От неуместного сравнения я заржал, а Энди обиделся и не разговаривал со мной до вечера.
За ужином пришлось постараться.
— Эту ложку за массаж головы, — уговаривал я, и Энди открывал рот. — Теперь за мытье мягкой мочалкой… за чтение журнала… за поцелуй на ночь…
Я скормил ему все до последней крошки. Потом отвел в палату, переодел в пижаму и уложил в постель. Я все время раздумывал, пока читал Энди на ночь, рассказать ли ему про камеру, или не надо. Как он отнесется к тому, что его история станет достоянием гласности. Иногда жертвы насилия хотят сохранить в тайне все, что с ними произошло.
— Спокойной ночи, — я закрыл комиксы, намереваясь отправиться на свою кушетку.
— Грей, — Энди схватил меня за руку. — Ты ничего не забыл? Ты говорил за ужином…
Я звонко чмокнул его в лоб:
— Спи.
И в тот момент лампа в ночнике несколько раз мигнула и погасла совсем. Послышался щелчок разблокируемой двери, взвыли сирены, а Энди вдруг сел на кровати и прижался своим ртом к моему. Губы у него были горячие и очень нежные, я приоткрыл рот, впуская его язык, и притиснул Энди к себе. Вместо воя сирен я слышал стук его сердца. Чувствовал под пальцами твердость его тела — ребра, торчащие позвонки, небольшой упругий зад, казалось, я трогаю его сразу везде. Столько раз я видел его обнаженным, мыл, вставлял пальцы в задницу, но ничто так не возбуждало, как этот поцелуй в темноте. Будь у нас больше времени, Энди отдался бы мне, я чувствовал, что он готов это сделать.
Мы повалились на кровать, я сверху, конечно же, между его раздвинутых ног. И, черт возьми, у Энди крепко стояло уже через минуту, он терся об меня и постанывал. А когда я наконец-то выпустил его губы, сказал:
— Мне говорили, что ты навсегда уехал, Грей.
Я очень надеялся, что камеры вырубило вместе со светом. Вокруг было подозрительно тихо.
Тут до меня дошло: тишина, сирены молчат! Я заставил себя резко оторваться от Энди, подскакивая и поправляя халат. Очень вовремя, потому что тут же включился верхний свет, и в палату ворвались двое охранников.
— Все в порядке. Я был с объектом все это время, — нервно сказал я, держа руки в карманах, чтобы стояк не так бросался в глаза. И облизал губы — те просто горели после поцелуя с Энди.
— Хорошо. В случае повторного отключения сразу же свяжитесь по рации с нами, — один из охранников кивнул, и они вышли.
— Кто тебе говорил про меня? — я сел рядом с Энди. — Ну, что я уехал.
— Блэк и Маджента.
— Выродки. Разве я мог тебя тут бросить. Знаешь, у меня есть кое-какая идея, как облегчить твое состояние.
На самом деле я боялся, что не выдержу и полезу к Энди ночью. Или Энди опять полезет ко мне, и я положу на инструкции и вставлю ему. Боже, его растянутая задница — это все, в чем я нуждался сейчас. Я как будто вернулся в переходный возраст, только теперь меня интересовала одна конкретная дырка вместо абстрактных сисек и вагин.
Я отвел его в доильню прямо в пижаме. Энди послушно пошел за мной, даже не спрашивая, куда мы идем. Только когда пришли, завертел головой, оглядываясь.
— Тут никого, только ты и я. Ложись на кушетку, а то не уснешь без секса.
— Какого еще секса?
Признаться, Энди удалось меня обескуражить. Разве не он сам только что кидался на меня с поцелуями? Жаль, что нельзя обсудить с ним это, повсюду натыканы проклятые камеры. Я даже срал теперь с оглядкой, все время думая, как при этом выгляжу.
— Тебе надо кончить, — я натянул перчатки и достал стерильную мензурку.
Энди улегся на спину, на самый край кушетки, упираясь ступнями в невысокие бортики.
