Клуб любителей фантастики, 1959-60 - Журавлева Валентина Николаевна 17 стр.


— Женщина остается женщиной, даже если она машина, — сурово изрек Карим. — И на дна Урана она думает о платьях.

К сожалению, дна как раз на было. Светились газы, наэлектризованные высоким давлением. На Уране ионосфера оказалась в глубина, у специалистов возникли опасения. Припомнилась старая теория, которая гласила, что у Урана вообще нет дна, весь он состоит из ионизированного газа. Если бы это предположение оправдалось, сорвался бы весь проект «Коса Кроноса».

Но опасения были напрасны. На восемнадцатые сутки киба причалила к твердому дну, начала вгрызаться в него. И вот сегодня она доносила Миру: «Говорит киба «4А». Стою на дне вертикально. Вокруг сплошное сияние: белые струм, радужные струи, вихри искр. Давление предельное, материал разрушается разрядами, местами течет. Что мне делать дальше? Для чего меня послали сюда?»

Киба не знала, что ее «жизни» осталось четыре часа. Лишь человек умеет заглядывать в будущее, надеяться и страшиться. А киба просто напоминала, что программа ее исчерпана, следует прислать новый приказ. И повторяла своим деловито-кокетливым голоском: «Что мне делать дальше? Для чего меня послали сюда?»

И вдруг тот же голос продолжает за спиной:

— Я никогда не прощу тебе, Мир, эту глупую шутку.

5

Ты — трава. Ты — солнце.

Ты — звезда. Ты — жизнь!

Ты из мрака и света.

Ты из грусти и смеха.

Все женщины мира в тебе слились.

— Я никогда не прощу тебе эту глупую шутку, — сказала живая девушка. — Выдумал тоже: поставил мой голос на тупоголовую кибу. Я тебе страшно отомщу, страшно! Приделаю твой голос к автомату-напоминателю в ванной, и будешь вещать там: «Помойте ванну, бу-бу-бу. Уходя, гасите свет, бу-бу-бу. И не забудьте спустить воду!» Понравится тебе такая должность?

Керим был араб по происхождению, Герта — шведка, Мир, как вы догадываетесь по его стихам, русский. Никто не сумел бы сказать, какой национальности Юна. Все расы смешались в ее крови, и каждая оставила свой след: кожа темная, почти как у негритянки, тонкий с горбинкой персидский нос, чуть удлиненные монгольские глаза, тяжелые и пушистые русые волосы. Сочетания неуместные, дерзкие. На улицах на нее оглядывались с удивлением, оглянувшись, не могли оторваться.

Считается, кнопку нажать — забава.

Пальцем ткнул — и иди в буфет.

А люди об этой кнопке плюгавой

Мечтали, может быть, тысячу лет.

Радиостанция дала направленный луч. Герта отстучала ключом… И пошла на Землю депеша, помчалась со скоростью света: 300 тысяч километров в секунду, 300 тысяч, и 300 тысяч, и 300 тысяч… Мир откашляться не успел, а радиограмма умчалась за миллион километров.

Но до Космической Академии она должна была лететь 2 часа 32 минуты и столько же времени обратно.

Радиограмма еще не дошла до орбиты Сатурна, когда вернулся Керим и потребовал обед. Что ели за обедом радисты, осталось неизвестным. Мир не записал меню. Он уже не был уверен, что этот день войдет в историю.

К концу обеда к радистам зашел Далин. Подсел к столу, но от обеда отказался.

Вообще он частенько заходил в спой радиосекретариат просто так, поболтать немножко, понабраться бодрости у молодежи. Так важный генерал (это Мир придумал такое сравнение) в час отдыха играет с внучком в солдатики.

Далин любил рассказывать, а радисты охотно расспрашивали его: Мир — о науке, а Керим — больше о прошлом, о героическом двадцатом веке.

— Расскажите, как все началось? Как брали Зимний дворец? Что говорили на улицах? А царя вы видели? Где был царь?

Далин отвечал улыбаясь:

— Голубчик, у тебя все перепуталось. Я родился гораздо позже. Взятие Зимнего я видел только в кино, как и ты.

— А капиталистов? Какие они были? Зубастые, толстые?

— И капиталистов уже не видел, Керим. Вот пережитки капитализма еще застал. Пьяных помню. Была такая забава: люди разводили этиловый спирт с водой и пили стаканами. От него был туман в голове и нарушалось торможение в мозгу. Некоторым нравилось растормаживаться, забывать осторожность и приличия, ни с чем не считаться, кроме своих настроений. И деньги помню. Такие бумажки с узорами — их раздавали не поровну: за сложную работу побольше, за простую поменьше.

Мира больше интересовало будущее.

— А потом? — спрашивал он. — Вот расколем мы Уран, дальше что?

— Дальше возни с планетами хватит лет на двести. Будем ждать, чтобы они остыли, выравнивать, на место отводить, менять атмосферу будем — превращать метан и аммиак в углекислый газ, азот и воду. Потом высадим растения, чтобы насыщали воздух кислородом…

Назад Дальше