Словом, фрейдовское понимание психической реальности, бессознательного психического и взаимоотношений между сознанием и бессознательным подлежит пересмотру со стороны даже тех зарубежных теоретиков, которые отнюдь не чуждаются близких 3. Фрейду взглядов на существо психоаналитической психологии. Что не подвергается сомнению, так это концептуальные положения основателя психоанализа, согласно которым психическая реальность – это сложное структурное образование, включающее в себя сознательные и бессознательные процессы, а бессознательное психическое – важный теоретический концепт, требующий дальнейшего осмысления и конструктивной разработки со стороны различных ученых, прежде всего психологов.
Эти концептуальные положения 3. Фрейда действительно заслуживают внимания. Другой вопрос, как и с каких позиций подходить к решению проблем сознания и бессознательного, какую методологию использовать при изучении человеческой психики.
Отечественная психология не отстраняется от рассмотрения данной проблематики, а предлагает свои пути и решения тех трудностей, которые возникают в процессе исследования психических явлений. При этом она ставит перед собой задачу не только аналитического изучения психических процессов, но и синтетического исследования человеческой психики в контексте общественного бытия людей и их деятельного отношения к внешнему (природному, социальному, культурному) и внутреннему (индивидуально-личностному) миру. Фрейдовская же психоаналитическая психология пытается решить проблемы сознания и бессознательного как бы изнутри: она оказывается замкнутой на саму себя, на те психоаналитические допущения и гипотезы, которые не выходят за рамки своих собственных самообоснований. В результате такой замкнутости внутренние противоречия психоаналитической психологии становятся самовоспроизводящими на разных этапах их видимого разрешения независимо от того, относятся ли они к объяснительным схемам взаимоотношений между сознанием и бессознательным или к концептуальным построениям, касающимся понимания человеческой психики в целом.
В дофрейдовской психологии была распространена точка зрения, согласно которой, в отличие от внешнего мира с его объективными закономерностями развития, в человеческой психике господствует случайность. Успехи естествознания предшествующих столетий являлись убедительным свидетельством того, что в мире физических явлений все подчинено необходимости, определенным законам, природной целесообразности. Отсюда перед учеными ставилась задача: понять эти закономерности, выявить устойчивые связи, раскрыть принципы функционирования природных объектов, с тем чтобы осуществить адекватное познание существующей внешней реальности.
Иная картина наблюдается, как полагают некоторые психологи, в сфере психической реальности. Здесь нет тех устойчивых связей, которые существуют между физическими объектами. Нет и каких-либо определенных, непреложных, объективных закономерностей, предопределяющих направленность развития внутрипсихического мира и позволяющих с научной достоверностью судить о совершающихся в нем процессах. Психическая реальность подвержена случайным мутациям, а протекание психических процессов зависит от слепой воли, бессознательных влечений, разнообразных, часто противостоящих друг другу аффектов и страстей человеческой души. Те психологи, которые придерживались подобной точки зрения на существо психической реальности, стремились оградить психологию от привнесения в нее объективных методов исследования естественных наук, основанных на объяснении закономерностей развития изучаемых ими объектов.
В то историческое время, когда 3. Фрейд стал предпринимать усилия по созданию «новой психологии», существовала так называемая «объяснительная психология», представители которой стремились использовать эмпирические методы, применяя их к познанию человеческой психики. Но именно этот тип психологии обнажил ограниченность физикалистских способов рассмотрения собственно психических процессов, не выходящих за рамки натуралистического объяснения явлений психической реальности и сопровождавшихся сведением, редуцированием психического к физиологическому, биологически унаследованному, природно данному. Не только обнажил ограниченность механистического подхода к изучению человеческой психики, но и наглядно продемонстрировал бесперспективность рассмотрения психического как некоего аналога физического объекта, не обладающего никакими специфическими особенностями своего существования и функционирования.
Антитезой «объяснительной психологии» выступила так называемая «описательная психология», приверженцы которой настаивали на несводимости психических процессов к элементарным физиологическим актам или натуралистическим элементам атомарного, субстанционального, физикалистского характера. В противоположность тем, кто уповал на естественнонаучные методы изучения человеческой психики, теоретики «описательной психологии», типичным представителем которого был, например, В. Дильтей, считали, что подобные методы не могут быть приложимы к наукам о душе, не могут быть использованы при исследовании психической реальности, составные элементы и содержание которой не поддаются натуралистическому объяснению, а могут быть поняты лишь посредством описания психических процессов, индивидуально-личностного включения их в собственные переживания и интуитивного постижения смысла связи их в целостной структуре самой психики.
В этой атмосфере идейного противоборства сторонников естественнонаучных методов исследования психической реальности и защитников интуитивного проникновения в тайну человеческой психики 3. Фрейд занял своеобразную позицию. Пытаясь создать «новую психологию» как естественную науку, он тем самым выступил против умозрительных спекуляций, метафизических представлений о психическом, свойственных философам того периода, с одной стороны, и приверженцам «описательной психологии», повернувшихся спиной к средствам и способам научного познания психических явлений, с другой стороны. При этом 3. Фрейд исходил из того, что «внутренний объект легче познать, чем внешний» (Фрейд, 1923, с. 130), и, следовательно, нет никаких оснований отвергать естественнонаучные методы исследования, которые с успехом применяются при изучении природных процессов.