Я подошел со стороны его раскинутых ног и вспомнил вдруг свою подружку-гинеколога. У нее в кабинете за ширмой стояло интересное кресло, оно бы нам с Энди сейчас ох как пригодилось.
— Готов? — спросил я, погладив его по полувставшему члену.
— Да, — Энди кивнул и закрыл глаза, как школьница.
Продержался он минуты три-четыре, а потом спустил в мензурку без единого стона. Напоследок я прижался пахом между его разведенных ног, представляя, как мой член раздвигает головкой края его дырки и проникает внутрь. От каждого движения сладко сводило поясницу и яйца. Энди лежал смирно, и я потерся об него еще чуть-чуть, через одежду ведь можно, наверное. А потом нащупал пальцами вход в его тело и протолкнул один внутрь. Вот так, как будто это мой член. Я почувствовал, как удовольствие пронизывает меня от кончика члена до поясницы, как напрягаются яйца и как пульсирует у меня в паху. Мне удалось кончить прямо в штаны, даже не расстегивая ширинку.
И уже в палате Энди опять сбил меня с толку своим вопросом:
— У нас с тобой был секс?
— Да, — ответил я, ощущая, как липнут к телу обкончанные трусы. Надо будет помыться, когда Энди уснет.
— Грей, — он притянул меня к себе ближе, как всегда, когда мы с ним секретничали. — Ты же не думаешь, что я гей? Я нормально к ним отношусь, но просто…
— Успокойся, я тоже не гей, — я сделал серьезное лицо. — Спи, уже поздно.
— Правда?
— Правда, спи давай.
— Я хочу, чтобы ты знал кое-что, — упрямо сказал Энди, и я с обреченным видом подсел к нему. Ладно, трусы подождут.
— Нас было пятеро, тех, кто вступил в контакт, — Энди заставил меня наклониться к нему. — Инопланетяне похитили нас и забрали на летающую тарелку. Мы пробыли там около недели и вернулись другими. Диксон мог поджигать предметы. Мортенс умела подниматься в воздух. Рейгард стал очень сильным, Лоуренс могла управлять электричеством. А я… — Энди замолк, часто моргая, и отвернулся.
— Стоп. Ты мне сейчас пересказываешь то шоу про инопланетян, что я смотрел восемь лет назад. Скажи еще, что тебя зовут Эндрю Четтем.
— Они сделали из этого шоу, — прошептал Энди. — Заперли нас здесь, а из наших жизней сделали шоу.
Черт. Эндрю Четтем нравился мне больше всех других участников, и я никогда не пропускал выпуски с ним. А настоящего Эндрю тем временем мучили в Бункере.
Я собирался встать и принести успокоительное, но Энди вцепился в меня мертвой хваткой:
— Это правда, Грей, я не лгу тебе, — в его взгляде сквозило отчаяние. — Если и ты не веришь мне… Я и есть Эндрю Четтем, а тот — просто актер, подделка.
— Я верю тебе, успокойся, Энди. Тебя ведь можно называть “Энди”?
— Называй, — он нервно теребил край одеяла. — Я думал, ты знаешь, кто я на самом деле.
— Ладно, давай по порядку. Расскажи, что с тобой делали инопланетяне?
— Не очень помню, повсюду был свет, я не ел и не спал… видел какие-то контуры. Меня спросили мысленно, чего бы я хотел, и я сказал, что хочу долго жить, и чтобы те, кого я люблю, и кто любит меня, тоже не болели и не старились.
— Ого, — я присвистнул. Вот это фантазии, впрочем, когда-то я тоже мечтал о чем-то подобном. Лет в десять.
— Потом нас вернули обратно на тот же холм, — Энди вздохнул, словно собираясь с силами. — Нас там уже ждали сотрудники ФБР. Сначала нас опросили и развезли по домам. Наверное, именно тогда некоторые и успели поговорить с журналистами, в утренних новостях про это рассказывали. Через день за мной приехали и пригласили в Бункер, сказали, что проведут серию тестов и отпустят. Я успокоился, когда встретился в Бункере с остальными. Но однажды ночью меня насильно вытащили из комнаты и перевели сюда. Я слышал из разговоров, что к другим сначала пускали газ.
