Фрейдовская «страсть к психологии» действительно была своего рода тиранией. Эта тирания заключалась не только в том, что, вопреки своему собственному желанию, ему пришлось стать врачом-невропатологом и тем самым лишь окольным путем подойти к проблемам нормальной психологии, на что ушли многие годы. В не меньшей степени она была обусловлена также тем, что в попытках построения научной психологии 3. Фрейд столкнулся с такими неразрешимыми для него проблемами и противоречиями, которые постоянно приводили его к внутренним терзаниям и сомнениям, нашедшим свое отражение в многочисленных дополнениях и модификациях, а порой и в возвращениях к ранее выдвинутым им представлениям о человеческой психике и сущности психического. В конечном счете, фрейдовская тирания обернулась созданием психоаналитической психологии, вобравшей в себя и продуктивные догадки о функционировании некоторых психических процессов, и такие гипотезы о первоосновах человеческой деятельности, которые до сих пор остаются дискуссионными.
В «Исследованиях истерии» основной акцент был сделан на раскрытии причин возникновения истерических симптомов. В тех разделах, которые были написаны 3. Фрейдом, истерия соотносилась с наличием у больных определенных аффектов, некогда имевших место, но затем забытых душевных переживаниях, находящихся за порогом сознания индивида. Невротические симптомы рассматривались в качестве неких осадков, остатков воспоминаний о травматических сценах прошлого. Тем самым было показано, что при диагностике истерии анатомическо-физиологические знания не способствуют объяснению причин и механизмов расстройств сознания и что устранение неврозов требует не традиционного медицинского лечения, связанного с физиологическими процедурами или приемами соответствующих лекарств, а восстановления в памяти человека цепи патогенных воспоминаний, оказавших травмирующее воздействие на психику больного. Таким образом, 3. Фрейд сознательно отстранился от опыта, накопленного им в процессе работы в физиологической лаборатории Брюкке, и стал акцентировать внимание не на органических дефектах, а на собственно психологических факторах, обусловливающих возникновение неврозов.
Казалось бы, эта новая ориентация 3. Фрейда должна сохранить свою значимость при его обращении к нормальной психологии. Однако, как показывает внимательное прочтение «Проекта», стремление 3. Фрейда к созданию научной психологии сопровождается выдвижением психофизиологических идей, основанных на нейронной гипотезе. На первый взгляд может создаться впечатление, что 3. Фрейд никакие может решиться сделать окончательный выбор между физиологией и психологией. Но это не так, поскольку «страсть к психологии» не только неотступно терзает его, но и постоянно влечет к исследованию внутрипсихических процессов именно психологического, а не физиологического порядка. Другое дело, что, предпринимая попытку создания научной психологии, 3. Фрейд был вынужден обращаться к физиологическим концепциям, включающим в себя количественные представления о реакциях организма, поскольку психологические методы в тот период времени ассоциировались, как правило, с субъективным подходом к исследованию человека и не имели под собой какой-либо объективной основы. 3. Фрейд же стремился к объективному изучению человеческой психики, считая, что только естественнонаучные методы могут быть положены в остов психологической дисциплины как естественной науки.
«Проект», о котором идет речь, не является какой-либо завершенной работой. Он представляет собой две сохранившиеся тетради, посланные осенью 1895 г. В. Флиссу, с которым 3. Фрейд переписывался на протяжении ряда лет. В одном из писем своему другу, датированном октябрем того же года, сообщается о третьей тетради, посвященной проблемам психопатологии вытеснения. Однако эта тетрадь не была позднее обнаружена в архивах В. Флисса и 3. Фрейда, в результате чего опубликованный в настоящее время материал представлен двумя первыми тетрадями, включающими в себя размышления 3. Фрейда о возможностях построения научной психологии. Этот материал не получил у 3. Фрейда точного названия. В письмах В. Флиссу говорится лишь о «психологии для неврологов». Поэтому название «Проект» или «Проект научной психологии для неврологов» является условным, введенным составителями публикации, ставшей достоянием общественности лишь во второй половине XX столетия.
