Крис остался сидеть, не сводя с ректора взгляда.
– Ну что же. В таком случае… ты прав насчет демонов. Они на самом деле среди нас. Человечество тысячелетия боролось с ними и то выигрывало, то терпело поражения… Христианство, буддизм, мусульманство… даже язычество! В борьбе против преисподней все конфессии равны. Да-да, не смотри так удивленно, язычники, несмотря на то, что поклоняются мелким бесам, противостоят главной опасности – Диаволу. Но силы истощались, слишком силен оказался враг рода человеческого. И так было, пока люди не объединили усилия. Так в тринадцатом веке возник Орден Хранителей.
Я не буду рассказывать тебе всего. Но среди нас есть люди, способные находить и изгонять слуг нечистого обратно в геенну огненную.
– Экзорцисты?
– Что? А, ты про этих… Нет. Экзорцисты могут только изгнать. Защитить же человека и его душу им почти не под силу. Это дело сновидцев.
Крис перевел дыхание. Воздух со свистом вырвался сквозь зубы, и мурашки пробежали по спине, заставив передернуться, так этот звук оказался похож на шипение. То, которое доносилось из тени.
– Господин ректор…
– Помолчи. Я понимаю, что ты мне не веришь. Я и сам рад бы не верить, но эти глаза слишком много видели, – ректор на миг прикрыл веки, – и многое из этого я предпочел бы забыть… Но вернемся к Ордену и сновидцам. Тебе интересно?
– Да, господин ректор, – Крис старался не сердить сумасшедшего.
– Итак, сновидцы… К сожалению, в прошлом многих из них считали колдунами и ведьмами. Итогом их жизни стал костер.
– Но что заставило Инквизицию прийти к такому выводу? «Молот ведьм»…
– Забудь пока об этой книге. Мы потом к ней вернемся. Сновидцы могут управлять снами. Они ныряют в них подобно ловцам жемчуга и в бескрайнем океане видят тьму, что распространяет нечистый. Души, пораженные им, смердят, аки гнилое мясо, и сновидцы безошибочно находят несчастных. И там же, во снах, они оберегают тех, на кого нацелились демоны. И отправляют тварей обратно в ад!
– Но тогда… разве они не святые?
– Увы, сын мой, – рассмеялся ректор, – большинство из них святыми назвать не то, что трудно, а и невозможно. Более того, часть из них вообще атеисты!
– Но… как такое может быть? Видеть демонов, изгонять их, и при этом не уверовать в Свет Божий?
– Я тоже не знаю, сын мой. До сих пор не понимаю… но это так.
Молчание стало тяжелым, как грехи человеческие, и из темных углов снова зашипело…
– В таком случае, орден должен охранять этих Сновидцев, как величайшую драгоценность! – слушать бред не хотелось, но шепот нарастал, и следовало его заглушить. Любым способом.
– Так поэтому мы и Хранители, – улыбнулся ректор. – Проблема в том, что Сатана тоже времени не теряет, и слуги его чувствуют себя во снах весьма вольготно. И, когда сновидцы сталкиваются с особо сильными демонами, им нужна помощь. Поэтому к каждому, кто сотрудничает с нами, приставлен особый человек. Его дело – молиться, пока идет битва. Не знаю, как, но это помогает.
– Тогда… что требуется от меня?
– О, так ты заинтересовался. У тебя взгляд поменялся. Ну, раз так… Несколько недель назад один из помощников отказался работать со своим подопечным. Надо сказать, она обладает весьма скверным характером.
– Она?
– О да, это девушка. Женщина. Её… хм… рейды… особо успешны. Но вот авторитетов для неё нет. Из-за этого помощники возле неё долго не задерживаются.
– Вы думаете, я сумею справиться?
– За годы учебы ты показал себя как терпеливый и старательный ученик. Ты справишься.
– Тогда… я могу спросить, в чем будут заключаться мои обязанности? Молиться?
– Не только… Самое близкое – должность личного помощника.
– Капеллана? – удивился Крис.