— А что потом? — спросил я. В том шоу все было не так. В том шоу контактеры радостно пускали фейерверки из разных мест и предсказывали всем желающим дату свадьбы.
— Проверяли мои способности к регенерации.
— И как?
Энди поежился:
— Больно. Когда предложили контракт на сдачу спермы, я сразу подписал, не читая. Мне сказали, что я принесу неоценимую пользу обществу, из моей спермы будут делать лекарства. И обещали ничего больше не отрезать, — он посмотрел на меня: — Эй, не о том думаешь, только пальцы.
— Энди… — у меня предательски защипало в глазах. Я верил ему. Тем более, в последние дни в Бункере творилось что-то странное с электричеством, а иногда ночью я слышал какой-то далекий вой. После рассказа Энди все становилось понятнее. — Бедный мой, — я погладил его по руке.
— Все выросло, Грей. Только волосы стали как у старика.
— Они заплатят за каждую волосинку, — я сделал вид что зеваю и чешу глаза, тайком вытирая их, а Энди деликатно отвернулся к стене.
***
Маджента забрал Энди после завтрака, и при виде его гладкой лоснящейся рожи у меня аж кулаки зачесались.
— Получишь у меня еще, уебок, — прошипел я ему на ухо.
Он схватил меня за плечо и, кинув взгляд на камеры, шепотом ответил:
— О сучке своей подумай сначала, пидор.
— Только тронь его, кусок говна, — взбесился я и незаметно ткнул его в живот кулаком.
Маджента так же скрытно заехал мне в бок. Мы еще потоптались у дверей, ожесточенно меся друг друга, а потом расцепились и злобно уставились друг на друга.
— Вали отсюда, пидор, обниматься с тобой тут еще, — сказал Маджента.
— Готовь жопу, выебу тебя прямо сейчас, — отозвался я.
Всю ночь я спал урывками, то вспоминая наш с Энди поцелуй и оргию в доильне, то размышляя над чудовищной историей, рассказанной им. Нервное возбуждение, волнение и безадресная (а точнее, многоадресная) злость снедали меня, и подлец Маджента оказался последней каплей. Когда-то Энди говорил, что не сможет остановиться, если начнет кричать. Сейчас я понимал его, мне казалось, что, начни я пиздить Мадженту, то следующей моей остановкой станет палата для буйно помешанных. Глаза застилало кровавой пеленой, а в ушах звенело. И я видел, что Маджента тоже сдерживается из последних сил, на его лице была написана ненависть, как отражение моей.
А потом стена за его спиной треснула и разошлась, полыхая, и я вдруг понял, что звон в моих ушах был воем сирен и криком Энди. С потолка упал горящий кусок и придавил Мадженту, обдав меня жаром. Тот ужасно завизжал.
Я бросился к Энди и встряхнул его за плечи:
— Прекрати, Энди, надо бежать.
Но он все кричал, и я заметил, что крупные трещины расходятся по комнате веером, и Энди является его центром.
По палате распространялся запах горелого мяса, Маджента уже почти заткнулся, только хрипел и булькал.
И было невыносимо жарко.
Я дернул Энди на себя, но он упал на пол, выгибаясь, как кататоник, и захлебываясь криком. И я взвалил его на плечо и выбрался в пролом, образовавшийся на месте двери. Воздух в коридоре дрожал и плавился, а стены шли трещинами.
Я побежал к лестницам, чувствуя себя уже не Джеймсом Бондом, а Годзиллой, похищающим голую блондинку. Только Энди был не голый. А еще он изгибался и вопил у меня на плече, и, слава богу, что выход из Бункера был только этажом ниже, вряд ли меня хватит на значительное расстояние.
Только наши десятый и девятый этажи были наземными, остальные прятались в скальных породах — где-то в самой глубокой дыре штата Айдахо.
В конце коридора, почти у самого выхода валялись раздавленные и сожженные охранники. Как Маджента. Я вспомнил о Блэке и мимолетно пожелал ему удачно выбраться. Все-таки он неплохо мне сосал, хоть и был таким же ублюдком, как и все здесь.