Несмотря на то, что сам 3. Фрейд не решится опубликовать свои размышления о научной психологии, данные материалы представляют несомненный интерес, поскольку наглядно свидетельствуют о реальных проблемах и противоречиях, с которыми пришлось столкнуться основателю психоанализа в то время. Разумеется, можно говорить, как это делают некоторые зарубежные исследователи, о гениальных идеях, содержащихся в «Проекте» и относящихся к предвосхищению современных нейронных и кибернетических концепций. Можно спорить по поводу того, содержит ли этот «Проект» всецело биологизаторские, физикалистские тенденции, как считают одни зарубежные теоретики, или он включает в себя психологизаторскую ориентацию, как полагают другие. Однако, с точки зрения понимания существа психоаналитической психологии, более важно рассмотреть те концептуальные сдвиги, которые, несомненно, имели место у 3. Фрейда в конце XIX в. и которые, в конечном счете, обусловили его последующие взгляды на человеческую психику.
Внутренняя интенция «Проекта» состояла в том, чтобы обосновать, по выражению 3. Фрейда, «психологию, которая должна быть естественной наукой» (Freud, 1977, р. 355). В его собственном понимании, характерном именно для того периода времени, это означало, что психические процессы должны быть представлены как «количественно детерминированные состояния специфических материальных принципов» (там же).
Что касается самих принципов, то они сводились 3. Фрейдом к следующему: во-первых, хотя психическая деятельность отличается от всего остального, тем не менее в количественном отношении она подчиняется общим законам движения; во-вторых, материальными носителями являются нейроны. Исходя из этих идей, 3. Фрейд и пытается рассмотреть природу различных психических процессов и механизмов, относящихся к сферам сознания, восприятия, памяти, сновидений, мышления.
Психические процессы рассматриваются 3. Фрейдом через призму нейронной гипотезы, согласно которой существуют различные типы нейронов, объединенных между собой в нейронные системы. Прежде всего, он выделяет два класса нейронов: моторные и сенсорные, «проницаемые» и «непроницаемые», обусловленные внешними и внутренними стимулами. Они называются 3. Фрейдом соответственно «фи» и «пси»-нейронами, т. е. физиологическими и психологическими. В рамках такого разделения нейронов им осуществляется рассмотрение психических процессов. Так, память представлена, в понимании 3. Фрейда, вспомогательными средствами, существующими между «пси»-нейронами. «Я» определяется как тотальность «фи»-нейронов в некоторый отрезок времени. Сознание – как субъективная сторона психических процессов в нейронной системе.
Следует, пожалуй, сказать несколько слов о фрейдовском понимании сознания, как оно представлено в «Проекте». Дело в том, что 3. Фрейд предпринял попытку дать нетрадиционное определение сознания, отличное от тех трактовок, которые имели место в западной литературе предшествующих столетий. Теории сознания того периода сводились, как правило, к двум методологическим позициям. Согласно одной из них, сознание рассматривалось в качестве некоего придатка к физиологическим процессам, чье отсутствие практически никак не сказывается на наличии психических актов. В соответствии с другой позицией, сознание представляет собой субъективную сторону всех без исключения психических процессов. 3. Фрейд стремится примирить эти две точки зрения и считает, что сознание относится не ко всем, а только к части психических процессов, к той нейронной системе, которая не состоит исключительно из «фи»– или «пси»-нейронов. Поясняя свою позицию в этом вопросе, он вводит третий тип нейронов, обозначая их как «омега»-нейроны, соотносящиеся с системой восприятия, перцепции. Таким образом, сознание оказывается представленным 3. Фрейдом нейронами восприятия.