– Ну, какой из тебя капеллан, – улыбнулся ректор, – у тебя даже сана пока нет. Да и задача твоя не только документы перебирать. Ты должен стать тенью сновидца. Нянькой. День и ночь, ни на секунду не оставляй её одну! Даже когда она моется в душе… стой под дверью. Идет на свидание – будь в шаге от неё… Да-да, она не монахиня, она ходит на свидания, она встречается с мужчинами, и мы не смеем её останавливать. И следи, ради всего святого, следи, чтобы она бодрствовала достаточное время. Буди, если сон затянется. Корми с ложки, если откажется есть сама…
– Но господин ректор… а как же учеба? Если я двадцать четыре часа в сутки буду рядом со сновидицей…
– Рядом с ней ты познаешь величие Господа куда быстрее и ярче, чем в самом строгом монастыре, сын мой. И если твое желание получить сан не ослабнет… оно исполнится. Это я могу тебе гарантировать. Ну, ты готов дать ответ? Извини, времени на раздумья не осталось. Но если ты откажешься… никто не посмеет тебя винить, ибо сказано: не суди, да не судим будешь.
Крис молчал. Ректор смотрел на него выжидательно, но терпеливо. А шепот, обрадованный тишиной, лез в уши:
– Крисссссссс, огляниссссссь, поссссссмотри на меня…
И, чтобы хоть на мгновение загнать ужас обратно во тьму, отвязаться, Крис выдохнул:
– Я согласен.
***
За городом царил покой. Поля простирались от дороги к горизонту, и стоило подняться на гору, взгляду открывалось лоскутное одеяло. Крис и забыл, что зеленый цвет имеет столько оттенков. В последние годы он редко покидал стены семинарии, а из города и вовсе не выезжал.
– Запоминай дорогу, сын мой.
Голос ректора вернул в реальность. Они мчались по автостраде, и конец пути означал для семинариста новый этап в жизни.
– Господин ректор…
– Падре. Называй меня падре, – викарий носил очки только в кабинете да на уроках и теперь подслеповато щурился, – тем более что я, в некотором роде, действительно стал тебе отцом. Орден принимает тебя по моей протекции. Если не справишься…
– Тогда, падре, расскажите мне о сновидцах. Я…
Тихий смех наполнил салон авто.
– Волнуешься? Напрасно, сын мой. Ты сам все увидишь, все поймешь. Единственное, что тебе надо знать – с момента представления именно ты за неё отвечаешь. Если со сновидцем что-то случается, спрашивают с его хранителя. Тебе понадобится много сил и еще больше – терпения. Но ты показал себя смиренным человеком, ты справишься.
Крис отвернулся и откинулся на спинку кресла. Ректор не сказал ничего полезного.
Солнце слепило, а темные очки лежали в багаже. Пришлось закрыть глаза. Кондиционер исправно работал, и жары не ощущалось. Как и шума автострады. А значит, это тихое шипение – не шорох колес.
Крис распахнул глаза. Автомобиль свернул с шоссе на неширокую дорогу. Тополя почетным караулом выстроились справа и слева. Они закрыли солнце, вызывая из небытия призраков.
– Криссссшшш, оглянисссшшш…
Не в силах противиться, но и не смея повернуться, он взглянул в зеркало.
Ректор дремал. Его рот приоткрылся, и всхрапы то и дело нарушали тишину, заглушая шепот. Но тот, кто звал, ничуть не боялся священнического сана: справа от викария сидела девушка.
Крис перехватил ее взгляд. В глубине бесцветных глаз родились сполохи огня, жаркого, словно пламя самого Ада.
Крис зажмурился, губы привычно зашептали молитву. Он не смел даже пошевелиться, пока солнце не защекотало веки, и голос водителя нарушил тишину:
– Кажется, нас не ждут.
Двухэтажный домик утопал в зелени. Вдоль дрожки из гранитной крошки росли цветы, но никто не срезал увядшие бутоны. Траву на лужайке явно не косили уже несколько недель, она даже зацвести успела.
Сорняки заполонили альпийскую горку, и только кусты у дома еще держали форму, заданную садовником.
– Abominatio desolationis! – ректор оглядел сад. – Тебе придется все тут в порядок привести, сын мой.
Крис только вздохнул. Но его спутник заволновался:
– Она до сих пор даже в окно не выглянула! Скорее!
Дверь не поддалась. Ректор вытащил ключ:
– Если закрыто на щеколду, будем ломать.
Дверь приоткрылась с протяжным стоном. Из дома пахнуло пылью и чем-то гнилым, словно мясо испортилось. Ректор зажал нос и вошел. Тут же раздался грохот. Крис и водитель кинулись следом.
