Конечно, не все представители этого течения в науке о языке забирались в такие дебри. Но были и такие фантазеры, которые договаривались до того, что будто все языки на свете произошли, в конечном счете, от единого и единственного общечеловеческого праязыка.
Подлинная наука, выросшая и окрепшая в борьбе с суевериями, не могла, конечно, удовлетвориться теориями, недалеко ушедшими от легенд. Сходство языков между собой должно было иметь другое объяснение.
Сокрушительный удар по этим теориям нанес крупнейший советский языковед Н. Я. Марр, ополчившийся против «вавилонской башни языков». Он заявил, что единый язык в прошлом человечества — это фикция, выдумка. Зарождение, рост и дальнейшее развитие человеческой речи Марр изображал в виде пирамиды, стоящей на основании. Если же допустить существование в прошлом единого праязыка, то тогда эта пирамида должна была бы стоять на вершине. Когда Марр перевернул пирамиду и поставил ее на основание, оказалось, что «от широкого, именно праязычного состояния, в виде многочисленных моллюскообразных зародышей языков, человеческая речь стремится… к вершине». Мы можем сделать вывод, что никогда позднее уже не существовало на единицу территории такого количества мельчайших языков, как в эпоху обезьяночеловека. Изучая языки Кавказа, на западе Европы — баскский язык, на Востоке— один из языков Памира, так называемый вершикский, или буришаскский, академику Марру удалось обосновать их «родство», а впоследствии доказать, что эти языки являются остатками вообще древней стадии развития человеческой речи.