Король с большой дороги.
Данная вещица - одноразовое чтиво, не имеющее никакой художественной ценности. Все совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны, так как роман является лишь плодом буйной авторской фантазии.
Глава первая.
Молодость хороша не тем, что дает возможность
делать глупости, а тем, что дает время на их исправление.
(Тристан Бернар)
Миру известно множество дивных историй: грустных и смешных, бестолковых и поучительных, которые объединяет одно - герои не знают, куда выведут их жизненные пути и что окажется за последним поворотом. Вот и моя судьба есть тайна покрытая мраком.
Вам все еще интересно слушать разглагольствования парня, валяющегося в придорожной канаве? Нет, я не пьян и даже прилично одет. Вру, поглоти меня Бездна, я одет в лучшее из того, что сумел раздобыть: в подбитый бобровым мехом плащ, синий дублет поверх тонкой рубашки, облегающие шерстяные брюки и мягкие сапоги с небольшим каблуком. Последние оказались не по размеру, и слегка жмут, но зато идеально дополняют образ юного дворянина, который я сегодня вновь примерил на себя.
"И как же благородного вида молодой человек очутился среди травы и пыли, щедро согретых осенним солнцем, кое нещадно печет уже второй месяц, один, без слуг и спутников, не имея ни лошади, ни оружия, на Антаресском тракте, между вольным городом Таласком и замком депутата Валтуйского?" - наверняка подумали вы.
Ответ легко предугадать. Я здесь из-за женщины. Смею предположить, что ваша фантазия уже начала рисовать образы влюбленного смутьяна или отвергнутого соискателя, но не торопитесь с подобными умозаключениями, дабы впоследствии не испытать горечь разочарования. Та, кою я дожидаюсь, закинув ногу на ногу и покусывая травинку, безусловно, хороша собой, иначе ей не посчастливилось бы стать невестой упомянутого ранее депутата. Однако интрижки новоявленной знати - это благодатная почва для сплетен и не более. Меня же интересуют совсем другие материи...
О них чуть позже, потому что из-за поворота дороги уже показался едущий рысью верховой авангард. Рослые, крепкие всадники в кольчужной броне, красных плащах и стрельчатых шлемах с высокими шпилями, везли длинные кавалерийские копья, а также украшенные Валтуйским гербом щиты и знамена рода Дорсум. Боевые кони в пестрых попонах высоко вскидывали ноги и налегали на удила.
Я перевернулся, вжавшись животом в землю и аккуратно выглядывая из-под давно отцветшего куста шиповника. Запряженная шестериком карета будущей депутессы, а ныне вдовствующей госпожи Эдилии, подпрыгивала на ухабах, но кучер не опускал бича, угрожающе выставив его вперед. За экипажем следовал отряд из четырех десятков вооруженных стражников, какие-то аристократы со слугами и небольшие, крытые повозки.
Задуманное мною предприятие имело мало шансов на успех, но отступать было поздно. У разбитого телегами перепутья, где засохшая грязь образовала глубокие и извилистые колеи, головные придержали лошадей, высматривая тропу для объезда. Карета остановилась.
- Миледи! - жалобно заголосил я, выбегая из укрытия на дорогу. - Ваша милость! Взываю о помощи...
Несколько знаменосцев тотчас поворотили коней, внимательно изучая невесть откуда взявшегося пришельца. Лакей спрыгнул с запяток, распахнул позолоченную дверцу экипажа и опустил подножку. Кряхтя, наружу вылез тучный мужчина в черной мантии священнослужителя и, благословляюще воздев руки, хрипло произнес:
- Голодный да насытиться, жаждущий да утолиться влагою, страдающий да обретет утешение!
- Ваши слова - бальзам на мои кровоточащие раны, - я подошел к духовнику, опустился на колено и страстно прижал губы к снисходительно протянутому для поцелуя перстню.
- Отец Елеазар! - воскликнул подъехавший из арьергарда молодой аристократ с проницательным взглядом и шпагой на поясе. - Мы спешим!
Он был одет так вычурно и помпезно, что напоминал петуха, грозно встопорщившего хвост и распустившего перья. От обилия красной и золотой вышивки зарябило в глазах.