Задача заключается лишь в том, чтобы объяснить внутреннюю динамику психических процессов, выявить структурные механизмы их образования и функционирования, что предполагает познание сущности психического, а не его поверхностных образований, кажущихся представлений о нем. Собственно говоря, аналогичная задача стоит перед любой естественной наукой, имеющей дело с физическими объектами внешнего мира, так как для исследования важно раскрыть суть, а не видимость того, что изучается. Главное, как считал 3. Фрейд, – это понять, что, «подобно физическому, психическое не должно быть в действительности непременно таким, каким оно нам кажется» (Фрейд, 1923, с. 130).
Исходя из этих представлений 3. Фрейд решительно выступил против тех, согласно которым в психической сфере все подчинено случайности. Казалось бы, признание им бессознательного как первоосновы психического должно было логически привести к индетерминизму, поскольку психоаналитическая психология исходит из того, что бессознательные процессы неуправляемы и не поддаются контролю со стороны сознания. Но коль скоро 3. Фрейд стремился создать «новую психологию», основанную на объективном, естественнонаучном подходе к изучению человеческой психики, то практически становится невозможным отказаться от предположения, что в сфере психического действуют определенные закономерности, не менее значимые, чем в природном мире. «То, что во внешнем мире мы называем случайностью, – замечает он, – подчинено, как известно, точным законам; также и то, что в психической жизни мы считаем произволом, подчиняется законам, о которых, правда, в настоящее время мы имеем лишь смутное представление» (Фрейд, 1912, с. 89).
Можно, конечно, предположить, что присущие психике закономерности, о которых говорит 3. Фрейд, относятся к сознанию и не распространяются на бессознательное. Однако во фрейдовской психоаналитической психологии не сознание, а бессознательное составляет суть психического и, следовательно, строгая детерминация должна быть характерной как для сознательных, так и бессознательных процессов. И это действительно так, поскольку 3. Фрейд не только предлагает «считаться с самой строгой, не допускающей никаких исключений детерминацией в области психики» (Фрейд, 1980, с. 182), но и настаивает на необходимости исследования бессознательного психического с учетом присущих ему закономерностей.
Собственно говоря, его психоаналитическая психология как раз и была ориентирована на раскрытие этих закономерностей, на выявление тех движущих сил, которые детерминируют направленность протекания бессознательных процессов и человеческой деятельности в целом. И, будучи естественной наукой, какой ее хотел видеть 3. Фрейд, «новая психология» ставит перед собой четкую задачу, а именно – объяснить закономерности функционирования бессознательного и человеческой психики как таковой.
Однако одно дело – замыслы исследователя, и совершенно другое, как они реализуются на практике. Так, по мере создания своей психоаналитической психологии, 3. Фрейд был вынужден сделать ряд существенных отступлений от первоначально задуманных планов.
Во-первых, его представления о том, что познание внутреннего мира является делом более легким, чем изучение внешней реальности, фактически, разбивалось о те трудности и противоречия, с которыми ему пришлось столкнуться при осмыслении психических процессов. 3. Фрейду пришлось признать, что человеческая психика – это довольно темная область и чрезвычайно сложная реальность, совершенно не освещенная лучом сознания исследователей.
Более того, на собственном опыте ему пришлось убедиться в том, что психическое представляет собой особую сферу, сущностную природу которой невозможно полностью отразить при помощи естественнонаучных методов. Это не означает, что 3. Фрейд отказался от попыток научного изучения человеческой психики. Как ученый, он продолжал свою исследовательскую деятельность, стремясь к раскрытию тайны психического. Однако его первоначальная установка на возможность познания именно сущности, а не видимости психического претерпевает у 3. Фрейда изменение. В 20-х годах он уже говорит об исследовательских задачах науки, ориентированных не столько на познание реальности в ее сущностном значении, сколько на раскрытие того, что представляется, кажется человеку. По его собственным словам, «наша психика вполне допускает исследования, и задача науки будет полностью исчерпана, если она покажет нам реальный мир таким, каким он должен казаться нашей своеобразной организации» (Фрейд, 1930, с. 58–59). В данном случае у 3. Фрейда речь идет о познании внешнего мира, но это же соображение в равной степени относится и к психической реальности, поскольку психоаналитическая психология выступает у него в качестве естественной науки или, точнее, претендует на то, чтобы быть таковой.
Во-вторых, выступая против «описательной психологии» и задавшись целью объяснить механизмы развития и функционирования человеческой психики, 3. Фрейд и здесь столкнулся с проблемами и противоречиями, попытка разрешения которых привела его к смягчению первоначально жестких утверждений о возможностях познания психического при помощи объяснительных схем, свойственных естественнонаучному подходу к изучению различных явлений. Чтобы быть до конца последовательным, ему необходимо было или отказаться от признания строгой детерминации психических процессов и наличия закономерностей в сфере бессознательного, или поступиться исходными предположениями о возможности изучения психического средствами науки, что было равносильно расписаться в тщетности своих собственных усилий по созданию психоаналитической психологии.