Как видим, попытка создания научной психологии основывается у 3. Фрейда на стремлении примирить крайности физиологического и психологического редукционизма, найти некую третью линию при объяснении взаимосвязей между органическим и психическим.
Проще всего было бы объявить фрейдовскую позицию психофизиологическим параллелизмом, но это вряд ли будет адекватным прочтением «Проекта». Полагаю, что нейронная гипотеза 3. Фрейда отражала его стремление не только преодолеть крайности физиологизма и психологизма, но и вырваться из западни психофизиологического параллелизма. Не случайно в письмах В. Флиссу того периода он называет свои размышления о психологии не иначе как находкой своего собственного пути к пониманию многих важных психологических процессов, обозначая высказанные им идеи о нейронах и механизмах функционирования психики аббревиатурой «фипсиомега».
В соответствии с нейронной гипотезой 3. Фрейд пытается рассмотреть различные аспекты протекания психических процессов, разделяя их на первичные и вторичные. Особое внимание он уделяет различиям между восприятием и памятью, когнитивным и репродуктивным мышлением. При этом им постоянно делаются ссылки на «биологический опыт», который, по его мнению, позволяет адекватнее понять существо тех или иных процессов, первичных и вторичных функций нейронных систем, движущих сил энергетического функционирования психического аппарата. И хотя 3. Фрейд вынужден признать, что он не может сказать, какова «первоначальная биологическая ценность нейронов восприятия», тем не менее он считает, что механизм психического внимания «биологически детерминирован» и в соответствии с «анатомическими особенностями» различные чувственные органы взаимодействуют только с особыми «пси»-нейронами (Freud, 1977, р. 373, 377, 417).
Нетрудно заметить, что в «Проекте» отражено стремление 3. Фрейда создать такую психологическую науку, которая бы опиралась на биологические и физиологические закономерности функционирования человеческого организма. И в этом нет ничего удивительного, поскольку доспехи развития естествознания во второй половине XIX в. (прежде всего, физиологические исследования органов чувств, использование физико-математических методов при анализе ощущений, экспериментальный подход к анализу нервной системы человека, изучение физико-химических реакций в человеческом организме и рефлексов головного мозга) вселяли надежду, что и собственно психическая жизнь человека может быть объяснена путем соотнесения психических процессов с экспериментальными данными физиологии. Вполне естественно, что и 3. Фрейд, в предшествующие годы особенно усиленно занимавшийся постановкой физиологических опытов и изучением физиологических процессов, не мог расстаться с надеждой, чтобы после того, как в «Исследовании истерии» была поставлена под сомнение ценность анатомическо-физиологического знания в процессе раскрытия сути истерических симптомов, еще раз попытаться использовать данные биологии и физиологии для объяснения не столько патологической, сколько нормальной психологии.
Кроме того, подобная ориентация фрейдовского «Проекта» была, видимо, стимулирована появлением в то время работ аналогичного плана, в частности «Эскиза физиологического объяснения психических явлений», написанного 3. Эхнером и опубликованного в 1894 г. Трудно сказать, являлась ли фрейдовская «психология для нейрологов» непосредственным ответом на работу 3. Эхнера, или она была, как считает адъюнкт-профессор психологии Веслианского университета Р. Стилл, «последней попыткой Фрейда объяснить человеческую психику, используя в немодифицированной форме философский остов присущий его учителям», «монументов фрейдовского материалистического, механистического, количественного естественнонаучного обучения» (Steel, 1982, р. 77). Как бы там ни было, но так или иначе фрейдовский «Проект» действительно включает в себя такие гипотезы и концептуальные построения, которые свидетельствуют о его биологической и физиологической ориентации.