- Да-да, - кивнул толстяк. - Но этот достойный юноша оказался в затруднении, капитан-виконт.
- Кто он и чего желает?
- Я - Велор, оруженосец прапорщика Лесатха, ехал с поручением до Алиота и угодил в засаду разбойников...
Мое вдохновенное вранье могли бы легко принять за правду. Увы, этого не случилось.
- Мы - давние приятели с Роланом, - скривил тонкие губы виконт, - однако ни разу не видел тебя в его свите. Как ныне поживает сестра прапорщика Лигия? Также проводит дни за шитьем близ Черного пруда?
- С ней все в порядке, Ваша Милость, - пробормотал я непослушным языком.
Дворянин холодно улыбнулся:
- Лигия умерла четыре года назад.
Он махнул слугам:
- Связать негодяя. Разберемся с ним позже, мы и так потратили много времени впустую.
Я не сопротивлялся чужим рукам, позволив обмотать себя веревками и затолкать на грузовую повозку, ведь главное сейчас - это попасть в замок, и не так уж важно, каким путем. Сквозь дырявый полог падали лучи света, у бортов стояли бочки и пара сундуков. Я прилег, с трудом протиснувшись между ними. Теперь можно передохнуть. В ближайшие три часа меня вряд ли побеспокоят.
Как вы догадались, оруженосец Велор - фигура вымышленная. Он лишь одна из многих моих масок. Разрешите представиться, Риддерк по прозвищу "Король". Именно так прошу обращаться ко мне впредь. Если же вам доведется услышать от кого-нибудь историю о Риде Корольке... Хотя это маловероятно. Слава липнет к тем, кто при титулах и деньгах, а простых парней решительно сторонится.
Та длинная и нелегкая дорога, что привела меня сюда, берет начало на далеком юге, в Мансане. Эта пограничная крепость тридцать пять лет назад стала местом грандиозной битвы между армиями нашего прежнего священного короля Вигмара Третьего Ненасытного и соседнего монарха Годелота Длиннобородого. Баталия длилась почти неделю и завершилась разгромом "травников", гори они в Вечном пламени. Мой отец, оруженосец рыцаря Теобальда Белого Щита, потерял в схватке правую руку, но вернулся домой с несметными богатствами.
Последующие годы были поименованы хронистами "Декадой процветания". Замки, такие же строгие как холодная природа этих краев, расцвели пестрыми коврами и отнятыми у южан гобеленами, повсеместно разбивали парки со статуями и фонтанами, а полотна художников свободно продавались даже на городских рынках возле прилавков с сукном и шерстью. Казалось, Бог лично спустился с небес и поцеловал в лоб мудрого Вигмара.
Перемены случились столь же внезапно, сколь и стремительно. Беда пришла с Лидиумских гор, налетела, подобно лавине, разрушив привычный уклад жизни. Напастью я, разумеется, именую нынешнего самодержца, нареченного Вителлием Первым Мужественным. Явившись четверть века назад из страны Осквы, что не отыщется ни на одной карте, он сразу объявил себя Великим Магистром Ордена Спецназа, Рыцарем-Толкиенистом, Лучшим Фехтовальщиком, наделенным Поясом древневосточной богини Каратэ, и будущим Президентом всей Сарпедонии.
Сперва чародей Вителлий плохо изъяснялся на нашем языке, но ловко использовал чары и колдовские предметы: самовоспламеняющийся факел, громобойный посох и магический дым, который выпускал изо рта, точно легендарный дракон Вимарк, убитый герцогом Фалько в тех самых Лидиумских горах. Кроме того, Магистр-волшебник вел речи странные, пророчествовал и кликушничал, предрекая Эру Железных Повозок, Великих Войн и Торжества Науки. Он яро осуждал короля Вигмара, именуя его узурпатором, тираном и деспотом, долженствующим устыдиться и добровольно снять с головы корону.
