О, может, это значит, что владыку Тирилиона скормили волкам за разврат с человеком?
Асгейр зашвырнул сомнительный дар в шатер, кивнул таращимся на него издалека дружинникам и направился к мэллорнам владык.
— Благородный князь Лэрнский! — обрадовалась ему владычица. — Дивное благорастворение воздусей нынче, не находите?
— Это вонь зла и демонов, — кисло заметил владыка Тирилион, выскользнув откуда-то из-за угла. Вид у него был потрепанный, серебряная грива коротко обрезана.
Асгейр ухмыльнулся со злорадством. Очевидно, владыка получил по рогам от владычицы.
— Нахожу, прекраснейшая, — Асгейр сделал вид, что целует ручку владычицы. — Этой ночью мне донесли, что демоны форсировали переправу у Белой речки.
— Увы, Белоречный форт пал, ваши сведения верны, князь людей, — вздохнула владычица, обмахиваясь веером из золотых перьев.
— Все как и предполагалось, — улыбнулся Асгейр. — Обсудим же наши дальнейшие планы?
Они заманивали армию демонов в Туманное урочище, где планировали погубить их — ведь это урочище считалось тайной обителью эльфийских богов, и те просто обязаны были извести захватчиков.
В свой шатер Асгейр вернулся только после обеда и там три раза взял разнежившегося в его постели раба. Неудавшийся менестрель сладко постанывал и с усердием подмахивал округлившейся за год задницей. Наложник из него вполне удался — послушный и страстный, он казался искренне преданным своему господину и готов был ублажать его бесконечно. Как жаль, что Асгейр ни разу не разделил его с демоном Рэнси.
А ночью они выступили из крепости и направились навстречу врагам рода человеческого, перед выездом помочившись по очереди на охранные мэллорны.
— Человеческий обычай, на счастье, о прекраснейшая, — ухмыльнулся Асгейр побледневшей от гнева владычице — та вышла провожать их со свитой.
Владыка Тирилион, гарцующий на боевом лосе рядом, внезапно громко заржал, но поддерживать чуждый обычай не стал.
— В путь, владыка эльфов, на битву с тьмой, — обратился к нему Асгейр.
— В путь, князь людей, — отозвался владыка.
И новый рассвет они встретили на границе Туманного урочища, под песнопения жрецов Солнцеликого и гимны эльфийских шаманов. А навстречу им текли тьма и туман, и выступало ощетинившееся шипами и крыльями войско демонов.
— Да помогут нам ваши боги, — сказал Асгейр, выглядывая среди демонских знамен одно, испещренное рунами, подобными числу 666, если смотреть на них в пьяном угаре.
Но знамен дома его бывшего демона не было в этой битве, как не было во всех битвах, что Асгейр прошел за год. Очевидно, демон Рэнси сражался на другом фронте. Или не сражался, а обольщал другого князя или владыку и строил свои козни при другом дворе.
“Имя твое ложь и соблазн”.
Первые легионы вступили в бой, и небо заполыхало от пламенеющих эльфийских стрел и демонских снарядов. Асгейр и владыка Тирилион вводили резерв за резервом, а когда войско демонов дрогнуло, Асгейр повел последние легионы сам.
И в этот час эльфийские боги изменили своим детям и позволили демонам разорвать пространство в своей вотчине. Из зияющего тьмой портала хлынули новые черные полчища, и атака светлых захлебнулась.
Асгейр повернул свои внезапно отрезанные войска на прорыв, под защиту эльфийских лучников. Но стрелы перестали лететь с той стороны, и Асгейр увидел, как ряды лучников растворяются в лесу, а эльфийские мечники рассеиваются и бегут. Знамена владыки эльфов больше не развевались над холмом.
— Трусливые твари покинули нас, мой князь, — крикнул юный граф Эонзель, его знаменосец.
— Очевидно, потому что их владыка бежал с поля боя, — сказал ему Асгейр, улыбаясь. — Владычице следовало бы запереть сего червя в выгребной яме, а на битву поехать самой.