Вместе с тем было бы неверно полагать, что данный «Проект» является всецело биологически или физиологически ориентированным. Наряду с нейронной гипотезой в нем содержатся идеи, позднее легшие в основу фрейдовской психоаналитической психологии. Отказ от физиологического объяснения симптомов истерии, явственно прозвучавший в «исследованиях истерии», находит свое частичное отражение и в «Проекте» применительно к рассмотрению нормальных психических процессов. Более того, создается впечатление, что, по мере изложения своих мыслей в «Проекте», 3. Фрейд, наряду с нейронной гипотезой, все чаще обращается к рассмотрению собственно психических процессов, использует арсенал понятий, свойственных психоанализу начального и более позднего периода. Так, например, он говорит об «ассоциациях речи», символизации мышления с «бессознательными связями» или мышлении, которое становится «спорадически сознательным».
Из его понимания сознания явствует, что 3. Фрейд выступает против сведения всего психического к сознанию. Это положение получает свое дальнейшее развитие в его последующих работах, но уже в «Проекте» содержатся зародыши идей о топографическом взгляде на человеческую психику. Взглядом, характеризующимся делением психических процессов на сознательные и предсознательные. Здесь же 3. Фрейдом высказываются различные соображения об удовольствии и неудовольствии, первичных и вторичных процессах, сновидениях и сексуальности, т. е. те соображения, которые органически вошли в его поздние психоаналитические концепции. В частности, 3. Фрейд пишет о том, что в психической жизни наблюдается тенденция к «избежанию неудовольствия», что «сновидения являются осуществлением желаний» и что ряд психических процессов должен быть объяснен «природными характеристиками сексуальности» (Freud, 1977, р. 373, 402, 410).
Таким образом, фрейдовский «проект» характеризуется наличием различных идей, свидетельствующих о надеждах и сомнениях его автора при попытках построения общей теории психологии, объединяющей в себе патологические и нормальные явления и использующей объяснительные схемы естественных наук, прежде всего физиологии и биологии, при раскрытии существа протекания психических процессов. Столкнувшись с неразрешимыми в то время противоречиями познания человеческой психики, наглядно проявляющимися в крайностях объективистского физиологизма и субъективистского психологизма, 3. Фрейд попытался снять противоречия путем введения нейронной гипотезы в остов научной психологии. Тем самым он стремился раскрыть феномен сознания благодаря использованию энергетических представлений о функционировании различных систем нейронов и стремился понять различные психические процессы на основе количественных характеристик, выявляемых при соотношении нейронов.
Однако чем интенсивнее 3. Фрейд использовал нейронную гипотезу при объяснении закономерностей протекания психических процессов, тем чаще ему приходилось сталкиваться с новыми проблемами и противоречиями, обусловленными спецификой человеческой психики. Не случайно в последних частях «Проекта», где 3. Фрейд обращается к рассмотрению сновидений, а также ошибок, возникающих в процессе человеческого мышления, его внимание акцентируется на «бессознательных ассоциациях», «атрибутивных комплексах» и иных собственно психических процессах, трудно поддающихся объяснению с точки зрения нейронной гипотезы. Дальнейшая работа в этом направлении привела к тому, что план создания 3. Фрейдом научной психологии, целиком и полностью основанной на нейронной гипотезе, оказался под вопросом.
Из последующих писем В. Флиссу отчетливо видно, что, столкнувшись с неразрешимыми для себя противоречиями, 3. Фрейд не только оказался на перепутье, но и все больше стал сомневаться в правильности идей, выдвинутых им в «Проекте». Если в период написания «психологии для неврологов» он радостно сообщает В. Флиссу, что нашел путь к осмыслению многих важных психических процессов, то после пересылки своему другу трех тетрадей он с горечью заключает: «Я больше не понимаю состояние своего духа, в котором построил психологию» (Freud, 1977, р. 134). Замечания В. Флисса по поводу отдельных положений фрейдовской психологии, основанной на нейронной гипотезе, собственные сомнения и поиски выхода из тупиковой ситуации привели 3. Фрейда к тому, что уже в начале 1896 г. он говорит о возможности полной ревизии всех «фипсиомега» – теорий, на которую, правда, он пока не решается.