На девятом этаже все так же выли сирены, а стены трескались и горели. А еще доносились выстрелы, как раз со стороны, где был выход. Я пошел медленнее, но скорее от тяжести, чем от желания затаиться — с вопящим Энди на плече последнее было бы нереально.
На моем пути творился пиздец, все падало и взрывалось, только каким-то чудом не задевая нас.
А в холле у проходной полыхал настоящий ад и израиль, что-то грохотало, где-то стреляли, и везде валялись трупы. Каменные обломки лопались прямо перед нами и рядом.
А потом мы встретили их. Компанию ебаных сбежавших психов, от присутствия которых ноги у меня стали ватными, а в ушах завыло. Хотя я не боялся их, я имею ввиду, среди всех этих взрывов и трупов было бы сложно бояться еще больше. Но эти мутанты выглядели так, как, наверное, и должны были выглядеть люди, над которыми восемь лет ставили опыты.
— Это же Эндрю, — сказал один из них, руки у него полыхали огнем. – Эндрю, ты пришел, я чувствовал тебя.
— Ага, блядь, на мне и пришел, — сказал я, и все посмотрели на меня, как на пустое место.
А Энди вдруг перестал хрипеть и извиваться, обмякнув на моем плече. Я поставил его на землю и придержал, чтоб он не упал.
— Я раскалывал стены, — прошептал Энди, — как это получилось, я раньше не мог.
— Они называли это резонансом, но не смогли справиться с ним и все подохли, — сказала посверкивающая электричеством женщина.
— Мы все впали друг с другом в резонанс, и теперь никто не справится с нами! — воскликнул еще один мутант.
— Бежим отсюда, Энди, — я справился с собой и ломанулся к выходу, таща Энди за руку, и толпа психов повалила за нами.
Не буду рассказывать, как мы искали машины, чтобы свалить из долбанного леса. Как девчонка-мутант, заливаясь дебильным хохотом, летела над нашими джипами, ни в какую не соглашаясь залезть в кабину. Но она нам пригодилась, раньше всех заметив военный вертолет, пиздующий явно по наши души.
Этот вертолет взорвался, успев сделать лишь один выстрел. И ебучий осколок от этого выстрела попал точно мне в бок.
Наша машина съехала с дороги, а Энди вытащил меня из-за руля.
— Грей, Грей, только не подыхай, Грей, — говорил он, зачем-то стягивая с меня штаны.
— Больно сволочь, не трогай, — ругался я, и мой голос звучал так слабо и неслышно. — Что ты делаешь…
— Мы сейчас, сейчас займемся сексом, и ты выздоровеешь, — сказал Энди.
— У меня не встанет, — беззвучно засмеялся я, не знаю уж почему мне стало так смешно.
— Зато у меня встанет, Грей, — сказал Энди и засадил мне с размаху, чертов извращенец.
На фоне развороченного бока потеря моей анальной целки прошла незаметно и безболезненно.
— Меня зовут Грег, — прошептал я, лицо Энди расплывалось перед моими глазами.
— Грей, — упрямо повторил он.
А потом боль начала проходить, и доебывал он меня уже почти здорового, если не считать того, что все мое тело горело и плавилось, как на адской сковородке.
— Энди, — сказал я, когда он кончил, и прижал его к себе, худого и вздрагивающего.
Это было настоящим чудом, то, что произошло со мной, тем самым чудом, после которого нормальные мужики становятся всякими там пророками Мухаммадами и Мессиями.
В тот момент мне казалось, что я родился заново, и мир, живой и дышащий, никогда не будет прежним, и центром и светом, озаряющим его, был Энди. Я не знал, как и чем это объяснить, может тем, что я двинулся после возвращения с того света.
— Эти психи нас бросили? — с надеждой спросил я, залезая обратно в развороченную машину.
Энди промолчал.
Психи нас ждали за поворотом.
— Хорошо, что не бросили, — сказал Энди, — без них я чувствую себя таким беззащитным.