Темнота и вонь… Крис не смотрел по сторонам, не прислушивался. Ректор почти бежал, натыкаясь на предметы. Странно было видеть его в такой суете. Уронил подставку для обуви, споткнулся, руки взлетели как крылья птицы, внезапно разучившейся летать. Что-то упало сверху, хлопнуло по плечу и осталось лежать на полу… Крис едва успел подхватить растерянного ректора.
– Она наверху… Скорее! – падре Иоанн задыхался, и времени обращать внимание на призраков не осталось.
Пыль покрывала вещи ровным слоем. Кое-где на ней проступали отпечатки рук, уже почти незаметные. Остатки еды гнили на столах и полках, куски пиццы уже даже мух не привлекали. Хлеб, сожранный плесенью… Опарыши в колбасе… Все это воняло так, словно в доме труп разлагался.
Но в комнате запаха не ощущалось. Ветер врывался в окно, створка с давно немытым стеклом качалась под его ударами. Сквозняк поднял клубы пыли и опустил её на кровать. В лицо лежащей прямо на покрывале девушки.
– Она… жива? – просипел над ухом ректор.
– Не знаю, – честно ответил Крис.
Лицо спящей отливало синевой. Веки казались тонкими до полупрозрачности, но глазные яблоки под ними не двигались. Ресницы, закручивающиеся на концах, отбрасывали на щеки тень.
Впечатление портили волосы. Спутанные до состояния валенка, они облепляли голову, а когда Крис наклонился послушать дыхание, едва не задохнулся от запаха пота. Девушка смердела, словно не мылась с самого дня своего появления на свет. Но грудь под засаленной футболкой мерно вздымалась.
– Живая!
– Буди! Буди скорее! Ох…
Стараясь не дышать, Крис потрогал девушку за плечо. Она не пошевелилась. Крис обхватил двумя руками в встряхнул как следует:
– Просыпайся!
Ректор всхлипнул:
– Всего три месяца без хранителя, и вот результат… Анна, ну нельзя же так! Просыпайся, девочка…
Отчаявшись разбудить девушку обычным способом, Крис сбегал в ванную комнату. Ковшик воды заставил спящую задохнуться и подскочить.
– Какого…
Крис отступил. На миг ему показалось, что та тварь из тени вылезла на свет: бледная, с ввалившимися щеками… Мокрая футболка облепила тело и, казалось, на кровати сидит не человек, а оживший скелет.
– Анна, слава Всевышнему, ты жива.
– Какого черта? – девушку ничуть не смутил сан собеседника. – Я почти напала на его след!
– Сколько раз говорить? Так нельзя. Погружаться в сны одной, без поддержки хранителя…
– К демонам ваших хранителей! Хоть бы один помог… – она замолчала и облокотилась на подушку.
– Не спи! Нельзя сейчас. Да что же ты стоишь? – набросился ректор на Криса, – не видишь, что ей плохо?
– В кухне я нашел только это… – в комнату протиснулся водитель. Фартук с оборками смотрелся нелепо поверх темной одежды. На брюках пятнами осела пыль, на рубашке, почти касаясь колоратки, висела паутина.
Одним движением ректор переставил стул поближе к кровати и смел с него ворох вещей. Крис и не подозревал в нем такой живости.
– Анна, нужно поесть, хоть немного…
Девушка уставилась на стакан с жидкостью. Запах пара выдавал в ней бульон из кубика. Рядом, на тарелочке, лежала пара галет.
– Я спать хочу…
– Нельзя! – ректор словно с капризным ребенком говорил. – Сейчас надо покушать и привести себя в порядок. Потом погулять в саду… А твой новый хранитель тем временем приведет дом в порядок и приготовит что-нибудь получше этого набора специй.
– Хранитель?
Крис поежился – от взгляда девушки вело холодом.
– А давайте пари? Сколько он продержится?
– Анна! Имей уважение к моему сану!
– Да ладно вам… Думаю, месяца два?
Крис подавил желание уйти немедленно. Останавливало понимание, что иначе Орден не оставит его в покое. А что такое прикасаться к тайнам, он знал не понаслышке.
– Сей молодой человек весьма терпелив. Но все же прощу тебя, будь с ним помягче! От тебя уже седьмой Хранитель отказывается.
– Ну и что? Падре, мне не нужны костыли. Тот ушел, и этого забирайте!
Ректор вздохнул и повернулся к водителю:
– С едой совсем туго, сын мой? Пожалуйста, съезди в магазин, купи все необходимое.