Ни то, ни другое не устраивало 3. Фрейда. Оставался единственный выход: отказаться от претензии на объяснение собственно психических феноменов и сделать ставку на описательные возможности «новой психологии». Именно так и поступил основатель психоанализа. «Задача дать объяснение, стоящая перед психоанализом вообще, – подчеркнул он, – узко ограничена. Объяснить нужно бросающиеся в глаза симптомы, вскрывая их происхождение; психических механизмов и влечений, к которым приходишь таким путем, объяснять не приходится; их можно только описать» (Фрейд, 1925, с. 184).
Начиная с публикации «Толкование сновидений» и кончая работами более позднего периода его жизни, 3. Фрейд, по сути дела, с разных сторон пытается описать психические процессы. Объяснение строгой детерминации бессознательного, человеческой психики как таковой уступает место описанию и искусству интерпретации наблюдаемых, а также скрытых, но постепенно выявляемых с помощью психоаналитической техники психических феноменов. Методы «описательной психологии», отвергаемые 3. Фрейдом на начальном этапе создания «новой психологической науки», в модифицированном виде оказались включенными в психоаналитическую психологию. Однако, по мере развития фрейдовской психоаналитической психологии, эти методологические установки постоянно сталкивались между собой, порождая ряд проблем и противоречий, с которыми так или иначе пришлось иметь дело 3. Фрейду. Данные проблемы и противоречия возникали как в психоаналитической теории, так и в клинической практике.
В теоретическом плане вставал вопрос о том, что же в конечном счете представляет собой психоанализ. Является ли психоаналитическая психология естественной наукой или ее следует рассматривать как искусство толкования различных психических процессов?
В практическом отношении также возникали двусмысленности, связанные, например, с пониманием введенного 3. Фрейдом метода «свободных ассоциаций». В соответствии с этим методом, психоаналитик настраивает своего пациента на то, чтобы он свободно излагал свои мысли, говорил буквально обо всем, что ему придет в голову независимо от того, относится ли высказанное им суждение, воспоминание, слово к существу дела или нет. Однако 3. Фрейд исходил из строгой детерминации психических процессов, и, следовательно, ни о каких свободных ассоциациях не могло быть и речи. В таком случае либо само выражение «свободные ассоциации» было неадекватным, поскольку для психоаналитика подобные ассоциации являются детерминированными, либо необходимо внести соответствующие коррективы в понимание человеческой психики. Словом, и здесь давали знать о себе противоречия, внутренне присущие психоаналитической психологии.
Нет ничего удивительного в том, что эти аспекты фрейдовского учения стали ареной столкновения и сшибок различных точек зрения, отстаиваемых зарубежными теоретиками. Прежде всего, идейные дискуссии коснулись проблем, связанных с принципами и методами исследования психических процессов.
Можно ли вообще использовать методологию «описательной психологии» в рамках психоаналитических представлений о природе и механизмах функционирования человеческой психики?
Если признается строгая детерминация психического и отстаивается взгляд, в соответствии с которым в сфере психической реальности действуют вполне определенные закономерности, то не лучше ли придерживаться объяснительных схем и соответствующих принципов исследования, характерных для естественных наук?
Быть может, 3. Фрейд напрасно отступил от своих первоначальных замыслов, допустив в психоаналитическую психологию методологию, свойственную наукам о духе?
Некоторые зарубежные исследователи как раз и ратуют за создание такой психоаналитической науки, которая бы целиком и полностью опиралась на принципы и методы естественнонаучного исследования человеческой психики.
Другие не разделяют данную точку зрения, считая, что изучение психических процессов с необходимостью требует допущения иных методологических средств. В этом отношении весьма показательной является позиция К. Г. Юнга. «Психологии, – замечает он, – придется уступить и признать множественность принципов, как бы это ни было тяжело для научного мышления. Но иного способа нет, чтобы спасти психологию от обмеления» (Юнг, 1939, с. 239). Причем если 3. Фрейд прибегал к описательным процедурам, чтобы тем самым попытаться раскрыть природу бессознательного психического, то К. Г. Юнг полагает, что «бессознательное не может быть описано, поскольку оно… всегда бессознательно» (Jung, 1978, р. 301).
Есть и такие зарубежные теоретики, которые пытаются не столько рассмотреть вопрос о допустимости или недопустимости использования принципов и методов «описательной психологии» при исследовании психического, сколько реабилитировать 3. Фрейда как ученого, посвятившего свою деятельность именно объяснению, а не описанию различных психических процессов. Так, американский психолог Д. Фоулкс считает, что название фрейдовской работы «Толкование сновидений» является своего рода недоразумением и не соответствует реализованным в ней задачам, так как данное исследование следовало бы, по его мнению, скорее назвать «объяснением», нежели «толкованием» сновидений (Foulkes, 1978). Кстати сказать, при первоначальном переводе этой работы 3. Фрейда с немецкого на французский язык, она была названа «Объяснение сновидений», и только позднее был сделан адекватный перевод как «Толкование сновидений».