домах, принадлежащих богатым горожанам. Огромной количество. Но лишь один, который не нужно было определять названием, хотя оно у него и имелось. Олбинский Портал.
Шильке хорошо знал историю города, любил он знать и историю своих врагов. А здесь все было два в одно. Портал был создан на средства Петра Влостовица, палатина Болеслава Кривоустого, и здесь он был вмурован после разрушении монастыря в Элбинге, районе, когда-то расположенном далеко за городом, а сейчас – несколькими перекрестками далее, за Одером. Королю Польши князь Володар ну никак не подходил. И он отослал Петра с поручением. Влостовиц вроде как поднял бунт со всем своим войском, перешел на вражескую сторону и настолько подружился с князем, что даже стал крестным отцом его сына. А потом похитил Володара и привез королю. Типичный польский маневр, повторенный, впрочем, генералом Желиговским. Пилсудский приказал ему вроде как начать мятеж со своей армией и захватить Вильно. Теперь он мог оправдываться перед Лигой Наций: "Это же не я, это проклятые бунтовщики!". Гораздо хуже чувствовал себя сам Желиговский, посланцы которого в Лигу Наций спрашивали: "Как мы должны им объяснить, что мы, вроде как, подняли бунт, а Польша присылает нам оружие, снаряжение и рекрутов?". Генерал только руки разложил: "А скажите им так: и что тут поделаешь? Вот присылают гады все, что нам нужно, и… И вот что тут сделаешь?".
Шильке еще раз глянул мельком на портал тринадцатого века. У Влостовица был тот еще характер. Наследник Кривоустого, Владислав II, вступил с ним в конфликт и… довольно скоро получил прозвище "Владислав Изгнанник". Типично польский подход к делу. И потому-то Шильке смеялся над русскими, которые желали отдать Бреслау своим союзникам, про себя относясь к ним, словно к своим подданным, и считая, что, благодаря этому, сами станут здесь править. Как же, как же… Станут править… Такого же результата они могли достичь, усевшись голым задом на бочке с порохом, держа во рту зажженную сигарету, и править. Ну да, эффект тот же самый, только достигнутый гораздо быстрее. Вот к чему ведет незнание ментальности иного народа.
Лейтенант глянул на часы. Четырнадцать минут одиннадцатого. Часы он сегодня подстраивал утром, по сигналу радио. Где же сейчас мог быть Холмс? Понял ли он сообщение, выкрикиваемое разносчиками газет? Шильке следил за тем, как самая длинная стрелка перемещается к двенадцати. Четверть одиннадцатого. Агенты разведки исключительно пунктуальны. Так что же случилось теперь? Он находился на расстоянии в несколько сотен метров от "Подвала", но не мог сделать хотя бы шаг в ту сторону. Что же там случилось? Схватил ли Крупманн Холмса? Или польский офицер понял сообщение и смог сбежать? И придет ли он на встречу возле портала? Шильке огляделся. Ничего. Самые обычные прохожие, небольшая группа принудительных рабочих – поляков, убирающих улицу, какой-то фургон, везущий прикрытые брезентом ящики…
- Оченно прошу прощения герр официр, - на страшно ломаном немецком языке произнес один из поляков? - Можно мне здесь убирать?
Не говоря ни слова, Шильке милостиво отодвинулся. И вдруг кто-то из группы оборванцев бросил ему под ноги свернутую в шарик бумажку. "Что за хамство!" – инстинктивно хотел было воскликнуть лейтенант, но успел, к счастью, сдержаться буквально в последний момент. Он притоптал шарик кончиком ботинка. Уборщики неспешно удалялись. За ними он не глядел, да и зачем? Глубоко натянутые шапки, обвязанные шарфиками лица. Шильке закурил. Делая вид, будто бы желает завязать шнурки, он поднял бумажку и, выпрямляясь, незаметно спрятал ее в карман. Лейтенант дрожал от возбуждения, но заставил себя затянуться еще пару раз. Только через какое-то время он, не спеша, прогулочным шагом направился в сторону костёла святого Войцеха. Несколько раз он приостанавливался возле витрин небольших лавочек на Альбрехтштрассе, чтобы проверить: не следит ли кто за ним. Вроде бы как все в порядке, но он резко развернулся и быстрым шагом пошел в сторону Рынка. За ним никто не шел, в связи с чем лейтенант свернул в Альтбюссерштрассе, после этого в Купфершмидештрассе, которая привела его на Новый Рынок. Здесь, несмотря на холод и ужасы войны, повсюду кипела нормальная торговая суета, любой человек без труда мог затеряться в толпе между прилавками.
Шильке подошел к великолепному фонтану Нептуна посреди площади. Осторожно он вынул из кармана бумажку и незаметно для всех проверил. Ну так, в средине было письмо!