— Но наше знамя и наш князь всегда с нами, — засмеялся граф Эонзель и сжег спикировавшего на него демона.
Асгейр, все так же улыбаясь, сжал меч и поднял левую руку в заклятье ледяной бури.
И в той войне это была его последняя битва.
========== Глава 7 ==========
Никогда раньше Рэнси не думал, что война может быть столь скучна. Черная крепость, в которую его запихали служить родичи, находилась в изрядном отдалении от Великолесья. Здесь случались лишь редкие стычки с человечьими отрядами и разбойничьи вылазки в земли Келлского князя. Через полгода такого занудства Рэнси не выдержал и отправил отцу послание, в котором умолял посодействовать его переводу “куда-нибудь поближе к войне”. “После твоей выходки с порталом — никогда”, — пришел зашифрованный их тайными родовыми письменами ответ. Ему все еще не доверяли и не простили окончательно.
И через два года Рэнси почти смирился, что никогда больше не увидит Асгейра, даже случайно, даже во время боя. И вспоминал о своем князе только утром, когда для облегчения валялся с кем-то из демонов, или вечером, когда командир их гарнизона, благородная демоница Игрисс, звала его к себе, что происходило, само собой, значительно реже. А еще Рэнси увлекся созданием гомункулов и посвящал этому все свободное от службы и разврата время, превратив одну из своих комнат в некое подобие лаборатории. Он весьма преуспел в этом, правда, некоторых компонентов все равно не хватало, поэтому слепленные по памяти подобия Асгейра оживали лишь на краткий миг. За два года Рэнси слепил целых шесть Асгейров.
А потом ему удалось наконец-то раздобыть столь необходимый эликсир жизни, без которого невозможно сотворение гомункула — полноценного подобия человека.
В тот раз они вторглись далеко на запад. Игрисс, весьма искушенная в магии пространства, привела их прямиком к вратам светлого храма. Вокруг было тихо, только птица звенела где-то в вышине и иногда гудели шмели.
Демоны бесшумно окружили храм, чтобы накинуться со всех сторон сразу, как и подобает нечисти. Завеса тьмы скрывала их присутствие, позволяя подготовиться к атаке.
— Живых не брать, — Игрисс наконец взмахнула когтистой лапой, приказывая нападать. — Все осквернить и сжечь дотла.
Боевой ее облик был поистине страшен. “Это все оттого, что она — полукровка”, — шептались в крепости, но на одном из свиданий Игрисс поведала Рэнси правду: “Это все оттого, что мать бросила меня в огонь, когда родила, прежде чем скончаться на месте от ужаса”. Впрочем, Рэнси было плевать, почему она так выглядит.
Они кинулись в атаку, пробивая защитные заклинания и почти не встречая сопротивления, жалкие прислужники Солнцеликого явно не ждали удара.
— Слишком просто, великая, — оскалился Рэнси, когда все было кончено, и отсалютовал Игрисс мечом. — От храма остались лишь стены.
— Разрушить и их, — коротко приказала Игрисс.
Рэнси обернулся к остальным демонам. Там, около уцелевших стен, происходила некая загадочная возня. Похоже, его товарищи все же пленили нескольких людишек, пренебрегая приказом.
— У нас есть пленники, — ухмыльнулся Рэнси, бросив на Игрисс быстрый взгляд.
Лик ее, залитый красным, исказился гневом, и тут же к ним подбежал виконт Крессар.
— Пятеро сдались в плен, о великая, — он почтительно поклонился. – Давно мы не лакомились человечиной.
— Вполне хватит для небольшой пирушки, — внезапно поддакнул Рэнси, поддерживая товарища.
Игрисс влепила ему ножнами по жопе и разрешила притащить пленников в крепость, “но только чтобы сразу сожрать, никаких рабов”.
— Слушаюсь, великая, — склонил голову Рэнси и кинулся вслед за Крессаром.
— Чур, мой человек — самый жирный, — заржал Крессар, расталкивая остальных демонов.