Черная с золотом карта перекочевала из рук в руки.
– Сновидица, – голос ректора изменился. Сейчас он как на проповеди вещал, – позволь представить тебе хранителя. Полагайся на него во всем, используй его веру, как путеводную нить, и да хранит тебя Всевышний.
Повинуясь нажиму руки, Крис опустился на колено. Анна не шевелилась, так что ректору пришлось повысить голос:
– Сновидица!
Вместо ответа девушка подалась вперед. Её рука коснулась воротника, скользнула мимо колоратки… Нитки не выдержали рывка, и пуговица покатилась по полу, заложила вираж и успокоилась в клубке пыли.
– Что ты… – возмутился Крис, но подняться не получилось, ректор вцепился в плечо и мешал даже пошевелиться. А Анна внимательно разглядывала его ключицу.
– Он не прошел обряд? Падре, вы меня удивили.
– У меня времени не было представить его в Ордене. Но кандидатуру обсуждали на Совете, и она получила всеобщее одобрение.
– Значит, Орден уже не настаивает на полной секретности?
Ректор потупился:
– Юношу приведут к Присяге при первой же возможности. А пока…
– А может, вы заберете его и свалите в даль светлую? Да так, чтобы я ни о нем, ни об Ордене вашем больше не слышала?
– Невозможно. Сновидцы не должны рисковать. Этот семинарист останется с вами.
Крис, все еще стоя на коленях, переводил взгляд с ректора на сновидицу. Анна все еще держала его за рубашку. Колоратка сбилась и едва висела в петле воротника, кулак давил на шею, мешая дышать, но девушка не замечала.
– Вы уверены, падре?
– Уверен.
– А ты?
Крис вздрогнул:
– Святая Церковь требует от меня служения…
– Церковь? – смех перешел в кашель. – Падре, вы что, ничего ему не рассказали?
– Он знает достаточно. Анна, не тяни время. Ты знаешь, я не отступлю. Прими его в качестве своего хранителя, и я немедленно покину твой дом!
– Чем же ты ему так насолил? – Криса обдало несвежим дыханием. – Жить хочешь? Тогда – беги.
– Мне некуда… бежать, – он даже не попытался отстраниться, стоически выдерживая и запах пота, и вонь нечищеных зубов.
Вместо ответа Анна протянула руку.
Повинуясь взгляду ректора, Крис прикоснулся к ней губами. Словно пергамент поцеловал.
– Вот и хорошо… Анна, я заберу его на несколько минут, ты не против?
– Да хоть насовсем! – девушка прикрыла глаза.
– Только не спи! Тебе нельзя спать!
Анна не услышала, а ректор вытащил Криса на улицу:
– Сын мой, это тяжкая ноша, быть хранителем. А хранителем Анны – особенно. Для этой женщины нет авторитетов, она не слушает никого… но без тебя ей не выжить. Видишь, – кивок в сторону дома, – что случилось после того, как предыдущий хранитель отказался от своего предназначения?
– Что мне надо делать, падре? И почему…
– Я уже говорил – тебе надлежит стать нянькой. Главное, не давай ей спать больше восьми часов в сутки. А остальное не так трудно: следи за порядком в доме и саду, выполняй мелкие поручения… и ни на минуту не оставляй Анну одну!
– То есть, я должен стать её слугой?
– Хуже, сын мой. Ты станешь тем, кто отвечает за жизнь сновидицы, и за её смерть. Да не оставят тебя Господь и Дева Мария в столь непростом деле… О! А вот и брат Доминик!
Водитель выгрузил из багажника пакеты из магазина и багаж Криса. Ректор еще раз перекрестил семинариста, и звук отъезжающей машины на миг заглушил шум улицы.
Крис долго смотрел вслед. Потом оглянулся. Запущенный сад. Дом-свинарник. Неадекватная девушка.
– Я еще заскучаю по семинарии и палке хормейстера.
Войти в дом оказалось непросто: ректор уехал, Анна оставалась наверху, а в коридоре царил мрак. Но шепот доносился не из угла, а из-за приоткрытой двери. Крис осторожно заглянул и выругался: вместо призрака на кухне его встретили мухи.
Они роились в воздухе, покрывали груду посуды в мойке, кишели на столе. Приход человека их не потревожил – насекомые продолжали жить так, как привыкли.