Война не заставила себя долго ждать. Сосед поднимал меч на соседа, брат на брата, и кровь лилась багровыми реками, радуя торжествующе потирающих ручонки "травников". Пользуясь случаем, они поддержали притязания Вителлия, женив его на младшей дочери Годелота Длиннобородого - Камесинне Златовласой. Две армии осадили столицу, где укрылся король Вигмар с преданными сторонниками. Венценосный наследник древнейшего Сарпедонского рода сражался, как лев, с превосходящим числом противником и чужеземной магией, но проиграл и погиб у подножия трона. Вителлий стал Первым государем-президентом, а союзники-южане получили в награду все земли по правому берегу Посидонии.
Это была вторая крупная неприятность, случившаяся с отцом, считая утрату руки. Его дом сожгли, жену и детей убили, а самого чуть не повесили. К счастью, за ветерана битвы при Мансане заступились церковники и помогли перебраться в глухое местечко на севере под названием Стылоборье.
Моя матушка, немолодая и тучная мельничиха, потерявшая мужа во время тифозного поветрия, охотно приютила вдовствующего дворянина, а через год на свет родился я, бастард сэра Альтарфа.
Пока Вителлий карал неугодных, наделял привилегиями любимчиков, назначал депутатов, их помощников и общественных попечителей, организовывал новые ремесленные гильдии, отбирал земли монастырей, возводил госпитали, школы и книгопечатные фактории, я мирно рос в глуши, не ведая ни бед, ни забот.
Гуляя по лесу с деревянным мечом на поясе, ваш покорный слуга кричал белкам, что отныне они имеют дело с Рыцарем-Толкиенистом, Магистром Королевского Ордена и будущим депутатом Государственной Думы Сарпедонии. Тогда-то меня и прозвали "Корольком", сравнив с птичкой, которая слишком громко и часто радует окружающих мелодичными трелями.
Каюсь, стоит мне найти хотя бы одного благодарного слушателя, как неиссякаемый поток болтовни буквально изливается наружу, точно мощная струя воды из фонтана. К четырнадцати годам я считался неисправимым пустозвоном и лгуном, досаждающим округе; она же беспрестанно уповала на чудодейственные свойства и крепость отцовского ремня..
Если вам доводилось хоть раз в жизни увидеть желтоголового королька, то вы знаете: этот веселый певун не сидит на месте, постоянно перемещается, предпочитая верхушки деревьев тенистым низинам. В легендах он выступает символом активного, внимательного и целеустремленного человека, любящего путешествовать, общаться и заботиться о друзьях. Примолвлю, что королек обычно украшает родовые гербы людей находчивых, неунывающих и добросердечных.
На моем щите красуется синяя загогулина, обозначающая воды Посидонии, белая полоса, доставшаяся отцу от сэра Теобальда, посвятившего его в рыцари, и ярко-красная левая "бастардова перевязь" через все поле.
В пятнадцать лет я облазил Стылоборье вдоль и поперек, ища приключений и грезя о сражениях с местной нечистью - волками-оборотнями, гигантским бобром Аванком, карликами-корриганами, злыми горными эльфами-гвиллионами, брэгами-гоблинами, рыжими феями и прочими врагами рода человеческого.
Это чрезвычайно раздражало отца. В качестве наказания он не взял меня на весеннюю ярмарку, ежегодно проводимую близ Таласка, и уехал вместе с матерью, повелев бдить за порядком и не отлучаться из дома до их возвращения.
Столь ужасная кара, кою следовало счесть ни чем иным как происками мстительных демонов, убоявшихся моего разящего клинка, надолго ниспровергла свирепого сокрушителя нечести в бездну неизбывной грусти. Лишь дважды в год выпадал шанс покинуть опостылевшую долину и насладиться шумом крупного вольного города, сосредоточия ремесел и искусств. Я грезил о Таласке, я жил им и дышал, стегая воображение, точно ленивого коня, всю долгую, студеную зиму. Уж лучше бы отец лишил меня наследства, чем мечты вновь повидаться с жемчужиной северных земель!
Минуло два месяца и наступило лето. Я ждал родителей со дня на день. Затем оно вошло в зенит, но близкие не возвращались. Мне исполнилось шестнадцать.