Перед Рэнси же все и так расступились. Он оглядел сбившихся вместе людишек — совсем молоденькие еще, в форме послушников и младших жрецов, жалкие и готовые к рабству — смотреть противно.
— Мне нужен эликсир жизни, — сказал им Рэнси, поднимая лапу, чтобы демоны перестали галдеть. — Есть ли в вашем храме такой?
— Да, — ответил один из людей. — Я могу показать.
Он указал на тайник со светлыми зельями и свитками, и Рэнси в благодарность отсек ему голову одним ударом.
А потом Игрисс опять сотворила переход, и они вернулись к Черному замку, не мешкая. Крессар сотоварищи тут же отправились на кухню, чтобы собственноручно заняться свежеванием добычи, а Рэнси заперся в лаборатории. Среди его трофеев были бесценные магические эликсиры и снадобья светлых, и он трясущимися руками разложил свои сокровища на столе. Используя эликсир жизни и свиток души, можно сотворить по памяти копию любого человека, Рэнси когда-то давно это вычитал в одном фолианте. Только бы получилось. Тогда Асгейр как будто снова вернется к нему, и они смогут любить друг друга, как прежде.
***
— Ты меня слышишь? Открой глаза, — Рэнси счистил остатки кокона со своего творения и распахнул настежь окно.
Воняло ужасно, он слегка запоздал с извлечением и теперь вынужден был любоваться последствиями — его новый Асгейр появился на свет весь в дерьме. Но оно того стоило — гомункул был вылитый князь Лэрнский, такой же прекрасный и надменный лицом, только волосы на голове короткие, ну, ничего, отрастут. Рэнси с легкостью слепил его по памяти — он помнил каждую черточку своего князя. Своего бывшего возлюбленного. Человека, который с такой легкостью пренебрег его чувствами.
— Вставай, — приказал Рэнси. — Я твой хозяин, ты должен меня слушаться.
Гомункул молчал и хлопал глазами, и был он живой и теплый, как настоящий человек. А потом он выбрался из остатков кокона, и Рэнси обтер его от слизи и проводил в купальни, хорошо, что там было пусто в этот утренний час. Он столкнул гомункула в бассейн с прозрачной водой, и тот лежал на дне и смотрел вверх, пока его не вытащили обратно.
Рэнси хорошенько его тряхнул:
— Тебе запрещено умирать.
— Хозяин, — сказал гомункул, взгляд его все также был обращен мимо Рэнси.
— Когда говоришь, смотри на меня.
— Да, хозяин.
Рэнси овладел им прямо рядом с бассейном, задрав его ноги и вставляя без всякой подготовки. И кончил за две минуты, не сводя глаз с бесстрастного лица.
— Спасибо, хозяин, — гомункул посмотрел на него, как было приказано ранее. Из задницы его текла кровь, а сам он вздрагивал, как от сильной боли.
— Тебе больно? — Рэнси потрогал его разверстый проход и почувствовал тошноту.
— Не знаю, хозяин. Если это и есть боль — то мне больно.
Рэнси вздохнул, залечивая раны гомункула. Чего он, собственно, ждал от куклы? Может, следовало завести раба из людей и с ним удовлетворять свои странные желания? Ведь это так странно — до сих пор желать одного человечьего князя.
Потом он отнес гомункула в свои комнаты и велел там прибраться. Раб не должен лениться в праздности.
— Нарекаю тебя Исси.
— Спасибо, хозяин.
Глаза у Исси были точно такие же прозрачные, как у Асгейра, но абсолютно без всякого выражения, словно вода в мертвом озере.
Он нашел в сундуке чистые штаны и рубашку и бросил их Исси:
— Оденься. И кланяйся, когда говоришь со мной.
Рэнси сжал лапами голову в раздражении. Что же он наделал, зачем создал это жалкое подобие того, кого он так любил… любит.