Печальное известие принес странствующий монах, направлявшийся через Стылоборье в обитель святого Эреварда. Сэр Альтарф и его супруга были заколоты по пути домой на Антаресском тракте, угодив в засаду одной из многочисленных, расплодившихся в округе банд.
Я не люблю вспоминать те дни, когда лицо почернело от горя, а ослабшим рукам не всегда удавалось поднести ложку ко рту. Воспользовавшись моим бедственным положением, работники похватали, что смогли, бесстыдно забрав сверх причитавшегося, и покинули мельницу в поисках лучшей доли. Это стало последней каплей, подвигнувшей меня добиваться справедливости и свершить возмездие.
Отец не оставил после себя ни меча, ни лошади, а только старого ишака, кое-какие пожитки и небольшую сумму денег. Заколотив деревяшками двери и окна дома, я взял Базилевса под уздцы и отправился на юго-восток, в Таласк.
Путешествие без спутников оказалось занятием в меньшей степени увлекательным и в большей - утомительным. Ноги болели, от пыли саднило горло, холодные дожди пробирали до зубовного стука. Пейзажи не отличались разнообразием: леса, луга, поля, мелкие деревушки и снова в той же последовательности.
С трудом находя временное пристанище, я первым делом набрасывался на еду, а затем принимался расспрашивать добрых хозяев о здешних разбойниках. Честные люди смотрели с укоризной, считая, что юному отроку не следует желать бандитской доли, сколь бы притягательной она ни была. В наши дни многие обнищавшие аристократы да и обыкновенные бродяги рассчитывали поживиться чужим добром и заработать репутацию отчаянных рубак, чтобы впоследствии наняться на службу к обласканным Вителлием политикам, экономистам и военным. Зачастую наследники новоизбранной знати сами сколачивали банды и от скуки рыскали по землям отцов, учиняя разбои, грабежи и насилия. Мне удалось выяснить, что единственный сын депутата Валтуйского Роберт Кривоносый тоже причастен к подобным мерзостным делишкам.
Я намеревался лично потребовать у него ответов и безуспешно искал встречи с молодым дворянином. Увы, гонятся за Робертом по лесам и селениям, стегая медлительного, груженого поклажей осла, было вершиной человеческой глупости. О том, чтобы тайком проникнуть в замок или устроить подле него долгую засаду, не приходилось даже мечтать. Депутат Валтуйский ревностно оберегал отвоеванную в свое время у герцога Эделийского собственность и не скупился на охрану, которая без суда вешала любого подозрительного гражданина.
И вот, когда силы мои почти иссякли, выяснилось, что старик вздумал жениться на вдовствующей баронессе Эдилии. Я счел это знаком свыше, вероятно, единственным и последним шансом вторгнуться в личные владения Валтуйских.
Продав Базилевса и все вещи любезно вошедшему в мое положение лавочнику, на оставшиеся деньги я удачно приобрел тот самый великолепный наряд, которым уже успел похвалиться.
"Какое вопиющее скудоумие! - воскликните вы. - Надлежало купить меч и доспехи, дабы предстать перед врагом с видом воинственным и устрашающим!"
Озаботься я этим раньше, то сторговал бы мельницу и дом за боевого коня и поношенные латы. Увы, старина Базилевс, при всех его ослиных достоинствах, по цене оказался сопоставим разве что с крепким топором.
Встать перед прекрасной дамой облаченным в замызганную одежду с короткой секирой в руках посреди наезженного тракта, где лютуют разномастные грабители, я посчитал опрометчивым решением. Уж лучше притвориться несчастным дворянином, уповая на женское милосердие, а, если повезет, и вовсе возбудить любопытство к своей скромной персоне.
Не знаю, что толкнуло меня назваться чужим именем, упомянув при этом прапорщика Лесатха, о котором я пару раз слышал от родителя, но, видно, есть зерно правды в поговорке: "Кривой дорогой не выйти к добродетели".
Надеюсь, в замке Валтуйских мне все-таки дадут слово, прежде чем набросить петлю на шею, или божественная длань укроет безвинного от гнева неправых, как произошло с отцом в его родных землях. По крайней мере, духовник Елеазар был явно не из тех, кто отказывает преступникам в последнем покаянии.