В тот день он напился до мелких бесенят, впервые за два с половиной года своего пребывания в Черной крепости. И вернулся лишь под утро, обнаружив спящего рядом с кроватью Исси. “А Асгейр рабов в постель свою кладет”, — вспомнил вдруг Рэнси и со вздохом поднял гомункула, перекладывая на кровать. Тот жалобно заскулил и задергался.
— Что еще? — грубо спросил Рэнси. Ему хотелось лишь одного — спать, желательно в тишине.
— Больно, хозяин, — захныкал Исси и сунул ему под нос культю. — Рука очень болит.
Рэнси тупо уставился на кровоточащий обрубок. Вернее, не обрубок даже, кисть явно была откушена.
— Кто это сделал?
— Не знаю, хозяин, демон спрашивал про вас, а потом укусил.
— Уродливый демон с витыми рогами и крыльями?
— Да, — закивал Исси.
“Проклятая Игрисс”.
— Хватит ныть, сейчас перестанет болеть, — поморщился Рэнси, зевая, и посадил Исси на кровать.
Как все не вовремя, Игрисс эта со своей невоздержанностью, Исси с его нытьем…
Он раздраженно принялся смешивать материал, чтобы вылепить новую кисть. Должно прижиться, ведь Исси — гомункул, а не настоящий человек.
— Иди сюда, — Рэнси как мог прилепил к культе кисть. Выглядело не очень, конечно, но все же лучше чем ничего. Он обмазал место соединения мертвой водой и капнул несколько капель эликсира жизни. — Теперь не болит?
— Не болит, хозяин, — обрадовался Исси, залезая к нему и устраиваясь рядом.
— Не шевелись, — буркнул Рэнси, наконец-то собираясь поспать.
И впервые во сне он увидел Асгейра. А потом Асгейр исчез, растаял вместе со сном, а под боком оказался все тот же бесполезный гомункул. Рэнси зарычал и безжалостно вторгся в сонное тело Исси. Тот не сопротивлялся и плакал, и после недавнего сна это было особенно гадко.
— Убью эту тварь, — прохрипел Рэнси и кончил.
— Спасибо, хозяин, — прорыдал Исси. — Не убивайте меня, пожалуйста.
Его опять пришлось лечить, но в этот раз можно было обойтись лишь магией. Рэнси вставил в его растянутый зад два пальца:
— Не бойся, я не собираюсь тебя убивать. Смазывай жопу маслом заранее, будет не так больно.
— Спасибо, хозяин, — Исси мелко дрожал. — Я буду всегда подготовлен для вас.
С тех пор Рэнси ни разу его не терзал, давая время подготовиться, но чаще предпочитал присовывать в рот. Это было так сладко и мучительно одновременно — смотреть на растянутые губы Асгейра и ощущать вокруг члена горячую влажность. И знать, что это не он.
— Мой князь, — шептал Рэнси и гладил гомункула по волосам.
Он даже решил взять гомункула с собой в Гартхер. Этот городишко находился недалеко от Черной крепости, и Рэнси решил провести там свой неожиданный отпуск. Навещать родичей ему совсем не хотелось.
— Развеешься, заодно и с рабами позабавишься, человекоеб, — ржала Игрисс, прикладывая свою печать к приказу. — Скучный ты стал в последнее время.
— О службе радею, себя не щадя, — хмыкнул Рэнси. — До развлечений ли.
— Проваливай, пока я не передумала, — захохотала Игрисс и в шутку подожгла ему кисточку на хвосте.
Рэнси выскочил из ее кабинета, сжимая в руке пострадавший хвост. Вот же чертовка, наверняка нашла себе нового полюбовника и поэтому отсылает Рэнси прочь. Впрочем, все демоницы злонравны и ветрены, сие давно известный факт.
***
— Понравилась тебе ночка, раб? — хозяин, оскалив черные клыки, склонился над Асгейром.
Асгейр молчал, плавая где-то на грани боли и сознания. Сегодня ночью хозяин брал его без шипов и чешуи боевого облика, и было почти не больно. Если бы под конец он не запихал в Асгейра руку и не заснул так, оставив дрожать и скулить от пытки до утра.